hyung

окружение с самого детства всучивает чонгуку «все хорошо», не давая точной инструкции, где были бы прописаны конкретные случаи употребления. он не отчаивается в своем незнании — себя приветствует этим «все хорошо», отвечает так другим, но не решается лезть в чужие души с заявлениями «у тебя тоже все хорошо». чонгук понятия не имеет, что находится дальше легких шуток и будничных выражений лиц, приклеенных к черепу клеем-моментом. навести беспорядок своими словами и действиями в собственной жизни не так страшно, как в чужих. у чонгука так много всего хорошего вместо реального положения дел. все хорошо в жизни, все хорошо на работе, все хорошо даже с соседями, с собой все тоже хорошо. хорошо разными интонациями и при любой погоде. и хорошо настолько, что эта константа при всей ее постоянности потихоньку исчезает из понимания, становясь полупрозрачным полтергейстом, отпугивающим всякий смысл произносимой фразы. одним ранним утром, выйдя в лютую моросячку и слякоть на пробежку, его окатывает грязью с ног до головы из-за проезжающей мимо машины, он теряет свой любимый браслет, наушники начинают барахлить, а одежда по влажности напоминает ту, что только-только вытащил из стиралки, и врезается в какого-то прохожего, который шел куда-то так рано. чонгук чувствует себя самым несчастным в мире, хотя никогда не подает виду, у него-то все хорошо на самом деле, просто настроение не то. он тараторит: — извините, вы не ушиблись? с вами все хорошо? прохожий мельком оглядывает свое пальто и поднимает беззастенчиво прямой взгляд на чонгука, хрипло бася: — а с тобой? впервые чонгуку не хочется использовать прежний замусоленный сценарий. он молчит.