Осколок Карна

От автора: огромное спасибо за поддержку, любимые читатели)) Надеюсь, новая глава вам понравится. Предупреждения стандартные: немного мяса и ошибок) *** Бриз сделал глупость. Он даже сам понимал, что это глупость, что так нельзя. Он подлетел, ухватил Ламмара за одежду — в пальцах запутались пряди волос вместе с… халатом? Мантией? И он дернул их на себя изо всех сил, пытаясь оторвать Ламмара от Лира, прервать их поцелуй. Владыка даже не пошевелился, но с треском разорвалась одежда. И Бриз вздрогнул, немедленно выпустил ткань из рук. Стало так тихо, казалось, он слышал, как в воздухе опускается пыль. Ламмар отстранился от Лира, неторопливо повернулся. У Бриза не было ни одного оправдания, вместо мыслей свистел ветер, и было страшно. Владыка улыбался, мягко и безмятежно, так же, как когда Сфера пожирала Бриза изнутри. — Лира нельзя целовать. Отпустите его, вы не можете… не можете его трогать. Он был уверен, что Ламмар ударит. И что этот удар убьет, размажет как крохотное насекомое. — Лир сильно пострадал, — поспешно сказал Бриз, отлетел на пару шагов. — Он ослаблен. Почти болен. Вы же не можете целоваться с больным. Люди никогда не целуют больных. Он нес ерунду, и сам это понимал, и было за себя стыдно, но лучше так, чем… дело было даже не в том, что Ламмар целовал Лира, а в том, что он говорил: в том, что эти слова проникали ядом, и Лир становился монстром. Будто одно присутствие Владыки стирало, уничтожало того Лира, которого Бриз знал, которого… которого во что бы то ни стало надо было сохранить. — Но мы ведь не люди, Бриз, — тихо, снисходительно и мягко сказал Ламмар. У него был такой красивый голос, глубокий, вкрадчивый. — Чего мне бояться? Он касался щеки Лира ладонью, кончики когтей замерли рядом с глазом. — Лучше… — Бриз сглотнул, поежился, потому что подумал: эти когти вырвали сердце, и оно стало осколком, -… лучше ведь не рисковать. — Ты так заботишься обо мне, — шепнул Ламмар, улыбка стала самую капельку шире. — Как настоящий друг. Как давно у меня не было такого хорошего друга. А я боялся, что потерял тебя. — Хватит, — резко оборвал его Лир, перехватил его руку за запястье, дернул на себя. И Ламмара мотнуло к нему. — Бриз не заботиться о тебе. Бриз заботиться о моем обещании. Я сказал, что не стану целовать другую еду. Я не стану, — он усмехнулся криво и зло. — У меня есть и другие способы питаться. Он посмотрел на Бриза — в черных глазах было предупреждение, как молчаливый приказ: не вмешивайся. И на мгновение этот взгляд был как электрический разряд. А потом Лир повернул голову к Ламмару. И все. Бриз будто вовсе перестал существовать для них обоих. — Калем, — велел Лир. — Забери моего сына и Бриза, ждите в гостиной. И займитесь пламенем. Он опять потратился. «Пап… — нерешительно позвал Пушок, когда его подхватил Калем. — Ты же не исчезнешь? Я так долго ждал, ты не можешь сейчас исчезнуть». Лир быстро коснулся тумана у него на холке — погладил успокаивающе кончиками когтей. — Идите. Это ненадолго. — Ты так уверен? — безмятежно спросил Ламмар. — Но нам некуда спешить. С поцелуями или без, никто не накормит тебя лучше меня. Мой Король Ужаса. Мой монстр. Я вырвал тебе сердце, разве это не романтично? Бриз застыл в дверях, не мог заставить себя уйти, боялся того, что увидит, если останется. Лир вдруг улыбнулся, так же мягко — и на мгновение показалось, что они с Ламмаром похожи, что они будто братья. А потом Лир размахнулся свободной рукой, и вломился когтями Владыке в грудь. С омерзительным звуком хрустнули ребра, и темная кровь залила одежду. Ламмар улыбался. — Как грубо. Твоя игрушка порвала мою одежду, а теперь ты еще и испачкал ее. Лир выдернул руку, в ладони было зажато сердце. Оно еще билось несколько коротких ударов. И Лир усмехался, широко и безумно. Бриз никогда не видел его таким, даже не мог представить его таким, и к горлу подкатывала тошнота. Он одуряющего запаха крови, который пропитывал все вокруг, и от того, что происходило у него на глазах. — Ты хотел меня накормить, — отозвался Лир, впился в сердце когтями, и Ламмар вдруг застонал сквозь улыбку, запрокинул голову, волосы закрыли белую спину