Not miss a thing

Я пребывала в полнейшей прострации последние несколько дней. Все смешалось, запутывая меня окончательно и сливаясь в нескончаемый поток неразберихи. Я автоматически отвечала на допросах одно и то же, кивала друзьям, почти не произнося ни звука, ела, не чувствуя вкуса и смысла трапез, пыталась спать, заранее зная, что меня ждёт очередной кошмар, в котором мог умереть один из близких мне людей. Я не понимала, что именно я чувствую. Единственное, в чем я была уверена, так это в том, что произошедшее надломило что-то внутри меня, притупив мои чувства. Не было ни единой минуты, когда я могла позволить себе спокойно выдохнуть, радуясь тому, что преследование, наконец, закончилось. Ни секунды, чтобы из моих плеч ушло напряжение, скопившееся неприятным спазмом. Ни дня, который обошёлся бы без моих слез, на которые, казалось бы, не возникало новых причин. Мне казалось, что моя вина была буквально во всем, доходило аж до абсурда. Что во смерти тети была виновата и вправду я, ведь до моего приезда она была жива. Что мужчины засматривались на меня только из-за перспективы захапать мое наследство, от которого с каждым днём все больше хотелось отказаться. Что преследовали меня за то, что я и вправду становилась копией тети, циничной и безжалостной, которую я хоть и любила, но чем дальше, тем больше сомневалась в том, какой же она была на самом деле. Неприятно скреблось в груди и ощущение, что одно мое присутствие причиняло близким мне людям только боль и неприятности, от чего становилось горько. Мои друзья такого не заслужили. Я села на кровати, поджав ноги и обхватив колени руками. Упершись лбом в свои колени, я снова прокручивала в своей голове недавний разговор с Оливией и Густавом, которые неожиданно оказались моими союзниками, но я пока не знала, как показать им свою благодарность. Меня до сих пор поражало, что они ввязались в этот неприятный и больно жалящий змеиный клубок. Бог с ним, Густав. Он человек подневольный. Но Оливия и ее рвение помочь мне всеми доступными ей способами вселяло в меня надежду на то, что я всё-таки не до конца потеряна для общества. Я и не думала, что она будет после всего случившегося стоять за меня нерушимой скалой, ведь именно я привела в ее дом двух мафиози и психопата, именно из-за меня началась перестрелка, повредившая ее обои, из-за меня чуть не убили Рэйчел и вырубили Алекса. По телу пробежала очередная волна мерзкой липкой дрожи и ужаса. Алекс... Вот уж кому из-за меня и вправду досталось. Теперь у моего парня очередное сотрясение мозга просто из-за того, что он поддержал мою безумную авантюру. Кроме себя, я других виноватых не видела и не хотела признавать. Несмотря на это, он ещё и продолжает носиться со мной, не давая себе ни минуты отдыха, хоть и врач прописал ему покой. Допрос на допросе, вечные разборки с полицией и выгораживание меня... Убийцы человека... Вздрогнула, инстинктивно сжавшись, когда вспомнила свой страх. Причём за себя мне не было страшно, нет. Ужас неспешно обволакивал тогда всю мою душу, сжимаясь на внутренностях, стоило мне лишь подумать, что мог пострадать из-за меня или, чего хуже, погибнуть. Я бы не смогла с этим жить. И сегодняшние слова Оливии до сих пор назойливо вертевшиеся в моей голове: - Потому что он тебя любит... По щеке снова неторопливой дорожкой пробежала слезинка. Как я могла быть такой эгоисткой, что не замечала этого? Почему я была такой грубой с ним, когда Алекс того не заслуживал, какими бы мы оба ни были язвами? Снова стало невыносимо холодно и одиноко от одного воспоминания о внезапном появлении Александра в тот день. В мой лоб упирался пистолет. Я не кричала, не чувствовала страха или боли в подстреленной икре. Отрешенно констатировала тот факт, что своё я, видимо, уже пожила. А лежащий на асфальте человек, что невидящим взглядом смотрел в мою сторону, лишь подтверждал, что я не имею права