Антон вышел из школы в подавленном настроении. Хотелось просто стащить ключ от одного из школьных кабинетов и закрыться там в полном одиночестве на пару дней без всяких там недалеких одноклассников, занудных учителей и Арсения Сергеевича, которого в последнее время и так стало слишком много в его жизни. Еще больше Антона удручало то, что он шел ровно в направлении дома Попова не в силах что-либо изменить.
На лавочке возле подъезда деловито восседали три пожилые женщины, которые замолчали при виде Антона, что напрягло его еще больше. Шастун достал ключи из кармана куртки и постарался как можно быстрее открыть подъезд и забежать в лифт, чтобы собственными ушами не слышать то, как старушки будут обсуждать его стиль одежды, походку и манеры.
Зайдя в квартиру, Антон отметил то, что запах одеколона Арсения Сергеевича не выветрился даже за несколько часов его отсутствия. Это показалось ему странным, ведь зарплаты школьного психолога, по его мнению, должно было хватить максимум на дешевую туалетную воду, а не на стойкий парфюм. Парень сразу побрел в комнату, где спал этой ночью. Он взглянул на стопку постельного белья, аккуратно (как ему казалось утром) сложенного на краю дивана, и сел рядом. Антон не знал, что теперь делать. Он находился в чужой квартире без ее хозяина и ему дико хотелось сбежать. Сбежать туда, где его не найдут ни отец, ни Арсений Сергеевич, ни кто-либо другой. Но даже при огромном желании, сделать это у него не получится. В противном случае он подставит сам себя, что лишь усугубит ситуацию.
Парню уже хотелось скулить от безнадежности ситуации. Однако он не жалел о том, что поделился с Арсением всем произошедшим, ведь на какое-то время ему стало легче. Наверное, стоило рассказать кому-нибудь гораздо раньше, но, к сожалению, людей, которым можно было довериться, не оказалось ни тогда, ни сейчас. А вот Попов из небольшого перечня знакомых людей показался ему самым бесповоротно надежным.
Однако именно с появлением Арсения в его жизни возник новый повод для беспокойства. Несмотря на то, что Попов создавал впечатление взрослого и понимающего человека с чистыми намерениями, Антон чувствовал себя как в золотой клетке в его квартире. Да и эта безграничная забота, казалось, может вылезти боком им обоим. Ведь если парень пойдет на поводу у Арсения и останется жить в его квартире, рано или поздно об этом узнают его родители, одноклассники, учителя. И в таком случае Арсения посадят, а самого Антона, пусть и приближающегося к своему совершеннолетию, определят в детский дом.
Решив не забивать себе голову плохими мыслями хотя бы сейчас, Шастун откинулся на спинку дивана и закрыл лицо руками. То ли от усталости, накопившейся за неведомое количество дней, проведенных без нормального сна, то ли от ощущения уюта и временного спокойствия Антон, сам того не замечая, начал проваливаться в сон.
Когда же Антон проснулся, он обнаружил себя в более удобной позе и под одеялом. На улице уже не первый день шел проливной дождь, поэтому определить время по тусклой освещаемости комнаты было практически невозможно. Парень тихо сматерился, когда не смог на ощупь найти свой телефон и уже молился всем богам, чтобы устройство было в квартире Попова.
— Чем ты занимаешься? — раздался голос из-за спины, и Антон, съехавший на пол для удобства, убрал руку с дивана.
— Вы не видели мой телефон?
— Видел. Ты его в прихожей оставил. Принести?
— Нет, спасибо. Я сам.
— Ты обедал? — поинтересовался мужчина, усевшись на полу напротив Антона.
— Нет, — тихо ответил юноша, предвидя лекции о том, что с его нездоровой худобой нужно заменить одноразовое питание пятиразовым или что-то в этом роде.
— Пошли тогда хоть поужинаем, — без намека на упрек предложил он.
— Спасибо, я не голоден, — вежливо уклонился Антон.
— Это бунт? — усмехнулся Арсений.
— Нет, просто не хочу есть.
— А я и не предлагаю тебе ведрами есть. А вот чисто символически забросить в желудок хоть что-то — придется. Ты ведь не хочешь кататься по больницам и лечить дыры в желудке?
