Под шкурой дракона

      Апрель 2001 года. Поместье Лестрейнджей       Зелье только начало действовать, когда Родольфуса отозвали. У Гермионы все еще кружилась голова, поэтому она не до конца понимала, почему тот ушел. Он резко встал из-за обеденного стола, сжимая свою темную метку, а затем нежно поцеловал ее в висок с обещанием быстро вернуться. Ей потребовался почти час, чтобы восстановить свои умственные способности, что обычно происходило после того, как ее провожали обратно в камеру. Через час она уже могла призвать книгу с расстояния в несколько футов. Это было похоже на перемещение Хогвартс-экспресса. Она сделала все возможное, чтобы уничтожить комнату.       Гермиона упала на пол, тяжело дыша и дрожа, и уставилась на кровать, сдвинув роскошное одеяло в сторону. Оно было красно-черное. Раньше она этого не замечала. Она чувствовала, как грубая вышивка на шелке царапала ее щеку, слышала звук движения по блестящей ткани, но никогда по-настоящему не видела цвета. Зелье, которым ее напоили перед тем, как сопроводить в эту проклятую комнату, притупило не только ее магию.       Осколок разбитого зеркала словно подмигнул ей из-под одеяла. Она использовала его, вспоров свою руку и разрезав слово «грязнокровка» пополам.

***

      — Луна Лавгуд! — вскрикнула Гермиона. — Ты украла это у Джорджа!       Блондинка не выглядела раскаивающейся.       — Верно.       Луна сидела, прислонившись к дереву, перекатывая по траве из руки в руку взрывающуюся яичную бомбу. Воскресный ужин превратился в полноценный свадебный прием Дина и Симуса, сопровождавшийся танцами, пением и припрятанными бутылками с алкоголем. Гермиона все еще не оправилась от танца с Драко, ее голова кружилась, как будто она тоже сделала глоток из фляжки Джорджа. Ее кожа была горячей и раскрасневшейся, у нее подкашивались колени, что она всегда ранее считала фигурой речи, никогда не веря, что такое возможно.       Он был безупречным джентльменом во время их танца, дружелюбным, не заставлял ее чувствовать себя неловко. После того, как первоначальная зажатость прошла, Гермиона была немного разочарована расстоянием между ними. Опытная двадцатипятилетняя женщина в ней заметила блеск похоти в его глазах, когда они перебрасывались шутками за столом. Но Гермиона, которая за последние пять лет не испытывала ни малейшего сексуального влечения, Гермиона, которая сомневалась в своей способности даже действовать на такие чувства, была смущена его внезапным уходом после танца. Она вышла из палатки вскоре после Драко в поисках тишины, чтобы прояснить голову.       — Вот именно… — пробормотала Гермиона. — Но это же чертовски опасно!       Луна пожала плечами и встала.       — И что?       — И что? — Гермиона не поверила своим ушам. — Ты немедленно вернешь ее!       — Я этого не сделаю! — Луна резко обернулась, внезапно разозлившись. — Мне она нужна!       — Зачем тебе она нужна? Эти бомбы не разрешены ни для каких миссий, только для финальной битвы.       — Я это знаю! — теперь она ходила взад-вперед, дергая себя за косы. — Я приберегу ее для последней битвы.       — Ладно, — Гермиона понизила голос, пытаясь успокоить подругу. Черт. — Оставь ее себе. Но, пожалуйста, не носи ее с собой. Я не хочу, чтобы ты была разорвана на куски, я хочу, чтобы ты сражалась.       — Какое это имеет значение? — она сплюнула, ее глаза остекленели от непролитых слез. — Тебя там все равно не будет!       — Меня не будет где? — Гермиона пыталась проследить за мыслительным процессом Луны.       — Ты будешь летать над всеми нами, участвуя в битве, в которой не могу сражаться я, — лицо Луны стало диким. Гермиона чувствовала, как от нее волнами исходит магия, отчего волосы на руках вставали дыбом. — Сражаться с ними.       — Я тебя не брошу!       Гермиона была поражена. Оглядываясь назад, она поняла, что в последнее время Луна была более сдержанной, более подавленной. Она чувствовала себя ужасно из-за того, что не заметила недавнее волнение Луны. Ведь та была ее семьей. Больше, чем семьей. Их объединяла частичка души, темная, потаенная часть, которую никто другой понять не мог.       Луна схватилась за живот, словно от боли.       — Мы всегда сражались вместе. Всегда. Ты и я.       — Я знаю.       Гермиона шагнула ближе, но Луна развернулась и отошла от нее на шаг.       — Ты — мой щит, а я — твой. Мы прикрываем друг другу спины и всегда возвращаемся живыми! — она бормотала себе под нос.       — Я хочу, чтобы ты была рядом со мной, — Гермиона старалась, чтобы ее голос звучал ободряюще. — Но я не могу отказаться от этого, чтобы сражаться с тобой. Это слишком важно.       — Слишком важно? Ты имеешь в виду более важно.       — Мы можем сражаться порознь или умереть вместе! — прошипела Гермиона. — Ты не видела цифр. Мы лучше обучены, но уступаем им числом три к одному, — она тяжело дышала. — И у них есть Черный Дракон. Помнишь битву при Гэнси? Она убила двадцать человек за один пролет над полем боя.       Луна перестала расхаживать и подошла ближе к ней.       — Мы не можем прятаться в замке, мы не выдержим осады. Мы не можем сражаться в открытую, потому что Беллатриса убьет нас в считанные минуты. Но если бы у нас был способ держать ее подальше от поля боя и убить без единого заклинания, мы могли бы позволить нашим солдатам делать то, что они делают лучше всего…       — Это несправедливо. Ты же знаешь, что я достаточно сильна, чтобы справиться с этим ритуалом, — воскликнула Луна. — Они пытаются держать тебя подальше от меня!       — Никто никогда не сможет удержать меня вдали от тебя, Луна, — прямо заявила Гермиона. — Я не знаю, как Блейз провел свои расчеты… — это была ложь. Гермиона провела свои собственные расчеты и пришла к точно таким же выводам, за исключением того, что ее список оказался на одно имя длиннее. Однако она понимала их нежелание превращать Луну в огнедышащее чудовище. — Но я знаю, что он лучший в своем деле. Я не могу рисковать твоей жизнью в погоне за чем-то настолько опасным, когда ты нужна мне на поле боя.       — Мне это не нравится.       Гермиона сложила их пальцы вместе, как они всегда делали ранее.       — Мне это тоже не нравится.       — Как ты узнала, что тебя нет в списке?       Луна с жалостью посмотрела на нее.       — Я видела его вчера. Забини оставил его в лаборатории.       — Ты пробралась в замок, чтобы покопаться в лаборатории, и даже не зашла, чтобы поздороваться?       Луна проигнорировала ее и снова села, прислонившись к дереву. Гермиона опустилась рядом с ней. Они смотрели на зарево вечеринки сквозь деревья. Гермиона игриво наклонилась к Луне, вспомнив разговор другой ночью.       — Помнишь, как мы пили вместе?       Луна вздохнула.       — А что тут вспоминать?       — Помнишь того парня в Эдинбурге? — Гермиона широко улыбалась. — Мы следили за складом через дорогу от того маггловского паба?       — О Мерлин, тот придурок…       Гермиона понизила голос.       — А что, уже рассвело?..       Луна фыркнула, и они заговорили в унисон:       — …или это ты осветила мой мир?       Звук смеха Луны был как сладкий бальзам на бушующие мысли Гермионы.       — Каждую ночь в течение двух недель он повторял одно и то же, — усмехнулась Гермиона. — Я думаю, он был немного влюблен в тебя.       — Он просто хотел забраться между моих ног, — насмешливо ответила Луна, хотя все еще улыбалась.       После минутного молчания Гермиона снова заговорила:       — Когда все закончится, мы можем вернуться.       — Вернуться назад?       — В каждый паб, в каждый маггловский клуб, куда мы ходили раньше… — когда Гермиона вытянула шею, она увидела, что Луна задумалась. — Я обещаю. Нам просто нужно пережить следующую пару недель. Тогда у нас будет все время в мире.       — Окей, — это был едва слышный шепот.       Их улыбки быстро погасли в наступившей тишине, и они сидели вместе, пока звуки воскресного ужина стихали, а палатку убирали. Уже почти рассвело, когда они разошлись, Луна — к своему дереву, а Гермиона — в свою комнату, и ни одна из них не была удовлетворена результатом разговора.       * * *       Гермиона почувствовала, как пот выступил у нее на шее. Она повязала голову платком, чтобы пот не стекал с глаз. Стеклянная палочка-мешалка была заколдована, чтобы помешивать зелье три раза по часовой стрелке, затем пять раз против часовой каждые пять минут. Гермиона сама взялась за помешивание, потрясенная тем, что Персия сочла уместным оставить варево под чарами.       Клыковое зелье было прекрасного кристально-зеленого цвета. Персия накануне добавила драконью кровь, и теперь оно должно было кипеть — с надлежащими интервалами помешивания — в течение девяноста шести часов и двадцати девяти минут.       — Оно будет готово через четыре дня, — сказала она Блейзу и Тео.       Они появились вскоре после завтрака, чтобы проверить булькающую смесь, но Гермиона уже была там. За последние три дня она покидала лабораторию зельеварения только на несколько часов, решив, что смесь должна быть идеальной. У Гермионы было больше обязанностей, чем у чистокровных, но никто из них не мог так свободно передвигаться, оправдываться и получать прощение.       — Слава богам, что Гарри нашел этот золотой котел.       — Я все еще не могу поверить, что он не знал, что у него есть вещь, сделанная из чистого золота, — Тео склонился над ее плечом и с сомнением смотрел на весело булькающую жидкость.       — А я могу, — пробормотала Гермиона, завершая последнее помешивание и неохотно кладя палочку на место.       В этот момент вошел Драко, взглянул ей в лицо и с отвращением прошипел:       — Ты не спала прошлой ночью, верно?       — Сегодня помощь не нужна, — сказала Гермиона, ее лицо потеплело. Неужели она выглядит такой усталой? — Я вздремну после работы.       Гермиона отошла от стола, а Драко подошел ближе. Его волосы все еще были влажными после душа, и она с болью осознала, что еще не приняла ванну.       Он скептически посмотрел на нее, затем осмотрел зелье.       — Четыре дня?       — Да, именно так, — если бы он сделал хоть одно замечание о качестве ее помешивания, она бы прокляла его. — Я пытаюсь привести в порядок твое с Панси расписание после того, как зелье сварится, чтобы мы могли сосредоточиться исключительно на медитации, но мне трудно придумать правдоподобные отговорки.       — Ты что-нибудь придумаешь.       Драко понюхал котел и сморщил нос.       — Нам все еще нужно место, чтобы провести ритуал, — напомнил ей Тео.       — Я знаю, — Гермиона сняла платок с волос и вытерла им пот с лица. — Мы можем воспользоваться портключом в Албанию, — это была та самая вершина холма, на которой Гермиона впервые увидела превращение Драко. — Но я не хочу полностью исчезать из Хогвартса, когда мы так близки к битве.       — Так придумай что-нибудь получше, — предложил Блейз.       — Ты очень полезен, дорогой, — усмехнулся Тео.       — А пока, — сказала Гермиона, поворачиваясь к Драко. Он оторвался от изучения бурления в котле и поднял брови. — У нас много работы.       В его серых глазах появилась тревога. Гермиона прекрасно понимала, что ее улыбка светится злобным предвкушением. Через десять минут стало лучше.       * * *       — Это что, какое-то наказание? — уныло спросил он.       Гермиона подавила смешок.       — Ты добровольно провел две ночи в лаборатории зелья с четой Паркинсон, — сказала она. — Что может быть хуже этого?       — Вот это, — сказал он, указывая на сцену перед собой. — Это еще хуже.       — Нам нужно подготовить животных к переезду, — напомнила она. — И почти все сейчас заняты в поле. От тебя жалоб больше, чем от детей.       При этих словах в широкие деревянные ворота вошли Лили и Тедди. Тедди нес табуретку, а Лили следовала за ним, таща ведро чуть ли не больше ее самой.       — Я бы ни за что не позволил им приблизиться к этим тварям, — фыркнул Драко. — Похоже, они могут отгрызть тебе руку.       — Это коровы, Драко, — решительно заявила она. — Они едят траву, а не человеческое мясо.       — Я говорил о детях.       — Я хочу это сделать, Тедди, — воскликнула Лили. — Я могу сама!       — Хорошо, Лилз, — ответил мальчик, закатывая глаза, которые сегодня снова были серыми. — Но ты должна быть нежной. Не дергай Бетси.       Лили поставила ведро под набухшее вымя и забралась на табурет. Она тихонько напевала корове, когда та дергалась и тряслась, в то время как пальцы девочки стискивали свисающий кусок плоти.       — Ты уверен, что это безопасно? — Драко казался искренне обеспокоенным. Это было весело.       — Я уже большая девочка, Драко, — щебетала Лили, осторожно вытягивая из вымени огромные струйки молока. — Я могу сделать это сама.       Ведро быстро наполнялось, и корова, потеряв к ним всякий интерес, вернулась к кормушке.       — Молодец, дитя, — похлопал он, явно впечатленный, скрестив руки на груди. — На вид это не так уж трудно. Абсолютно отвратительно, но не сложно.       — Отлично, поэтому эта твоя, — Гермиона указала на вторую корову, безмятежно жующую траву. Он слегка побледнел. Стоял август, но Гермионе казалось, что наступило Рождество.       — Ты слишком этим наслаждаешься, — пожаловался он в ответ на ее широкую ухмылку.       Гермиона показала ему, как правильно перекатывать сосок между пальцами, чтобы получить молоко. Когда он нетерпеливо отмахнулся от нее, ведро уже наполнилось наполовину. Драко со своей обычной грацией подошел к животному, лишь поморщившись перед тем, когда сел перед ней. Корова не удостоила его и взглядом, даже когда он взял по соску в каждую руку. Он тут же начал ворчать.       — Отвратительно…       — Повсюду грязь…       — …никогда больше не пить молоко…       Он делал все неправильно. Гермионе не терпелось показать ему верный путь, но большая часть ее была счастлива отступить и позволить ему потерпеть неудачу. Несколько попыток спустя он уже был разочарован. Должно быть, он вымещал свое раздражение на корове, потому что дернул ее слишком сильно, и она заерзала от неудобства. Она замычала и отступила от него, пнув ведро по пути к выходу. Горячее молоко брызнуло ему на ноги. Он с отвращением отскочил назад и оказался на заднице в луже из грязи и молока. Испуганное, пронзительное восклицание сорвалось с его губ.       Гермиона истерически вскрикнула. Дети радостно заулыбались. Густая жидкость образовала вокруг него лужу и начала просачиваться в штаны.       — Черт, — сказал он.       Глаза Тедди расширились при этом слове. Лили захихикала и начала танцевать вокруг, крича:       — Черт! Черт! Черт!       Ругательство, вырвавшееся изо рта ребенка, заставило ее смеяться громче. Смех был глубоким, раскатывающимся… Малфой наблюдал за ней со своего места в грязи. Он издал смешок. Звук был странный.       Лили тоже собиралась прыгнуть в эту кашу, но Гермиона вовремя схватила ее за талию.       — О нет, не надо, — выдохнула она. — Иди и найди свою маму.       — Да ладно тебе, Лили, — Тедди взял ее маленькую ручку, глядя на взрослых. — Пойдем покормим цыплят вместе с мамой и бабушкой.       Драко попытался встать, но как только он поднялся на ноги, его ботинок поскользнулся в грязи, и он снова упал, но на этот раз на живот. Еще одна волна веселья, сопровождаемая фырканьем, накатила на нее. Драко сел и осмотрел урон, нанесённый своей одежде.       — Я ненавижу тебя, — со смешком заявил он, но через мгновение он уже трясся от смеха. — Не думаю, что смогу встать, — выдохнул он.       По лицу Гермионы текли слезы, когда она, спотыкаясь, подошла к нему. Она на мгновение прижалась к его плечу, пытаясь отдышаться. Он хрипел от смеха, пытаясь очистить свои грязные руки, встряхивая их. Но потерпел неудачу. Гермиона почувствовала слабый запах фекалий, смешанный с влажной грязью. Она выпрямилась и протянула ему руку. В тот момент, когда он сжал ее протянутую руку, в его глазах появился огонек коварного намерения.       — Даже не думай об этом! — вскрикнула она за мгновение до того, как он повалил ее на спину. Грязь была холодной, просачиваясь под свитер. — Ах ты, кусок дерьма!       Он смеялся громким, скрипучим смехом, держась за ребра так, будто они болели. Гермиона с трудом поднялась на ноги, раскинув в стороны руки, покрытые грязью. Она была в ее волосах, скользила вниз по шее, направляясь все ниже и ниже.       — Ах-ах-ах.       Она попыталась подняться, но была остановлена, когда он схватил ее за лодыжку.       — Не так быстро.       Драко потянул ее, заставляя опуститься обратно. Она взвизгнула. Его смех оборвался, когда она схватила ком грязи и швырнула ему в голову. Он пригнулся, но снаряд все равно ударил его по лицу. Он ахнул, когда грязь скользнула вниз по его рубашке. Гермиона фыркнула. Зарычав, Драко пополз по грязи, пока не увидел ее смеющееся лицо. Он шлепнул комком грязи по ее шее, спускаясь вниз к груди, втирая ее в шерстяной свитер.       — Это несправедливо! — ахнула она, ударив его по плечу. — Это мой любимый свитер!       Он снова засмеялся, его глаза широко раскрылись и сверкали от столь неожиданной эмоции. Гермиона с трудом перевела дыхание. Ее взгляд оторвался от него, когда в темнеющем небе сверкнула молния. Над головой прогремел гром, и небо обрушило на них поток ледяного дождя. Драко мгновенно вытащил ее из грязи и потащил к ближайшей крыше. Они трусцой подбежали к нему, сцепившись грязными руками, чуть не падая из-за жижи под ногами.       Крыша представляла собой небольшой навес, под которым они могли оставаться относительно сухими. Или чтобы не промокнуть еще больше. В конце концов они встали довольно близко друг к другу, чтобы держаться в укрытии.       — Ненастье не должно длиться долго, — предположила она.       Он что-то промычал в знак согласия, пытаясь смахнуть грязь с рукавов. На улице стояло лето, но они находились в Шотландии. Солнце скрылось за тяжелыми тучами, и большая часть дневного тепла исчезла. Гермиона невольно придвинулась ближе, вспоминая, каким теплым было его тело, когда он лежал рядом с ней в постели. На щеках у него засохла грязь, но вместо обычной бледности они покрылись румянцем, а уголки губ приподнялись.       Она поняла, что смотрит на эти губы, и ее дыхание внезапно стало слишком тяжелым для ее легких. Его рот притягивал ее вперед, как магнит, пока она не качнулась к нему так близко, что их дыхание смешалось. Смутившись, она моргнула и отстранилась, но он последовал за ней, поймав ее верхнюю губу кротким прикосновением. Поцелуй был крошечным, не больше, чем прикосновение теплой кожи, но в то же время был похож на ударившую молнию. Кровь заплясала у нее в жилах, сердце громко стучало в ушах. На короткое мгновение их глаза встретились, прежде чем Гермиона преодолела последнее пространство между ними.       