Осколок Карна

От автора: Внимание! Важное объявление о выкладке в конце главы! *** Бриз не мог оставить ни Пушка, ни Калема, и все они втроем заняли одну комнату. Небольшую и уютную, и какую-то ненастоящую — что-то в воздухе, что-то в пространстве вокруг нашептывало: копия, это всего лишь копия. Но в тот момент Бриз так вымотался, что ему было все равно. Он помог Калему устроиться на большой старомодной кровати, потом потянулся к Пушку, и тот замер. Помедлил, прежде, чем осторожно, неловко приблизиться. Это тоже делало больно — понимание, как же их всех переломало. «Все не так, — шепнул Пушок, и запрыгнул ему на руки. И Бриз крепко прижал его к себе, зарылся носом в мягкую, туманную шерстку. — Все неправильно, и все вокруг разваливается… и вместо папы теперь этот». — Лэ… — начал Бриз, чтобы объяснить, чтобы защитить, но Пушок не дал ему договорить. Тихо зарычал, и голос стал расслаиваться, как бывало у Лира. Когда Лир злился. «Он лишний! Неправильный! Ты же сам чувствуешь, мам, его не должно быть!» — Он здесь, и теперь он новый Король Ужаса, — как мог твердо сказал Бриз. — Мы знали, что Лир… что Лир сменит форму. И это случилось. Пушок замотал головой и светящиеся дорожки слез побежали из глаз. Как две линии: «Не так… не такой, папа не должен был стать… и не сейчас, мам, это все неправильно». Калем пошевелился на кровати, медленно сел. — Прости, — шепнул ему Бриз. — Мы мешаем, да? — Нормально, — Калем потянулся рукой к глазам, к закрытым глазницам, в которых ничего теперь не было, и помедлил. — Я нормально. Пушок издал тихий звук, то ли скулеж, то ли рычание: «Ничего не нормально». И Бриз снова почувствовал стыд перед ним, и вину. Он должен был его защищать. Они с Лиром — больше всего хотели, чтобы Пушок никогда не знал, ни горя, ни страха. Но даже за короткое, ничтожно короткое время своей жизни, он прочувствовал это сполна. — Шшш, — шепнул ему Бриз. Видел, как родители утешали так своих детей. — Я рядом. Мы теперь вместе, мы что-нибудь придумаем. «Почему он ничего мне не сказал?» — так же тихо отозвался Пушок. — «Почему не попрощался? Я думал… я надеялся, что он… что я ему… Почему папа даже не.?» Он не смог договорить, опустил мордочку. И внутри Бриза отчетливо, словно произнес кто-то со стороны, прозвучал ответ. — Из-за Ламмара. — Из-за меня. Они с Калемом произнесли это вместе. Одновременно. И Бриз был благодарен, что Калем хотел его защитить. — Не из-за тебя, — ожесточенно добавил Калем. — Бриз, ты хоть слышишь, что несешь? Ты любил его, ты его защищал. Ты до последнего был с Королем… с Лиром. Бриз не сдержался, рассмеялся зло, и что-то отмирало внутри — от этого смеха, от того, что Калем, Лэ, все вокруг пытались Бриза оправдывать. — Калем, до последнего? Это же я и убил его в конце. Пушок заскулил: «Я не понимаю… мам, не понимаю… это же неправда, ты не мог, я… я же никому кроме тебя больше не верю, и если даже ты… ты меня предашь, я… мам, что мне делать?» Бриз судорожно вдохнул, выдохнул сквозь боль, прижал его к себе плотнее. — Он никого не убивал, — резко, зло сказал Калем. — Он просто дурак и винит себя зря, не слушай его! Калем всегда его защищал, и поплатился за это. — Он заслуживает знать правду, — тихо сказал Бриз. — Пушку… ему и так столько раз врали. — Он заслуживает правду, а не то, что ты себе надумал, — отрезал Калем. — То, что ты себя винишь, не значит, что это правда. Не означает… Он запнулся, зашипел сквозь зубы и вскинул руку к глазам. И Бриз вздрогнул, невольно подался вперед — хотел помочь, но не знал чем. — Проклятье… — прошипел Калем. — Я поищу Малику, — сказал Бриз. — Она знает магию, она поможет… «Нет, мам, не уходи! Мам, прости, я больше не буду… не буду спрашивать, ты только не уходи!» — Калем… — Калем в порядке, — угрюмо отозвался тот. Он обхватил себя руками, трясся, и