hyung

сосед по комнате чешет ногу в ночной тишине. невыносимо режет слух шкрябанье ногтей о кожу — у юнги дергается глаз. чешет с одинаковым перерывом между подходами — глаз на раз десятый дергаться перестал, но раздражение закипать начало давно. тот с треском повернулся на скрипящей кровати, взметнув одеяло до небес и отфутболив дополнительно всеми конечностями. нет, ну кто так ворочается блять, объясните? юнги лежит с сомкнутыми глазами уже час. голова разрывается от боли, а уши сосредотачиваются не на редеющих залпах фейерверков за окном, а на тихо-громкой возне соседа, что никак не может улечься. тот начинает кусать кожу вокруг ногтей, причавкивая, пока читает, чтобы заснуть. точка кипения юнги потерялась под лавиной еще год назад, когда он, живя с ним в одной комнате целых три года, наслушался его чавкания за едой, иногда будто специального, насмотрелся на мешочки с мусором, по обыкновению стоящие около кровати с гниющими продуктами внутри, на грязную посуду, складированную в раковине и обманчиво внешнюю опрятность с глубоко засевшими, узколобыми и консервативными взглядами на жизнь. юнги устал бороться, устал находить подход и выбирать аккуратные выражения. но расселиться не давало чувство… вины? они ведь так долго прожили вместе. сосед проводит шершавыми ладонями по телу, вновь вырывая из только-только прицепившейся репейником полудремы. — эй… — рокочет юнги, когда это длится уже несколько часов. — а? юнги злобно срывается с кровати, сетуя на отсутствие беруш — до подъема осталось четыре часа, один из которых он будет остывать от заполонившего недовольства, вспышками подкидывающего на кровати. нервозность сквозила в каждом движении юнги: рывком сгреб в руки одеяло и подушку, слышно выдрал ключ из замочной скважины. цедит, до этого сделав успокаивающую дыхательную гимнастику: — я к чонгуку ушел. чонгук теплый, мягкий и спит, словно мертвый, скукожившись и зажав одеяло в объятиях. отрубается сразу и без шумных прелюдий. не втягивает его, почти заснувшего, в бессмысленные ночные разговоры, которые юнги до дрожи ненавидит. чонгук ужасно опрятный, к нему можно зайти без предупреждения и не наткнуться на рай для тараканов, от него всегда пахнет приятным кондиционером для белья. чонгук убаюкивающе сопит юнги в шею, обняв со спины, как большую костлявую плюшевую игрушку. ноздри раздуваются, впитывая в себя ненавязчивый запах чона. юнги наконец засыпает.