Оттенки души

      Сегодняшний ночной кошмар не лез из головы. Я пытался отбросить все мысли об этом, потому что лишь сон. Это всего лишь игры подсознания.       Погода сегодня была на удивление замечательной. Чистый воздух искрился под лучами свежего солнца. Снег, воздушными хлопьями покрывавший землю, переливался волшебным блеском. Словно покрытые серебром, деревья грелись и ласкались под ясным небом.       Забыть и не вспоминать. Все просто.       Да. Гера вошла на кухню, потянулась, прильнула к ноге. Короткий момент счастья и уюта. Мимолетная радость, теплом пролившаяся в груди. Я набрал номер. Гудок. От горячего кофе в стакане исходили изящные струйки пара. Бодрящий аромат щекотал нос, сочная яичница пробуждала аппетит. Не сказать, чтобы я был поваром, но готовить умел. Наверное, поэтому я все еще не умер. Я усмехнулся своей несмешной шутке, затем раздался еще один гудок. Резко сбросил. Я звонил, но, что именно мне хотелось от нее услышать? Почему она ушла? Кажется, еще там, в кабинете она дала абсолютно исчерпывающий ответ. Черт, Анна, почему ты стала психологом, для которого нужен еще один психолог? Гера запрыгнула на стул напротив моего. Я внимательно посмотрел на нее, отхлебнул кофе, а затем, опершись руками о стол, заговорил: - Ты ведь мне друг, так? – Гера продолжала молча смотреть на меня. - Так. Поэтому ты поможешь мне сейчас в себе разобраться. Я устроился поудобнее на стуле, мысленно представляя сеанс. - Состояние оценю на шесть. Только потому что ты сейчас со мной, - я сам удивился своему приливу любви. Откромсал дольку колбасы, протянул Гере. Та подхватила его и довольно опустила голову на стол. Я погладил ее между острыми ушами. - Почему я испытываю это все? Нет, я сейчас вовсе не о вселенской несправедливости, - я размахивал в воздухе вилкой с куском еды, - я говорю о странных чувствах, самоощущении. Словно, у меня стряслось нечто страшное, словно произошел апокалипсис, а я все еще убегаю от метеоритов, никак не находя укрытия. Я закинул руки за спину, посмотрел в потолок. - Знаешь, я абсолютно не верю в скорую любовь, как это там называется, любовь с первого взгляда? Так вот, чушь. Но… Что-то я совсем не понимаю, отчего сам бешусь. Анна мне ничем не обязана. Мы по сути – друг другу никто, кроме больного и доктора. Но, если включить сейчас свои чувства, прислушаться к… сердцу? Так это называют? Боже, каким все-таки слащавым я могу быть. Я засмеялся, Гера уже спала. - В общем-то, если придерживаться всей этой сказочной ерунды, я по уши в дерьме. Влюблен. Да. А Анна, ну, ты видела ее. Холодная как Северно-Ледовитый. Серьезно. И вот, чего я понять не могу больше: вроде бы чувства взаимные, даже не вроде бы, а… ну… ты понимаешь, наверное, о чем я. Женщина не стала бы приходить к малознакомому мужчине, уговаривать ее пустить внутрь, а затем и вовсе – отдаваться. Я опустошил стакан. - Это все, наверняка, обдуманно. Тем более, Анна достаточно мудрая и серьезная. К чему я веду, дама то она вовсе не занятая, ну, знаешь, она мне безумно нравится, если быть откровенным, и все вот эти неясности убивают. Я просто хочу быть с ней. Быть рядом, когда нужен, видеть ее счастливой или грустной, по настроению. Слышать смех, чувствовать запах волос. Разговаривать по ночам. Я погрузился в воспоминания, представил ее лицо. Такая строгая, но… невероятно прекрасная. - Но вся эта романтика перебивается неромантичными действиями с ее