— Видимо, нет.
— Вот и умничка. Идем на кухню, — Арсений поднялся с пола и вышел из комнаты, а Антон поплелся за ним, свернув в ванну, чтобы помыть руки перед едой.
Антон уселся на ближайший стул в ожидании вкусного ужина, потому что запах свежеприготовленной пищи уже говорил о многом.
— Спасибо, — поблагодарил парень, когда перед ним оказалась тарелка с мясом и рисом, а на середине стола появилась большая пиала с салатом из овощей.
— Приятного аппетита.
— Спасибо, и вам, — культурно ответил Антон, принимаясь за еду.
Как выяснилось, готовил Арсений действительно вкусно. Антон с удовольствием доел вторую куриную ножку и положил себе салат из общей тарелки, а после, съев и это, еще раз поблагодарил хозяина квартиры за ужин и отнес тарелку на рабочий стол.
— Но ты не притронулся к рису…
— Да я не очень люблю, если честно… — замялся Антон, стыдливо пряча взгляд.
— Антон, не вредничай. Попробуй хотя бы, — вежливо попросил Попов.
— Но я…
— Антон, пожалуйста.
— Ладно, — нехотя согласился парень, возвращаясь за стол.
Он взял в руку вилку и, набрав немного риса, погрузил ее в рот. Антон был уверен: Арсений Сергеевич не зверь и не тиран, и если бы он уперся, Попов не стал бы насильно кормить его или даже заставлять. К тому же свою часть договора он выполнил: риса на тарелке было действительно не так много, чтобы придавать этому вопросу слишком много значения.
Шастун съел все подчистую, после чего вновь встал из-за стола и принялся мыть свою тарелку. Возможно, в любой другой ситуации это показалось бы показухой, но сегодня ему действительно было важно отблагодарить Арсения хотя бы этой мелочью. Да и не зря это все, если на его лице появилась широкая улыбка при виде Антона, старательно смывающего остатки моющего средства со своей тарелки.
— А можно салфетку? — спросил Антон, закончив с посудой.
— Да, конечно, сейчас, — Арсений достал новую упаковку салфеток из выдвижного ящика стола и, вытащив из нее несколько штук, протянул Антону.
— А давайте все, — попросил Антон и, не дождавшись ответа, сам забрал пачку из его рук.
Парень быстрым шагом вышел из кухни и уединился в комнате, прикрыв за собой дверь. Психолог заметил, что что-то пошло не так, поэтому незамедлительно проследовал за ним.
— Антон, — позвал он, не позволяя себе открыть дверь и влезть тем самым в чужое пространство.
— Что? — сбивчивым голосом отозвался тот.
— Можно мне войти?
Антон понимал, что сказать «Нет» хозяину этого помещения он просто не имеет права, поэтому отделался непринужденным «Лучше не надо»
— У тебя все в порядке?
— Да… — нагло соврал Шастун.
— А теперь давай правду.
— Все нормально, Арсений Сергеевич. Справлюсь, не маленький, — отрывисто ответил подросток.
— Что произошло вообще?
— Ничего серьезного.
— Антон, если ты не начнешь отвечать на мои вопросы, я войду.
Арсений выждал секунд десять, во время которых он не слышал ничего, кроме нездоровых всхлипов, после чего зашел в комнату.
За мгновение он преодолел расстояние в пару шагов и оказался возле Антона, стоящего к нему спиной и старательно скрывающего свое лицо.
— Что случилось? — силой поворачивая к себе Антона, спросил Попов.
Антон промолчал. На помощь ему прибегла салфетка, в которую он тут же уткнул лицо.
— Скажи хоть что-нибудь… — отчаянно просил мужчина.
— Небольшая аллергия. Скоро пройдет.
— У тебя есть таблетки какие-то?
— Я уже выпил. Говорю же, скоро пройдет, — уже не в первый раз шмыгнув носом, ответил Шастун, взял еще одну салфетку и вытер влагу с носа и губ, уже раскрасневшихся из-за постоянного трения.
— Да ты же просто размазываешь все по лицу, — не выдержал Арсений. — Дай мне, — не теряя самообладания, попросил Арсений.
