Осколок Карна

*** Бриз думал, что они начнут с мегаполиса. Какого-нибудь огромного, переполненного людьми места, где можно носиться меж огромных зданий, где много стекла и бетона, а люди редко смотрят вверх. Но Лир перенес их в старый город, пропитанный историей и темнотой. И пахло солью — где-то рядом было море. На улицах, вымощенных камнем, почти не было людей, но иногда Бриз ловил взгляды незримых, которые выглядывали из окон. Спросил осторожно: — Мы… начнем отсюда? Кажется, тут не очень много людей. — Это порт, — бесстрастно отозвался Лир, так, словно это все объясняло. — Я думал, страх передается от… человека к человеку, — замявшись, сказал Бриз. Неловко было признавать, что он чего-то не знал. И почему-то всегда казалось, что Лир однажды разозлится на его глупость. Тот всегда выглядел строгим. Как какой-нибудь высокомерный начальник из фильма, или злой учитель — из тех, которые всегда отчитывают учеников. — Не только, юный Бриз, — он создал под собой свою дурацкую колесницу, начал медленно подниматься в воздух, и протянул Бризу руку, приглашая. Тот принял руку, но полетел сам, как шарик на веревочке. — Страх заразителен, как радость и смех. Многие это знают. Но у него есть и другие свойства. Бриз кивнул, потому что это уже успел увидеть и почувствовать, предположил сам: — Он впитывается, верно? Пропитывает улицы и вещи, да? Лир посмотрел на него удивленно, а потом кивнул: — Верно. Предметы, пропитанные страхом, сами будут его распространять. — А раз это порт, — Бриз подался к Лиру, прижался боком к его плечу, — корабли могут развести страх в другие страны. — Хотя аэропорт был бы лучше. У них же доставка быстрее. Лир нахмурился. Он всегда так хмурился, когда чего-то не понимал. — Аэропорты, с самолетами. Лир моргнул. Бриз поежился: — Я ведь… не сказал ничего такого? Лир моргнул снова: — Все время забываю, что люди научились летать. Иногда Бриз… просто не мог поверить: — Давно уже! Лир поморщился: — Не говори ерунды, жалкие лет двести. В лучшем случае, а то и меньше. — Лир! Двести лет — это дольше, чем я живу. Тот сжал переносицу пальцами, как часто делал, когда… ну, когда Бриз говорил ему что-нибудь, о чем Лиру не хотелось думать. — Ты все еще мелкий сопляк. А я не обязан запоминать, что творится у людей. Ничего, получат они свой страх на корабле, подождут немного. — Мне кажется, у тебя просто не очень хорошая память, — прямо сказал ему Бриз и добавил ехидно. — Возможно, это возрастное. Лир вздернул бровь: — Твой Калем на тебя дурно влияет. Бриз обвил Лира руками, помедлил и все же прижался щекой к щеке: — Мой Калем замечательный и все время нам помогает. А я люблю тебя даже таким. Лир фыркнул, и взъерошил его волосы: — Даже древним и могущественным духом в самом расцвете сил? Даже ужасающим Королем Страха? Бриз вжался в него лицом и неловко попросил: — Пожалуйста, только не говори про собственное жилье и машину. Он видел что-то подобное в фильмах. Когда стареющие и не очень привлекательные люди, старались повысить свою привлекательность за счет жилья и машины. Бриз не имел к этому отношения, но ему почему-то было за них немного стыдно. — У меня есть Храм, несколько убежищ и колесница, — с достоинством отозвался Лир. И за него Бризу тоже стало немного стыдно. А потом он вдруг задумался… — Нет, погоди, ты думаешь, у меня нет жилья? — он никогда не задумывался в таком ключе. Ему нравилось летать по миру. И он же был дух воздуха, мог завернуться в облака где угодно. Лир вздернул бровь, очень красноречиво. — Любое облако — мое! — возмутился Бриз. — Ну, если его не занял какой-нибудь другой дух воздуха, но они обычно сразу улетают. Это… как-то ужасно звучит. — Да, — согласился Лир. — Будто ты отнимаешь жилье. Опасный маленький бандит. — Они улетают добровольно? — осторожно предположил Бриз. — Им просто больше не нужно облако. — Как удачно совпало. Но, полагаю, бандит сказал бы так же. Бриз ни разу не видел духов-бандитов. Только знал, что они есть, их разыскивали Стражи. Калем иногда про это рассказывал, но, видимо, осколок Карна они избегали. — Ты же знаешь, что я никого бы не прогнал, да? — прямо спросил Бриз. Хотя был почти уверен в