Гарри слушал историю Альбуса Дамблдора и понимал: никакой приязни он к нему не испытывает. Вовсе не из-за ориентации старого волшебника, нет. Из-за его чувств, из-за его слабости.
Гарри презирал слабость. Гарри не видел смысла в любви. Гарри признавал полезность этих чувств с точки зрения манипуляций — манипулировать любящим людьми было намного легче, стоило лишь найти нужный рычаг давления. Гарри видел всю картину вещей.
Альбус не убил Темного лорда из-за глупых эмоций, обрекая того на вечные муки и унижение, существование без магии и понимание того, что никто его не спасет, что его предал единственный близкий ему человек, которому на него было настолько плевать, что он даже ни разу не пришел к нему. По правде говоря, настолько жестоким не был даже сам Поттер. А хотя... это было лишь пока.
Гарри подумал, что любой мог бы воспользоваться отчаянием некогда великого мага, сделав его своим страшнейшим оружием. Впрочем, он быстро вспомнил о том, что маги крайне недальновидны в большинстве своем, а потому просто махнул на это рукой. В конце концов, самому Гарри это не было нужно — вряд ли Геллерт был способен на большее, чем сам мальчик. В конце концов, у того был универсальный аргумент на все возможные действия Лорда — уже давно пресловутое пламя Редемптио, Винчестеры, архангел и смерть.
Гарри молчал уже с минуту, погруженный в глубокие размышления. Кроули, пользуясь моментом, пытался разобраться в том, что находилось на столе странного ребенка.
Почерк был понятным, каллиграфическим, — еще бы он таким не был, демон самолично переучивал его писать, — однако осознать прочитанное было невозможно. Это были какие-то хаотичные, лишенные, казалось, логики записи, состоящие из сокращений и странных зарисовок каких-то необычных существ в уголках. Кроули фыркнул — оказалось, мальчишка действительно умел рисовать, ему не показалось. Вот только что именно он рисовал, демон понять так и не сумел.
Карикатурные фигуры, резковато-тяжелые линии, мгновенно переходящие в тонкие, едва заметные на пергаменте, на мгновение сбивали с толку подсознание. Какие-то смеси пауков и растений, дикие химеры змей и летучих мышей... по правде говоря, они были довольно жуткими в своей неестественности и искуственности. На одном из листочков пергамента Кроули разобрал что-то про сознание, щиты и путы.
Маг встрепенулся, выходя из раздумий. Кроули к этому моменту уже сидел в кресле, чинно сложив ручки на коленях и олицетворяя одним своим видом непорочность. Маг хмыкнул, сразу поняв, что именно делал король Ада, но промолчал. Лишь взмахом руки заставил листочки вернуться на прежние места, расположенные по какому-то неясному поттеровскому фен-шую.
Гарри внезапно как-то вскинулся, смотря в сторону двери. Провел пальцем по губам в задумчивости.
— Заходите. Я как раз хотел завести речь о вас, — дверь, тихо скрипнув, открылась, являя взору обоих кучку демонов в детских телах, что обомлели при виде вольготно развалившегося в мягком кресле короля.
Впрочем, удивление их не было долгим — cказывался опыт и способность контролировать собственные эмоции, отточенная веками существования.
— Приветствуем вас, Ваше величество, — чуть склонил голову вышедший вперед Юан, уже давно привыкший в общении с боссом брать всю ответственность на себя. — Мы можем узнать цели вашего визита в это место?
Кроули вновь фыркнул, закатив глаза.
— Не можете. И вообще, вы похоже забыли о том, кто сейчас ваш папочка? Это он сейчас для вас царь и бог, я вообще не при делах, — демон с намеком вскинул бровь, кинув быстрый взгляд на расслабленного Поттера, вновь играющего с тем золотистым огнем. — Брысь отсюда, приёмыши, а то обратно в детдом полетите.
— Постой, Кроули, — мягко обозвал его зевающий маг. Несмотря на зевок, он успел кинуть веселый взгляд в сторону демонов, которые поняли, что ничего хорошего им этот взгляд не принесет. — Я правда хотел бы поговорить с тобой о поведении твоих... сироток, — решил продолжить аналогию мальчик, неслышно хмыкнув себе под нос. — Я, в конце-концов, отец-одиночка, а они лишь добавляют мне забот. То нахамят, — взгляд на стушевавшегося Эрни, — То шушукаться по углам начнут, — Кроули опасно прищурился, прекрасно поняв посыл, — То кроватку мою прихватизируют, — Забини отвел взгляд. Вот уж того, что мальчишка решит ему отомстить за это, он никак не ожидал. — Тебе бы получше воспитывать своих сироток, Кроули, иначе за это возьмусь я.
