Ангел ты, или демон? Красивое, но тёмное прошлое.

Этот вечер был окутан мглою и сыростью. Сливались в бездонный адский котёл, багровые, как кровь, лучи заходящего солнца, попутно окрашивая те части неба, до которых они были в силах достать. Было душно. В воздухе чувствовалась сырость, а на языке сладковатый металлический привкус, которого становилось всё больше и больше. Всё тело дрожало в предвкушении какого-то небывалого зрелища, которое Ясу в сознании не видела уже около полутора лет. Ей не было смешно, пусть боль этого человека приносила Фукусиме радость, как и боль многих остальных людей. Она не очередная сумасшедшая, помешанная на жажде крови. Ясу понимает, что убивать — это плохо и понимает, что все её грехи не останутся безнаказанными. Она не хочет убивать, но это стало уже самым привычным в её маленьком мирке, который устроился у неё в голове. Он состоял из железных принципов, которые девушка не вправе переступить. Не рассказывай чужого, держи свой рот на замке. Помогай только себе и тому, кто тебе ближе. Если помощь будет заключаться в убийстве — то так и сделай. Не нужно бояться Смерти. Она всё равно тебя заберёт. Убивай тех, кто причинил тебе боль. Убивай того, кто тебе не выгоден. Убивай того, кто может предать тебя. Люди глупы, но проворны. Никому верить нельзя. Ни к кому нельзя привязываться… Единственная вещь, которой Ясу хочет больше всего на свете — это спасти самых близких ей людей и спокойно умереть, отомстив своему врагу. Она хочет смерти. Но прежде чем умереть, нужно кое-что сделать. Сейчас она, с сумкой на плече, стоит около какого-то здания и грустно улыбается. Ясу и сейчас должна убить. Зачем? Для чего? Кто знает. Но так нужно. Это очень вредная привычка. Фукусима вдыхает влажный, противный воздух и качает головой. Люди глупы. Значит, и она тоже. Спустя миг она уже оказывается около своей жертвы, которая была окутана беспокойным сном. Может, Ясу и было жалко Ивана где-то в глубине души, но она уже приняла решение, даже не раздумывая. Это плохо, плохо, плохо… Будь рыжая чуть слабее характером, она бы давно схватилась за голову и каталась по полу в истерике… Но так уж вышло, что выросла она не в тех условиях, чтобы из-за пустяков рыдать. Девушка садится на пол и разводит костёр. Нет, ну хотя бы курила, ведь даже зажигалки нет, чтобы разжечь! Пф, выживание в полевых условиях на руку. Через минут пять уже горит небольшой огонёк, треща над ворохом деревяшек и бумаг, которые лежали в углу комнатки. Рукам так тепло… Хочется вдохнуть чудный воздух леса и лежать в листве, ни о чём не думая… Но, увы. Ясу поставила сравнительно небольшой чайник с водой над огнём. И кипяток будет, и самой согреться получится. Достала из пакета длинную железку, тряпку, ещё две бутылки с прохладной водой по два литра и маленький пузырёк с какой-то жидкостью. Последнее достать было трудновато, но всё же вышло. Вода закипела. Внутри Фукусимы что-то неприятно сжалось, к горлу подступил ком. Она грустно улыбнулась, взяла за ручку чайник, обжигая руку, но будто не чувствуя этого. Подойдя к блондину, она резким движением вылила на него кипящую жидкость… — Не спать! — задорно крикнула девушка так, чтобы Иван её слышал помимо своих криков. Но вспомнила, что ему тогда барабанные перепонки-то прорвало… По лицу поползла мерзкая ухмылка, а по венам потекло чудесное предвкушение дальнейших пыток… Даже самой тошно стало. «На кого я стала похожа?.. На Демона.» Ясу невольно содрогнулась этой мысли. Девушка посмотрела Ивану в глаза… Ужас опутывал тело липкой ледяной паутиной, которая крепко связывала его по рукам и ногам. Смерть — страшная штука. Вот ты был, тебя знают, помнят. Ты был, ты чувствовал. А теперь тебя нет. И ад. Муки. Вечный страх. Одиночество. Никто тебя не знает, не замечает. Тебя попросту нет. Даже те, кто тебя помнил — навсегда забыли… Фукусима фыркнула. — Страх смерти… Что может быть глупее? А вот страх боли — это уже лучше! Ясу хихикнула и взяла в руки тряпку и воду. — Пить хочешь? Засунуть тряпку в рот, а сверху лить воду — это один из старых методов пыток. Ясу его подсмотрела, когда её друг (или не друг?) пытал одного негнущегося шпиона. В этот момент у человека появляется ощущение, будто он тонет. В панике он пытается заглотить воздух всеми возможными способами — и носом и ртом, заглатывая при этом воду. А после он начинает задыхаться. И именно в этот момент у него вырывают тряпку изо рта. А потом повторяют это ещё и ещё… Пока блондин отплёвывался, Ясу накаливала железную палку в огне, держа её мокрой тряпкой. «Он снова будет кричать… Эта падла прочувствует сегодня всю боль и даже больше, которую он принёс людям…» Девушка ухмыльнулась своим мыслям. Главное, чтоб потом совесть не мучала. Вынула раскалённую палку из огня… И начала резко тыкать в тело парня, прожигая на тех местах одежду и оставляя сильные ожоги. Крик за криком слышались в этой тюрьме… Радость. Сумасшедшая радость. Он страдает… А Фукусима смеётся. Девушка откинула палку и взяла пузырёк. — Угадай что это? Ха-ха! Ясу откупорила пузырёк. А парень смотрел на неё со страхом и неким… обожанием? А Фукусиме было смешно. Она капнула маленькую капельку на руку… И Иван удивлённо понимал, что ему жестоко больно. Кто-то кричал, срывая голос… Такой знакомый голос… Рыжая захлопала в ладоши. — Да! Именно таким должно быть удивление от такой невероятной боли! Угадай что это? Она капнула на другую руку. Он закричал снова, а на том месте кожа начала съёживаться до мяса… — Давай я тебе подскажу! Это же… сама… Ну? Да, верно! Это — кислота! Ясу округлила голубые глазки и моментально закрыла одной рукой себе рот. — Ой… Я опять проболталась. Ну и ладно! Продолжим! Капая поочерёдно на конечности и слушая крики, Ясу, смеясь, приговаривала: — Отличненько! Вот теперь мне весело! А тебе? Ой, точно, ты же меня не слышишь! В общем, было довольно жутковато… Наконец, парень отключился… У Ясу мигом изменилось выражение лица. Словно очнулась от кошмара. В голову начали приходить разные мысли по поводу этой ситуации. Но Фукусима уверенно их отгоняла. Червь начинал грызть её изнутри, перекрывая дыхание. Но девушка молча его уничтожала на корню. Она себя никак не оправдывала и не осуждала. Когда-то каждый её день был таким, так что… Ничего. И это пройдёт. Девушка подогрела бутерброд, прихваченный из дома на догорающих углях. Через некоторое время её зубы с аппетитом вгрызлись в хрустящий ржаной хлеб с сыром. Сразу вспомнилось детство. Одинокая слеза скатилась по щеке Фукусимы. Так хочется и забыть всё и вернуться обратно…