ответе. Лир наверняка знал. — Вернемся к облакам, — вместо ответа сказал тот. — Итак, каждое — твое. У тебя множество воздушных замков. Что насчет машины? — Машину я тоже могу соткать из облаков. Она даже будет летать. Хоть и не очень быстро. «Он смеется над тобой», — шепнул предательский голос внутри. Отравленный и злой, и Бриз невольно напрягся. — «Но мы можем показать ему, как он ошибается. Мы можем снова научить его бояться». «Замолчи», — велел Бриз. Постарался приказать это, как приказывал Лир. И надавил собственной силой в ответ. И подумал зло и отчаянно: я не хочу, чтобы он боялся. Никогда не захочу, чтобы он боялся. Лир почему-то молчал, смотрел на него цепким внимательным взглядом, таким пронзительным, что хотелось отвернуться. — Прости, — тихо сказал Бриз. — Не извиняйся. Это был голос Карна? — Силы Карна, — поправил Бриз. Сам не знал, почему так важно это объяснить. — Сам Карн мертв. Он никогда не вернется. И его сила… она просто говорит про тебя гадости. Я не дам ей ничего сделать. Он уцепился за руку Лира, сжал, попросил, потому что это было ему отчаянно необходимо: — Лир, пожалуйста, верь мне. Верь в меня. Я не дам ей ничего сделать. Лир сжал его руку в ответ, спокойно кивнул: — Ты справишься. И это была такая простая, такая банальная фраза. Но такая нужная. Бриз выдохнул и потянулся вверх, прижался щекой к щеке Лира, выдохнул: — Спасибо, — а потом ему захотелось поцеловать Лира, но они ведь были на улице. Лир поцеловал его сам, мягко и жгуче. Бриз даже смутился потом: — Ты зря это сделал, я теперь буду думать о сексе. И о лопаточке. Лир усмехнулся: — Думай. Позже мы воплотим твои мысли в реальность. — Ты вечно обещаешь, а потом кто-нибудь умирает, или что-нибудь случается, и ты забываешь, — недовольно пожаловался Бриз. Он не стал добавлять, что это, возможно, возрастное. Чтобы Лир его не укусил в ответ. Но, видимо, Лир как-то почувствовал, потому что все равно укусил. Остро и приятно. Хоть они и были на улице. Лир сдержанно кашлянул — показалось, что даже смутился немного: — Этой ночью точно. Королевский сын… Пушок ляжет спать, и я продемонстрирую тебе все, на что способна лопаточка. И не только. Бриз представил, как это будет — больно и сладко, и невероятно здорово — и вздохнул. Он понимал, что теперь им точно, точно-точно кто-нибудь или что-нибудь помешает, но все равно отставил мизинец и спросил: — Обещаешь? Лир смотрел на него, недоуменно хмурясь. Бриз взял его руку, сцепил его мизинец со своим и пояснил: — Так люди клянутся. Называется клятва на мизинчиках. Ее ни за что нельзя нарушать. Я не уверен, что будет, но, наверное, можно лишиться мизинчика. Лир посмотрел на их сцепленные мизинцы долгим взглядом, потом на самого Бриза, и вдруг подался вперед, шепнул жарко и тихо: — Я клянусь на мизинчиках, что этой ночью выебу тебя до звезд в глазах. И на заднице. Бриз почувствовал, как от его слов по всему телу проходит дрожь — возбуждения, предвкушения. И немного страха — что Лир будет с ним делать, как все случится. Что заставит его испытать. И Бриз хотел это испытать. Сжал его мизинец в ответ: — Ты пообещал. И, конечно, именно в тот момент их прервали: — Здравствуй, Король Ужаса. Какая внезапная, но приятная встреча. *** Внизу на узенькой улочке, меж старых, приземистых домов была рыжая девочка с шарфом на шее. Она стояла, запрокинув голову вверх и растянув губы в беззаботной улыбке. Чудовище, которое ело детей, было прямо посреди человеческого города. На нее оборачивались редкие прохожие, провожали недоуменными взглядами. Они видели ее, но не могли видеть Бриза и Лира. — К чему это выражение лица? — спросила она с усмешкой, слишком старой для ее лица. Мелькнули острые иглы зубов. — Третья, — недовольно отозвался Лир. — Зачем ты здесь? Бриз прижался к нему плотнее, спросил тихо: — Думаешь, она пришла… поесть? Он надеялся, что нет. Хоть и понимал, что ничего не сможет сделать, и что за долгие годы Третья многих убила. — Она пришла ко мне. Иначе не рискнула бы сунуться в город, — не пытаясь говорить тихо, спокойно пояснил Лир. — Ее преследуют ищейки Ламмара. — Что скажешь, Король Ужаса, — покачала головой она. — Я зря рискнула? Или