стороны. Я чувствую, она тянется ко мне, но зачем-то сильно и резко отталкивается. Чего-то боится? Меня? Почему-то, мне кажется, что вовсе нет. Тогда, что не так? Гера повела ушами, но никак не реагировала. - Ясно, конечно. Психолог из тебя просто потрясающий. Ну, а в прочем. Это лучше, чем ничего. Какое-то время я сидел все еще погруженный в свои мысли. Перебирал вопросы, пытался осознанно подойти к чувству. - Анна еще не моя девушка. Не возлюбленная. Она предмет воздыхания. Вдохновения, будь я человеком искусства. Но еще и предмет моих страданий. А почему? Я закрыл глаза и зажмурился. - Мы не настолько долго знаем друг друга, но, кажется, наша духовная и эмоциональная связь намного сильнее времени. Понимаешь, о чем я? Я чувствую ее, чувствую ее боль, пока неясную для меня, но чувствую. Плюс, если наложить проблемы с работой, загоны по бывшей, да и… Вообще, если все мои загоны намешать еще с неуравновешенностью, получусь я сейчас. Глубокий вздох. Я повел плечами, обозначив в голове более-менее ясную позицию. - Ладно… Это понятно. Я просто сам по себе человек сложный. Но теперь, как научиться управлять собой и эмоциями? Как перестать быть… таким броским на это все? Вот, сейчас, я чувствую абсолютную гармонию и умиротворение. А потом, когда рядом будет Анна? Теплая тоска и привязанность сменятся резкой болью и злом. Красным, долбанным, цветом. Звонок. Анна. - Ты звонил? - Да, я хочу с тобой поговорить. Тишина на другом конце провода. Тишина и едкое молчание. - Анна? - Я не уверенна, что… - Анна, - я тяжело вздохнул, пытаясь собрать все мысли, во что-то более очевидное, - прошу. Хватит бегать от меня. - Вчера ушла не я. - Я не об этом. Ты молчишь, закрываешься, отталкиваешься, но почему-то и тянешься. Давай просто поговорим. Как тебе будет комфортно. В конце концов, мы уже не малые дети, и… - Хорошо. Во сколько? - Нет, не на сеансе. - Тогда… где? - Сегодня в пять. В «Лайт энд даркнес». - Хорошо. Теперь звучная тишина сливалась с коротким сброшенным гудком. Я перевел дыхание и обнял Геру. - Видишь? Разговоры с тобой очень помогают! Да! Гера начала облизывать мое лицо, а я сморщено отстранился, но все-таки был очень доволен. Тепло помещения приятно контрастировало с холодом зимней улицы. Я сидел за столиком, время показывало 4.57. Приятные джазовые мелодии доносились со стороны сцены. Тусклое освещение, мягкий свет ламп, уютные диванчики. Все было таким приятным и располагающим к посредственной беседе. Анны еще не было. Я слегка нервничал. Перебирал салфетки, постукивал ногой. - Добрый вечер, - молодой официант обратил на себя внимание, - будете что-нибудь заказывать? - Я кое-кого жду… поэтому пока нет, спасибо. Скорым шагом парень скрылся в служебном помещении. Я наблюдал за наполняющими ресторан людьми, изучал это общество. Все вальяжные, долю пафосные: кто-то был на свидании, кто-то сидел на деловой встрече, кто-то праздновал день рождения. Но все были такими необычными и интересными, каждый думал о своих заморочках, находился на какой-то неопределенной для меня радиоволне. На сцене настраивали оборудование. Суетился персонал, рядом ходило несколько мужчин с музыкальными инструментами. Молодая девушка в блестящем красном платье в пол спокойно наблюдала за происходящим. Время показывало 5.13. Я уже меньше нервничал, даже словил какое-то чувство спокойного тепла. Суета давно прекратилась. Но и искусственная музыка умолкла тоже. Свет