Sanitarium

С каждым новым днем, прожитым в палате, жизнь Стюарта налаживалась. В этом была заслуга и лекарств, которые постепенно приводили его в норму, начисто избавляя от последствий тяжелой зависимости, и новых обезболивающих, которые ему прописал терапевт от головной боли, и даже растущей температуры воздуха — с наступлением лета он больше не перемерзал во время прогулок и не писался по утрам. Но самый большой вклад в его душевное здоровье вносил, конечно, доктор Никкалс. Тот самый, который имел дурную славу за свои выходки в больнице и за ее пределами. Он был невыносимым шумным соседом, который в ответ на стук в дверь в три часа ночи выходил из квартиры без одежды и с бас-гитарой наперевес. Он был ужасным врачом, презирающим большую часть своих пациентов, которых он не стеснялся при малейшем возмущении намертво привязывать к кровати. Он был вообще таким себе человеком, оскорбляющих людей верующих одним своим существованием, а остальных — своим поведением. Сатанист, бабник, алкоголик, стерва… И вдруг появляется это чудо: по паспорту мужчина, а по мозгам — неразумный ребенок, и тут же мерзкий, мутный тип превращается в ворчливого, но милого дяденьку, готового и по душам поболтать, и помочь, если что-то вдруг тревожит пациента. Общественность в шоке. Санитары связывают такие перемены с движением планет или с неминуемым старением вечно молодого и противного врача, который в ответ на чужие насмешки лишь закатывает глаза и шлет убирать заблеванный кем-то санузел. Он никому не расскажет, как каждую ночь пьет в своей кухне за здоровье этого парня, которого он однажды едва не лишил всего. И Стюарту тоже не расскажет. К черту такую правду. Мердок потушил сигарету о мокрые перила, глядя, как ветер шатает несчастное молодое деревце, которое вот-вот оторвется от земли, улетит вместе с корнями и приземлится куда-нибудь в Темзу. Они должны были погулять сегодня, но погода их планы не одобрила, и с утра над районом расползлась тяжелая дождевая туча. Чтобы компенсировать моральный ущерб, Мердок дал ему свой телефон с наушниками на полчаса с условием, что никто не заметит: ну прямо как добренький папочка, балующий дитя, пока мама отвернулась. Кажется, пока доктор возился с бумагами, он слегка потерял счет времени, поэтому, не затягивая с перерывом, он зашел внутрь — Should I stay or should I go now? Когда Стю слушал музыку, он часто подпевал себе под нос, кажется, даже не замечая за собой такой привычки. Именно за этим занятием его застал Никкалс, когда зашел в палату: скрюченный, уткнувшийся лбом в стену, он сидел на полу в позе лотоса и сосредоточенно искал что-то в телефоне, даже не замечая чужого присутствия — If I go, there will be trouble… Он пел негромко, но в этот раз как-то агрессивно — возомнил себя панком, наверное. Мердок закрыл за собой дверь и стал не спеша подходить сзади, ожидая, когда Стю его обнаружит — он от этого смешно пугался. — And if I stay it will be double. С каждой строчкой песня была все громче и отчетливее — наверное, он начинал петь и вовсе шепотом, а потом увлекся. Голос парня иногда ломался, как у подростка, особенно если он пел что-то энергичное, но это был не недостаток — изюминка его своеобразного вокала, который с каждым разом привлекал доктора все больше. Он даже слегка завидовал. — So you gotta let me know… Стюарт вдруг вздернул голову, да так резко, что позвонки неприятно хрустнули, но он даже не моргнул, пронзительно заглянув в чужие глаза своими зияющими дырами. — Should I stay or should I go? У него бы, наверное, что-то отсохло, если бы он прервал припев на последней строчке, поэтому он позволил доктору лишние пару секунд насладиться четкими движениями его губ. Он бы смотрелся чертовски эстетично в каком-нибудь клипе, и Мердок готов был сам снять его на мобильник на фоне мягких стен, чтобы после несложного монтажа сделать хит. За долю прибыли, разумеется. — Куда-то собрался? — усмехнулся мужчина, помогая пациенту встать с пола и не сразу замечая подвох в виде нечитаемой эмоции на его лице. Темно-красные глаза выражали не то разочарование, не то обиду, не то… злость? У Никкалса выбило весь воздух из легких, когда Стюарт, выдернув из ушей наушники и поднявшись на ноги, внезапно толкнул доктора к стене, навалился почти вплотную, демонстрируя свой пугающий рост, и больно впился зубами в шею под самой челюстью, заставив громко вскрикнуть. — Стю! Мердок в жизни так не пугался, хотя был стреляным воробьем и пережил то, что другим не снилось, включая отца-урода и десяток-другой долбанутых маньяков. Он быстро задышал и схватился рукой за место укуса, растирая след. Ему не нравилось, как хищно на него смотрел пациент, который давно не обнажал зубы — пожалуй, с тех пор, как кончилась принудительная кормежка. — Господи, блять! — прохрипел мужчина, чувствуя, как между ног непринужденно трется острая коленка. Что он вообще творит? Неужто насмотрелся порнухи на его телефоне и решил повторить? Никкалс осторожно глянул вниз, чтобы оценить обстановку, но Стю не был возбужден — просто смотрел на него, как бухой, и переводил дыхание, успокаиваясь. — Ты чего? Мне работать надо! Тасспот неловко притих: прикусил губу от волнения и отвел взгляд, ставший нормальным и привычным. Словно кто-то вырубил режим психа, который кто-то случайно оставил включенным, и теперь парень вновь стал паинькой: виновато отступил, точно забыл, из-за чего вообще наехал. — Глюки. Я… Я ещё под лекарствами, — тихо пробубнил Тасспот в свое оправдание и отступил. Мердоку не очень верилось в его слова, но он решил пока не приставать с вопросами — сам еще не отошел от легкого шока. — Все нормально? — Да, прости. Стю как-то особенно грустно лег в кровать, повернувшись лицом к стенке. Он явно о чем-то молчал, но доктор решил отложить выяснение отношений до вечера, когда они оба немного придут в себя. Он поднял с пола телефон с завязавшимися в узел наушниками, из которых Джо Страммер уже завывал что-то о тонущем Лондоне, и глянул на себя в темный дисплей, замечая симпатичный алый укус на самом видном месте. «Вот спасибо, конечно.» Только сидя у себя в кабинете, с умным видом имитируя работу, Мердок решил снова достать телефон и одним глазком посмотреть, чем занимался в его отсутствие пациент — у него была тенденция не чистить открытые приложения и вкладки, что позволяло доктору узнать о нем много нового. Но вопреки его ожиданиям, открыт был не Пакман, не Пасьянс и даже не Порнхаб. Открыт был его мессенджер, а в нем целая серия смазанных фотографий его бывшей на фоне бутылок ликёра. Разумеется, без намека на одежду. «Я так скучаю» «Я одна длма» «Я ждду тебя, Мержок» Сообщения свежие, получены буквально минут пятнадцать назад, как раз в то время, когда Стю невинно сидел на полу в пустой палате и искал музыку себе по душе. Мердок улыбнулся и накрыл рот ладонью, прочитав ответ, написанный, якобы, им самим. «Пошла нахуй» «Вы заблокировали этот контакт. Нажмите, чтобы разблокировать.»