Осколок Карна

*** Ламмар еще только договаривал свое «Я убью тебя», а Лир уже оказался рядом с ним — мелькнул, переместился мгновенно, и что-то разбилось со звоном так громко, что заложило уши. Ламмар распахнул глаза, дернулся и неверяще посмотрел вниз, туда, где под ребра ему Лир погрузил руку. — Мы это уже обсуждали. Бриз принадлежит мне, — сказал Лир. — И ты никогда его не тронешь. Он вырвал руку с зажатым в ней сердцем и протянул Ламмару: — Или я найду способ тебя уничтожить. И пусть целого мира не станет. Ты меня понял? Ламмар вдруг рассмеялся, громко, заливисто. Бриз был уверен — рассмеялся по-настоящему: — Ты повторяешься, Лир. Эти попытки угрожать и запугать, — он беззаботно указал на рану, потом на сердце у Лира в руке. — Все это уже было. — Прошлый раз Лир вырвал вам горло, — тихо сказал Бриз, смутился и неловко добавил. — Ну, он не повторяется. Ламмар фыркнул: — Вот почему ты выбрал его? Из всех духов вокруг. Только он сможет тебя рассмешить. Лир растянул губы в злой улыбке: — Ты тоже меня веселишь. Ламмар покачал головой, словно говорил с неразумным ребенком: — Лир-Лир. Сколько бы городов ты ни сожрал, сколько бы сердец ни вырвал, я всегда буду сильнее. Он говорил такое и раньше, но только сейчас Бриз почувствовал что-то за этими словами. Отголосок неуверенности? Или же ему просто казалось. — Знаешь, поэтому я изменился, — вдруг добавил Ламмар. — Чтобы стать сильнее. Надежда не всегда побеждает страх. Но его всегда победят амбиции. Он легко пробежался острыми ногтями по краю раны, и вдруг запустил руку внутрь, вынул как фокусник — еще одно сердце. — Нужно? Нет? Пока в мире есть те, кто к чему-то стремится, у меня нескончаемый запас сердец. Это сердце в его руке осыпалось золотым песком, так же, как и сердце в руке Лира — золото на черном. Это выглядело жутко и по-своему красиво. Как часто бывало между Лиром и Ламмаром. И Бризу снова отчаянно захотелось развести их по углам. — Дело не во мне, — сказал он глухо. — Дело ведь вообще не во мне. И не в угрозах. Вы вечно сцепляетесь между собой, делаете друг другу больно, и все всегда заканчивается хуже. И это ведь давно? Это началось, когда Король Ужаса еще не был Лиром, да? Того Короля Ужаса уже давно нет. Ламмар покачал головой: — Мальчик, наивный мальчик. Лир — это просто имя, очередная форма. Как кувшин для старого вина. А содержимое всегда одно и то же. Скоро будет новый Король. И после него целая череда Королей. И только я останусь неизменным. Ламмар, Вечный Владыка. Неизменный, как солнце. В этом есть что-то поэтичное. Потом он прищурился, и усмешка стала хищной: — Вот только Карн и его сила в это не вписываются, — он примирительно поднял руки и улыбнулся Лиру. — Не злись, это просто факт. Придет время, и мальчишка станет как Карн. И ты не справишься с ним, как не справился с ним тогда. И ты попросишь меня о помощи. И я убью его снова. Это не угроза. Для меня он не угроза. А для тебя? Для твоего сына и тех, кого ты взял под защиту? Он рассмеялся и добавил беззаботно: — Но ты продолжай держать его рядом, пытайся контролировать контрактом, борись с неизбежным, Лир. Пока ты борешься с неизбежным, ты не борешься со мной. А, да. И будь добр, не забывай о своих обязанностях. Возвращай людям страх. Раз уж ты стал таким сильным, почти как раньше. Лир решительно подошел к Бризу, схватил за руку — хватка была жесткая, на грани боли. — Мы уходим. — Вы бежите, — мягко шепнул Ламмар, эффектно устроился на троне. — Но я не держу. Ты знаешь, где меня найти, когда я снова буду тебе нужен. *** Бриз был уверен, что Лир перенесет их в Храм, но они снова оказались на улицах разрушенного города. Тел больше не было, и показалось, что страха в воздухе стало больше. После контракта Бриз стал острее это чувствовать. Казалось, пустота вокруг вибрировала, звенела. Бриз нервно сглотнул, быстро оглянулся по сторонам. Никого. Ни духов, ни людей. — Куда… как думаешь, куда делись трупы? — едва слышно спросил он. Лир пошел по улице вперед, босые ступни ступали неслышно, и стелился туман по его следам. — Слуги Ламмара убрали. Они зачищают подобные… инциденты. Этот город станет еще одной зловещей тайной в истории людей. Их много. Но в них верят дети и безумцы. — Но ведь это правда случилось. Ну, то есть — это же действительно… сверхъестественный инцидент? — На который они не могут повлиять, — спокойно отозвался Лир. — Большинство из них не способны даже увидеть причину. Открыть им правду было бы жестоко. Бриз поежился, представил как это — знать, что опасность близко, и от нее никак нельзя защититься. И все равно сказал: — Я бы хотел знать. Лир криво усмехнулся: — И что бы ты сделал? Бриз неловко отвел взгляд: — Не знаю. Старался бы жить лучше. Говорил бы тебе и Пушку, что… что вы мне дороги. Ел бы больше вкусных запахов. Раз уж опасность близко. Лир смотрел на него так внимательно, как будто хотел проникнуть взглядом внутрь, от взгляда покалывало кожу, как от прикосновения. — Что? — смущенно спросил Бриз. Лир подошел, притянул его к себе — легко