Забрав у подростка пачку с салфетками, Арсений вытянул из нее несколько штук и стал поочередно прикладывать их к опухшему лицу подростка.
— На что аллергия?
— На крупы.
— Почему не сказал мне?
— Такими вещами обычно не хвастаются.
— Нет, Антон, о таких вещах предупреждают.
Шастун закрыл глаза, позволяя Арсению делать со своим лицом все, что ему заблагорассудится.
— Думаю, тебе лучше лечь.
Усевшись на диване, Арсений кивком указал Антону на свои колени.
— Что? — не понял тот.
— Головой на колени. Мы не закончили, — напомнил Попов, в доказательство помахав перед парнем салфеткой. — И давай в темпе. У меня такое ощущение, что ты сейчас весь растечешься по комнате.
— Боитесь белые ковры запачкать? — сострил Антон, все же опуская голову на колени мужчины.
— Самое время для шуток, Антон, — укоризненно ответил Арсений, в очередной раз проходясь по лицу мальчика салфеткой. — Но будь добр, в следующий раз заранее предупреждай о таких вещах.
— За последние два дня вы узнали обо мне больше, чем кто-либо другой. И узнали совсем не с лучшей стороны. Вы видели меня всего в синяках, слышали историю о том, как я практически ежедневно отхватывал от отца и даже сделать ничего не мог, а жалко скулил под его кулаками. А теперь, мало того, что я живу в вашем доме, так еще и лежу перед вами весь в слюнях и соплях. На вашем месте, я бы даже смотреть на это побрезговал.
— Не говори глупостей. Повторяю еще раз: то, что я видел тебя в синяках и слышал эту историю, не делает тебя слабым, а говорит о твоем мужестве и смелости. Не каждый смог бы стерпеть даже единичные побои. И поверь, любой другой на твоем месте побежал бы жаловаться матери в надежде на защиту, чем разрушил бы семью, или попытался бы сделать чего похуже. Но ты поступил иначе, ты страдал сам, но не подверг страданиям близких тебе людей. Это о многом говорит и достойно всяческого уважения. А аллергия на крупы — это такая мелочь, которая вообще не должна тебя волновать.
Арсений зачесал волосы Антона назад и в последний раз прошелся салфеткой по влажным участкам лица.
— А что, по-вашему, должно меня волновать?
— На данном этапе — учеба и состояние здоровья.
— Вы будете заниматься моим здоровьем?
— Я сделаю все, что в моих силах. Но в любом случае, у нас в школе есть люди со специальным образованием. Ты только Оксане Владимировне не говори о том, что у меня живешь, а то она нервничать начнет и будет на вас же на уроках срываться.
— А я думал, что она уже в курсе.
— С чего это ты так думал? — без намека на упрек спросил брюнет.
— Ну, вы же встречаетесь?
— Интересная информация… И с чего ты так решил?
— Да все так говорят.
— Это неправда, Антон.
— Арсений Сергеевич, вы, наверное, забываете, что мы живем в одном районе, и что у Оксаны Владимировны по пятницам последний урок у нашего класса. И я каждый раз вижу, как вы с ней выходите из школы и вместе идете в направлении вашего дома. Так что сказки можете мне не рассказывать. Разбить мою детскую психику вам вряд ли удастся.
— Начнем с того, что наши отношения с Оксаной Владимировной строго приватны, особенно для ее учеников. Но раз уж ты что-то там видел, то скажу тебе, что с твоим классным руководителем у нас чисто дружеские отношения. Не более.
— Ну, это у вас к ней чисто дружеское отношение.
— Аргументируй.
— Вы Оксане Владимировне нравитесь. Видели бы вы, как она смотрит, когда вы рядом проходите. Да и вспомнить хотя бы ее бывшего: темные волосы, голубые глаза, с меня ростом, плечистый такой… В общем такой же красавчик как вы.
— За красавчика спасибо, конечно. Но, уверен, ты заблуждаешься. Не нужно судить по внешности.
— А не только во внешности дело. Вы же психолог, от вас за километр интеллектом несет, — Антон поднялся с колен мужчины, почувствовав, что отек слизистой почти прекратился.
— Нормально себя чувствуешь?
