Ангел ты, или демон? Красивое, но тёмное прошлое.

Его сознание радушно встретило слабо освещённое, не внушающее радости помещение, боль в руках и Ясу, которая восклицала: — Доброе утро! Как спалось? Он вздрогнул, услышав этот голос. Что-то странное, похожее на наркотик полилось по его венам. Неприятное и приятное ощущение одновременно. Хотелось скривиться и истерично засмеяться этой рыжей мымре в лицо. Ему и страшно было за свою шкуру и приятно, что он умрёт именно в этих руках. Иван был сам себе отвратен. Не так, ой не так он представлял конец своей жизни… Правда лучше быть убитым этой очаровашкой, чем сдохнуть в мусорной свалке от передоза. Блондин хрипловатым голосом ответил: — /Чёрт знает, что ты там вякнула, но мне нравится твоё присутствие рядом./ Она улыбнулась. Ему нравилась эта улыбка. Но одновременно так бесила… — /Ох извини. Секундочку./ Чуя, вот, держи. Она протянула стоящему недалеко мужчине чёрный наушник. Он на японском спросил: — Зачем это? — У меня при себе микрофон, в нём запрограммирован переводчик. Будешь слушать эту гниду. Он возмутился. — А раньше так нельзя сделать было?! Фукусима проигнорировала его. Ивану это понравилось. — /Что, не в ладах со своим братиком? / — /Не волнуйся, нож у меня при себе./ Иван захохотал. Как-то не по-человечьи, истерически. Уж больно он был спокоен. Ясу заглянула ему в глаза… И ничего. Она потёрла глаза и посмотрела в его ещё раз. О, нет, что-то есть. Какая-то паника пробивалась сквозь жуткую пелену спокойствия. Искусственного спокойствия. Но оно его уже практически не было. — /Серьёзно? / Блондин посмотрел на неё насмешливым взглядом. — /Ты о чём, кисонька? / Чуя рванулся вперёд, собираясь врезать по роже этой мрази. Как он смеет?! Ясу, даже не посмотрев в его сторону, растворилась. Через миг она уже удерживала ногу брата, летящую в обидчика. — /Чуя, это моя игрушка. Будет интересно — посмотришь./ И тут паника накрыла блондина с головой. Как так? Он совсем чокнулся? Или на него так наркотик действовал? Каждый день ища её около её старого, родительского дома он искал саму Смерть. Зачем он пытал случайных людей, ища этого демона?! Зачем он начал употреблять?! Он уже не помнил. Может, из-за того, что он всегда любил её? Только эта любовь была больной. Не хотелось защищать, нет. Хотелось бить, приносить боль, калечить до потери сознания, слушая сладостные крики. Видеть слёзы на глазах. И снова бить. Но она выросла. Хотелось снова заставить её корчиться на полу от боли, да с большей силой. Но… Она выросла. Она и в детстве-то особой паинькой не была. Её учителя терпели только из-за того, что она неплохо училась. Был даже момент, когда она одной девчонке чуть вилкой шею не пробила — еле успели оттащить. Да и боль она терпела получше многих. Но что может сделать маленькая соплячка, против сильного парня? А теперь… Она и сама может ударить, да так, что мало не покажется. И ему это нравилось. — /Ты что, употребляешь? А, Ваня? / Он мерзко ухмыльнулся. Аж самому тошно стало. — /Так хочется схватить тебя за волосы да об стену…/ Да, он садист. Да, он ненормальный. Больше всего на свете ему хочется жить. Жить, а не существовать. Как нормальные люди. Но он больной. Нет, в нём есть что-то человеческое. Такие чувства, как страх, паника, боль. И любовь. Странная, но любовь. Накахара рванулся ещё раз, но остановился под непоколебимым взглядом сестры. — Да я его зарежу! — /Знаю. А я не хочу этого./ Рыжий шокировано посмотрел на неё. А Ясу улыбнулась своей самой жуткой, пробирающей до дрожи улыбкой и тоненьким голосом продолжила: — /Я его буду мучать долго… Для него ломка покажется раем./ Блондин содрогнулся, тысячный раз осыпав проклятиями тот самый день, когда он впервые увидел этого демона. Он увидел эту странноватую, неожиданно тихую девочку с непоколебимым взглядом и очень длинными полу-рыжими волосами и непоколебимым взглядом светло-голубых глаз. Тогда он и получил своё психическое расстройство, мучающее его до сих пор. Героин перестал действовать… — /Я бы уже не против и начать…/ — промолвила рыжая. Она достала из-за пазухи нож. И он полетел в стенку, по ручку оставшись в ней. Девушка спокойно повесила на него свой плащ и шарф, оставшись лишь в белом коротком, не достающем до колен, платьице, в высоких сапогах и чёрных чулках. Она заплела длинную косу, оставив её на правом плече, и повернулась в сторону Ивана. Чуя нахмурившись, промолвил: — Но нож… — /Не волнуйся, у меня есть ещё./ Она достала из сапога ещё один клинок. — /Хотя… Чуя, главное, не вмешивайся, что бы не произошло. Просто не подпускай к себе пули и ножи./ — Эм… Ладно? Иван с любопытством смотрел на Фукусиму. Она резким движением перерубила оковы и кинула в парня пистолет. — /Сразись со мной./ Он схватил пистолет и проверил на наличие патронов. Убедившись, что его не разыграли, он насмешливо спросил: — /Не боишься сдохнуть? / — /Хотела бы задать тебе тот же вопрос, только я уже знаю ответ./ Они одновременно ухмыльнулись. По телу бежала волна адреналина, которая была даже приятна. Этого человека она когда-то боялась. Но он поплатится. Он будет истекать кровью, но будет жить. Он будет кричать, но будет живой. Ясу будет приносить разные предметы для пыток. Нет, ей не нужна информация. Ей нужна боль Вани. Чтобы он кричал, просил о пощаде. Или о смерти. Она ведь тоже садистка. Только она этого не боится, как этот идиот.