Под шкурой дракона

      Апрель 1999 года. Маггловский Лондон       Где, черт возьми, его связной с Орденом? Человек опаздывал на пятнадцать минут, а дождь лил как из ведра. Вскоре Драко хватятся в поместье, и он не собирался отвечать на вопросы о своем местонахождении. Его маггловское пальто едва удерживало воду. Он почувствовал, как по его шее стекала капля воды, и решил, что ждать больше нечего. И тут он увидел человека на другой стороне улицы, прислонившегося к фонарному столбу, с красным платком в кармане. Он ненавидел все эти маленькие опознавательные знаки, кодовые слова. Он почти чувствовал себя на свидании вслепую.       — Встретимся в пабе. Я буду в синей рубашке и с красной розой в руках.       Драко подошел к нему и встал рядом, засунув руки в карманы брюк.       Мужчина бросил на него быстрый взгляд.       — Ты, должно быть, сошел с ума, если надел эту куртку в такую погоду.       — Откуда ты знаешь, что я сумасшедший? — Драко почувствовал облегчение, услышав код. Ему надоело стоять мокрым.       Он ответил правильно.       — Должно быть, так оно и есть, иначе ты бы сюда не приехал.       Внезапно мужчина откинул капюшон и улыбнулся Драко. Гарри. Чертов. Поттер.       — Прекрасный день для шпионажа, правда, хорек?

***

      Лонгботтом и Финниган поспешно отступили, как только поняли, что назревает драка. Вот тебе и гриффиндорское мужество. Кингсли Шеклболт стоял за своим столом, наклонившись вперед и положив темные ладони на покрытую царапинами деревянную поверхность. Рональд Уизли был менее опасен, поскольку небрежно прислонился бедром к краю широкого стола, держа палочку наготове, но ни в кого конкретно не целясь. Два громилы слева от него пылали злостью и только и ждали, чтобы начать драку. Все они возвышались над Гермионой, кипевшей праведным негодованием, которая, казалось, не замечала и не заботилась о том, что ее превосходили числом. Она вошла в комнату после того, как разогнала толпу в холле, и сразу же начала обкладывать словами ожидавших ее мужчин.       Драко стоял в глубине комнаты рядом с Панси. Он тихонько прищелкнул языком.       — Ну, дает Грейнджер, — пробормотал он.       — Думаешь, она кого-нибудь из них заколдует? — Панси была приятно взволнована нелепой демонстрацией, происходящей перед ними. Тео и Блейз стояли позади нее, нетерпеливо ожидая, что последует дальше. И мать Драко, и Персия откровенно скучали.       — На меня чуть не плюнули, Рональд! — Грейнджер подчеркивала свои слова тычками пальцев. — Что, черт возьми, ты наделал?       — Что я наделал? — этот придурок был слишком самоуверен. Он выглядел почти удивленным ее гневом. — Тебе лучше задать этот вопрос себе, Миона.       — Чертова толпа? Ты что, с ума сошел? — Грейнджер, казалось, полностью игнорировала Шеклболта.       — Почему ты думаешь, что я имею к этому какое-то отношение? — пожал плечами Рон. — Люди расстроены, Гермиона. Они хотят, чтобы их гнев был принят во внимание.       — Я ни на минуту не поверю, что это не ты подкинул дров в костер! Это отвратительное самодовольное выражение на твоем лице — достаточное доказательство моим словам.       — Успокойтесь, мисс Грейнджер, — тихо сказал Шеклболт.       Она вздохнула и расслабила плечи, но не отвела глаз от Уизли.       — Вы знали об этом, Кингсли? — спросила она.       — Я только несколько минут назад осознал всю серьезность ситуации, — Шеклболт впился взглядом-кинжалом в Уизли. — Я также не знал, что уровень недовольства стал настолько… опасным.       Драко никогда не встречался с Шеклболтом лично, но его мнение об этом человеке с каждой минутой становилось все хуже. Он не знал, что возле его кабинета собралась толпа? Неудивительно, что они проигрывали эту войну. У Драко было ощущение, что результаты этой конфронтации будут напрямую связаны с безопасностью его народа. Политики всегда были чрезмерно озабочены общественным мнением, и если собрание в зале было каким-то показателем, то солдаты здесь, в Хогвартсе, были не слишком рады их присутствию.       Уизли самодовольно улыбнулся.       — Я думаю, что это просто обычное проявление недовольства, учитывая то, что поставлено на карту. Среди нас гребаные Пожиратели Смерти.       — Они на нашей стороне, идиот. Или ты этого не знал?       