Осколок Карна

Я еще раз ужасно извиняюсь за опоздание, но надеюсь, глава вам понравится) И мы снова возвращаемся к Адаму с Кимом)) *** — Ну, по крайней мере, ты живой, — Калем встретил их наверху. Вышел из врат и застыл на площадке перед Бризом и Лиром. Очень эффектно выглядело. Наверное, потому что сами врата внушали трепет, и кто бы там ни остановился, смотрелся бы как на картинке. — Ты разочарован, мальчик-ифрит? — высокомерно спросил Лир, опустился на одно колено, когда из Храма выбежал Пушок, запрыгал вокруг: «Пап, пап, пап! Ты вернулся! Я так волновался! И здесь было ужасно скучно. Я погрыз алтарь, и ступеньку, и Калема, но это все было не то». Лир легко подхватил его на руки, невесомо прошелся когтями по завиткам тумана: — Разумеется, со мной все в порядке. Как видишь, с Бризом тоже. Пушок повернул голову, видимо, чтобы убедиться, что это правда, и довольно кивнул: «Да. Мама молодец». Бриз совсем не чувствовал себя молодцом, и уж тем более не чувствовал себя мамой, и неловко сжал ткань мантии в ладонях. Мысленно понадеялся, что никто ничего не заметит. И, конечно, надеялся он напрасно. Калем посмотрел на него очень внимательно, прищурился и спросил, опасно понизив голос: — Это все хорошо, но где его одежда? Бриз бы многое отдал в тот момент за способность смотреть как Лир — вот так высокомерно и поверх носа. Ему самому хотелось только спрятаться куда-нибудь, чтобы краснеть… ну, хотя бы не на виду. — Его одежда порвалась, — сдержанно отозвался Лир. — Сама порвалась? — с подозрением поинтересовался Калем, а Бриз смущенно кашлянул: — Давайте о чем-нибудь другом поговорим. Есть много-много интересных тем. Например, о том, что нам с Лиром нужно идти и ловить человека из злой организации. Или… о, или о неожиданной встрече. Мы сегодня видели… — ему показалось невежливым называть ее «тварь» и даже «чудовищем», и он неловко закончил, -… необычную рыжую девочку. Да, которая не была на самом деле девочкой и питалась другими детьми. И Бриз не хотел об этом думать, потому что не знал, что ему с этими мыслями делать. — А еще Лир рассказал мне легенду, — добавил он. — Но она очень секретная и довольно скучная. Ее лучше не повторять. И, похоже, упоминать о ней тоже не стоило, потому что Пушок встрепенулся всем телом, склонил голову на бок и спросил: «Какая легенда? Мам,… то есть, Бриз! Расскажи, расскажи, расскажи!» Лир погладил его еще раз, вмешался: — Ты же слышал. Она секретная. «Отлично! Я сохраню ее в тайне. Я раньше, конечно, никаких секретов не хранил, но точно знаю, что у меня получится». Лир фыркнул, ехидно посмотрел на Бриза, но почему-то от этого взгляда внутри растекалось тепло: — Да, он определенно и твой сын тоже. «Вот, а раз я ваш общий, я тоже должен знать вашу общую секретную легенду». Бриз помялся, бросил на Лира вопросительный взгляд и все же сказал: — Она скучная. Жили-были два короля. Один был темный, а второй… Ламмар, — он хотел сказать «светлый», но потом решил, что это все-таки не очень подходит. — Если задуматься, первый был тоже не такой уж темный. В общем, они жили… я не уверен, что вместе, но правили точно вместе. Пока Лиру не надоело, и остался только Ламмар… Выражение лица у Лира… стало сложным, Бриз даже не знал, как его описать и замолчал, чувствуя себя неловко, добавил для Калема: — Легенда очень скучная, но и секретная тоже. Я все равно решил ее рассказать, мы же все здесь… ну, как семья. Лир с шумом прочистил горло, посмотрел… непередаваемым взглядом: — Юный Бриз, Калем