заводной апельсин

Спустя некоторое время в палату Кима снова постучалась Дженни. На этот раз она принесла на подносе жареную курицу, пюре и компот. Странно, но шприца, вопреки обыкновению, с ней не было. — Как Вы себя чувствуете, господин Ким Сокджин? — поинтересовалась девушка с милой улыбкой, когда с ужином было покончено. Джин прислушался к ощущениям: тошноты не было, аппетит от произошедшего не пострадал, и в голове было чисто — никакой дурноты, никакого головокружения… — Как ни странно, я чувствую себя отлично. — мальчишка слабо улыбнулся в ответ медсестре. — Скоро будет ещё лучше. — с такими словами в палату вошёл доктор Ким, держа в руках что-то похожее на плеер с наушниками. — Дженни, крошка, будь добра, оставь нас с Джином наедине. «Наедине…» Проследив за тем, как медсестричка поспешно собрала посуду и выскользнула из комнатки, Намджун сел на стул напротив пациента. — Я же говорил, что тебе будет хорошо, мм? — он с улыбкой провёл большим пальцем по бархатной щёчке парня, вызывая у того мурашки по всему телу. Кажется, тот даже дышать перестал после этого жеста… — Ты, наверное, заметил, что сейчас тебе не стали вкалывать витаминки, так? Дело в том, что ночью у тебя будет немного другая методика лечения. — он указал на плеер. — Давай, будь хорошим мальчиком для меня, ложись. Хотя… Подожди. — на его лице расплылась улыбка. — Хочешь меня поцеловать? «Что?» — Что? — Джин всё-таки решил переспросить. Он же наверняка ослышался, да? Это же не может быть правдой… — Вы хотите, чтобы я Вас поцеловал? — Ну да. — улыбка всё никак не сходила с красивого лица доктора. — Хочу проверить, как ты выздоравливаешь. — с этими словами он нагнулся ближе к Джину, неотрывно глядя в его расширенные донельзя глаза своими шоколадными омутами. Парнишка, едва ли веря в своё счастье, облизнул пересохшие от волнения губы и подался вперёд, но Ким ловко уклонился с лёгкой ухмылкой и сел в такую позу, будто что-то ждал. Джин смотрел на мужчину, как на предателя. На его глазах выступили слёзы, в сердце щемило от обиды, и вдруг в дополнение ко всем ощущениям к горлу мальчишки подступила тошнота, а голова закружилась так, что парень даже покачнулся, судорожно хватаясь за края кровати. — Чшшш, давай, ложись, мой мальчик. — доктор встал, чтобы помочь кудрявому принять горизонтальное положение. Сейчас, когда руки Кима удерживали мальчишку за плечи и шею, младшему хотелось исчезнуть, уйти от прикосновений — настолько было больно юному сердечку после поступка дока. Тем временем тот закрепил запястья Джина ремешками к бортикам койки. — Что… Зачем?.. — просипел младший, слабо дёргая конечностями. Естественно, безрезультатно. — Чтобы ты не противился лечению. — доктор осторожно всунул головки наушников в уши парня и, включив запись, вышел из палаты. Пару мгновений раздавалось лишь слабое шипение, а после в сознание Джина потёк нежный, плавный голос, уже такой знакомый. — Я люблю девушек. Мне нравятся девушки. — твердил голос Дженни на плёнке. — Я люблю тела девушек, их груди, их попки и вагины, их длинные волосы и мягкий характер. Я люблю девушек. Мне нравятся…

***

Если раньше Джин считал мучением свою бессонницу, которая возникала после просмотра фильмов ужасов или из-за мандража перед волнующим днём, то сейчас это всё меркло в сравнении с тем, что пришлось пережить в эту ночь. Первый час мальчишка бессильно бился на кровати, пытаясь вырвать руки из ремней. Он пытался не обращать внимания на наушники, на нежный голос. Голос, который проникал в подсознание, в каждый уголок его мыслей, заполнял собой всё пространство и буквально сводил с ума. «Я люблю девушек. Мне нравятся девушки. Я люблю…» Он читал про гипноз во сне раньше, когда был ещё ребёнком и убегал в библиотеку подальше от суеты внешнего мира. Он знал, что даже за пару минут во сне можно внушить какую-то определённую вещь или модель поведения, а за целую ночь повторения… Спустя несколько часов метаний на койке ему удалось выбить один наушник из своего уха, но второй продолжал мягко твердить одно и то же. «Я люблю тела девушек, их груди, их попки и…» Он делал что угодно, чтобы не слушать, не поддаваться чарам голоса Дженни. Он пел — сначала мысленно, потом вслух, достаточно громко, чтобы заглушить наушник, но недостаточно для того, чтобы разбудить охрану. Только не засыпать, только не засыпать… Примерно в таком состоянии его застал доктор Ким, с утра пораньше решивший проверить состояние своего пациента и убрать плеер. Он был немного ошарашен видом Джина — тот лежал на койке, неустанно крутил головой и что-то напевал себе под нос. «Чёрт возьми, что я с ним сделал?» Подойдя поближе, Ким понял, в чём была его ошибка. — Доброе утро, Джин. — он горько хмыкнул и вытащил второй наушник, сматывая провода и убирая плеер в карман халата. — В следующий раз стоит дать тебе снотворное, прежде чем включать запись. Я не ожидал, что ты готов пожертвовать сном, лишь бы не поддаваться лечению. — Это не лечение! — парень кричал, а к его глазам подкатывали слёзы. — Это пытки, Намджун! Средневековая инквизиция! Я не подопытная крыса, я личность, а Вы просто хотите меня перекроить, уничтожить то, что отличает меня от остальных! Я не хочу, не хочу! — тут он окончательно дал волю слезам, откидываясь на смятую подушку и позволяя солёным каплям скатываться вниз по вискам, смачивая взъерошенные волосы и щекоча уши. Унизительно. Доктор Ким лишь сглотнул, нахмурился, сморгнул пару раз, словно отгоняя ненужные мысли, и развернулся на каблуках. — Дженни принесёт тебе завтрак через час. — с этими словами он вышел из палаты, хлопая дверью.