золотым водопадом. — И ты накормишь. Я не буду тебя целовать. Я буду тебя жрать. И потом ты скажешь мне, как это романтично. Дверь захлопнулась, и Бриз, задыхаясь, прислонился к ней спиной, сердце колотилось как бешеное, и только цепляясь за воздух, он мог стоять. Перед глазами замершим кадром, отпечатавшейся картинкой застыло последнее, что Бриз успел увидеть — как Лир наклонился и впился в сердце зубами. Крик Ламмара отразился от стен. Оборвался. И перешел в смех. *** Калем ухватил Бриз за руку, потянул на диван в гостиной, не выпуская Пушка из рук. Тот сидел, не шевелясь, и казался подавленным. — Ну, ты даешь! Нельзя же так, Владыка за такое… Он обнял Бриза, и тот застыл. Хотелось податься ближе, довериться теплу, и одновременно с тем отодвинуться, вывернуться из-под чужого прикосновения. Только Лир умел касаться так, что Бриз сразу расслаблялся, сам подавался навстречу, чувствовал себя оголодавшим. По контакту, по удовольствию, которое он дарил. А теперь, наверное, каждый раз, как Лир станет прикасаться, Бриз будет видеть его руки в крови. Если Лир вообще станет его касаться. — Ты такой бледный. Сядь, сядь, я тебя согрею. Калем усадил Бриза на диван, сам селя рядом, посадив Пушка на подушку, и в Бриза потекло пламя, ровным тонким потоком. Оно касалось центра груди, и отогревало изнутри. Бриз дернулся назад, но Калем не пустил: — Погоди, потерпи. Я дам тебе еще немного, ты же потратился. Тебе нужно. А что насчет тебя? Калем будто услышал, мотнул головой: — Да все нормально. Я же быстрее восстанавливаюсь, еще немного могу дать. Тебе нужнее. Он договорил, и поток пламени иссяк, и Калем потянул Бриза — мягко, но непреклонно, уложил на себя. Он был меньше, чем Лир, тоньше. И казался не таким жестким. — Я не смог его накормить, — невпопад сказал Бриз. И захотелось вдруг что-нибудь сломать. За окном ветер ударился в стекло. — И теперь он ест Ламмара. И от этого было так плохо. Не потому, что Лир предпочел Владыку, а потому что тот делал его кем-то, кем Лир не хотел быть. Калем прижал его к себе ближе, погладил по волосам, Бриз напрягся снова, а потом расслабился. — Слушай, ты же не виноват. Он сам потратился, и сильно ослаб. Ламмар… ведь поначалу не хотел его кормить сам, похоже, выбора не осталось. Он может дать пиявке больше. Это даже хорошо, тот будет реже есть тебя. — Я хочу тебя укусить, — тихо отозвался Бриз, но не укусил, подумал, что это все-таки неправильно. Калем будто не услышал, а может, просто не знал, что ответить и сказал только: — Просто Ламмар очень сильный. Он же Владыка, он сильнее всех. Мы даже представить себе не можем, насколько. А чем дух сильнее, тем лучше насыщает. Это как… Он замолчал, подбирая слова, и Бриз тихо подсказал: — Калорийность. Я понимаю. Видел кино об этом. — Знаешь, — после непродолжительного молчания ответил ему Калем, — иногда даже я хочу использовать на тебе кляп. Для твоей же безопасности. Ужасно невежливо было так говорить. — Только Лир может использовать на мне кляп, — напомнил Бриз, — И на тебе. — А на мне-то за что? Хотя потом он, наверное, вспомнил, как уговорил Бриза улететь из дома, и снять кольцо, и чем это все обернулось. — Ну, ладно, и на мне. Я, правда, не знал, что все так получится. Бриз приподнял голову, посмотрел на Пушка. Тот сидел, глядя на дверь спальни, беспокойно переминал лапами, и казалось, прислушивался. И Бриз на самом деле не жалел о том, как все получилось. Пушок почувствовал, что на него смотрят, посмотрел в ответ. «Ты дал мне имя. Хорошее. Оно мне нравится». Он подошел к Бризу ближе, тронул лапой за нос: «Можешь быть моей мамой. Мам, я сегодня родился, мне нужен подарок». Бриз почувствовал, как поперхнулся под ним Калем, и сам не знал, что сказать. — Эй! — возмутился Калем. — С чего это мамой? — он перевел взгляд на Бриза и добавил. — Ему еще и дня нет, а уже такой наглый. Смотри, какое фамильное сходство. Пушок наклонился и укусил его за руку, неторопливо и с достоинством, Калем с шумом втянул воздух. Бриз увидел — как перетек к Пушку крохотный глоток страха. «Он ничего. Вкусный, но его мне уже папа подарил. Дай мне какой-нибудь еще подарок». Следа на руке