«… … …. Закрыли!? … … …. Вечером!?»
— Ксения просидела одна в этом помещении, которым, по сути, пользуются очень редко, почти час. Без связи. Нашлась только благодаря бдительности друзей, — это слово Чижов подчеркнул, метнув взгляд во врача. Рома прямо видел, как по мере того, как он говорил, отсутствующее выражение лица уставившегося в одну точку Юрия Сергеевича, который никогда и ни при каких обстоятельствах не демонстрировал посторонним людям свои реальные эмоции, менялось до неузнаваемости. Рома прямо видел эту неконтролируемую трансформацию. Прямо видел, что врач ничего не может, а возможно и не желает с этим поделать. Видел – и бешенство накрывало его. Маски сброшены. И кто ему после этого молчаливого представления докажет, что этот тип относится к его девушке как к подруге? — Где она? — голос Федотова посерьезнел. — Сейчас у себя. Пришлось вызвать врача. Срыв. — Юрец, ты к ней ходил? Юрееец… Юра вообще не слышал обращения к себе. В нем в этот самый момент третий раз за сутки погибал и возрождался мир. И в эту самую секунду он ненавидел себя. Заперли... Ксения не из робкого десятка. Да, ситуация сама по себе жуткая, но до нервного срыва ее бы точно не довела. А что тогда? Получается, это, скорее всего, из-за него… Он не поверил в ее «обстоятельства» («Почему она так написала? Неужели нельзя было сказать, как есть?»). Он, будучи не в силах в одиночку справиться со сметающим цунами собственных эмоций, с желанием что-то ей ответить, отправил ей на исходе ночи песню, разорвавшую его собственное нутро и заставившую его прочувствовать эту жизнь во всей ее «красе». Ксения прекрасно владеет английским: Юра был абсолютно уверен, что она поймет каждую убийственную строчку. Потому и отправил. Каждое слово в этой композиции было гвоздем, заколачиваемым в крышку гроба человеческих отношений, их отношений.«Какой же идиот…»
— Я обратился к проверенному доктору, который знает, как работать с подобного рода расстройствами. Не стал беспокоить Юрия Сергеевича. — Хочешь сказать, у меня плохой врач? — Лев угрожающе свел брови: он буквально сверлил зама глазами. — Я хочу сказать, что с таким должны работать узкие специалисты, а не терапевты, — Роман упорно стоял на своем. — Юрец, я хочу, чтобы ты сам провел осмотр и доложил мне! — рявкнул Федотов. Он вроде обращался к Юре, но при этом не сводил глаз с Романа. Ответа не последовало. — Юрееец! Да что с тобой!? Юра рассеянным взглядом оглядел присутствующих.«Почему я всё еще здесь?»
— Извините, Лев Глебович, но доктор настоятельно не рекомендовал беспокоить Ксению Борисовну. Сейчас ей нельзя волноваться. Ей вкололи снотворное, она спит и проспит неизвестно сколько. Чем дольше, тем лучше. Телефон, — Рома достал из заднего кармана брюк Ксюшин смартфон и еще раз выразительно посмотрел на врача, — у меня. — Может, Вы её еще и снаружи заперли? — процедил Юра сквозь зубы. — На что Вы намекаете, Юрий Сергеевич? — заместитель управляющей уставился на него во все глаза, и ничего хорошего грозовые оттенки в них врачу не предвещали. — Только на то, что человеческую свободу нельзя ограничивать, Роман Евгеньевич. Это подлость, — ледяным голосом ответил Юра. Да, это именно то, что он мечтал сказать заму уже давно, да удобный случай никак не представлялся. Не будь здесь лишних ушей, он бы ещё сверху припечатал. По взгляду собеседника было видно, что весь смысл сказанного до него дошёл более, чем полностью. Но продолжать выяснять отношения здесь, на виду у менеджеров и Федотова, было, по меньшей мере, глупо. Они и так все как один притихли и глотали их короткую словесную перепалку, не прожёвывая. Веселое утро, ничего не скажешь. — Если Вы хотите продолжить беседу, предлагаю Вам сделать это в другом месте. Мы можем обсудить эту, как я вижу, животрепещущую для Вас тему за чашкой кофе – в лобби, например, — заместитель явно намекал на то, что они не заканчивают.«Что так? Можно поискать местечко и побезлюднее…»