погас. Луч прожектора ярким желтым светом ударил на сцену, на ту саму девушку в красном. Она изящно откинула белую прядь со лба, нежно поприветствовала зал. Затем подняла руку, и отсчитывая ритмичными движениями шесть секунд, на седьмую, словно по волшебству заставила петь ее маленький оркестр. Музыка плыла, тлела где-то вдали. Девушка растворялась вместе с этим течением, ловила каждую особенность в звуковой гамме мелодии. Музыканты звучали, несли с собой настроение, а затем, когда все стало тише, вознеслась на этот корабль живой музыки она сама. Мягко варьируя по волнам, девушка в красном своим тонким голосом окутывала каждого сидящего здесь в омут. Она была словно сиреной в морской дали. А мы – были наивными рыбаками, которые, не сопротивляясь, поддавались в жертвы. Впервые красный предстал передо мной таким. Манящим, коварным, но до безумия нежным. Он был шелковой лентой, изысканным гранатовым браслетом, возвышающим волшебством. Этот красный мне нравился. На плечо легла женская рука. Легкое прикосновение прошлось по телу электрическим разрядом, я обернулся. Анна стоя позади меня в черном шелковом платье, смущенно улыбалась. - Ну, привет. Я поднялся, поднял с пустого места букет лилий. - Это тебе. - Ох, Дэвид, не стоило. - Нет, это определенно стоило. Как минимум, твоей улыбки, - я смущенно занес руку за шею, отодвинул для Анны кресло, и жестом настоящего джентльмена, усадил ее поудобнее. - Благодарю. - Как дела? – вопрос выше из ряда вон глупым и странным, но, это похоже единственное, что пришло мне в голову. - Нейтрально, спасибо. У тебя? - Тоже. Неловкая тишина. Благо, подошел официант, и еще раз поприветствовав нас, спросил насчет заказа. - Я буду данго, у вас ведь есть азиатская кухня? - Да, конечно. - Дэвид, а ты? - Пожалуй то же, что и ты. - Так, хм, наверное, салат… цезарь? Ты не против, Дэвид? – Анна посмотрела на меня. - Абсолютно за. - Хорошо, тогда цезарь и… - Вино? - Вино. Какое посоветуете? - Хм… У нас большой выбор. Могу предложить вам из белых вин рислинг, альбариньо… - Я думаю лучше красное, - Анна все так же вопросительно посмотрела на меня. - Да. - Тогда пино нуар, вальполичелла, кьянти, так же… - Стойте, давайте, вот. То, что первым было. Пино? - Пино нуар? - Да. - Хорошо, ожидайте заказ в течение часа. Официант снова исчез в пространстве служебных помещений. Анна посмотрела на меня. - Мне неловко. - Почему? - Я… слишком активно всего назаказывала, теперь мне кажется, что переборщила. Ты извини, если что. - Нет, все в порядке. Мне, наоборот, так комфортнее. - Хорошо, - Анна вновь улыбнулась и смущенно отвела взгляд. Песня на сцене завершилась, и зал взорвался аплодисментами. Мы с Анной посмотрели на девушку в красном и тоже захлопали. - Изящное исполнение. - О да, мне тоже очень понравилось. - Как твое… состояние? - Нет, Анна. Мы не на сеансе. Слушай, давай так: сейчас мы вовсе не связаны рабочими обстоятельствами. Мы с тобой просто люди, которые… беседуют… ну, только без научной стороны, хорошо? Анна засмеялась, но согласилась со мной. - Так… ты хотел поговорить? - Да. Верно. - О чем же? - О том, что сейчас между нами. Но… знаешь, давай лучше слегка отложим этот разговор. - В смысле? - Нет, не в том плане, что в другой раз, а… просто, нужно немного собраться, не считаешь? - Ах, конечно, хорошо. К столику подъехала тележка с приборами. Позвякивая серебряными принадлежностями, официант раскладывал и сервировал наши