Как обычно, только...

      База автоботов медленно, но верно была готова сойти с ума, вслед за первым лейтенантом их армии. Все уже давно поняли, почему Джаз так отреагировал... вернее даже будет - продолжает реагировать на известие о дезактиве тактического советника Проула (о том, что он сам себя дезактивировал!), но никто не понимал, что вызывает именно такую реакцию в их лучшем диверсанте. Он не был подавлен, не грустил, даже банальных сочувствующих слов, что тактик был хорошим другом, товарищем и ценным союзником, что эта потеря не восполнима, и что он будет актив, пока они хранят его в искрах не произнёс. Когда же, через несколько дней после печальной новости, при нем заикнулись, что Проула больше нет, он посмотрел на сказавшего это и, наверняка еле сдержавшись, чтобы не покрутить пальцем у виска, сказал:        - Если о нем долго ничего не известно - это не значит, что он дезактив, - в своей обычной манере объявил он, - и прекращайте киснуть. Как я буду ему объяснять, почему боевой дух команды так упал за время его гулянок? Он ж напридумывает себе чего не приди, - на этих так уверенно сказанных словах внимание всех его собеседников полностью сосредаточилось на нем.       Пытаясь найти ту ниточку, что весело, согнувшись в три погибели, объявила бы это неудачной шуткой и вообще «это была плохая идея, так шутки не шутят, извиняюсь», они не сводили взгляда с главы отдела разведки и спецопераций. Но не было ничего такого, ничего, что дало хотя бы тень намека на то, что это командир, как обычно, шутит, зародиться.       Не понимая, и не веря, они смотрели на друга с недоумением и немым вопросом в оптике: «С тобой всё в порядке?».       Позже, после принудительного обследования у Рэтчета, который показал, что процессор лейтенанта функционирует в штатном режиме, и что это точно лейтенант, его подчиненные, всё же подуспокоившись, списали это на форму защиты процессора, идею которой подогнал док. С Проулом они все же были знакомы еще до всего этого кошмара оффлайновых симуляций.       По рассказам самого лейтенанта, их альфы были друзьями в то, пока еще мирное время, потом их раскидала война, а затем мехи, уже не надеявшиеся снова увидеть кого-либо из близких или просто знакомых лицевых, встретились, входящими в список приближенных к Прайму ботов.       Приняв решение оставить начальство в покое, они закрыли эту тему, будучи уверенными в том, что со временем Джаз примет потерю и спокойно продолжит актив. Но домыслы оказались беспочвенны.       Смоукскрин и Блюстрик, что были тактику ближе всей остальной базы, по мнению самой базы, отошли относительно легко. Сине-желтый бот успокоился спустя пару дней, а Блю понадобилось около пяти земных дней, чтобы окончательно принять неутешительный факт. Но лейтенант... Он уже второй месяц не унимался. Он продолжал говорить, что Проул в порядке, а недавно «обрадовал» всех новостью о скором возвращении бело-черного праксианца.       Смоук, как единственный, кто хоть немного смыслил в психологии, честно пытался разговаривать с диверсантом, но тот уже через пару бриймов, покачав шлемом, и тяжело провентилировав, ушёл, одним только видом показывая, что разговор окончен и продолжать его никто не собирается. Он - уж точно.       Доверия не внушало и невероятно нервное состояние обычно позитивного кассети-бота.       Главный связист просто в какой-то момент перестал излучать то веселье, коего было у него хоть отбавляй до дезактива тактика, перестал шутить и начал меньше проводить свободное время с сокомандниками. Красный кассетник отмахивался, мол, устал, десептиконы своим поведением раздражают, а тут еще и лучший друг поехал процессором. И ему поверили, и его не трогали. А стоило бы поинтересоваться его самочувствием по поподробнее.       Он вошел в свой отсек настороженно, уже интуитивно подозревая, кого там увидит, но все же немного надеялся на милость Праймуса. Но, видно, не судьба.       Включив освещение, он уставился на чуть более крупный, по сравнению с ним, темно-синий корпус у противоположной стены. Мигнувший визор кона, светивший угрожающим алым цветом, понятно намекал, что его хозяин не в сильном восторге от такой неожиданной встречи.        - Что ты здесь делаешь? - осторожно спросил автобот, понимая, что ни нежданный гость, ни он сам не смогут друг другу навредить, но расслабиться наедине с десептиконом не позволяли прописанные коды самосохранения и здравый смысл. Кон ему ничего не сделает, а какая-нибудь подготовленная им ловушка вполне на это способна.        - Цель визита: передача сообщения, - холодящим внутренние системы механическим голосом сказал мех, и Бластер тут же получил это сообщение по внутренней связи.       Ознакомившись с содержимым, бот подавил желание облегченно провентилировать. Новость действительно стоила того, чтобы встретиться второй раз за неделю, когда условлено было раз в две.       Невольно ослабив бдительность, чем тут же воспользовался кон, связист с опаской и подозрением уставился на подошедшего слишком близко гостя. Обычно он сам держал дистанцию и не подходил ближе необходимого или приемлемого. Послышался щелчок и светлая маска с легким шелестом спряталась в пазы. Автобот замер, не понимая, с чего это вдруг такая акция, но не успел он озвучить мысли, как почувствовал крепкую хватку на манипуляторах и чужое горячее вентилирование прямо у своего фейсплейта.       Десептикон наклонился к его лицевой низко-низко, что между ними оставалось от силы несколько миллиметров.        - Я скучаю, - сказал механический голос, но уже не царапая тем холодом, с каким он говорил до этого.       И Бластер ощутил, как где-то в грудном отсеке что-то больно кольнуло в самую Искру. Он опустил взгляд, по его лицевой пробежала тень. Уже столько времени прошло и... Все еще настолько больно?       Красный мех пропустил момент, когда его губы смяли в осторожном поцелуе, словно спрашивая разрешение на дальнейшие действия. Он пропустил момент, когда ответил на неловкое действие. Пропустил, когда сам начал тянуться к синему корпусу. И тем более упустил мгновение, когда действия перешли в горизонтальную плоскость.       Как он оказался прижат к платформе, как темные ладони жадно изучали и без того знакомый корпус, подмечая мелкие изменения, и проберались пальцами в стыки брони, сбрасывая слабые разряды тока. Как он сладко протянул его имя, когда чужая глосса прошлась по кассетному отсеку. Как после его стоны заполнили помещение. И как что-то мягкое прикоснулось к белой щеке.       А потом взрыв... И всех цветов пятна запрыгали перед окулярами, утягивая все системы в глубокую перезагрузку.