hyung

— пора закрываться, — говорит человек с «мин юнги» на бейдже, когда звенит дверной колокольчик, провожая последнего покупателя на сегодня. другой работник с бейджем «чон чонгук» угрюмо кивает, перетаскивая коробку на склад. «пора закрываться», — думает этот самый чон чонгук, имея в виду себя самого, когда опирается на дверь спиной и учащенно дышит, пытаясь выгнать из головы образ, а из сердца — чувства. воровато выглядывает из проема, проверяя местность на наличие особо опасных объектов и, не обнаружив оных, продолжает заниматься своими рабочими делами. пытается игнорировать присутствие напарника, если натыкается на него, проходит мимо, абсолютно пространно отвечая на вопросы, даже толком не осмысливая их. — видел, вчера твайс выступали в торговом центре? — мг, — мычит чонгук и диагонально режет свой предполагаемый путь до стеллажей. что-то делает параллельно зудящим мыслям, а что — не помнит, да и скорее бы вернуться домой, в тысячный раз коря себя за то, что устроился именно сюда. — ты меня слушаешь? — да-а-а. — точно? чонгук кивает как болванчик. — точно-точно? — точно-точно. и ходит, ходит вокруг юнги, но не к нему. кивая и кивая, словно это придало бы большей вовлеченности, чем есть на самом деле. не слышит насмешливого хмыканья от слова совсем. не видит подошедшего слишком близко напарника. зато ощущает, так, чтобы помягче выразиться, нихуевое напряжение в грудной клетке и брюшной полости. в голове не пойми что, все розовое и блестящее. — занят сегодня? — еще бы. — а с мамой моей познакомиться хочешь? — ага. — может, хочешь поужинать сегодня с нами? — хорошо. — заметано, — юнги хлопает чонгука по плечу широкой ладонью, пугая до девчачьего визга и стремительно прижатой к сердцу ладони. — что заметано? — испуганно шепчет чонгук, напряженно разглядывая каменное лицо напротив. юнги долго смотрит на него, стоя неподвижно, а затем не сдерживается и фыркает от смеха. — ты. я. моя мама. ужин. пока огромные блестящие глаза расширяются от страха, непонимания и полнейшей растерянности, юнги добавляет, лукаво улыбаясь: — твои отговорки и «собаку нужно покормить» не принимаются. — но мне действительно нужно ее покормить, — по-детски возражает чонгук, начиная въезжать в ситуацию и прямопропорционально въезду — краснеть. — приходи с собакой. — и… — на чонгуке лица нет, — и что? — знакомить своего будущего парня с мамой буду. чонгук судорожно выдыхает и мотает головой, бормоча: «проснись, это все сон». юнги скрещивает руки на груди, неверяще хмыкая, а затем осторожно берет его ладонь и щипает за запястье, а парень, проскулив, горестно вздыхает: — неужели я такой очевидный? — настолько, насколько я нет, видимо. столько намеков успел вкинуть, — говорит больше самому себе, качая головой. — я все ждал, когда же ты сдашься первым, но, честно говоря, немного заколебался. молодые годы-то идут, но даже рыба будет разговорчивее тебя, — ехидно усмехается мин, наклоняясь к прилавку за своими сигаретами, которые кинул после предыдущего перекура. — а, — чонгук задыхается, — я правильно пони… — все ты правильно понял, чонгук. ну так что? это лучше всех его фантазий. лучше печальных и несбыточных мечт. лучше всей выдуманной херни и несостоявшихся диалогов, потому что впервые это происходит с ним не в мысленной плоскости, а наяву. юнги подходит к выключателю и гасит свет. (во мраке поджилки трясутся как будто еще сильнее.) — и зачем? — чоновский голос заметно дрожит. — не знаю. просто подумал, что будет круто. чонгук неловко хихикает, смущенно почесывая шею и шепчет, мол, подумает еще насчет ужина. — долго не думай, гук-а. таких крутых парней, как я, быстро разбирают. чон закатывает глаза и проходит мимо, решаясь задеть плечом, как самый настоящий бэдбой со скрытой ранимой душой. он старался не хвататься за сердце каждый раз, как его щемило, — руку бы не оторвал. юнги мимолетно щекочет пальцами его ладонь, когда они соприкасаются. легкие отказываются работать в обратную сторону, голова кружится и нахрен бы эту работу послать. ко власти в его черепном коробке, окропив все смертью логики и последовательности действий и мыслей, приходит сумбур. чонгук заносит руку над переключателем (закончить работу, пока не видно ни зги, получилось бы гораздо позже. если получилось бы) — свет включать очень тяжело, ведь то, как вырубил его юнги, было действительно круто: прищуренный лисий взгляд, косая ухмылка и мятая форма продавца, нелепо свисающая с худых, но широких плеч, обесцвеченные волосы и звенящий пирсинг в ушах. щелкающий хлопок и дерзкий смешок чонгука добили, но когда он, собственно, защищался от этой сердечной атаки. — секунду, — шепчет юнги ему почти в затылок и медленно обнимает со спины. — не против? прости, давно хотел так сделать. четыре счета вдох, четыре — выдох: чонгук заново учиться дышать. слава богу, на бейдже есть его имя — не забудет. — очень даже «за». — мама будет рада познакомиться с тобой наконец. — наконец? — удивленно переспрашивает, поворачивая голову к юнги. тот щекотно фырчит ему в шею — чон аж дергается. — все уши про тебя ей прожужжал. все блоки энергопитания обрубает от вспышки какой-то невероятной эйфории. не то чтобы чонгуку было до офонарения хорошо. не то чтобы. не скинули бы в темноте со стеллажа кучу упаковок с чипсами, пока юнги прижимал его к поверхности, держась за ворот униформы как в последний раз, было бы гораздо лучше.