видно было, что ему больно, но Калем держался. — Потом позовешь. Ей… тоже досталось. А мелкому ты нужен. Бриз всем был нужен. Он был нужен Лэ. И сыну. И Калему. И чувствовал в тот момент, что захлебывается от всего, что навалилось. Чувствовал себя так, словно его сковало — всем, что происходило вокруг. — Оставайся, — сказал Калем. Скомандовал, упрямо и жестко. — Побудь с сыном, и со мной, отдохни. Всем сейчас… всем нам надо просто выдохнуть, хотя бы на пару часов. — Как у тебя это получается? — невольно спросил Бриз. Почувствовал, как притих в его руках Пушок. — Быть сильным… даже сейчас? — Бриз, — устало сказал Калем, и в голосе его была усталая обреченность. — Если не буду сильным… я сейчас просто рассыплюсь. На куски развалюсь, в пепел. Так что… так что не смей меня жалеть. И давай уже просто отдохнем. Он отвернулся, Бриз видел его напряженную спину, его острые, мальчишеские лопатки. Хотелось попросить прощения, за то, что спас так поздно, за то, что вообще это все допустил. Но на Калема и без того уже столько навалилось, Бриз не хотел добавлять еще и собственную вину. Он забрался в кровать вместе с Пушком, неловко устроился рядом с Калемом. Помолчал, подбирая слова, но все они были неправильные, неловкие. И сказал он только: — Ты прав… надо отдохнуть. Ты поспи. Поспи, я буду рядом. Пушок молчал у него в руках, казался таким легким и очень напряженным. И было невыносимо осознавать, что тот молчал, потому что боялся Бриза потерять. Боялся Бриза оттолкнуть и остаться совсем один. Так они и лежали, молча, каждый переживая что-то свое, и Бриз чувствовал, что ни один из них не может уснуть. «Мам, — едва слышно шепнул Пушок наконец, так тихо, словно надеялся, что никто не услышит. — Если я никому не нужен, зачем меня вообще создали?» — Ты нужен… — Бриз не успел договорить, Пушок перебил, попросил: «Не нужно… я же… я тебе поверю, и потом мне будет больно. Не говори, что я тебе нужен». — Мы создали тебя, чтобы ты был счастлив, — шепотом отозвался Бриз. «Пока у меня не очень-то получается». Бриз прижался губами к его макушке — не знал, как еще утешить и чем помочь. И боялся снова потревожить Калема. И после никто из них не разговаривал. *** Бриз почувствовал его присутствие за дверью ближе к утру. И было странно осознавать это именно так — в этом месте, где время шло иначе, и не было ничего настоящего, наступало утро. Оно тоже было копией, имитацией реальности, и Бриз думал, что лучше бы его не добавляли вовсе. Чем дальше, тем больше это место давило. Или же дело было вовсе не в месте. Бриз осторожно переложил Пушка к Калему, сказал как мог мягко: — Я ненадолго, поговорю с Часовщиком и вернусь. Все хорошо, обещаю. Пушок повел мордочкой, словно хотел что-то сказать, но промолчал, и свернулся клубком. И показался совсем крохотным. Вспомнилось, что в Храме, где-то далеко осталась колыбель, которую для него сделали. Пустая и холодная. Бриз выскользнул из кровати, холодные плиты пола обожгли ступни, но он пошел пешком, вместо того, чтобы лететь. Чувствовал себя тяжелым в тот момент. Когда он выходил, Пушок буркнул ему в спину: «Ты обещал». И Бриз обернулся, заставил себя улыбнуться: — Конечно, обещал. Я скоро. Часовщик ждал его в коридоре, стоял небрежно прислонившись к стене и насвистывал что-то легкое и беззаботное. — Хочешь прогуляться? — спросил он, и Бриз поежился. Не хотелось быть грубым, но и уходить тоже. И тлела внутри злость — на ту легкость с которой Часовщик жил, говорил и смотрел, пока жизнь Бриза разваливалась на куски. — Только недолго. Пожалуйста, а то Пушок будет волноваться, — Бриз опустил взгляд, неловко пожал плечами. — О, нас ждет очень важный разговор. Но не очень долгий, — Часовщик повел рукой в воздухе, и коридор и комнаты вокруг исчезли. Осталась чернота и тиканье часов. И