Роуз и другие спутницы

— Мне нужно, чтобы ты ответил честно. Что для тебя любовь, Доктор? Прежде чем ты ответишь, я имею ввиду только самое глубокое его понимание. — спросила Билл. — Любовь? Это обещание. Прежде всего самому себе, что ты никогда и ни за что не причинишь любимому боль. — он тяжело вздохнул и продолжил, — Это не просто чувство, это все чувства сразу от счастья до скорби, и все за секунды, которые длятся как маленькая вечность, которых никогда не будет хватать. Когда в ее обьятьях чувствуешь свой дом и он не заставляет тебя грустить. Когда ты знаешь, что друг для друга вы станете богами, которые убьют любого демона, пытающегося навредить. Когда до боли сложно отпускать, когда от этой боли внутри все хрустит. Когда отпускаешь, потому что боишься потерять. — Доктор заплакал. — Ты обещал кому-нибудь? — Да. — он вытер слезы. — Что произошло потом? — Я оставил ее, чтобы она была подальше от меня, подальше от опасности, смерти, войны и моих внутренних демонов. Я выполнил обещание. — Нет. — Что «нет»? Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. — Если она хотя бы в половину любит тебя так же, как ты ее, то ей сейчас больно, возможно больнее, чем тебе. — Ты не можешь говорить так. — перебил Доктор. — Но я говорю. А ты слушаешь. — Я не хочу жалости сейчас, ясно? Я больше не буду отвечать тебе на такие вопросы. — Я и жалеть? Жалеть и тебя? Возможно. Ты не пытаешься простить себя, наоборот, ты как будто великий мученник взваливаешь на себя все больше груза, чтобы другая боль погрязла в этой куче. Но ты ведь знаешь, что оно никуда не уйдет и все равно накручиваешь себя. Ты сказал, что отпустил. Нет, ты все еще держишь, просто не на яву. — Не надо со мной разговаривать как с ребенком! — Когда же ты признаешься себе, что никого не вынуждают заботиться о тебе? Конечно ты не ребенок, ты только хочешь, чтобы это было так! — Прекрати сейчас же! — Я не спроста завела такой разговор. Мне может и не тысячи лет, но я не такая глупая. Это ты считаешь меня ребенком, который не сможет переубедить эдакого старикашку. — Хватит! — Можешь вышвернуть меня из ТАРДИС, но я не собираюсь просто стоять тут и молчать. Я знаю, что содеянного не вернешь, что второй шанс есть не всегда. — Пожалуйста! — Я к тому, что не нужно молчать, от этого только больнее. Иногда поплакаться в дружеское плечо единственная попытка сделать шаг к тому, чтобы отпустить по-настоящему. — Прошу! — Я еще не договорила! Хватит меня перебивать! Я говорю, что не нужно притворяться безупречным или бесчувственным, это никогда не поможет. Моя тетя всегда так говорила, а она никогда не ошибалась. — Билл… — промычал он и крепко обнял ее. — Прости. Твоя тетя была мудрой женщиной. Как ее звали? — Мувэлу. Это французкое имя, или что-то вроде того. — Спасибо… «Плохой волк» — пронеслось в его голове и он сильнее обнял Билл.