теперь ты готов меня выслушать? Лир не хотел противостоять Ламмару, Бриз это видел. Но все упрямо натравливали их друг на друга, потому что иначе ничего не могли бы с Ламмаром сделать. И предательский, трусливый голос внутри сомневался: а можно ли с ним вообще что-то сделать? Ламмар казался страшнее любых чудовищ. И опаснее. Лир промолчал, но прижал Бриза к себе теснее и легко соскочил на землю с колесницы. Приземлился так, словно спрыгнул с одной ступеньки на другую, а не пролетел несколько этажей. — О, вижу ты готов слушать. Ты увидел, что творится в мире. — Мир… больше не в равновесии, — хмурясь, признал Лир. — Не только мир людей. Наш тоже. — Уже давно, — рассмеялась Третья. — Но никто не хотел об этом думать, и никто не хотел этого замечать. Ламмар преследует духов, убивает чудовищ — ведь мы зло, верно, Лир? Мы с тобой, и такие как мы. — Лир не такой как вы, — тихо сказал Бриз. Потому что Лир действительно был другим. Он не был хорошим, но и детей он не ел. Третья рассмеялась снова: — Мальчишка еще не наскучил тебе? Он такой… наивный, такой юный. — Он мудрее, чем кажется, — отрезал Лир. — Как скажешь, мой Король. И почему-то, когда она произнесла это «мой Король», Бризу показалось, что говорила она не про Короля Ужаса. А про того, кем он был раньше, про одного из двух правителей незримых. — Я думал, — сказал Лир, — что из мира ушел только страх. Пока меня не было. Я лучше всего чувствую страх, потому не заметил остального. Но из мира уходит что-то еще. — Чудеса, — шепнула Третья. — Сила. Зрячих все меньше, чудовищ все меньше. Мир все теснее, он будто сжимается. Потому что он не то, чем должен быть. Ты не то, чем должен быть. И Ламмар тоже. — Я перестал быть вторым королем очень давно, — Лир хмурился. — И все было в порядке. Она рассмеялась каркающим, злым смехом: — Нет, не было. Просто мир прочная штука. Прошло много времени, прежде чем он начал сыпаться на куски. И вот он начал. — Я верну людям страх, — пообещал Лир. — И скажу Ламмару, что вы под моей защитой. Бриз напрягся, потому что представил — как это будет. Ламмар едва терпел, что Лир взял под защиту спасенных незримых и пару человек. А теперь еще и чудовища. — Он не отдаст нас. Ламмар верит, что все дело в таких как мы. Он ведь не слепой, Лир. Он тоже видит, что мир рассыпается, он только не видит почему. Он ищет виновных — злодеев, чудовищ. Кого угодно, кроме себя. Лир молчал. — Но ты уже знаешь, что этого недостаточно, — она сделала знак рукой, и новые фигуры появились из воздуха, шагнули так легко и естественно, как будто реальность расступалась перед ними пеленой. Они все выглядели как люди — разных рас, разного возраста. От них не исходило ничего. Твари — называл их Лир. Но им — да и Бризу — больше нравилось: чудовища. — Бесполезно возвращать миру страх, — улыбнулась Третья. — Если ты не поторопишься Лир, если не восстановишь равновесие, скоро не станет мира. — У нас еще есть время, — огрызнулся Лир, посмотрел почему-то на Бриза. — Сколько, Лир? — спросила она. — Сколько у нас времени? Мгновение, оно пролетит быстрее стрелы. Но ты возвращай страх, возвращай, его нужно тебе больше. Намного больше силы и власти. Иначе ты не станешь тем, кем должен быть. Лир молчал, но Бриз видел, что тот слушает и прислушивается, и только потом Лир спросил: — Вы готовы меня поддержать, — сказал он. Поднял руку, когда увидел, что Третья хочет что-то сказать, и добавил. — Я ни на что не соглашаюсь. И я не смогу воевать с Ламмаром сейчас. Он бросил на Бриза быстрый взгляд. И Третья фыркнула: — Ради мальчишки, верно? Часовщик и Малика так волнуются. У тебя теперь есть семья. Не станешь ли ты слишком мягким, не станешь ли слишком слабым. А я рада. Ради тех, кто дорог, ты пойдешь на все. Лир покачал головой: — Я пойду на все, но что, если этого мало? Если я не смогу их сохранить. Третья пожала плечами: — Отдай их нам, — она посмотрела прямо на Бриза. — Мы сумели выжить. Нас не нашли ищейки Ламмара и даже он сам. Хочешь, я укрою мальчишку ради тебя? Его никогда не найдут. Бриз вцепился в рукав Лира и подумал: Нет. Нет, не отдавай меня. Даже ради безопасности, даже ради меня. Пожалуйста, не отдавай.