Грейнджер бросила на Драко извиняющийся взгляд. Неужели она действительно боялась, что он обидится? Он подавил желание усмехнуться над ней. Никто из них не нуждался в ее жалости.       — Кроме того, никто из нас технически не является Пожирателями Смерти. Кроме Драко, — влез Тео.       — Ты не помогаешь, — толкнул его локтем Блейз.       Уизли продолжал стоять так, словно никто из них не произнес ни слова.       — На нашей стороне? Даже если Малфой шпионил для нас, это не значит, что он не опасен, — у Уизли имелся здравый смысл. Это потрясло Драко. — И он заставил тебя привести его друзей? По-моему, это похоже на вторжение, — даже если он и был немного чересчур драматичен.       — Не будь таким смешным! — с жалостью посмотрела на него Грейнджер. — Это просто еще один пример того, как ты рубишь с плеча, не узнав всех фактов.       Его лицо потемнело. Внезапно ему стало не до смеха.       — Как ты могла привести их сюда, Миона? В единственное место, которое мы оставили в безопасности! — Уизли угрожающе шагнул к Грейнджер, возвышаясь над женщиной гораздо меньшего роста. В его глазах появился блеск, который Драко узнал. Волосы на его руке встали дыбом. Драко внезапно оказался у ее плеча, держа наготове позаимствованную палочку. До этого момента Уизли был более чем счастлив игнорировать присутствие Драко. Он заметил кусок дерева, зажатый в руке Драко, и его глаза расширились от ужаса.       — Ты их вооружила? — бушевал он. — Ты что, совсем с ума сошла?!       Двое мужчин позади Уизли закричали и вытащили свои палочки. Время, казалось, замедлилось, и в этот момент в Драко проснулись инстинкты убийцы. Он наблюдал за их движениями и одновременно боролся с собой. Темный голос в его голове приказал ему воспользоваться одолженной палочкой и убить троих угрожающих ему мужчин. Более рациональная часть его мозга немедленно подавила эти убийственные мысли. Их всех бросят в тюрьму и, возможно, после казнят. Он внимательно посмотрел на головорезов, решив, что они не представляют особой угрозы. Маловероятно, что они попытаются убить Драко, когда их гриффиндорская принцесса стоит достаточно близко к нему, ведь она могла пострадать. Он решил проглотить свою гордость и бросить палочку. Она с грохотом упала на пол.       За те несколько секунд, что потребовались ему, чтобы прийти к такому выводу и поднять пустые руки перед собой, один из мужчин подался вперед, в то время как другой отступил в сторону, оставив Уизли в центре. Это была обычная позиция для атаки. Драко почувствовал, что инстинкт убийцы засмеялся над ним. «Я же тебе говорил». Но даже в этом случае он был уверен, что они не нападут. Раздались новые крики, которые Драко проигнорировал, подняв раскрытую ладонь над плечом, приказывая Тео и Блейзу оставаться на месте. Ему не нужно было оглядываться, чтобы понять, что они ответят на насилие, повисшее в воздухе. Последнее, в чем он нуждался, так это в рукопашной схватке в кабинете министра. Он также не хотел раскрывать, сколько вреда он и его люди могли бы причинить без использования волшебной палочки.       Внезапно человек сзади ткнул палочкой в воздух, и из нее высыпались зеленые искры. Грейнджер, очевидно, бросила перед собой небольшое защитное заклинание в тот момент, когда поняла, что происходит. Искры отскакивали от ее чар, не причиняя ей вреда, но у Драко не было такой защиты, и чары попали ему прямо в лицо. Он с кряхтением отклонился от удара и снова развернулся. Это не было полностью сформированным заклинанием, но Драко почувствовал, что кожа вокруг одного глаза уже начала опухать и темнеть. Он услышал, как из его горла вырвалось рычание. Инстинкт убийцы побеждал. Затем Грейнджер встала перед ним, широко расставив ноги и горизонтально вытянув палочку перед собой, готовая бросить еще одно защитное заклинание.       — Бросьте свои палочки! — крикнула она.       Уизли выглядел ошарашенным. Глядя на спину Грейнджер, Драко мог мысленно признаться и себе в подобном чувстве. Только его мать когда-либо физически вставала между Драко и опасностью. А теперь эта женщина, у которой были все основания ненавидеть его и которая даже не общалась с ним семь лет, предлагала себя в качестве щита. Что за игру она затеяла? Потом ему пришло в голову, что она сделала это потому, что была хорошим человеком, а не потому, что хотела чего-то. От этой мысли у него по коже побежали мурашки.       