— Вот, еще и заботливый. Девушки на таких пачками вешаются.
— Антон!
— Скажите еще, что неправда, — с вызовом попросил парень.
— С каких пор ты стал обращать внимание на мою внешность и на мои отношения с друзьями и коллегами?
— С тех пор, как ваша коллега заставила вас промыть мне мозги. И заметьте, мозги промыть не вышло, но теперь ваша персона очень глубоко застряла у меня в сознании. И мне это не нравится.
— Никто не просил меня промывать тебе мозг. Но в остальном ты прав. Постараемся этого избежать.
Даже находясь дома, этот, казалось бы, легкий и отзывчивый Арсений может от одной случайно вброшенной фразы превратиться в сосредоточенного на своих мыслях и заботах Арсения Сергеевича. Антон провел его взглядом до двери, а после бросил тихое «И вам» на его пожелание «Спокойной ночи».
Еще минут десять Антон слышал шаги за стеклянной дверью и негромкое звяканье посуды, расставляемой Арсением по местам. Через какое-то время хозяин квартиры закрылся в ванной, а после этого погасил свет во всей квартире и ушел в свою комнату. Только тогда Антон, лежавший все это время не двигаясь и имитируя крепкий сон, стянул с тумбы свой телефон и, забравшись с головой под одеяло, чтобы не разбудить светом Попова, уткнулся в экран.
Глаза у парня болели, но он не позволил себе заснуть, не отправив последнее на сегодня сообщение.
Антон 23:21
Мам, привет, извини, что не предупредил. Я сегодня снова у Димки переночую. У нас парный проект, сдавать совсем скоро, а работы на пару дней, так что не переживай, я в тепле, кушаю и занимаюсь физикой.
Мамуля 23:26
Хорошо, Антош. Занимайтесь. Но когда с этим проектом закончите, приходи домой. Завтра папа в командировку уезжает. Мне дома совсем скучно одной будет. Да и мы с тобой видимся от силы раза два в неделю, постоянно кого-то дома нет.
Антон 23:27
И надолго он уезжает?
Мамуля 23:27
На две недели.
Антон 23:27
Хорошо. Постараюсь завтра прийти.
Мамуля 23:28
Отлично, буду ждать. Спокойной ночи.
Антон 23:28
Тебе тоже спокойной ночи.
┈───ᗊ───┈
— Антон, вставай, а то проспишь, — уже не в первый раз позвал Арсений Сергеевич, на что Антон пробурчал что-то невнятное и продолжил спать дальше.
Только после того очередного напоминания Антону о том, что на сборы и завтрак у него осталось меньше двадцати минут, подросток нехотя оторвался от подушки и побрел в ванную. Облившись струей холодной воды, он сразу привел себя в чувства. Без интереса натянул вчерашнюю одежду, запихнул книги в рюкзак так, чтобы тот закрылся, и зашел на кухню, где за столом его уже ждал Арсений и тарелка со свежеприготовленным завтраком.
— А вы чего не едите? — недоумевал парень.
— Тебя жду. По правилам этикета неприлично есть в одиночестве, особенно если в квартире есть кто-то кроме тебя.
— Мм, правила этикета… В вашем присутствии я чувствую себя дворовым быдланом, который только и знает, как пиво открыть да скрыться от ментов.
— Не прибедняйся. Можешь врать себе, но я-то знаю, что ты способен на многое.
— Миленько. Знаете, вы первый человек, у которого максимально натурально получается делать вид, что я чего-то стою.
— Антон…
— Да-да, конечно, вы не делаете вид, вы действительно видите во мне потенциал. Угадал? — саркастично вопросил парень.
— Не иронизируй. В тебе действительно есть потенциал. И поверь, я не стал бы говорить этого просто так, — ответил мужчина, кивнув в подтверждение своих слов.
— Ладно, давайте не будем об этом.
— Хочешь что-то сказать? — спросил Арсений, когда Антон дал понять, что хочет сменить тему.
— Откуда вы знаете? — подал голос парень, на что Попов лишь довольно улыбнулся. — Ну да, хочу. Хочу поблагодарить вас еще раз за крышу над головой и всё такое. А еще хочу сказать, что возвращаюсь домой.
