Медицинский кодекс

      Доктор Накахара пулей вылетел из палаты, его дыхание сбилось, а руки чуть подрагивали. Он мысленно ругал себя за такую реакцию — он ведь взрослый мужчина, врач! А Осаму — пациент. И даже такие, совсем немного романтичные картинки воображения казались чем-то грешным, неправильным. С потолка, между лампами, свисал Гиппократ, грозно глядя в голубые глаза хирурга, коря за такие «грязные мыслишки», он тянул книжку, как священное писание или библию. Красивая и немного потрепанная темно-синяя бархатная книга. На ней золотыми нитками, крупным текстом аккуратно были вышиты два слова: «Клятва Гиппократа», а над надписью, вышитая теми же нитками, красовалась большая чаша, которую обвивала золотая змея. Края ограничивала золотая каёмочка, закрученная в углах незамысловатыми узорами. Чуя моментально узнал её — подобная была у него в институте, всегда лежала на столе в его комнате, напоминала о мечтах и целях. Кажется, её подарил кто-то важный, но почему-то Чуя уже давно не мог вспомнить, кто. — Черт! — он резко свернул к стене, уперевшись руками в коридорную каталку. Накахара слегка наклонился, рыжая копна волос упала с плеч, пряди беспорядочно свисали, закрывая лицо. — Что такое? — кто-то сел рядом. Его тяжела рука упала на плечо хирурга, немного сжав. Это определенно был Огай. — А? — Чуя резко выпрямился. — Я спросил: всё ли нормально? Последние пару дней были тяжелые, — Мори постарался заботливо, по-доброму улыбнуться, но вышло как-то злорадно. — Да, все нормально, я от Осаму. — Ааа, тот не-суицидник? — он отчего-то засмеялся, откинувшись назад. Коснувшись холодной стены, чуть встряхнулся, но смеяться не перестал. — Почему вы смеётесь? — Чуя стоял посреди коридора, опустив руки, и изумленно таращился на кардиохирурга. Он в первый раз слышал такой искренний смех начальника. — Потому что ты всё так же не умеешь скрывать свои чувства, — он наклонил голову, стягивая хирургическую шапочку с собранных в небольшой хвостик тёмных волос. — У тебя же всё на лице написано, — злорадная улыбка. — Не улыбайтесь так, — Накахара закрыл лицо руками, пытаясь не рассмеяться теперь самому. — В смысле? — лицо Мори переменилось, оно стало слишком (даже чересчур) удивленным. — Всё в порядке, шеф, — сдерживаться было уже невмоготу, и, залившись в звонком смехе, он сорвался с места. — Увидимся наверху. — Да что не так-то??? — удивленный Огай вскочил с кушетки, крича врачу вслед. — Эй? Подожди, — он остановил медсестру, идущую мимо, взял её за предплечье и «тепло» улыбнулся. Медсестра немного дернулась. В её голове закружилась карусель… За что её могли уволить? Может, он узнал, что это она брала те тесты на беременность? А может, он решил увольнять беременных? Или это из-за того, что она все ещё не могла запомнить, как заполнять электронные рецепты? Почему он так зловеще улыбается? Она начала подрагивать, уговаривая себя не заплакать. Со стороны казалось, будто волк держит несчастного зайчонка в своих когтях. — Простите, — она склонила голову, — да, это я взяла те тесты, и я обязательно научусь заполнять рецепты! Пожалуйста, не увольняйте меня… У меня нет денег… а я одна, да и, к тому же, беременна… — девчушка всхлипывала и вся дрожала, пытаясь вытереть нахлынувшие слезы. — Э-э-эй… — Мори ещё больше оцепенел, испугался, ведь он все ещё не понимал, чем так напугал медсестру. Собравшись, он приподнял бейдж, чтобы узнать имя девушки, — Аоки, я не собираюсь тебя увольнять! — он обхватил её плечи обеими руками. — И я поздравляю тебя. То, что у тебя будет ребенок — замечательно. И я, — он запнулся, — можешь обращаться, если вдруг что-то понадобится.       Аоки подняла большие тёмные заплаканные глаза, поблагодарила и скрылась из виду. Огай тяжко вздохнул. Неужели его улыбка настолько устрашающая? — Ты прекрасно улыбаешься, — знакомый и мягкий, такой родной голос… а его обладатель будто снова прочел мысли врача. Мори поджал губы, пытаясь не улыбаться. — Привет… — он обернулся, проведя рукой по черным волосам. По коридору ему навстречу шел мужчина, обладатель теплой улыбки и серебристых волос. — Ты что тут делаешь? — Огай потянул руку к болотно-зеленой рубашке и стал стряхивать кошачью шерсть. Но вдруг другая рука, что была чуть больше, перехватила его тонкую кисть. Тот приятный мужчина притянул её к себе и аккуратно коснулся губами теплой ладони. — Я был рядом и решил зайти. Да, и у меня тут лежит сотрудник. — Так ты ко мне или к Дазаю? — Мори опустил глаза и попытался убрать руку, но хватка оказалась слишком крепкой, хоть и мягкой — не той, от которой остаются фиолетовые браслеты-кровоподтеки. — Ты расстроен? — серебристоволосый склонил голову, заглядывая ему в глаза. — Совсем нет, — врач отвел