не моя семья. И мне не «надоело»… Калем издал сдавленный звук, и Бриз повернулся к нему, только тогда заметил, насколько тот был бледен. — Бриз… никогда… никогда не говори этого больше, никому. Лир посерьезнел, спросил спокойно: — Значит, слухи не врали? — он заметил непонимающий взгляд Бриза и пояснил. — Еще до того, как я попал в Бездну, появились слухи, что исчезают все, кто знал про Двух Королей. За ними приходила стража, и потом они не возвращались. Калем нахмурился, отвел взгляд: — Когда тебя заперли, стало еще хуже, — потом он вскинулся и посмотрел на Бриза. — Я, правда, верил, что это необходимо. Что это бунтовщики мутят воду, и что их надо изолировать. — Изолировать где? — опасно понизив голос, спросил Лир. — В Бездне, как меня? Или лучшая изоляция после смерти? — Я не знаю, что с ними стало, — огрызнулся Калем. — Я ни одного не видел и не тронул, только слышал о приказах Ламмара. Бунтовщиками занимается особый отряд. Рядовых стражников к ним не подпускают. Бриз подлетел к Лиру вплотную, осторожно потянул за рукав: — Поэтому Малика хочет, чтобы ты вмешался, да? У нее кого-то забрали? — Малика стара. Она еще помнит эпоху Двух Королей. Наверное, не стоило на нее злиться, но Бриз не мог — вспоминал, как она раскрыла его перед Лиром, и хотел в ответ сделать какую-нибудь гадость. Но только не опасную, а какую-нибудь мелкую, опасностей в жизни Бриза в последнее время было слишком много. Так что он просто сказал: — Да. Она и выглядит очень старой. И вовсе не такой уж красивой, — что, конечно же, была неправда, но он ведь говорил гадость и решил немного приукрасить. Лир фыркнул, посмотрел на него снисходительно: — Конечно, с тобой ей не сравниться, — было довольно обидно, Бриз ведь и сам понимал, что уступал ей во всем. Кроме одного, но самого главного. Лир был с ним, и именно ему предложил «давай снова будем вместе». Малика была очень красивой любовницей и могущественным духом ночи, но она была одной любовницей из многих… ну, нескольких. А Бриз — единственным добровольцем. Бриз отвел взгляд, не смог бы сказать этого вслух иначе, и произнес: — Конечно, не сравниться. Ты же со мной. Лир запрокинул голову, рассмеялся, открыто и громко, и стало так хорошо — видеть его, быть. С ним, и с Пушком, и с Калемом. С теми, кто стал ему дорог. И в тот же миг, как он это почувствовал, что-то пошло не так. Лир вдруг перестал улыбаться, застыл, а его фигура начала… выцветать. Медленно, прямо на глазах, становилась прозрачной. Он немедленно опустил Пушка на пол, посмотрел на свои руки — сквозь свои руки, они были теперь будто из темного стекла. А потом начали трескаться. Бриз задохнулся — нет, нет, пожалуйста, не мог же он просто так… Лир оскалился, громко зашипел сквозь зубы, и Бриз уцепился за его руку, почувствовал, как она крошится под пальцами. Туман взвился пеленой вокруг, окутал их обоих лентами, потом что-то рвануло вперед и вниз, и Бриз осознал, что стоит на вокзале. Вокруг кружили люди, механический голос объявлял посадку, и смыкались ребрами над головой металлические дуги, которые держали стеклянный потолок. Пахло так, как пахнут только поезда. Лир стоял рядом, целый и невредимый, смотрел зло и скалился: — Я убью его. Бриз вцепился в него до боли, почувствовал худую руку, и содрогнулся. Он уже подумал… — Что случилось? — голос дрожал, и слова получились невнятными, Бриз затравленно осмотрелся по сторонам. Было страшно, что все могло закончиться так. Без объяснений, внезапно, и Бриз бы не знал, что