— Согласен. Найдёте меня там в обед, — Юра тщетно пытался придать своему лицу прежнее безразличное выражение. — А сейчас извините, если вопросов к моему департаменту нет, мне надо срочно уйти. Лев Глебович, жду Вас на процедурах в 10:30. — Юрий Сергеевич, планерка не окончена! — Роман знал наверняка, куда именно он намылился. И какой же удачный выбрал для этого момент! Вот только нет там её… — Извините великодушно, живот крутит, ничего не могу поделать, — язвительно бросил через плечо Юра, даже не обернувшись. Дверь за ним захлопнулась. — Итак, коллеги, продолжим. На повестке дня, — Роман Евгеньевич нервно поправил полы пиджака и ослабил галстук, — сегодняшний тимбилдинг.***
Он действительно пошел туда. И действительно стучал в дверь до тех пор, пока кожа на костяшках пальцев не начала саднить. Там, за дверью, было очень тихо. Юра не знал, что говорить, с каждой минутой надежда сейчас её увидеть таяла. Убирающая соседний номер горничная время от времени высовывалась в коридор, чтобы насладиться картиной. В конце концов Юра не выдержал и обратился к девушке, повергнув ее этим в состояние ступора: — Если Вам так скучно, может быть, поможете? — Что..? Помочь стучать? — горничная опешила от столь внезапного предложения и насмешливого вида врача. — Давайте я Вас с улицы к окну подсажу, посмотрите, что там... — сейчас он откровенно над ней издевался, даже не пытаясь скрыть этот факт. Потому что какого хрена? От любопытства кошка сдохла! Девушка стояла, хлопая глазами: до нее никак не доходил основной посыл небрежно брошенной им фразы. — Ладно, забудьте. Не будет у Вас листочка и ручки? Горничная судорожно кивнула и кинулась назад в номер. Через минуту она вынесла Юре стикеры и карандаш. Да, не распишешься. Ну хоть что-то. Мужчина приложил стикер к двери и как мог разборчиво – ох уж этот врачебный почерк – написал: «Нам надо поговорить!». Все это время девушка переминалась с ноги на ногу поблизости, пытаясь через его плечо разглядеть, что он там накалякал. — Прочитаете? — Юра с самым серьезным выражением лица протянул ей бумажку. Та вскинула на него глаза и отшатнулась.«То-то же»
— Спасибо за помощь! — оторвал листочек, аккуратно склеил липкий край и просунул под дверь. Немного полегчало. Теперь можно и к Льву Глебовичу…***
— Так на чем мы с Вами остановились, Юрий Сергеевич? — Роман приземлился в мягкое кресло и выжидающе уставился на врача. — Если я не ошибаюсь, на тезисе о том, что терроризировать других своим диктатом – подлость, Роман Евгеньевич, — Юра расслабленно откинулся на спинку. Он смотрел прямо, немного прищурившись, не собираясь отводить взгляд. — Поясните... — Роме не нужны были его пояснения, он просто хотел раскрутить врача на откровенный разговор, выбесить, спровоцировать, а если повезёт – и выбить признание. — Вы же не школьник, чтобы пояснять Вам элементарные истины. Но если угодно – прекращайте указывать Ксении, как ей жить. Вы мне цербера напоминаете. — Вот как? Позвольте спросить, она Вам, может, жаловалась? Может, говорила, что что-то ее не устраивает? Откуда Вам известно, что ей действительно нужно? — какая интеллигентная, если посмотреть со стороны, беседа двух коллег за обедом. Со стороны. Подойти поближе, почувствуешь запах пороха. — А Вам? — вопросом на вопрос ответил Юра. — Если думаете, что таким способом можете приковать ее к себе цепями, уверяю, Вы заблуждаетесь. Мне это говорит только о том, насколько же плохо Вы на самом деле знаете Ксению. — Намекаете, что Вы знаете ее хорошо? — Рома криво ухмыльнулся. Он рассчитывал разозлить врача, но в результате заводиться начал сам, в то время, как его оппонент преспокойно сидел напротив, и весь его вид был издевкой над замом. — А Вы ей кто? Муж? Брат? Бывший? Кто?«Хотел бы я знать...»