Его губы были теплыми и мягкими. Вздох, похожий на самую сладкую мелодию, сорвался с ее губ от этого ощущения. Она почувствовала потребность вцепиться пальцами в его рубашку, чтобы не упасть без чувств на землю. Он глубоко застонал и скользнул языком ей в рот. От него пахло чаем, мятой и драконом, а еще чуть-чуть грязью. Ее никогда не волновали такие обычные ароматы, но сам Драко делал их яркими и такими необходимыми ей. Когда он поцеловал ее, одна из его рук поднялась, чтобы обхватить ее лицо, а длинные пальцы нежно ласкали завитки, упавшие на ее висок. Другая его рука лежала на ее пояснице, прижимая их тела друг к другу. Гермиона вспыхнула в каждом месте, где его тело касалось ее.       Они отстранились друг от друга, чтобы перевести дух. Драко быстро поцеловал ее в нос, его грудь тяжело вздымалась. Когда Гермиона подняла на него ошеломленный взгляд, то увидела, что в его глазах, некогда стеклянных и потемневших от страсти, поселилась паника. Он оторвался от нее, оставив после себя лишь холод. После недолгой заминки он развернулся и вышел под дождь.       Ей следовало бы рассердиться, что он снова ушел от нее, но она не могла чувствовать ничего, кроме ледяной боли. Гермиона последовала за ним. Дождь мгновенно смочил ее грязную одежду.       Драко расхаживал взад-вперед, проводя рукой по мокрым волосам. Этот жест она смутно помнила еще со школьных времен, когда внимательно следила за ним в поисках признаков его преданности Волдеморту. Она никогда еще не видела его таким расстроенным.       — Мне очень жаль, — сквозь шум дождя крикнул он ей.       Свинцовый шар ударил ей в живот. Она изо всех сил старалась скрыть разочарование на лице.       — Почему ты извиняешься? Ведь я поцеловала тебя.       Он немного отчаянно рассмеялся.       — Это не имеет значения.       — Неужели? — для Гермионы это было очень важно. — Тогда почему ты так расстроен?       — Потому что я хочу тебя! — взорвался он. — Все это чертово время! — он снова принялся расхаживать на месте. — Ты в моих проклятых богами снах! Я чувствую твой запах везде, куда бы я ни пошел!       Ее сердце воспарило от его слов, хотя не все они имели смысл, и даже несмотря на то, что он был так зол из-за своих чувств.       — Как я могу сопротивляться тебе, когда он всегда рядом? Дышит мне в затылок и требует, чтобы я нашел тебя, защитил, трахнул?       Гермиона моргнула, услышав столь вульгарные слова.       — Кто-то заставляет тебя испытывать ко мне чувства?       — Во-первых, у меня нет к тебе никаких чувств, — он заметно вздрогнул. — Во-вторых, не кто-то. Он. Кровавый зверь, который живет в моей голове.       На нее снизошло осознание.       — У тебя сознание дракона. Как у оборотня.       — Скорее паразита, который высасывает всю мою свободу воли.       — Потрясающе! — она была взволнована этим открытием, но потом поняла, что он на самом деле сказал. — Значит, ты не хотел меня целовать?       Драко заколебался.       — Даже не знаю.       Гермиона начала злиться.       — Ну, ты, кажется, ничего не делал против своей воли.       Он прищурился, глядя на нее.       — Я никогда не думал о тебе в таком ключе. Никогда. Ты же Гермиона-чертова-Грейнджер.       Это прозвучало как оскорбление.       — Что это значит?       — Я не целуюсь с Гермионой-чертовой-Грейнджер! Тем более под дождем! Как банально! — он явно испытывал отвращение. — Мне не снится голая Гермиона-чертова-Грейнджер в моей постели.       — Прекрати произносить мое имя таким тоном! — но Гермиона была поражена. — Тебе снились сны обо мне?       — Они никуда не исчезают, — он будто разговаривал сам с собой. — Ты никуда не уходишь. Ты следуешь за мной каждый гребаный день, куда бы я ни пошел.       — Прости, что обременяю тебя своим присутствием!       Он презрительно усмехнулся.       — Знаешь, для такого умного человека ты ведешь себя довольно глупо.       — Нет, я поняла! — закипела она. — Ты не хочешь иметь со мной ничего общего. Твои животные инстинкты побуждают тебя прикоснуться ко мне, хотя ты ненавидишь эту идею и находишь меня отвратительной.       Паутина магии завибрировала на ее ладонях. Она сжала их в кулаки и заставила себя сдержаться.       Он вскинул руки вверх.       — И это все, что ты поняла из того, что я только что сказал? Ты что, не слушаешь меня?       — Я думаю, ты выразился достаточно ясно.       Дождь прекратился, и они оба стояли, промокшие до нитки, с ботинками, увязшими в грязи. Все вокруг было освещено солнцем и его отражением в воде. Гермиона прищурилась от яркого света, в глазах запульсировала головная боль. Она молча просила его взять свои слова обратно, признать, что он хочет ее так же, как и она его, что время, проведенное вместе за последние десять дней, что-то значило для него. Неужели прошло всего десять дней? Казалось, прошли годы.       — Неужели ты не понимаешь? — он отдернул рукав рубашки, обнажив зловещую отметину на предплечье. — Я отравлен. Я не позволяю себе думать о тебе в таком ключе.       — Но ты же на нашей стороне, — возразила она, потрясенная ненавистью к себе в его голосе. — Ты сражаешься с нами уже много лет.       — Слишком мало, слишком поздно.       — Я с этим не согласна!       Драко усмехнулся.       — Ты, Поттер и Уизли сражаетесь с тьмой с самого первого дня. Я даже не был полностью осведомлен о том, что происходит, — он невесело рассмеялся. — И когда настала моя очередь делать выбор, я сделал все, чтобы принести пользу самому себе.       — Ты сделал все, что мог, — у нее кружилась голова, когда она провожала его взглядом. — Ты был совсем ребенком. Мы все были детьми.       — Не обманывай себя. Я хотел этого, — зарычал он. — Я хотел власти, престижа, я хотел чувствовать себя важным.       — Так что же изменилось?       Он подошел ближе.       — У меня появилась совесть, Грейнджер. Мое тщеславие отошло на второй план по сравнению с теми ужасами, за которыми я наблюдал. А потом все это исчезло, — он шагнул в ее пространство. — Но ты спасла нас.       — Не говори глупостей, — натянуто улыбнулась она.       — В тот последний год в Хогвартсе я ненавидел тебя за то, что ты сделала то, чего я не мог, а потом все закончилось, и тяжесть всего, что я сделал, медленно убивала меня. А потом ты подошла ко мне с прощением в руках. Как будто я был достоин второго шанса.       Снова стало трудно дышать.       — Значит, ты сражался против Беллатрисы, потому что я простила тебя?       — Я хотел заслужить твое прощение, — с горечью ответил он.       — Я думаю, ты уже заслужил это, — Гермиона не знала, что сказать. — Хотя не думаю, что это необходимо. Это война. Мы все делали ужасные вещи. Я совершала ужасные вещи.       — Нет, — он покачал головой, его серые глаза смотрели на нее как-то отстраненно. — Не как я.       — А что ты мог сделать? — ее голос понизился до уровня шепота. Она боялась ответа на свой вопрос, боялась узнать о поступке, который заставил Драко Малфоя годами рисковать своей жизнью, чтобы раскаяться.       Он сделал шаг назад, его плечи поникли от поражения. Казалось, между ними разверзлась пропасть.       — Я его не остановил, — сглотнул он. — Я знал, что он собирается сделать. Но я просто не мог заставить себя убить собственного отца.       — Я не понимаю, о чем ты, Драко?       — Мой отец, — хрипло произнес он, — он воскресил Беллатрису.