Судьбу определяют случайности

97 г.

      Как же долго я ждал этого момента.       Трясущимися от радости руками я осторожно приподнял веер. Ради него я перелопатил десятки библиотек во всей империи, подкупил нескольких придворных, ради него я обманывал, угрожал и даже проливал кровь — всё ради того, чтобы добраться до талисмана первым. Обычно люди ищут талисманы ради захвата мира или хотя бы победы в войне. А я мечтал о крохотном пустяке: о лечении сестры, уже столько лет прикованной к постели неизлечимой болезнью.       Магия созидания позволяет управлять случайностями. Упадёт кубик верхней стороной или нижней? Упадёт ваза от неосторожного движения или удержится на столе? Согласится незнакомец на сомнительную сделку или же решится?       Чем невероятнее событие, тем тяжелее магу создать именно его. Кто-то тратит десятилетия, тренируясь повелевать случайностями, — но настоящим властелином судьбы станет тот, кто найдёт талисман. С этим веером я смогу создать любое событие, если есть хотя бы малейшая вероятность, что оно произойдёт.       Я побежал тотчас домой. Сестра, закутавшись в несколько одеял, недвижно лежала — такая прекрасная в белых одеяниях и такая... хрупкая. Каждый раз я паниковал, боясь к ней приблизиться, боясь встретить тот день, когда сестрица больше не проснётся. С облегчением я слушал слабое, неровное дыхание: я успел.       Я взмахнул веером, окутывая весь дом нежно-голубыми огоньками магии созидания. Я верил: сестра может излечиться. То, что она вдруг встанет и со смехом побежит за братом, звучало невероятно, звучало как настоящее чудо — но разве не такие чудеса возможны с талисманами?       Ничего не произошло. Ни в тот момент, ни на следующий день. Какой же я глупец.       Вероятность подобного чуда равна нулю. Талисман мог в сто крат преумножить вероятность — но ноль при умножении на любое число по-прежнему даёт ноль.       Я лихорадочно вспоминал, чему меня учил наставник. Правильная формулировка желаний — пожалуй, самое сложное и вместе с тем самое важное в обучении. Новичок, овладевший этим искусством, порой с лёгкостью мог одолеть бывалого мага. Всё выглядело просто: нужно придумать историю, в которой сестра встанет на ноги.       Я отправился ко дворцу. Если кто и мог спасти мою сестру, то только лекарь императора. Как-никак, на эту должность брали лучшего из лучших.       Со спрятанным в рукаве веером уговорить стражу отвести меня к лекарю не составило труда. Как назло, меня повели внутрь дворца — туда, где магия доступна лишь с талисманом. Я молился, чтобы по пути мне не попались маги созидания или энергии: они могли увидеть огоньки и по ним тут же догадаться о веере. Впрочем, тот же талисман помог избежать подобной неприятной ситуации.       Не впервой приходилось любоваться богатыми коврами и портретами древних верховных магов на стене, и всё же я не мог оторвать от здешних красот взгляд. Тем неожиданней стало прибытие в обитель трав и безумно ароматных чаёв.       Судорожно всхлипывая, я молил лекаря о помощи умирающей сестрице. А тот и не думал отрываться от чтения увесистого тома даже ради того, чтобы просто меня выслушать.       — К сожалению, ничем не могу помочь, — сухо ответил он. — В Афлиатее полно умелых лекарей, поищите кого-нибудь ещё. Я ответствен только за семью императора.       Треклятый лекарь ни секунды не раздумывал над ответом. Он так привык отказывать, что иной вариант развития событий стал невозможным. Настолько невозможным, что не помог и талисман.       Наставник перед прощанием рассказал: настоящая сила магии созидания кроется не в изменении внешних событий. Я должен изменить себя. Я должен создать лучшую версию себя, которая преодолеет все трудности. Звучало красиво, но кто во всём мире мог уговорить чёрствого лекаря?       В первую очередь я должен верить, что всё получится. Что рано или поздно попытки окончатся успехом. Я мог впасть в уныние или продолжать бороться — талисман помог выбрать второй вариант.       