— Ты уверен, что хочешь этого? — без какой-либо растерянности или смятения поинтересовался Арсений.
— Да. Не переживайте, дома будем только мы с мамой. Он в командировке, — пояснил Антон, не желая выдавливать из себя слово «отец».
— Что ж, дело твое.
— Вы не?..
— Не-е-ет. Ну не буду же я тебе руки заламывать и на ключ запирать. Ты принял решение, и я его уважаю.
— Спасибо.
— Ну ладно, ты доедай, потом тарелку в раковину поставь, а я соберу бумаги для работы, и пойдем в школу. Через двадцать минут у тебя урок.
— А у вас?
— А у меня начало рабочего дня.
На какое-то время оба разошлись по разным комнатам, и так же собранно встретились у входной двери, застегивая схожие черные пуховики под горло. Закрыв квартиру, Арсений и Антон подошли к лифту, в котором за ночь появилась новая ветвь чужого творчества в виде рисунка полового члена, старательно выведенная черным маркером. Попов осуждающе фыркнул и, нажав на кнопку с единичкой, развернулся спиной к свежим художествам.
— А чего вам не нравится? Большой… — отшутился Антон, снимая витающее в воздухе напряжение.
— Это легкая форма вандализма. А если бы все эти рисунки фиксировались, последовало бы уголовное наказание.
— Но это же не вы рисовали, так что вам бояться нечего. Вас не посадят и не оштрафуют.
— Я и не боюсь, просто мне не нравится подъездное искусство, — ответил Арсений, когда двери лифта распахнулись на нужном этаже.
— Вы не правы, — догнал его Шастун уже на улице.
— И почему же?
— Если бы там была нарисована Джоконда, вы бы похвалили рисунок, даже в лифте.
— Джоконде не место в лифте, как и любому другому рисунку. А тем более, удовлетворению собственных сексуальных фантазий посредством писанины и графомании.
Антон замолк, к такому ответу он не был готов, да и смысла спорить с Поповым не было уж совсем. По части болтологии и запудривания мозгов психологи — мастера своего дела.
— Тебя настолько озадачил наш разговор, что ты не пойдешь курить? — после долгого молчания спросил Арсений Сергеевич.
— Вы знали, что я курил перед школой? — удивился Антон, на что словил на себе взгляд очевидной правоты.
— Конечно, знал.
— Если что, у меня с собой нет сигарет. Закончились. Да и я не зависимый, так балуюсь, — попытался оправдаться парень.
— Верю, — изрек старший.
— Да откуда вы знаете, когда я вру, а когда нет?
— А ты за своим поведением следи: глаза, щеки, уши, пальцы — ты сам себя выдаешь.
— А вот теперь реально страшно. Вы всех так рассматриваете?
— Не то, что бы рассматриваю. Это наблюдательность и знание некоторых фишек из психологии. Если хочешь — научу тебя парочке полезных моментов.
— Хочу!
— Приходи тогда после уроков в любой день. Я из школы раньше четырех все равно не ухожу.
— Ммм, — скривился Антон. — А может, вы меня заберете лучше с какого-нибудь урока?
— Не наглей. Ты и так много пропустил.
— Стоило попробовать. Но я приду, обязательно.
— Я смотрю, ты уже адаптировался.
— Что я сделал?
— Ну, понял, что психологи — такие же люди, и не обязательно им работать с душевно больными людьми. Идешь со мной в школу и не боишься, что нас увидят вместе, еще и соглашаешься подойти после уроков.
— А, да пофиг вообще. Никого не должно касаться то, с кем я хожу в школу и что делаю после уроков.
Арсений спрятал улыбку в широком воротнике куртки, когда они с Антоном вместе зашли в школу. На входе он столкнулся с коллегами, которые засыпали его вопросами касательно работы, а Антон, бросив еле слышное «До свидания», растворился в толпе.
Мужчина не любит обрывать разговор на полуслове, а еще больше он не любит, когда его планы рушатся. Поэтому, хоть их разговор с Антоном и пришел к логическому завершению, ему хотелось заменить эту запятую точкой. Но, решив не усугублять внезапный приступ перфекционизма, Попов закончил разборки с преподавателями, после чего отправился в свой кабинет.