Король Ада покивал головой, взмахом руки приказав демонам скрыться с глаз. Впрочем, в том, что совсем скоро они будут очень жарко веселиться в Аду, сомнений не было.
Гарри злорадно потер ручки. Мелочно, конечно, да и как-то по-крысиному, но... сделал гадость — сердцу радость. Поттер явно был рад тому, что проблема с планами этих "сироток" вскоре будет решена Кроули, понимающе-одобрительно поглядывающим на него сверху вниз.
Гарри вновь задумался, стоило ему подумать о предателях и глупых замыслах. Спустя почти минуту он вновь заговорил:
— Кроули, ты знаешь, кто-нибудь в Министерстве хотя бы почесался, прочитав мое письмецо насчет многоуважаемой госпожи Хуч? — слово "многоуважаемой" он выделил сарказмом так, что в его презрительном отношении к профессору можно было не сомневаться.
Кроули фыркнул, покачав головой.
— Вообще никто. Прочитали и выбросили.
Гарри странно улыбнулся, тягуче-ласково протянув "хм-м-м" и склонив голову к плечу.
— Как говорил один великий человек... "не хотите по-хорошему — значит, уберем вазелин", — тихим, каким-то насмешливым голосом произнес маг, уже занося перо над бумагой.
— Кому пишешь? — поинтересовался Кроули без особого интереса.
— Думаю, Рита Скиттер будет счастлива, если ей выдастся возможность порадовать своих читателей новой статьей.
Кроули посмотрел на него с удивлением.
— А ты страшный человек, Коняшка.
— Спасибо, я стараюсь.
***
Рита Скиттер, известная в широких кругах акула пера, уже готовилась к Рождеству, наряжая елку. Ей нравилось делать это вручную, без магии, как делал это отец-магл в ее детстве.
Волшебные огоньки весело посверкивали, самыми разными цветами освещая помещение. В воздухе витал чудесный запах запеченной индейки, тесный и неудобный извечный костюм был заменен на уютную широкую магловскую футболку, оставшуюся еще от последнего любовника женщины.
Заядлая холостячка Рита отмечала этот семейный праздник в одиночестве. Не потому что у нее не было родных или что-то такое, нет, родные были. Была сестра, был отец, была мать, и все они ее любили. Вот только она не любила их. Ничего особенного, никаких ужасных ссор или чего-то такого. Просто она не считала их семьей, они давно стали ей чужими. Сначала школа, затем работа, постоянные разъезды и занятость окончательно убили в ней привязанность к ним.
По правде говоря, Рите было одиноко. Совсем немного, самую капельку.
Светло-серая кошка потерлась пушистым боком об оголенную ножку, тихонько щекоча загоревшую в недавнем путешествии кожу.
Скиттер было уже нежно зарылась наманикюренными ноготочками в мягкую шерсть, когда тишина дома была нарушена стуком в дверь.
Женщина нахмурилась. Она точно никого не ждала. С ее жизнью... в общем, она перешла дорогу слишком многим важным шишкам, а значит, кем-то хорошим посетитель быть точно не мог.
Быстро накинув на себя мантию и взяв палочку, она неслышной тенью прокралась к двери, заглянув в глазок.
За дверью было пусто.
Бросив пару заклинаний для обнаружения и снятия чар невидимости, наученная однажды горьким опытом Рита осторожно открыла дверь, готовая к любому подвоху и атаке в любой момент.
Однако вместо этого она увидела лишь письмо на земле, к которому был приложен небольшой мешочек с каким-то флаконом.
"Дорогая Рита, — гласили первые строчки письма, —
Я пишу вам, так как не знаю, к кому еще мог бы обратиться. Дело в Хогвартсе, вернее, в одном его профессоре, ее некомпетентности и... некоторого рода привычках. Прошу, не спрашивайте, откуда у меня эта информация. Подробнее вы сможете узнать, просмотрев воспоминания свидетеля того случая. Они находятся внутри мешочка, приложенного к письму, а на обратной стороне этого пергамента есть весьма занимательные подробности ее биографии. Уверяю, вы не будете разочарованы.
Ваш друг, Алекс.
...спустя полчаса счастливая Рита самозабвенно диктовала Прытко пишущему перу текст новой статьи. До Рождества оставалось чуть больше часа, и она уже просто пылала желанием успеть заменить свою старую статью с первых страниц новогоднего выпуска Ежедневного Пророка на новую. Главному редактору с утра это не понравится, но когда бы она заботилась о его мнении?