существовать, после того, как опустилась до его уровня и отняла чужую жизнь. Единственной мыслью, что выдавала тот факт, что человечность во мне все же немного присутствовала, было волнение за Александра и Рэйчел. Зная, что я обречена, мне лишь хотелось, чтобы после того, как Кристофер спустит курок, ребята не горевали обо мне долго, а смогли собраться и продолжать жить. Встретив на своём жизненном пути людей, которые не будут так, как я сейчас, втягивать моих друзей в нескончаемый поток неприятностей. Я прикрыла глаза и мысленно помолилась о том, чтобы с ними было все в порядке. Больше мне ничего не нужно было. Ведь я стала убийцей. И не заслуживала ни пощады, ни сочувствия. Голос Александра вырвал меня из этих мыслей, заставляя распахнуть глаза до размера блюдечек. Я уже и не надеялась услышать его в этой жизни, не то что увидеть воочию. Таким разъяренным я не видела достаточно флегматичного шведа никогда. Его свирепое: - Эй, ты!- разбавило заглушающий все остальные звуки шум дождя. Я была слишком растеряна, чтобы попытаться выбить из руки Криса пистолет или попытаться сбежать, что замерла в ступоре, пытаясь понять, что же происходит, хоть и не надеясь на продление моей настолько обесцененной жизни. Крис почти лениво обернулся в сторону Александра, немного ухмыляясь: - Тебе чего? Я немного занят. Мой мужчина нарочито расслабленно скрестил руки на груди, глядя исключительно на Криса: - Да ничего. Просто хотел познакомить тебя со своим маленьким другом. Возвращаясь в настоящий момент, я лишь нервно усмехнулась. Облегчение от того, что он все же нашёл меня, буквально распирало меня тогда. А его шутки даже в момент, когда, казалось бы, совсем не до смеха, помогли тогда хотя бы чуть-чуть прийти в себя. Как и его забота после того, как нападавший был обезврежен. Крепкие надежные объятия, в которых он стискивал мое ещё не отошедшее от шока тело почти до хруста суставов. Мне было так стыдно перед ним, ведь помимо всех неудобств, что я доставляла ему и его семье при свете дня, я неоднократно портила ему жизнь ещё и по ночам. Да, неосознанно, и кошмары свои я не умею контролировать, но разве от итога кому-то из нас легче? Каждый раз я просыпалась в холодном поту от очередных кровавых сновидений. Почти каждый раз совершенно неспециально будила достаточно чутко спящего Александра. Сгорала от чувства невысказанной вины, ненадолго засыпая после этого в его руках. Я снова ощутила, что не заслуживаю ни его, ни ребят. Что хорошего я могу им дать? Зачем им такой человек, как я, рядом? Почему они добровольно остались рядом с убийцей? Им меня просто жаль? Дверь за моей спиной негромко хлопнула, заставив все волосы на моем теле встать дыбом. Перед глазами в очередной раз представилась мелькнувшая рыжая шевелюра и безумное выражение лица. Я почти подскочила, нервно оглядываясь. Одного взгляда хватило, чтобы немного успокоиться. Ведь это вернулся Александр, ещё и обед притащил. Мило с его стороны, хоть я и уверена, что в очередной раз едва ли проглочу пару кусочков. Отставив поднос в сторону, мужчина приблизился ко мне, опускаясь рядом. В носу и глазах снова защипало от накативших слез. Я попыталась их отогнать, но без особых успехов. Мужчина без лишних вопросов заключил меня в надежный кокон своих рук. Агрессивно вытерев свои слёзы, я попыталась улыбнуться, но вышло, мягко говоря, криво. Шатен прижал мою голову к своей груди и коснулся губами виска. По моему телу в очередной раз пробежалась дрожь. То ли от неожиданности, то ли от живительной теплоты его касаний, то ли от всего сразу... Я чувствовала себя такой запутавшейся и потерянной, как не было ни разу раньше. Я осознавала неподъемный груз вины и раз за разом видела свои, на первый взгляд, чистые руки в крови. Липкой, тягучей, мерзкой. Только рядом с мужчиной, что совсем недавно назвал меня своей, и вряд ли рассчитывал, что на следующий же