Изобретательность, обаяние, убедительность, умение импровизировать. Всё это, бесспорно, важно. Всё это я начал тренировать, размышляя, перечитывая книгу за книгой и постоянно размахивая веером. И всё-таки я чувствовал: чего-то не хватало.       Должно быть, талисман подсказал мне ответ. Мысль молнией пронеслась в голове, и я с трудом успел её ухватить. Любовь. К себе, к людям, к миру. Всё это время моя жизнь ограничивалась борьбой за сестру. Но так не может продолжаться вечно.       О чём мечтал лекарь? Какие его желания не мог исполнить даже сам император?       Я вновь пришёл к лекарю — и предложил исполнить абсолютно любую его просьбу. Просто так. Без каких-либо обязательств. Он, конечно, усмехнулся и не поверил мне — но усомнился, так что талисман сработал.       Я ждал, что меня отправят на другой край света за каким-нибудь цветком. Ждал, у меня попросят талисман — и готовился отдать веер. Ждал самых безумных приключений, но просьба оказалась куда прозаичней — и тем не менее куда сложней:       — Порадуй чем-нибудь мою дочь, — ответил лекарь. — После смерти матери она так ни разу и не улыбнулась.       Я попросил сутки на раздумья. Я поклялся не просто разочек порадовать дочь лекаря — я хотел показать ей, как прекрасен мир вокруг, я хотел, чтобы она начала жить.       — Отправьте нас с вашей дочерью в путешествие на месяц, — попросил я на следующий день. — Если вы мне не доверяете, можете отправить с нами стражу. Можете... взять мою сестру в заложники.       Я боялся, лекарь и мысли не допустит о том, чтобы отпустить дочь на такую безумную авантюру. Но он согласился — более того, даже без стражи и без заложника. Вероятно, помог талисман.       И я показал девушке мир за пределами дворца. Мы вместе взбирались на горы, ночевали в лесу, ходили на рыбалку, плавали наперегонки, банально во что-нибудь играли. Я старался передать ей восторг при виде рек и озёр, горного снега и слепящего солнца, ночного костра и звонкой трели птиц.       Поначалу девушка реагировала вяло, не понимая, чего я от неё хочу. Я боялся, что всё будет зря. Боялся, что через месяц дочь лекаря так и не улыбнётся. Боялся, что вернусь домой — и друг, присматривающий за сестрой, скажет, что она умерла.       Я не переставал пользоваться веером, и в какой-то момент дочь лекаря вдруг едва заметно улыбнулась. Я притворился, что не заметил, боясь её спугнуть.       Девушка оживала на глазах. В самом деле, чего от неё хотел отец, заставляя сутки напролёт забываться в учебниках? Неужели он надеялся просто откупиться каким-нибудь подарком, который даже принёс бы я, а не он? К концу месяца дочь лекаря вместе со мной смеялась при виде косули или пролетающей стаи ласточек.       К отцу девушка вернулась другим человеком. Она, недолго думая, отказалась продолжать дело отца и разучивать травы. Я испугался, что теперь лекарь мне точно не поможет. Но вслух я ничего не сказал. Поклонившись и поблагодарив за доверие, я медленно удалился — незаметно собирая вокруг лекаря огоньки магии созидания.       Я гулял возле дворца с утра до ночи. Я верил: добро не может остаться без ответа. И на третий день лекарь позвал меня.       — Ну, показывай, где там твоя сестра.       Еле сдержавшись, чтобы не запрыгать от радости, я отвёл лекаря к себе домой. Тот долго изучал, спрашивал о сестре, просил меня принести из дворца травы. Я послушно делал всё, о чём он попросит, и параллельно не прекращал пользоваться талисманом.       Лекарь ругался, узнав, что делали с сестрой неумехи до него. Подобно тому, как я оживил его дочь, лекарь поставил на ноги мою сестру. Понадобился не один месяц лечения и упражнений, но в конце концов сестрица словно воскресла. Мы с сестрой, смеясь от счастья, не знали, как отблагодарить лекаря.       Лишь одна мысль не давала мне покоя. Кто сотворил эту историю — талисман или я? Сложились бы случайности в такой удачный ряд, будь я без веера? Впрочем, одно я понял точно: упорство, бескорыстная помощь да любовь лишними никогда не бывают.