взгляд, — но ты сегодня готовишь ужин. — Хорошо… — он улыбнулся. — И завтрак. — И завтрак… — повторил мужчина, а потом, оставив легкий поцелуй на приоткрытых губах, направился к Осаму. — Кто это? — послышалось со спиный главврача. — А, Кёка… — он быстро обернулся, удостоверился, с кем говорит, и повернулся обратно. — Это мой муж… — А… Детектив Фукудзава Юкичи? — она удивленно перевела взгляд на удаляющегося детектива, а потом пробормотала, — В газетах он кажется ниже, и не такой красивый… — Я тоже так говорю, а он не слушает, — в тон девушке проговорил он. — Ты что-то хотела? — Доктора Твен и Лавкрафт прибыли. — Понял, пойдем, — он махнул рукой, и они двинулись к лифту. — Так, Чуя их встретил? — Да, но он постоянно спрашивал о Вас и говорил, что доктор Лавкрафт его пугает, — она хихикнула. — Говард, порой… — Мори попытался как можно точнее нарисовать в памяти его лицо, — выглядит устрашающе. — Это мягко сказано, — она снова улыбнулась.       Они поднялись на крышу, где, поздоровавшись с вновь прибывшими врачами, стали ждать вертолет. Он должен был доставить важного для них всех пациента… — Вы уже успели познакомиться? — вдруг спросил Огай, обратившись к Чуе, но, не дав никому возможности ответить, взял инициативу в свои руки, — Доктор Чуя Накахара, блестящий хирург общей практики, заведующий общей хирургии нашей больницы. Доктор Накахара, это, — он указал на худощавого и высокого мужчину. Тот был неестественно, мертвенно бледен, его глаза были прикрыты, а под ними красовались темные мешки. Казалось, что он не спал уже много дней. Его длинные, вязкие черные волосы развевались на ветру, то и дело попадая на лицо. Мужчина протянул свою худую, руку с аккуратными длинными пальцами, — Это доктор Говард Лавкрафт, хирург-онколог, наш пациент довольно привязан к нему, поэтому мы решили пригласить и его к нам, но после операции он вернется на родину. — Врачи пожали друг другу руки и обменялись любезностями. Голос Говарда казался очень спокойным, равномерным, будто он вовсе не человек. — Это доктор Марк Твен, наш новый специалист, заведующий детской хирургии, — Марк был полной противоположностью Лавкрафта. Даже не верилось, что они оба — педиатры. Он был светлым и, казалось, добрым человеком. Он тоже был рыжим, но его волосы были короткими, а глаза — зелеными. На его лице всё то время, что они стояли тут, сияла великолепная улыбка. Чуе было с чем её сравнить, если вы понимаете, о чём я. — Приятно познакомиться с вами. Надеюсь, мы сработаемся, — Чуя чуть склонился. — Взаимно, — Марк снова одарил присутствующих очаровательной улыбкой. — Позвольте поинтересоваться, почему Вы, Доктор Лавкрафт, не хотите перейти в нашу больницу? У нас хорошие условия для врачей, — Накахара повернулся к собеседнику лицом. — Моя невеста, Джозефина Стейнбек, ¹ не хочет переезжать. В городе живет вся её семья, у Джо своя художественная практика, она работает волонтером и будет очень переживать за всех, кому помогала, если придется уехать, — уголки его губ чуть поползли вверх, он прикрыл глаза, погрузившись в воспоминания о любимой. — Я слышала о её работах, — прервала тишину Кёка, — она довольно популярна среди женской половины населения. Её картины — просто нечто! — девушка прижала к груди планшет. — Спасибо… — Говард перевел взгляд на девушку, — я передам ей, что у неё и тут есть преданные поклонники. — Доктор Накахара, почему Вы не взяли ординатора или интерна? Мне казалось, что лишние руки не помешают, — спросил Твен. — Скоро должна подойти ординатор, которую я назначил. Не переживайте, — Чуя посмотрел в небо, услышав, как ему показалось, шум вертолёта. — Это к нам? — Кёка показала на приближающийся вертолёт. — Думаю, да, — Мори поднял руку к лицу, закрывая глаза от солнца. Стало шумно. — Я не опоздала? — Чуя обернулся на знакомый женский голос. Это была Хигучи. Единственный свободный и здоровый ординатор. И она тоже, черт возьми, улыбалась. Сегодня какой-то особенный день? Или Чуя просто не замечал чего-то? — Как раз вовремя, — прокричала ей в ответ Кёка. — Это доктора Твен и Лавкрафт, — Чуя тоже кричал. И, хоть ему и показалось, что шум лопастей вертолёта поглотил все его слова, Хигучи спешно пожала врачам руки и, кажется, даже представилась. — Как зовут пациента? — Ичиё кричала уже изо всех сил. — Кажется, Юмэно Кюсаку, — спустя пару секунд, уже тише, ответила Кёка. Лопасти вертолёта потихоньку останавливались.       Девушка-санитарка, первая выпрыгнувшая из вертушки, отодвинула тяжелую дверь вертолета, вытянула ступени, что бы находящиеся внутри могли спуститься. Второй санитар, уже мужчина, держал в руках тело, с головой замотанное в плед. Они спустились на площадку, где санитар опустил «сверток» в инвалидное кресло.