Шеклболт стоял, скрестив руки на груди, с грозным выражением лица. Он не казался сильно обеспокоенным случайно сорвавшимся заклятием, и Драко спросил себя, были ли такие вещи обычной практикой.       — Прекратите. Немедленно.       Человек, бросивший заклятие, выглядел явно подавленным.       — Извини, кэп, — пробормотал он Грейнджер. — Эта новая палочка работает не так, как старая. Я не хотел причинить тебе боль.       — Отвали, Амос.       — В моем кабинете больше не будет такого насилия, — спокойно сказал Шеклболт. — Или где-нибудь еще на территории Хогвартса.       Гарри Поттер выбрал именно этот момент, чтобы войти в кабинет. Он резко остановился, тяжело дыша и опираясь на трость.       — Что, черт возьми, происходит?       — Жалкое проявление некомпетентности двух наших лучших лидеров, — скрестил руки на груди Шеклболт.       — Право, — Поттер выпрямился, как только мог. — Вы двое, — он указал на шутов Уизли, — выйти, — они быстро подчинились.       — Привет, Поттер, — Драко принял своего старого врага.       — Малфой, — молочно-белый больной глаз Поттера поразительно контрастировал с другим все еще ярко-зеленым. Оказалось, что вся левая сторона его тела больше не работала должным образом. Казалось бы, куда еще хуже.       Поттер попытался улыбнуться, но ему повиновалась лишь одна половина лица.       — Что-то в последнее время плохо видно, — пошутил он. Драко понял, что тот, вероятно, смотрел на него.       — Вообще-то, я впечатлен, — признался Драко. — Я был совершенно уверен, что ты уже превратился в овощ. Отлично сработано.       — У меня достаточно хорошая команда, позволяющая мне выжить. Может быть, от этого проклятия и нет лекарства, но я намерен довести эту войну до конца.       Драко одобрительно промычал:       — Ты получил рождественский подарок, который я послал тебе в прошлом году?       — Ха! Вряд ли это можно считать подарком. Те чары длились всего пять минут.       — О, это разочаровывает. Мои извинения.       — Подождите одну чертову минуту, — Уизли снова побагровел. — Вы двое знаете друг друга?       — Мы все вместе ходили в школу, великий мерзавец, — воскликнул Поттер.       — Ты знаешь, что я имею в виду!       — О, перестаньте кричать, — Грейнджер умоляла его, потирая виски. Было удивительно, как напряжение в комнате почти полностью рассеялось, когда пришел Поттер. — Гарри, ты знал о Малфое?       — Я часто был его связным по Ордену. Пока меня не прокляли.       — Почему я этого не знала?       — Это немного вне твоей компетенции, Грейнджер, — Драко увидел, как напряглось ее лицо.       — Ты слишком вольно истолковала мои приказы, Грейнджер, — прогремел Шеклболт. — Не позволяй этому случиться снова.       — Я беру на себя всю ответственность, сэр, — заявила Грейнджер. — Поместье подверглось нападению. Они все были в опасности.       — Значит, ты решила подвергнуть опасности и нас? — Уизли усмехнулся. — Ты хоть прикинула, какой риск несут нам эти люди?       — Что? — не поверила своим ушам Грейнджер. — Рассчитать риск? Ты вообще слышишь себя?       — Где ты пропадал? — устало спросил Шеклболт Поттера.       — В основном в разведке, —заковылял вперед очкарик. — Я обнаружил, что кроме горстки людей, достаточно глупых, чтобы устроить сцену сегодня утром, на самом деле нет никого, кто бы сомневался в суждениях Гермионы по этому поводу.       Веснушчатый Уизли виновато отвернулся.       — Ты — конченный ублюдок, — прорычала Грейнджер. — Ты пытался манипулировать Кингсли, чтобы выбросить их всех! Когда только ты и несколько твоих дружков устраивали беспорядки?       — Мне все равно, что думают другие! Это плохая идея. Позволить этим людям остаться — это ошибка, за которую мы все в конце концов поплатимся.       — Я сделала это не из прихоти, Рональд. Почему ты не можешь просто доверять мне?       — Ты можешь винить меня, Гермиона? В последнее время ты не совсем стабильна!       Тишина, последовавшая за его восклицанием, была тяжелой. Драко смотрел, как Грейнджер поникла. Интересно.       — Тебе лучше уйти, — Поттер потащил Уизли к двери. Он коротко похлопал его по спине и тихо сказал: — Я знаю, что ты пытаешься поступить правильно, но ты только делаешь все хуже, приятель.       