Бриз невольно выдохнул — оно выглядело жутко, это чуждое место вне времени, но оно было настоящим. И потому уже лучше, чем тот коридор. — Я знаю, чего вы хотите, — сказал Бриз. Он и боялся этого разговора, и хотел поскорее с ним покончить, чтобы оставить это все позади. — Конечно, знаешь. Я же сам тебе сказал. Поговорить. — Вам ведь мало будет просто поговорить, вы захотите меня убедить, — Бриз поежился, стало вдруг холодно и очень одиноко. — Чтобы я вернул Лира. И избавился… избавился от Лэ. А я не могу. Не могу так его предать. Часовщик улыбнулся, покачал головой: — Бедный новый Король Ужаса. Лишний с самого начала и до самого конца. Я мог бы его пожалеть. — Вы… наверное, вообще не способны никого жалеть. Вы для этого слишком старый, — сказал Бриз. — Простите, если я… слишком грубо. Я просто сказал. Часовщик подмигнул: — Я слишком старый и для обиды. Не только для жалости. Но нет, я могу… скажем так, немного сочувствовать. Бриз сглотнул: — У него с самого начала ничего не было. Даже имени. А теперь у него есть я, — Бриз медленно выдохнул и посмотрел Часовщику в глаза. Знал, что не найдет в них человека. — И до самого конца я хочу у него быть. Часовщик улыбался, спокойно и безмятежно, и сквозь его глаза проглядывала та вечность, в которую он превратил свою жизнь. Вне-временье. Жуткое и бесчеловечное. — А я вообще не собирался говорить про нового Короля Ужаса. Я пришел поговорить про Ламмара. Бриз медленно вдохнул, выдохнул: — Он ведь не сможет сюда попасть. Это единственное место, куда не сможет. — Ламмару, чтобы оставаться Ламмаром и не менять форму, нужно время. Иначе даже Ламмар не смог бы продержаться так долго. — Я почувствовал, — признал Бриз. — Он забирал время у Калема. — Да, и ты ему помешал. Такие вещи нельзя прерывать, последствия будут… неприятными. Ламмар и раньше-то был не слишком стабилен, а теперь он будет не в себе. Он будет искать время, где бы сожрать, где бы добыть, вырвать, украсть еще. Может, ты думаешь, он был жесток раньше. Но ты не представлял и сотой доли того, на что он способен. Вскоре ты увидишь. — Но вы же не выдадите нас, — сказал Бриз. — Вы ведь союзник Малики, а здесь… — А здесь только мое время, — подтвердил Часовщик. — Да, он не сможет попасть сюда, но он сможет выманить тебя обратно. А ты юн, честен и глуп. Ты пойдешь, у тебя не будет ни единого шанса. Бриз вздрогнул, попросил: — Не говорите. Пожалуйста. — Не говорить? — Часовщик подался ближе. — Не говорите того, что собирались сказать. Бриз слышал улыбку в его голосе, и немного за нее ненавидел: — Тогда скажи сам. Но Бриз не мог произнести этого вслух. Отказывался. И Часовщик был достаточно жесток, чтобы все же сказать: — Никто с ним не справится. Кроме Лира. Ни я, ни Малика, ни все духи и монстры разом. Мир не видел чудовища страшнее Владыки. И не увидит. — Лира… больше нет, — заставляя себя говорить сквозь комок в горле, выдавил Бриз. — Его больше нет и никогда не будет. Часовщик отступил от него на шаг, а потом взял его за руку, Бриз зажмурился. Не хотел видеть, но не мог не чувствовать — магию времени в воздухе, а потом прикосновение металла к коже. Что-то тяжелое в ладони. И, когда он открыл глаза, вокруг снова был коридор. Комнаты. Часовщик исчез. А в ладони остался клинок — точно такой же, как дал ему Ламмар. Как тот, каким Бриз убил Лира. Сквозь клинок текла сила, и время. И Бриз подумал: Я не знаю, что делать. Я больше не знаю, что мне делать. Пожалуйста… мне так нужен совет. Пожалуйста, помоги. И именно тогда, в тот самый момент — он почувствовал связь. Крохотный мостик во времени. Возможность дотянуться в прошлое. Коснуться кого угодно. И он выбрал. — Надо же, — вокруг Карна струился ураган, размывал черты, а в голосе звучала усмешка. — Маленький ветер. Как же тебя занесло так далеко от дома?