день после этого события я убью человека, я ненадолго возвращалась в реальность. Я чувствовала себя отвратительно, понимая, что не заслуживаю такого отношения к себе. Ведь убийца не имеет морального права на спокойную жизнь, когда его перестают мучать муки совести, он становится совершенно потерянным для общества, зачерствевшим и холодным. Я понимала, что не хочу становиться такой, ведь тогда я бы потеряла саму себя. Но и продолжать каждый день видеть перед собой, едва прикрыв веки, безжизненные глаза человека, пропитанные когда-то слепой ненавистью к моей тетушке, а после — и ко мне самой, просто потому что я- единственное, что в этом мире о ней напоминало, было невыносимо. Краешком сознания я все же понимала, что если бы я не убила его, он без малейшего колебания убил бы меня. Осознавала, что целью его жизни было уничтожить все, что хотя бы как-то поддерживало память о моей Аннет. Устранив меня, он лишь получил бы галочку в своём непонятном списке из этих вещей. Не думаю, что Эдвард вообще испытал бы хоть малейшие намеки на угрызения совести при моей смерти от его руки. Хоть я и понимала, что человеком двигала исключительно месть, пожирая всю его человечность, что едва заметно существовала рядом с его душевной болезнью, что отключала всякие намеки на логику и здравый смысл, извращая их до неузнаваемости, я не могла простить себе того, что в принципе посмела отнять человеческую жизнь. И в принципе, была готова тогда отпустить и свою, не зная, удастся ли мне жить дальше с таким грузом... Пока это состояние не казалось мне «жизнью», лишь существованием, которое растеряло все возможные краски, кроме мертвенно-серой... Сильные руки прижали меня крепче к мужской груди, в которой так обеспокоенно колотилось сердце человека, которого я любила. Доставляла огромное количество неприятностей, мало что могла дать взамен, раздражала всей сложившейся ситуацией его мать, но почему-то он все равно оставался рядом со мной. Может, и он любит меня? Оливия не стала бы так шутить, верно? Как же, наверное, сложно любить человека, что практически на твоих глазах убил другого. Он не боится меня, того, что когда-нибудь я могу... Нет, глупости... Родной древесный аромат с нотками мускуса немного успокаивал меня, заставляя отложить в сторону на неопределенное время хотя бы часть своих невеселых мыслей. Алекс все же прервал пожирающую мой слабый в последнее время рассудок гнетущую тишину: - Ты не голодна, котёнок? Я отрицательно мотнула головой, переплетая пальцы на его боку, отчаянно цепляясь за мужчину во вспышке необъяснимого мне самой же страха. Александр зарылся пальцами в пряди моих волос, что немного спутались за прошедший день. Шатен ласково прижался губами к моему виску, шепча: - Так нельзя, котёнок. Продолжишь в том же духе, совсем растворишься. Или ветрами унесёт куда. Они здесь не сильно дружелюбные. Я тихо выдохнула, бесцветно отвечая: - Наверное, ты прав. Но мне не хочется. Мужчина устало перехватил меня поудобнее, проводя ладонью по моей талии. Я прижалась лбом к его плечу, пытаясь сдержать очередной внезапный поток слез неизвестного мне происхождения. Мои плечи напряглись, дыхание стало прерывистым, это не могло остаться незамеченным. Алекс приподнял мой подбородок, заставляя поднять на него глаза, в которых так и сквозила потерянность и непонимание, что же стоит делать дальше. Как принять этот эпизод своей жизни и оставить далеко за собой. Мужчина поцеловал меня в лоб, ничего не спрашивая. Он терпеливо ждал, когда я стану способна сама заговорить о том, что меня тревожит, не давя на меня, за что я была ему безмерно благодарна. Не знаю, как это вышло, но мой язык сам собой развязался, словно коря мое же нежелание вываливать на других личные проблемы даже на самых близких мне людей. Я едва слышно прошелестела: - Алекс, я чувствую себя виноватой, виноватой перед всеми сразу... Я до сих пор