Когда Уизли вышел из комнаты, Шеклболт был поглощен разговором с Грейнджер. Поттер захромал к Драко с добродушным выражением лица.       — Извините за все это, — сказал он их группе. — Приятно видеть тебя, Нотт. Забини, — мужчины пожали друг другу руки. — Миссис Малфой и миссис Паркинсон. Панси, — Поттер вежливо кивнул женщинам.       — Так можем ли мы рассчитывать на то, что в следующий поход по коридору нас не линчуют? — спросила Панси.       Поттер поморщился.       — Я не могу сказать, что люди в восторге, но никто не собирается причинять тебе вред. Но было бы разумно держаться вместе.       — Фантастически, — закатил глаза Тео.       Грейнджер с напряженным лицом подошла к ним. Она не смотрела в глаза ни одному человеку, а скорее разговаривала со стеной позади них.       — Я собираюсь позаботиться о вашем жилье. Я вернусь к тому времени, когда закончатся ваши допросы с помощью легилименции.       — Я буду сопровождать тебя.       Грейнджер посмотрела на Драко так, словно тот только что объявил, что сейчас будет жонглировать.       — Тебе не нужно этого делать.       — Я здесь не нужен. Кроме того, я должен быть уверен, что ты не запихнешь нас в какой-нибудь заброшенный класс с тряпками вместо кровати.       Она даже не ощетинилась от его насмешки, просто на мгновение закрыла глаза и кивнула.       Рон поджидал ее у подножия лестницы. Его вид вызвал острую боль в ее груди. Как он мог говорить ей такие вещи? Рон, которого она знала и любила долгие годы, никогда не был таким бессердечным. Выпрямив спину, она позволила боли смениться гневом. Она подумывала о том, чтобы заколдовать его, а потом хорошенько ударить под ребра. Должно быть, он заметил опасное выражение на ее лице, потому что поднял пустые руки, словно сдаваясь.       — Я просто хочу поговорить, Гермиона, — сказал Рон.       Первым ее побуждением было отвернуться и послать его к черту. Потом она напомнила себе, что Рон с самого детства был ее лучшим другом. Когда-то они были влюблены друг в друга. Он вытащил ее из темницы в особняке Лестрейнджей и отнес домой. Последние два года для них были тяжелыми, а последние несколько месяцев — самыми тяжелыми. На мгновение она подумала, не прогнать ли его. Им не о чем было говорить, а она слишком устала, чтобы спорить.       Рон нетерпеливо вздохнул и посмотрел через плечо на Малфоя.       — Мы можем поговорить? Наедине.       Малфой прошел мимо нее на несколько футов по коридору, глядя в сторону, как будто ему было неинтересно. Ей было все равно, даже если бы он слышал каждое слово. Он уже видел, как ее оскорбляли друзья и чуть не плевались солдаты.       — Я просто хочу поговорить, — повторил он, когда она спустилась на несколько последних ступенек.       Она совершенно не желала больше выслушивать гневные упреки в свой адрес, о чем и сказала ему.       — Я не об этом хочу говорить, — заверил он ее. Она вспомнила время, когда это лицо смотрело на нее с любовью и преданностью. Теперь он просто выглядел озлобленным.       Он всегда хотел быть нужным, чувствовать себя особенным. Они никогда не были так близки, как тогда, когда за ними охотились, когда Гермиона была в эмоциональном расстройстве. В первый год после битвы в Хогвартсе она цеплялась за него, пытаясь обрести внутреннюю силу. Однако где-то на поле боя она обнаружила себя; железный стержень, из которого состоял ее дух, поток мужества, двигавший ее вперед. Она нуждалась в нем все меньше и меньше. Даже вернувшись домой из плена, она быстро встала на ноги. Она не могла избавиться от чувства, что он разочарован тем, что она не нуждалась в нем.       — Так чего же ты хочешь?       Он поморщился от этого вопроса и зашаркал ногами.       — Я не хочу, чтобы все было так. Ненавижу спорить.       — Я ненавижу, когда ты называешь меня предателем, — гнев был приятен. Это избавляло от боли. — Я ненавижу то, как ты обвиняешь меня в нестабильности и угрозе нашему народу.       — Я знаю, что сказал. Но я не это имел в виду, — он выглядел пристыженным. Внезапно она почувствовала себя очень усталой.       — Это что, извинение?       Он нахмурился.       — Я все еще думаю, что они не должны быть здесь. Я не думаю, что мы можем им доверять. Но мне очень жаль, что я вел себя так ужасно. Я знаю, что Кингсли приказал тебе взять Малфоя и что он шантажировал тебя, чтобы ты привела его друзей.       