— Роман, посмотрите в глаза правде: Ксения – взрослый, самодостаточный, свободолюбивый человек. Удивляюсь, как она все это терпит… Но, тем не менее… То, что Вы заперли ее сейчас в золотой клетке, подкармливаете, ухаживаете, прикрываетесь заботой, полетать не выпускаете, а ключик у Вас, вовсе не гарантирует Вам, что птичка не упорхнет. Если не вырвется сама, найдётся тот, кому захочется ее выпустить на свободу. Юра сделал паузу, позволяя мужчине осознать сказанное. И продолжил: — А ещё птички в неволе часто дохнут, Роман Евгеньевич. А ещё иногда они нападают на этих злых людей и выклевывают им глаза, мстя за свои мучения. А ещё... — Довольно! Вы на себя намекаете? — Роман сжал зубы, и желваки проступили на скулах. — Вам все как о стенку горох! На слух жалоб нет!? Вы не слышите меня. У Ксении есть друзья, Юлия, например, есть отец. Однажды кто-то достучится до неё, найдёт нужные правильные слова, Вашу клеточку откроет, и Вы её больше не увидите. Поэтому бесплатный совет, не знаю, зачем Вам его даю — «Действительно, зачем?». — Будьте гуманнее, остановите свой террор сейчас, может быть, ещё не слишком поздно. — А Ваш какой интерес здесь? — заместитель нахмурился. Вроде как выходит, врач говорит весьма неприятные вещи, вроде как имеет на нее виды, но при этом советует, как спасти эти отношения. Не логично. Не складывается картинка. — Птичку жалко. Ксения – мой друг. Больно на нее смотреть. — Я Вам не верю, Юрий Сергеевич. Я по глазам вижу, что у Вас на неё свои планы. Так вот, вам она не достанется, — Рома, наконец, высказал в глаза противнику то, что давно мечтал сказать. «Вам она не достанется». — Она Вам что, плюшевый заяц без сердца, души и мозгов, чтобы за нее решать, с кем ей быть? — теперь и Юра начал закипать. — И Вы, то есть, хотите сказать, что настолько не доверяете своей девушке, что видите во мне угрозу вашим отношениям? Бедная Ксения… Впрочем, и Вам тоже я от души сочувствую. Сходите к семейному психологу. И про изъятый телефон тоже не забудьте там рассказать. Здесь мнооого работы, можно будет докторскую защитить на вашем примере. Рома опешил. Какой наглый, самодовольный, надменный тип! Да что он возомнил о себе!? Зам вцепился руками в подлокотники, еле сдерживая себя, чтобы не вскочить с кресла и не вмазать врачу со всей дури. Тот равнодушно смотрел на то, как заместитель сейчас борется с собой, и ни одна мышца на его лице не дрогнула. — Можете пойти к Ксении, пожаловаться ей на меня. Может, Вам полегчает… Вы и так все делаете для того, чтобы свести «на нет» наше общение. Одной попыткой больше, одной меньше – какая разница? — врач с насмешкой в глазах смотрел на зама в упор. «Ты издеваешься!?» Роман не подозревал, как болело у того все сейчас внутри. Рома вскочил с кресла, но в последнюю секунду предельным усилием воли остановил себя и теперь топтался в нерешительности у столика. Ему хотелось, очень хотелось Юре врезать, показать ему небо в алмазах, но вокруг люди, а этот сидит с таким мирным выражением лица, словно близок к нирване. «Ну ты и провокатор!» — Вы же понимаете, Юрий Сергеевич, что этот разговор не окончен, и что я так Вам этого не оставлю? — прошипел зам. — Конечно. Дверь моего кабинета для Вас открыта, как, впрочем, для любого другого в этом отеле. Приходите в любое время – всегда к Вашим услугам. Роман Евгеньевич был взбешен. Он планировал выйти из этого боя победителем, но чувствовал себя сейчас как побитая собака. Понесенный им моральный урон был колоссален. Да, этому докторишке палец в рот не клади – полруки отхватит. Правильно всё же он делает, ограждая Ксению от общения с ним. И сам дурной, и плохо на неё влияет.***
Ксюша вынырнула в реальность из состояния, которое, пожалуй, и сном-то назвать было нельзя. Ее словно отключили. А потом включили. Как робота. Не хотелось открывать глаза. Не хотелось шевелиться. Ничего по-прежнему не хотелось. Она все помнит. По минутам. Кладовка. Лёд. Внутренняя истерика. Розы, свечи. Ночной кошмар. Выворачивающая наизнанку, убийственная по своему смыслу песня, под конец которой она зашлась в таких безудержных рыданиях, что перепуганный Рома в конце концов просто вызвал врача. Выключите, пожалуйста, обратно. И больше не включайте. Рука машинально потянулась к тумбочке, нащупывая телефон. Нет. Может, под подушкой? И под подушкой тоже нет. Она все же открыла глаза и села в кровати. Взгляд уперся в розы. Так она вообще не у себя, она у Ромы… Ксюша оглядела постель в поисках смартфона. Нигде нет. Записка на столике: «Не волнуйся, он у меня. Забрал, чтобы ты могла выспаться. Целую». Все понятно. Ксюша сжала зубы. Чрезмерная его забота поначалу была ей даже приятна, но в результате