Калема не осталось, но тот бесцеремонно ухватил Пушка за загривок из тумана, и Бриз немедленно потянулся вмешаться. И так все было хуже некуда, Лир прямо в соседней комнате ел Ламмара, и не хватало еще обидеть Пушка. — Погоди, постой… только не ешь больше никого, — он осторожно высвободил осколок из хватки Калема, прижал к себе. — И… неправильно называть меня мамой. Твоя мама скорее Лир… Калем зашипел: — Ты что нарочно нарываешься? А что, если он услышит? Или этот ему расскажет. «Не расскажу, — беззаботно отозвался Пушок, с любопытством склонил голову на бок. — Это не обидно. Это просто глупость. Лир мой папа. А раз он папа, значит, ты мама. Ты же дал имя. Теперь дай и подарок». — Но у меня ничего нет, — осторожно сказал ему Бриз. Убрал руку, потому что боялся, что Пушок укусит. Тот сделал какое-то неуловимое собачье движение, но вдруг показалось, что будто… плечами пожал: «Найди что-нибудь. Или сделай». Потом он замолчал на секунду, и прежде, чем Бриз успел что-то сказать, добавил: «Пожалуйста, мам. Мам, мам, мам, мам! Дай подарок». Калем потянулся схватить его за костяную мордочку, Бриз в последний момент успел перехватить его руку: — Нет, погоди. Не надо его хватать. Пушок… — Вконец оборзел! — возмутился Калем, хотя вообще-то, по мнению Бриза, ему стоило бы на себя посмотреть. — С Лиром сидел, так он подарок не просил. А тут увидел, что ты маленький и слабый, и начал дожимать. «Я был занят, — тут же сказал Пушок. — Я качался на занавеске. Она была такая занавеска! Но ее мне папа подарит. Ты мне что-нибудь другое дай». — Пушок, — серьезно сказал ему Бриз. Постарался говорить, как это делали люди, когда обращались к детям, — я поищу тебе подарок, но ты зови меня Бриз. «Ладно. Я буду звать тебя Бриз, но ты все равно будешь мамой. Бриз. А что ты мне подаришь?» У Бриза ничего не было, даже кольцо он снял, и страшно становилось от мысли, что Лир мог попросить его обратно. Разочароваться и забрать подарок. «Ты боишься, — сказал вдруг Пушок. — Можно мне это съесть?» Бриз вздрогнул, растерялся — мог ли он кормить Пушка? И правильно ли было давать ему свой страх? Но тот ведь все равно уже появился, Бриз уже боялся. — Ясно. Он весь в отца, — недовольно сказал Калем. Вообще-то мог бы и Бриза считать отцом. Лир больше подходил на роль мамы, он же породил осколок. А Бриз только немного помог. — Ты можешь съесть немного. Он даже договорить не успел. Пушок клацнул зубами — ощущение было, будто ветром подули на руку, и страх ослаб, отступил на мгновение. «Мм, огненный вкуснее. Но ты тоже ничего. А что там с подарком». Калем вздохнул, ткнул пальцем в сторону окна: — Эй, Шок, смотри, занавеска. Бриз был уверен, что это не сработает, но Пушок вдруг повернул голову, проследил за направлением руки, и вытянулся в струнку. «Занавеска!» Через мгновение, он уже раскачивался, ухватив ее зубами. — Но на тебя он тоже похож, — сказал Калем. Бриз знал, что он не со зла, но иногда Калем говорил такие обидные вещи. Сам, наверное, того не подозревая. Даже странно. Бриз не умел общаться — слишком редко видел других духов, чтобы научиться. А у Калема было много практики, но, кажется, она ему не очень помогла. «Мам… То есть, Бриз, подсади меня повыше. Не могу забраться». Калем удержал его на месте: — Лежи, тебе надо пламя восстанавливать. Шок, он занят вообще-то. Бриз хотел сказать, что все нормально, и не настолько он ослаб, вполне мог помочь Пушку, но не успел. Дверь в спальню распахнулась. Ламмар вышел, утирая окровавленные губы. На нем была только верхняя мантия, изорванная в клочья — и он не стеснялся. Залитый кровью, укрытый золотыми волосами, он был так красив, что у Бриза перехватило дыхание. И накатило вдруг чувство… безнадежности. Неполноценности. Будто кто-то произнес это у него в голове: ты никогда не будешь таким. Уверенным в своей силе и своей красоте. Ламмар потянулся, сыто и довольно, улыбнулся одними уголками губ. — Мы так хорошо провели время. Иди, мальчик. Посмотри сам. Какой Король Ужаса на самом деле, каким я могу его сделать. За его спиной, все, что видел Бриз сквозь приоткрытую дверь: комната, полностью залитая красным. — Иди, он тебя ждет.