места. - Расскажи что-нибудь о себе, - я заглянул девушке в глаза. - Я? - Именно. - Ох, я совсем не привыкла к этому, - Анна, пряча дрожь неловкости в пальцах, заправила прядь волос за ухо. – Не то, чтобы я совсем ни с кем не говорю. Но изначально беседовать и говорить о себе, немного не мое. - Тогда, я помогу. Чем ты, например, увлекаешься? Ну, кроме работы с больными. - Раньше я увлекалась рисованием, но… Работа, - девушка пожала плечами и улыбнулась. – Занимает все время. Нет сил дома сидеть и что-то рисовать. - Так вот откуда то упражнение? - Не совсем. Это всего лишь совпадение. Хотя, если рассматривать с психологической точки зрения, все мы имеем определенную модель поведения, которой придерживаемся всю жизнь. Так, даже будучи взрослыми, мы можем найти связь с далеким детством, где мы видели простоту в одном, и поэтому ищем ее же и в настоящем. Это отчасти объясняет мой выбор в сторону упражнений с художественным уклоном. Так что… Ты, вообще-то, прав. - Ого. Я, конечно, рассчитывал на более простой ответ, но, что ж, так даже лучше. - Прости, это… Я вообще не такая, но желание понудить во мне временами просыпается. Мы оба засмеялись. Анна прикрыла рот рукой, затем посмотрела мне в глаза. Вчерашней усталости в них уже не было, она словно превратилась в совершенно другого человека. Стала ярче, светлее, мягче. Не было той рабочей скованности, наперерез лишающей меня ясности. Нам принесли заказ. Официант устроил мини-шоу по представлению пищи. - Ты специально выбирал место по-пафоснее? - Нет, я здесь впервые, но… Что ж, почему бы иногда себя не побаловать. Мы распивали, ели и мило беседовали. Я совершенно забыл о свои проблемах, казалось мир перестал существовать и были только мы с ней. - Вообще, если честно, мы с тобой невероятно похожи. - То есть? – я был озадачен, но заинтересован. - Ну, - ее блестящие серые глазки стрельнули в меня, - не внешне, конечно. И даже не характером поведения. - Жизнью? - Нет, Дэвид. Мы похожи душой. Я вытер салфеткой рот и наклонился ближе к ней. - То есть? - Ну, то есть очень похожи. Я чувствую это, как, - Анна повела рукой в привычном жесте, - как пламя. Вот ну, что хочешь говори, а я представляю все абстрактно. Мы духовно, где-то внутри как пламя, как опасный огонь. Понимаешь? - Не совсем. Я понимаю, о каком пламени ты говоришь, подразумевая меня. Но ты? И Пламя? - Да. Пламя. - Ты? - Я. - Нет. - Пф, с чего ты взял? Еще как. - Ты больше похожа на лед и мороз. - Ох, Дэвид. Смотри: да, я согласна, что внешне, своим поведением я смахиваю на что-то очень холодное, но… я ведь про душевную организацию, так? - Допустим. - Никто не может быть проницательным настолько, чтобы точно понимать, что у тебя творится внутри, - Анна легким касание прошлась по своей груди. – Люди постоянно надевают сотни масок, чтобы скрыть себя, настоящего, поэтому ты не можешь точно утверждать, на что я похожа больше. - Да, ты права. - И… Знаешь, я самый губительный и страшный огонь, какой ты себе только можешь представить. Даже на фоне с твоим, - Анна вздохнула и посмотрела куда-то в сторону сцены. – Ты можешь считать меня безобидной, холодной и милой девушкой сколько угодно. И знал бы ты, как я сильно я хочу, чтобы ты думал так всегда. Но… Ты знаешь меня совсем недолго, - глаза девушки намокли, серебряная нить слезы протянулась через острую скулу. - Анна, - я взял ее руки в свои, - посмотри на меня. Девушка мотала головой, и