Властвуй!

Эдик подозревал, что во всей напыщенной чистоте и красоте есть свои подводные камни, но он никак не ожидал того, что во время конной прогулки будет подвергнут прямым намекам на постель. В особой манере, конечно же. До тошноты светлой и возвышенной. Только вот не для человека, который вырос в том месте, где каждый ребенок осведомлен о том, что такое наркотики, секс и насилие. А так же педофилия, уголовный кодекс и тюремная жизнь, так красиво расписанная во многих фильмах и сериалах. Эстари поначалу тошнило от его чудесного скакуна, которому не хватало как минимум еще одного рога. Королевские особы предпочитали передвигаться на одомашненных единорогах, причем вместо седла было некое хитросплетение все тех же проклятых ветвей. В гривах единорогов были цветы, а сами гривы отливали золотом. Единственный плюс седла заключался в том, что пятую точку не так сильно отбивало, а вот опасность кастрации при резком торможении присутствовала. Только вот не в этом дело. Дело в том, насколько оказался горячо любим своим отцом-королем прежний Эстари. Когда "Великий Король" самолично появился, буквально спустившись с небес, на неком издевательстве верхом сидя, Эстари был весьма и весьма удивлен. Если не сказать больше, потому что Эстари настолько охренел от увиденного, что если бы он что-то пил, то непременно бы подавился, потому что не думал, что самое ничтожное подобие дракона из третьих "Героев меча и магии" может жить. Тем не менее, оно было живое, фиолетовое и с огромными крыльями бабочки. Тупорылое животное постоянно облизывало свой нос и пробовало чихнуть, чтобы стряхнуть с морды золотые уздечки. В тот момент Эстари даже порадовался, что сидит верхом на единороге. Вся комичность ситуации даже его несколько позабавила, не хватало разве что бабочек и радуги. Впрочем, одну бабочку он перед собой наблюдал, и ему этого хватало. Особенно ее исполинских размеров. Не в каждом алкогольном угаре такое в голову ударит, да не всякий стрип к таким галлюцинациям приведет. Король, который почитался почти на уровне бога, выглядел как и остальные эльфы, как ни странно, весь светлый, в сияющей одежде, которая была усыпана драгоценными камнями. Его одеяние сильно напоминало наряд поп-звезды. Столько же ненужных побрякушек. Если бы он был черноволос и кудряв, то мог бы даже сойти за некое подобие Киркорова, а если его постричь коротко, то на состарившегося Баскова. Находившийся рядом Мариль сразу же спешился, согнувшись в поклоне. Предполагая свои действия, Эстари сам спустился с лошади, в который раз удивляясь мышечной памяти. На редкость удобная в его ситуации вещь, потому что движения, если над ними не задумываться, происходили сами собой. Если бы он задумался, то непременно бы грохнулся не просто в низком поклоне, но в крайне низком поклоне, сопровождающимся биением лба об землю. Хороший стимул не думать вовсе, но вот за словами необходимо было следить. Эстари спешился, поклонился и встал, как истукан. Не зная, что же ему сказать и какую бредятину надо придумать для приветствия, которые так сильно тут любили. Впрочем, король сам поспешил слезть со своей мутировавшей бабочки и подойти к Эстари, сразу же того обняв. - Плоть от плоти моей! Я слышал о твоем недуге. Дай взглянуть же на тебя, - говорил король. Впрочем, половину его слов пропускали мимо острых ушей. Как ненужный мусор. Куда хуже было то, что Эстари обняли, стали гладить по щекам, причитая о том, насколько же король теперь несчастен, что чадо его получило травму. А вот когда короля потянуло на более прямые нежности, это уже стало опасно. Для Эстари в первую очередь. Когда его начали целовать не только в щеки, повязку, но и в губы, он уперся руками в грудь короля, пробуя как-то это прекратить. Эстари было откровенно противно целоваться с явно крайне старым эльфом. Эльфом в принципе. Тем более мужчиной. Только вот король этого действия явно не понял. Уже даже были едва уловимы угрожающие нотки, но Эстари быстро успел сделать то, что тренировал с младших классов. - Отец мой, Свет небес, - начал Эстари, опуская глаза, - я... Я глубоко опечален тем, что случилось со мной. Мне нет утешения. Боль от потерянных знаний гнетет меня, я забыл лица друзей и братьев своих. Тело мое ломит от душевной боли. Молю, о Величайший из всех королей, возлюбленный отец мой, позволь мне пережить эти страдания. Противна мне внешность моя, противно сознание, что ты, Прекраснейший, касаешься этого уродства. Говорил он запинаясь, но так старательно делая вид виноватого и побитого, что было достаточно. Когда король отошел, кивая и соглашаясь, исходясь в витиеватых фразах, Эстари стало куда легче. Он смог выдохнуть и еще разок вздрогнуть от отвращения. Страшно было даже представить, какая еще мерзость может быть у этих остроухих обыденной чистотой и вселенской любовью. В который раз в голове возникла мысль о том, что Эдик просто умер и попал в ад. Перспектива быть облапанным старым эльфом не впечатляла ни на каплю. После такой излишне теплой встречи он уже собирался отменить начавшуюся конную поездку. Слишком огромным было желание принять большую ванну и тереть несчастное лицо докрасна, чтобы постараться отмыть даже воспоминание о том, что его тискали и не только. Но поступить подобным образом ему не дали. Впрочем, конную поездку уже можно было назвать отмененной. В поселении светлых эльфов, которое представляло собой огромные деревья, внутри которых были жилища, началось нечто подозрительное и странное. Протяжный горн зазвучал вдалеке, и ему отвечали. Издалека каскадом доносился протяжный звук, который множился все больше. Эстари это не нравилось. Эстари это категорически не нравилось. И, судя по всему, остальным тоже. Король резко стал крайне серьезным, резво взобрался на свое чудище фиолетовое и снял с пояса тонкий длинный меч. Корона, похожая на жидкое золото, в лучах света ярко засверкала, почти ослепляя принца. Эстари свалил этот эффект к бликам в листве. - Мариль, уведи Эстари в безопасное место. Ему еще рано участвовать в битвах, он не восстановил силы. Мариль же закивал, бормоча витиеватые восхваления великому королю, обеспокоенно теребя поводья своей лошади. А горн, словно воздушная тревога, выл и надрывался. В поселение эльфов пришла беда, и это ощущалось везде. Но больше всего это беспокоило Эстари, потому что даже слухи о борьбе с темнокожими собратьями его напрягали. Почти так же сильно, как то, что они могли завоевать светлых еще до того, как он придумает, как ему стать королем.