начала выводить ее из себя. Из лучших ведь побуждений… Только отключить просто что, нельзя было? Девушка почувствовала, как вновь волнами нарастает беспокойство. Без связи, потеряна во времени и безразлична к тому, что сейчас происходит в отеле. Все, чего она хочет – прямо сейчас позвонить Юре, попытаться как-то всё объяснить, сказать правду и надеяться, что он поверит в нее, как бы неправдоподобно она ни звучала. Надежда умирает последней. «Два предательства меньше, чем за один год… Почему он должен поверить? Он меня своими глазами в лобби с Ромой видел. В лобби, не в подсобке» Ксюша завела себя с пол-оборота. Вот и глаза снова на мокром месте. Снова руки трясутся. Быстро оделась. Нужно к себе. Какое счастье, что двери в современных отелях отпираются не ключом, а ключ-картой, и выйти из номера можно, вообще не имея ее при себе. Выскользнула за дверь, бесшумно проследовала по коридору, спустилась по лестнице на первый этаж, еще десять метров. Еще пять. Еще два. Юркнула в комнату. «Что это?» Маленький ярко-зеленый прямоугольник бумаги. Почерк, конечно… Как у врача. «Врача?» «Нам надо поговорить!». «О чем он хочет поговорить? Он же уже все сказал!» Мысль о том, что Юра может считать, что скинутой в ночи песней сказал ей не достаточно, накрыла управляющую такой волной страха и ужаса, что руки затряслись с удвоенной силой. Ей нужно успокоиться. Нужно найти Рому и забрать у него этот гребаный телефон. А вдруг там 20 сообщений и все оставлены без ответа? Вдруг он ее уже проклял к этому моменту? А этот сон про клинику – вдруг он в руку? Вдруг он и правда уедет? Вдруг он об этом хочет ей сообщить? Ксения схватила из мини-холодильника бутылку воды, расплескала половину, пока открывала и пыталась донести до губ, но все же сделала этот столь необходимый ей сейчас глоток. Еще. И еще. Оказывается, ее одолевала жажда, которой она в своем стрессе даже не заметила, пока не ощутила вкус и прохладу самой обычной минералки.27 ноября, 14:52 Он считает, что я нас предала! Как же страшно! Я его потеряю! А может уже потеряла… Нам надо поговорить. Я боюсь! Боюсь!!! Вдруг он не поверит мне? Он не поверит… Вдруг он уже ненавидит меня? Я виновата перед ним. Это я отдалилась… Что мне ему сказать? Он не поверит… Я…
— Ксения, ты здесь? — внезапный и настойчивый стук в дверь заставил ее вздрогнуть, испуганно захлопнуть блокнот и спрятать его под подушку. Рома. Управляющая медленно поднялась, приблизилась к двери и простояла тихо еще, наверное, минуту. Медленно надавила на ручку и открыла. — Ура! Как ты, дорогая? Я пришел, а тебя нет! Сбежала от меня, значит, да? — Рома был какой-то нервный. Ксюша молча протянула руку ладонью вверх – красноречивый жест ожидания, который зам не торопился считывать. — Что? — Телефон верни, пожалуйста… — Зачем он тебе? Ты сегодня отдохни. Устрой себе, может, детокс мозга? Говорят, полезно. — Рома. Верни. Мой. Телефон! — в глазах Завгородней появился недобрый огонь. Очень недобрый. — Не могу, Ксюш, извини. Я в кабинете его на столе забыл. Схожу сейчас, принесу, — Роман развел руками. Мол, что поделать? — Не надо. Я сама, — свой голос управляющая не узнавала. В нем звучал металл. — Ксюша, врач сказал, тебе нужен отдых. Я тебя знаю – пойдешь сейчас в кабинет и там засядешь до ночи или начнешь по отелю носиться. Пожалуйста, послушай меня хоть раз. Оставайся здесь, я сейчас вернусь с ним. — Ром, пропусти, — он так и стоял в проеме, загораживая проход. — Ладно, сдаюсь... — заместитель сунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда смартфон. — Держи. Только не ходи никуда, пожалуйста. Все там под контролем, все по расписанию, работа работается, вечеринка вечером состоится… Ксения бросила на мужчину уничтожающий взгляд, забрала телефон. — Зачем ты мне сейчас соврал? — Ради тебя. Я просто хочу, чтобы ты отдохнула, наконец. Я же… кажется… я, кажется, тебя люблю... Ксюш… «Нет… Нет!» Она вообще-то готовилась за этот фокус с телефоном вон то стоящее в коридоре ведро ему на голову надеть, но его эти слова выбили опору из-под ног… — Рома… пожалуйста, не делай так больше никогда. Не отбирай мое. Не ограничивай меня. Не запрещай мне. Не влезай в мои отношения с людьми. И всё будет хорошо… Мне нужен воздух, понимаешь? Он молча смотрел на нее, пытаясь в этих глазах разглядеть подстрочник к сказанному. Что значит «не отбирай»? С какими конкретно людьми? В каком смысле «хорошо»? И почему она не ответила на его признание? Рома кивнул и подвинулся, освобождая проход. Ксения улыбнулась ему, потянулась на цыпочках и легко поцеловала в щеку: — Пойдём? — Ну пойдем, — буркнул зам. Дело оставалось за малым – дожить до разговора с Юрой и не умереть в процессе.