опускала глаза все ниже, пряча их в прядях черных волос. - Анна, прошу. Мокрые и наполненные боли глаза посмотрели мне в душу. Туда, в самое пекло. Я чувствовал, как язык ее синего пламени играл где-то среди моего костра. Каким острым и холодным он был. Я чувствовал ее характер. Знал грани ее души. Понимал, о чем она говорила минутой ранее. Но я не хотел давай ей ощущение едкости, такой же тяжести, с которой обычно жил я. - Милая, черт. Какая разница? Это всего лишь абстрактный образ в твоей голове. - Нет. - Анна. Я… знаю, каково это, ощущать себя этим самым огнем. Знаю, какова порой сурова может быть жизнь, но… разве есть ли мне какое-то дело до этого, пока я знаю, что ты рядом? Я врал… Но только потому что мне было дело до этих проблем. Однако, я действительно был искренен в том, что с ней все это было пустяком. - Пока ты рядом, я живу. Я дышу, чувствую, я нахожу себе место на этой планете. Я знаю себя и свою душу, и ты заставляешь потушить это самое пламя. Растоптать, и вознести на его месте сад. Пожалуйста, не делай себе больно. Анна смотрела мне в глаза. Слезы так же беззвучно стекали по ее щекам. Затуманенный взгляд переживал войну, в принятии одного единого решения. Но я ждал, терпеливо смотрел ей в глаза. Обмякшие кисти в мои ладонях были такими маленькими. Я приподнял ее пальцы, губами едва коснулся ладони. Еще раз… затем еще. Закутав лицо в объятия ее мягких рук, я находил утешение для себя и дарил так необходимое сейчас тепло ей. Она была рядом, со мной сейчас. А я был с ней. - Анна, послушай, - я еще крепче сжал ее ладонь. – Ты нужна мне, я нужен тебе. К чему строить эти баррикады. Давай отбросим все знаки стоп и просто… возьмем и пойдем дальше. Только вместе. За ручку. - Дэвид, я… я не знаю. Я уже говорила, что это сложно. - Да, я помню. Но ты так и не сказала почему. Снова молчание. Гулкая тишина, невозмутимый глас боли. Я словно слышал, как ее сознание мечется в неопределенности диким, загнанным в угол зверем. Неистовый страх, болезненное обречение. Сейчас со мной было мою и ее сознание. Мы были не здесь… Где-то далеко, где-то на орбите далекой планеты она касалась меня пальцами, я смотрел на нее, но не видел глаз. Только изящные следы соленых слез, только разодранная в клочья душа. Шум окружавших нас людей был не важен. Он был, он звенел. Я слышал, но отрицал. Или просто уже давно растворился, растворился в ней... Может и вовсе был мертв. Мертвое тело, мертвые мысли, мертвое сердце. Одна лишь душа когтистыми пальцами впивалась в горько-сладкую жизнь. - Я просто хочу, чтобы мы были вместе. Анна подняла глаза. Кострище, в миг обретшее силу, потухло. Исчезло. Я словно видел пепел, медленно опускающийся на ее сердце. - Нам… нельзя, - едва слышным шепотом выдавила Анна. – Это опасно, Дэвид, - нежный девичий плачь, шелестел, а внутри резал меня лезвием. Больно слышать ее боль. Как же мне сейчас было больно. Как же больно было ей. - Анна, Анна, Анна, - я поднялся со своего дивана, присев рядом с ней. – Прошу, не стоит, нет, - теперь я окутал своими ладонями ее лицо. – Ты не должна плакать… - Я никому ничего не должна, - все еще дрожа продавливала девушка. - Не должна. Но боль, которую ты сейчас испытываешь… Ты не заслуживаешь этого. - Дэвид… - Нет, Анна. Я не хочу, чтобы ты чувствовала это. Я не хочу, чтобы ты страдала. Просто скажи… И я исчезну. - Нет, ты не понимаешь… - Я исчезну, я уйду. Скажи, и я сделаю все, чтобы ты