с этим делать. — Человек случился, — с шипением выдохнул Лир. — И он посмел меня вызвать. Видимо, он думает, что ему позволено. — Человек уже здесь, нелюдь, — Адам выступил из толпы, поравнялся с ними, и угрюмо полез за сигаретами. Выглядел он, если честно, не очень, но Бриз не мог его пожалеть. — Вы хоть понимаете, как нас перепугали? Л-лир прямо на глазах… на глазах начал рассыпаться, я подумал, он умирает, а он и так постоянно умирает! И все это… чтобы перенести нас сюда? Адам посмотрел на него и нахмурился: — Не начинай, пацан. У меня были адские дни. Несколько самолетов рухнуло, рейсы перетасовали, я еле добрался вовремя. И все это время от твоего… от этого нелюдя не было ни-че-го. Бриз редко испытывал возмущение, но в тот момент не мог удержаться: — Я думал, вы его убиваете! Ну, не вы лично, а кто-то или что-то. — Поверь, мне хотелось, — он достал сигареты, недовольно посмотрел на знак «курение запрещено» и убрал их обратно. — Где ты был? — Я был занят, — высокомерно ответил Лир. — Это не дает тебе права призывать меня по желанию, человек. И я избавился от монстра, которого вы создали. Поблагодари хотя бы за это. Адам выдохнул, Бриз почти увидел, как тот мысленно считает до десяти: — Я несколько лет жизни заплатил, чтобы тебя призвать. Этот ритуал чертовски сложный и дико болючий. Честно, благодарить тебя — последнее, чего мне хочется. Даже за монстра. Он все-таки достал сигареты снова и прикурил. — Здесь запрещено, — сказал ему Бриз. Не потому что так любил правила, а потому что хотел сказать гадость. Уже вторую за день, правда, это был довольно тяжелый день. — Убивать людей тут тоже запрещено, — угрюмо отозвался Адам. — Но, если я не покурю, то начну. Что там у вас случилось? Он явно спросил как бы между прочим, уже на ходу затягиваясь сигаретой так жадно, что казалось, сейчас достанет и сунет в рот вторую. — О, знаете, много всего интересного, — ехидно сказал ему Бриз. — Злая женщина устроила интриги, чтобы рассорить нас с Лиром, потом он чуть не убил меня, потом его чуть не загрыз монстр, потому что меня не было рядом, потом я был рядом, но его все равно чуть не загрыз монстр — насмерть! — потом Лир остался бездомным, перенес нас в свой Храм, съел целую тюрьму с маньяками, а потом был секс. А еще мы видели рыжую девочку, которая чудовище. А вы чем занимались? У Адама выпала сигарета, он попытался ее поймать, но обжег руки и принялся ругаться сквозь зубы. — Так вам и надо, — буркнул Бриз. Перестал злиться, только когда Лир погладил его по волосам, мягко прошелся когтями, невесомо и очень приятно. — А у вас что нового? Адам нервно пригладил волосы: — Тоже злая женщина и интриги. Бывшая жена позвонила. А еще мы опаздываем на встречу. И ты же наверняка не готовился, — он смерил Лира взглядом. Недовольно и совсем не так, как полагалось смотреть на короля. — У меня было мало времени, — царственно отозвался Лир. — На секс с малолеткой, я смотрю, нашлось. Ладно, хватит об этом. Перенеси нас, иначе не успеем. Ким не станет затягивать встречу, он не любит много говорить. Бриз подумал, что Ким только казался таким, а вообще говорил не меньше остальных. Просто по-своему. Наверное, потому что для человека он был очень старый. Лир остановился и остался стоять: — И как же мне полагается тебя перенести, человек? Ведь я не знаю, куда нам нужно попасть. И Бриз вдруг поймал себя на странной мысли — его никто никогда не ждал, и он ни разу никуда не опаздывал. И, кажется, этот раз грозил стать первым.