чувствую почти осязаемо на своей шкуре ненависть всех Кадоганов сразу. А ещё более виноватой я чувствую себя перед всеми вами... Шатен слушал меня, ни на минуту не выпуская из своих надежных объятий, только сжимая меня крепче. На крайней моей фразе, однако он позволил себе высказаться: - К сожалению, не всегда все идёт по плану, лилла каттен. Нет ни одного в истории, что на сто процентов бы совпал с реальностью. Да, ситуация не самая лучшая, но твоей вины, настолько большой, как ты ее в своей головке представляешь, здесь нет... Я прервала мужчину: - Есть, Алекс. Моя вечная самодеятельность привела к тому, что меня скоро посадят за убийство, причём небезосновательно. Плюс я привела всех этих ненадёжных людей в твой дом, догадываясь, что они опасны, хоть и не зная, кто больше всего и не в связке ли они работают. Да и... Александр не дослушал мой нескончаемый поток самоуничижения и возразил: - Лилла каттен, все мы совершаем ошибки в большей или меньшей степени, влияющие на наше настоящее и будущее. Мы сделаем все, чтобы тебя не посадили, он же ненормальный. Был... Следил за тобой, пугал, подвергал постоянной опасности...Ты не могла знать всего и просто защищалась, бороться за свою жизнь – не преступление... Да и я тоже виноват перед тобой, как я сразу не заметил, что это был он... Я округлила глаза, чуть не выронив их на пол от захлестнувшего меня удивления. Виноват? Человек, который за один месяц нашего знакомства сделал для меня так много, как не сделала за всю жизнь собственная семья? Человек, который мужественно выносит мое отвратительное состояние и пустую оболочку после случившегося, ни в чем меня не упрекая даже взглядом? Человек, который каждым своим действием показывает мне, что любит меня, несмотря ни на что? Он серьезно? Чуть отстранившись от меня, застывшей в немом ступоре, мужчина потёр пальцами свою переносицу, выдыхая слова, которые, как мне казалось, уже давно мучали его, так долго не находя выхода и заперевшись в его сознании. - Я должен был предусмотреть, что что-то может пойти не так. Должен был остаться там с тобой, хоть каким-то способом. Должен был позвонить Густаву ещё до их приезда. Я же мог предотвратить все... Ты не виновата, лилла каттен. Прости меня за то, что не смог уберечь... Я долго не думала, как мне стоит поступить. Чувствуя себя полнейшей эгоисткой, я придвинулась ближе к мужчине, крепко обхватывая руками его плечи, спину и прижимаясь лбом к его груди. Его ладони почти мгновенно обхватили меня в ответ, щека прильнула к моим волосам. - Алекс... Я не считаю, что ты виноват передо мной... Ты делаешь гораздо больше, чем я того заслуживаю: ты поддерживаешь меня, защищаешь ото всех, кто на меня косо смотрит, терпишь то, что я постоянно мешаю тебе спать и вообще веду себя как последняя эгоистка... Никто не заботился обо мне так, как это делаешь ты. А я этого даже не... Его ладони ласково бродили по моей спине, иногда прижимая меня крепче к мужчине: - Не говори, что ты чего-то не заслуживаешь, котёнок. Кем бы я был, если б оставил тебя со всей этой чертовщиной одну. Тем более... я люблю тебя и то, что я вижу тебя такой подавленной изо дня в день, причиняет мне боль. Дорогой мне человек должен быть счастлив, я сделаю все, чтобы помочь тебе вернуться на нужные рельсы. Если ты, конечно, позволишь мне это, лилла каттен... Мои губы чуть дернулись, рисуя на моем лице слабую улыбку, в которой забрезжила надежда. Я приподняла голову, едва касаясь губами уголка его губ. Алекс, не колеблясь, ответил на ласку, растворяя нас обоих в медленной тягучей пучине нежности. Отстранившись, мужчина заглянул мне в глаза, сверкая вновь заигравшими в их глубинах игривыми искорками, которые пропадали из них очень редко. Я склонила голову набок, отвечая: - Спасибо, что ты не даёшь мне упасть, раз за разом спасая от окружающих и даже самой себя... Я тоже люблю тебя, Александр...