была счастлива, чтобы не пытала себя. Пожалуйста… Милая, прошу тебя… - Я… Дэвид, я… прости, пожалуйста… прости меня… Анна, содрогаясь от рыданий, обняла меня. Так устало, так обессиленно, так безысходно. Что-то происходило. Я чувствовал грядущий апокалипсис, но все так же плыл, перечить было не в моей компетенции. Все шло тем чередом, который пределом своих возможностей разносил все мыслимые и немыслимые границы моего разума. Ее разума. Мы были обречены. Я прижимал ее хрупкое тело. Эмоций не было, все сожженное огнем внутри пространство просто… было. Я был рядом с ней, разделял ту невыносимую боль. Так обыденно проглатывал резь души. - Я рядом, я здесь, с тобой… Я защищу тебя, вопреки всему. Я буду... всегда… Лечить каждую твою рану. Буду целовать твои залитые слезами глаза. Буду заматывать раненное сердце. Буду твоей опорой. Я просто… буду, милая, я буду. Анна вновь заглянула в глаза. Пустой взгляд, серость. Пыль, пепел, я не знал, как точно можно это описать. Она была так… истощена и беззащитна. Так слаба. Но безумство в ней, оно горело ярким пламенем. Она боролась сама с собой, с какими-то барьерами и страхами. Мгновение. И пухлые ее чувственные губы впились в мои. Я чувствовал ее прикосновение словно в первый раз, над нами сейчас царили хрупкая связь, невесомые нежные вдохи. Я был ею, она была мною. Мы вновь сливались в единый огонь. Огонь сжигающий единственную мачту корабля в огромном океане. Далеки от спасения, близки к погибели. Я прервал самосожжение. Взял ее руку в свою, мягко коснулся губами подушечки пальцев. - Я буду. Здесь и всегда. Только ответь, я прошу ответь… Нужно ли тебе это? Тишина. Самосожжение продолжалось, мой адский котел не прекращал вариться. Секунды лениво текли, а сердце вовсе остановилось. Я был главным героем мучительной пьесы, с самым трагичным и смертельным исходом. Кажется, и смерть там ждала только меня. - Я знаю… Знаю, что ты будешь, знаю, чувствую, и еще знаю, что будешь слишком сильно… бороться за меня… будешь отдавать слишком много себя… будешь сжигать свое сердце под моим пламенем… но смогу ли я… сдержать свой огонь… чтобы тоже быть?.. Я молчал. Непринятое отторжение, неясность, даже туман окутали меня. Я потерял счет своего пульса, как и потерял себя… еще совсем давно. - К черту этот долбанный огонь. К черту, мать его, все проблемы! Зачем это все? Зачем жить, если кругом одни запреты? Зачем путаться в своих же страхах, зачем поддаваться мыслям, а затем и вовсе убивать себя? Саму… себя. Самого себя? Скажи, Анна, зачем?.. Мне важна ты… Важна твоя душа и твое мнение. И, поверь, я не остановлюсь ни перед одним пламенем, пройду все девять кругов ада… но, черт возьми, выживу и найду путь… любить тебя. Сжигающий взгляд глаза в глаза. Мы пытали друг друга, Анна испытывала то ли правду в моих словах, то ли страх в себе, я не знал. Но точно знал одно: я действительно готов пройти через все, чтобы быть рядом. Я словно физически ощущал свою мощь. - Даже если этим испытанием буду я? - Да. - Даже если… мы убьем друг друга? Я был удивлен, но неизменно уверен. - Да, Анна, даже если это будет похоже на смертельные игры, я буду. Если ты не готова ответить, я, - я поднялся с дивана, не желая сильнее давить или… я сам не понимал почему, но находиться здесь больше не мог, - пойду. Я накинул пальто, кинул деньги, двинулся в сторону выхода. - Стой! – Анна буквально подлетела, едва не повалив меня. – И я… И я буду.