и неожиданно мягко — и поцеловал. От его тела исходил жар, и хотелось прижаться к нему всем телом. — Никакая опасность тебя не коснется, — пообещал ему Лир. — Не говори так, — попросил Бриз. — В фильмах все время так говорят, и обязательно после человек умирает. Это как… ну, я не знаю, как сказать, что тебе осталась пара дней до пенсии. Лир моргнул недоуменно, потом нахмурился и посмотрел на него еще внимательнее: — Короли Ужаса не выходят на пенсию. — Да, я знаю, это просто пример. Да и для пенсии ты староват. — Юный Бриз, для пенсии даже ты староват. Бриз неловко потрепал край его рукава пальцами: — Я и не собираюсь. В смысле на пенсию. Он подлетел к Лиру ближе, прижался боком. На мгновение вспыхнул страх — действовала сила Короля Ужаса — и тут же схлынул волной. И стало тепло и спокойно: — Лир, зачем мы здесь? Он был уверен, что Лиру не нравится этот город, не нравится видеть, что он натворил, как потерял контроль. И сам Бриз не хотел там оставаться. — Здесь больше ничего нет. Мы же можем уйти. Нас ждут Пушок и Калем, и даже Адам с Кимом. Хоть они и считают тебя извращенцем. Они наверняка волнуются. Лир поднял руку — царственным, жутко высокомерным жестом, хотя наверняка даже не думал, как это выглядит со стороны: — Здесь остался страх, юный Бриз. Этот страх можно использовать. Мне не вернуть погибших, но я могу хотя бы… пусть их смерти не будут напрасными. Бриз подавлено замолчал. И подумал: их бы это не утешило. Ни одного из тех, кто умер. И ни одного из тех, кто потерял близких. Он все равно сказал Лиру: — Спасибо. За то, что ты — это ты. И что тебе не все равно. Тот вздернул бровь, очень по-царски и очень высокомерно, но Бриза это не обманывало. Больше не обманывало. — Мне все равно. Я просто не люблю… бессмысленных смертей. — Я думаю, — шепотом признался Бриз. — Они еще страшнее остальных. Он завис в воздухе прямо перед Лиром, потянулся и поцеловал сам. Невесомо коснулся губами и отлетел чуть назад. Спросил: — И что теперь? Лир снова оглянулся вокруг и пошел вперед. Пустынная улица вела к площади с приземистым и торжественным зданием. Над ним ветер трепал флаг, так словно пытался изорвать на лоскуты. Туман наполнял площадь постепенно, стелился пеленой с боковых улиц — клубился, свивался лентами, приобретал причудливые формы — и они таяли в белизне. Звенел воздух, и звенела тишина, пустота этого мертвого города. Бриз не знал, остались ли люди на окраинах, не знал, успел ли выжить хоть кто-то. И казалось, вымер не город, вымер весь мир — тонул в белесом тумане. Лир запрокинул голову вверх — худая, высокая фигура застыла изваянием, и сквозь нее проступила сила древнее, чем лица и имена. Та стихия, что принимала разные формы. И Бриз вдруг поймал себя на мысли: Я мог бы прожить с тобой тысячу жизней, долгих, безграничных жизней незримых, и каждый раз я открывал бы в тебе нечто новое. Он немного ненавидел себя за то, что в ответ услышал шепот: «Я мог бы дать тебе эту тысячу жизней, мальчик. Я мог бы дать тебе что угодно». И за то, что не мог не прислушиваться к силе Карна. Лир словно почувствовал, посмотрел на него — глаза разгорались углями, все ярче и ярче, страх пропитывал его, делая его чем-то большим, чем Лир, даже большим, чем Король Ужаса. Но Бриз смотрел и любил его, каждую из его ипостасей любил. Он потянулся мысленно — к воздуху, к потокам ветра, которые раскинулись над городом, и подхватил ими страх, который оседал в переулках и цеплялся за ветви деревьев. Бриз потянул его к Лиру — захотел помочь. И Лир коротко кивнул, посмотрел с благодарностью. Это заняло какое-то время, но потом город ощущался совсем иначе. — Пройдет время, и люди снова смогут здесь жить, — сказал Лир тихо, но ветер легко коснулся его губ, подхватил слова и принес их Бризу. Потом Лир будто встряхнулся — и стихия, которая жила в нем будто отступила, ушла глубже. Остался сам Лир, немного усталый, привычно царственный. Бриз подлетел к нему, взъерошил волосы ветром — хотел ладонями, но побоялся порезаться о нимб из лезвий. Лир словно вспомнил про него только тогда, щелкнул пальцами, и оружие исчезло. — У тебя есть любимый город, юный Бриз? Можем начать с него. Бриз понимал, о чем он — пришла пора возвращать людям страх. Спросил только: — Может, заглянем домой? Хотя бы предупредим всех. — Я не хочу откладывать. Страха слишком много, его нелегко держать, — Лир повел пальцами в воздухе, оставил ленты тумана за движением своих пальцев, и эти ленты сложились в буквы. «У нас все хорошо. К утру будем дома. Покорми людей. Л». Послание свернулось в небольшой свиток и пропало. И несмотря ни на что Бризу вдруг стало легче. Словно отпустило, и он понял, увидел: впереди будет много опасностей. И немало ужасов позади. Но прямо сейчас, в этот момент — все они живы, Лир рядом. — У меня нет любимого города. Но это и не важно. Давай начнем. Будем возвращать людям страх. Ты и я, и иногда Пушок, — он взял Лира за руку, сплел с ним пальцы и сжал. — Знаешь, я тут подумал… ты прав. Несмотря ни на что, у нас все хорошо.