Было бы легко отпустить это, улыбнуться и расстаться, чувствуя себя лучше. Но она не чувствовала себя лучше и не хотела искать легкого выхода.       — Это был мой выбор, Рон, —бросила ему вызов она. — Малфой, возможно, и добился своего в самом начале, но Кингсли доверил мне принять окончательное решение. Я могла бы забыть про них и вышвырнуть из штаба. Но я решила вернуть их в Хогвартс и сделать частью нашего дела. Так что если они и останутся, то только благодаря моим действиям, если легилименты не найдут ничего ужасного в их памяти.       Он уставился на нее, на его щеках заиграли желваки. Если он надеялся, что она отступит и даст ему волю, то ошибся. Она не была заинтересована в освобождении себя от ответственности, чтобы заставить его почувствовать себя лучше.       — Потребности Ордена превыше моего личного мнения, хотя оно значительно изменилось с начала войны. Нам нужна информация о Легионе. Нам нужны талантливые воины, что будут сражаться за нас. Это может быть рискованно, но закрываться ото всех пока не получается. Наша численность сокращается. Мы теряем надежду. И те люди, которым ты не доверяешь, возможно, принесли нам ключ к победе в этой войне.       Она видела, как он открыл рот, чтобы возразить. Протянув руку, чтобы остановить его слова, она схватила его за руку и сжала.       — Я принимаю твои извинения, Рон, — она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Увидимся чуть позже на этой неделе, чтобы обсудить детали следующей поставки.       Уходя от него, она удивилась тому, как легко было прийти к выводу, что тот, кто когда-то был так важен в ее жизни, больше ничего не значит.       Рон не был уверен, что произошло между ним и Гермионой, но он смотрел, как она уходит, чувствуя, что он что-то потерял. В этом разговоре прозвучали вещи, которые он никак не мог понять. Это привело его в замешательство и одновременно рассердило. Именно так он всегда чувствовал себя рядом с ней. Она всегда опережала его на три шага, всегда оставляла позади. Он стряхнул ее с себя. Он извинился, и теперь все будет хорошо.       В конце коридора ее остановила ведьма с пачкой пергаментов. Пока они разговаривали, он заметил Малфоя, прислонившегося к стене в нескольких футах от него. Грязный маленький хорек, вероятно, все слышал. Рон решил, что пора им обоим кое-что прояснить.       — Я не знаю, в какую игру ты играешь, Пожиратель Смерти, — Рон использовал свой рост в своих интересах. Он знал, что он крупный, и хотя Малфой стал выше и немного подкачался, он все еще оставался маленьким человечком. Причем во многих отношениях. — Если ты бегаешь за Гермионой, как собачка, это еще не значит, что ты один из нас. И если ты причинишь ей боль, то будешь иметь дело со мной.       Малфой театрально вздохнул и принялся изучать свои ногти.       — Почему мужчины в ее жизни чувствуют необходимость угрожать мне? Ты не думаешь, что она может сама о себе позаботиться?       — Ты опасен, гребаный придурок, и я хочу, чтобы ты знал, что я наблюдаю за тобой.       — Я опасен? — невинно указал на себя Малфой. — Я не тот, кто угрожал ей. Я не тот, кто отвернулся от десятилетий дружбы.       Рон подумал, что если бы он мог дать ему по морде, то это сошло бы ему с рук.       — Не говори о том, чего не понимаешь. У нас есть свои взлеты и падения, но я всегда буду частью ее жизни.       — Этот маленький тет-а-тет минуту назад говорит о совсем другом. Или ты не понял, что это было прощание?       Правда в словах Малфоя прожгла его насквозь. Так вот что случилось?       — Ты можешь думать, что знаешь ее, — проворчал Рон, вставая на его место. — Или потому, что она приняла твою сторону, что вы друзья, но я знаю ее лучше. Когда все это закончится, она бросит тебя, как прогнивший мусор. Это обличье, которое ты носишь, то, которое делает тебя похожим на приличного парня, — полное дерьмо. Однажды ты оступишься, и она увидит, кто ты на самом деле, и не захочет иметь с тобой ничего общего.       — Это, конечно, возможно, — насмешливая улыбка Малфоя стала очень серьезной, и он сделал шаг вперед, так что они оказались почти нос к носу. — Кстати, если ты еще хоть раз ткнешь в нее палочкой, я тебя закопаю.       С этими словами он неторопливо направился к Гермионе, что-то насвистывая себе под нос.