hyung

так заведено, что чонгук, как и все, всегда очень сильно скучает по людям, которые ему дороги. но почему-то так много людей, что ему дороги, в последнее время недоступны в силу свалившихся обязанностей на масштабном ежегодном университетском фестивале талантов. и особенно сильно он скучает по юнги, которого-то даже в маленькой подсобке, бережно переделанной под студию, не словишь — так припахали. месяц из приготовлений, проведения и неприятного томления на медленном огне мертвым грузом висит на шее ровно до того момента, как чону в спину не прилетает такое по-хорошему раздражающее: — как жизнь, малышня? парень наигранно осматривается вокруг и вопросительно указывает пальцем на себя. мин закатывает глаза. — пиздюк, не выделывайся. чонгук подтаявшим мороженым расплывается в довольном: — давно не виделись, дедан. — так две недели всего, — задумчиво бубнит мин, ковыряя уголок какой-то бумажки из стопки документов. чонгук неверяще вздыхает. внутри все сладко сжимается — как будто и не было этого разрыва во времени. — ого. я, оказывается, соскучился по твоему занудству, хен. — не бузи, малой, подь сюды. чонгук беззастенчиво ржет и подходит ближе, с волнением подставляя макушку под цепкие пальцы. юнги за пару мгновений умудряется растрепать все утренние труды парня. не то чтобы кто-то возбухал по этому поводу — чонгук в это время давил в себе вой от умиления и распирающей радости. щенячьего восторга и безумного искрящегося удовольствия. — что думаешь про фестиваль? — буднично спрашивает мин, все еще неся в руках кипу документов, когда они, парировав еще несколько колкостей друг друга, отошли от автомата со снеками по направлению к аудиториям. — тебе честно? — насмешливо задыхается чонгук, запыхавшись от подъема по лестнице. — больше всего я ржал, когда на конкурсе живописи были премии в стиле «за красивые глаза», в то время как там и глаза-то одни были. просто чтобы уважить членов жюри, чьи студенты участвовали. как по мне — полное дерьмо. я уже молчу про конкурс композиций. юнги не сдерживает смешка, а затем ехидно скалится. и еще оборачивается к чонгуку с таким проникновенным выражением лица, что у того аж дыхание перехватывает. — о, — тянет секунды три уважительно, — ты настолько мой человек, гук-а, что страшно становится. сердце предательски спотыкается на своей дистанции. перед глазами все размывается, а в горле ком вырастает до размеров евразии. (и как только его шея цела?) мой человек. хотел бы чонгук действительно быть. мой человек. в интерпретации юнги звучит как-то по-особенному нежно и воркующе. даже если на самом деле хрипяще и, может, с похмелья, но розовая призма восприятия чонгука отразила все именно так. мой человек. поставить бы на повтор — не надоест. мой человек. два слова, а как сильно выбило пробки в его электросети. но пока что — издевательски крутит пальцем у виска и вытягивает паскудно-брезгливое: — иу, вот уж чего не надо. ишь чего выдумал, старик, — не хочет, но кривляет, — твой человек. и все равно, мин, хмыкая, тепло усмехается и обнимает свободной рукой чонгука за плечи. по-идиотски счастливые плечи. по-идиотски счастливого чонгука.