***

      В палате мальчика подключили ко всем должным аппаратам и капельницам. А через пару минут палата набилась интернами и его личной командой. В палату вошел последний врач. — Ичиё, начинай, — Накахара прошел сквозь кучки интернов, остановившись около ведущих врачей. — Кхм, Юмено Кьюсаку, 7 лет, мышечная дистрофия Дюшенна². В пять лет была обнаружена и успешно удалена нейробластома. Через год мышцы его ног стали слишком слабые, и он почти перестал ходить, потом дистрофия поразила мышцы рук и спины. Сейчас пациент почти всегда соблюдает постельный режим. Поступил в больницу 1,5 часа назад. Переведен из больницы Слоуна. На результатах анализов видно новообразование в желудке, ре… — Голова болит… — Что? — Твен вытянул ладонь в сторону ординатора, останавливая её речь. Мужчина склонился над мальчиком. — Голова… — он лежал на спине с закрытыми глазами, не в силах даже перевернуться или закрыть личико руками. — Вколите ему морфин и пусть поспит, — Чуя жестом показал всем присутствующим, что нужно уходить. Пропустив всех вперед, проконтролировал, что Марк получит всё необходимое для мальчика, и сам вышел следом. — Лавкрафт, вы делали биопсию³? — Нет… не успели, — врач остановился у двери палаты. — Понял. Тогда, Кёка, запиши его на срочную биопсию. — Да, хорошо. Но делать надо прямо сейчас, потом самая ближайшая процедурная будет свободна через час, — Чуя рванул в палату. — Ты уже вколол? — его глаза забегали по палате. — Нет, — Твен как раз вставлял шприц в катетер. — Отлично. Сначала тогда возьмем биопсию. Лавкрафт, справитесь? Я пришлю вам ординатора. — Конечно.       Палата снова наполнилась. Мальчишку переложили на другую койку и повезли в процедурную. — Ичиё, можешь вызвать Акутагаву? — Накахара посмотрел на немного растерянную девушку. — Гин? Зачем? — она поправила волосы, уставившись на врача. — Так, — Чуя замер, обдумывая кто сейчас свободен, — Без Рюноскэ — как без рук… — прошептал он, — Тогда иди сама. Возьму интерна. — Хорошо, но, доктор Накахара, Вы не хотите назначить мрт головного мозга? В отчёте пишут что головные боли у него на постоянной основе, а так же отсутствие аппетита, тошнота… — Глядя на то, как меняется взгляд хирурга, девушка говорила все тише и тише. — Думаешь, головные боли могут быть важнее предполагаемой саркомы, которая убивает человека за недели после обнаружения? — Никак нет, — она помотала головой, — Я пойду. — Думаешь, — Чу вздрогнул, испугавшись голоса, появившегося у его уха из ниоткуда, — головные боли — последствия саркомы? Метастазы⁴? — Чуя обернулся смотря на усмехающегося Мори (или он просто улыбался?). — Нет. Но в моем приоритете желудок, — он нахмурился и сжал переносицу двумя пальцами. — Ты даже не будешь вызывать Рампо? — Огай прошел вглубь палаты, взяв в руки слишком большую папку для 7-ми летнего мальчика, — Ежедневные головные боли 8/10, не снимающиеся, в основном, обезболивающими препаратами, отсутствие аппетита, тошнота и рвота, головокружения, перемена настроения, раздвоение в глазах… Все как по учебнику, тебе не кажется? — Черт. Они же тоже знают, да? — Мори молчал, — Зачем они, на самом деле, привезли сюда мальчонку?! — руки Накахары сжались в кулаки. — Попрощаться… — Огай вернул папку на место и пошел в сторону выхода, — все же, стоит вызвать Эдогаву, — бросил он в след.       Сейчас уже было не до улыбок… Сноски Джозефина Стейнбек ¹ — Fem версия Джона Стейнбека; Мышечная дистрофия Дюшенна ² — генетическая болезнь, основное проявление которой — прогрессирующая слабость мышц (нарушение клеточного метаболизма в мышечной ткани), затруднения при движении, с последующими структурными изменениями и разрушениями. Биопсия ³ — это процедура, которая используется для подтверждения определенного диагноза. По сути — это забор образца ткани с целью его дальнейшего изучения. Метастазы ⁴ — отдаленный вторичный очаг патологического процесса. (По сути — это распространившиеся по организму вторичные раковые клетки).