illness of life

Слэш
PG-13
Завершён
18
автор
Размер:
159 страниц, 29 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
18 Нравится 2 Отзывы 18 В сборник Скачать

Глава 21 Хосок

Настройки текста
Прислонившись к кухонной стойке, я с улыбкой наблюдаю за Чимином, который как раз достал из духовки свежевыпеченный пирог. Поймав взгляд, он поднимает голову и вопросительно вскидывает брови. - Хотелось посмотреть мастера в деле. Он подмигивает, снимает рукавицы и, вооружившись большим поварским ножом, уверенно и Ловко – и даже щегольски - разрезает пирог на восемь частей. Я аплодирую, а Чим берет большую свежую клубничку, внимательно рассматривает ее со всех сторон, подрезает здесь, чикает там и уже через несколько секунд, растянув губы в улыбке, демонстрирует ягоду, превратившуюся его стараниями в чудесную, изящную розетку, которая и водружается торжественно на край пирога. Я наблюдаю это чудодейственное превращение, раскрыв от изумления рот: - Невероятно! Пак с напускным равнодушием пожимает плечами: - Готовлюсь. В следующем месяце мы с Майклом собираемся наведаться к моей маме. - Новость он сообщает мне с таким видом, будто ничего особенного в ней нет, Разумеется, я пищу от восторга. Наконец-то! - Да. — Чимин улыбается от уха до уха. — Ты прав. Майкл любит меня, и эти последние недели без него дались тяжелее, чем я представлял. И я люблю его. — Он прямо-таки лучится радостью. - Жду завтра на ланч. Надо постараться. Я едва не бросаюсь ему на шею, но в последний момент сдерживаюсь и останавливаюсь на положенной дистанции. Оглядываюсь, вижу кухонную рукавичку, надеваю и тянусь к руке друга. Слезы подступают к глазам, я шмыгаю носом и качаю головой. - Чим, я так... Он срывает с моей руки рукавичку, шлепает ею меня по голове и моргает, сдерживая слезы: - Dios miо! Не раскисай, Хось! Ты же знаешь, я не могу допустить, чтобы парень плакал в одиночку. - Это слезы радости, - говорю я, и мы оба шмыгаем носом. - Я так счастлив! — Из другой комнаты доносится смех, и он вытирает глаза. - Идем, а то пропустим все веселье! Пак осторожно выносит свой замечательный, украшенный свечами пирог, и все начинают петь. Юнги улыбается и обводит взглядом всех сидящих за столом. - С Днем рожденья тебя. С Днем рожденья тебя. С Днем рожденья, с Днем рожденья поздравляем тебя! «И еще много-много таких дней», - шепчу я одними губами, вкладывая в пожелание все свои чувства. - Извини, Мин, только пирог, - с улыбкой говорит Чимин. - Я, конечно, молодец, но приготовить торт менее чем за час - это даже мне не по силам. - Все замечательно. Огромное тебе спасибо. - Юн улыбается в ответ и с опаской посматривает на свечи. - Ребята, если я задую их, съесть пирог вы уже не сможете. Он смотрит на нас с Чимой, и мы с важным видом киваем. Стелла, привстав, задувает свечи, ерошит виновнику торжества волосы и улыбается: - Я даже желание за тебя загадала. Он улыбается и подмигивает ей: - Надеюсь, мы еще увидим, как Чон выскакивает из пирога! Все смеются, а Тэ достает телефон и селфи-палку, вытягивает руку и просит приготовиться для группового фото Мы все сбиваемся в кучку, не забывая держать безопасную дистанцию, и... Застекленная дверь распахивается, ударяясь о cтeнy, мы все вздрагиваем и оборачиваемся... Джун... Ox-xo... Он смотрит на нас. Мы смотрим на него. Все потрясены, и никто не произносит и слова. Первым приходит в себя Пак. - Привет, Нам, - говорит он, откашливаясь. — А мы думали, у тебя сегодня выходной. Что будешь? Позволь угостить. Хосок как раз собирался начинать.. У Намджуна, должно быть, двойная смена. И молчит он сейчас вовсе не случайно. Джун знает меня и знал, что у Юнги сегодня день рождения. Дело дрянь. Не говоря и слова, Нам смотрит на нас, и лицо его каждой своей черточкой выражает гнев. Он поднимает руку, указывает на нас троих, и мое сердце срывается в пропасть. - Встать. Живо. Мы медленно поднимаемся. Намджун качает головой, бросает короткое «следуйте за мной», поворачивается и молча идет к выходу из кафетерия. Прежде чем последовать за ним, машем на прощание Стелле и Джейсону, Джину и Тэхёну. Плохо получилось. Много раз я видел Джуна сердитым и расстроенным по разным поводам, но таким - никогда. Страшно от одного только взгляда на него. Мы тащимся за ним по коридору. Я бросаю обеспокоенный взгляд на Мина. «Все будет хорошо», - одними губами шепчет он, но его улыбке не хватает уверенности. - До взятия посевов и получения результатов анализов всем находиться в палатах. — Он поворачивается к Юну. - Ты завтра утром будешь переведен. - Нет! - говорю я, и Нам пристально смотрит на меня. - Нет, Юнги ни в чем не виноват и... Он поднимает руку и не дает мне договорить: - Ты, может быть, согласен рисковать своей жизнью, а я - нет. Наступает оглушительная тишина, которую нарушает неожиданный смех Чимина. Мы все смотрим на него, а он с видом полнейшей невозмутимости качает головой и, поймав мой удивленный взгляд, залихватски усмехается: - Совсем как в те времена, когда мы были детьми... - Вы уже не дети, Пак! - кричит Намджун, обрывая его на полуслове. — Мы были осторожны, - продолжает Чим уже серьезным тоном. — Соблюдали правила, делали все, как ты нас учил. - Действительно, мы и сейчас держимся на безопасной дистанции друг от друга. Он кашляет, коротко и быстро, и добавляет: — Извини, Джун, но было здорово. Он открывает рот, но так ничего и не говорит, а потом поворачивает на наш этаж. Больше никто не произносит ни слова до самого конца. Я смотрю на Мина. Так хочется быть ближе, но, увы, из-за этого мы и влипли в неприятности. Все расходятся по палатам. Чимин, прежде чем скрыться за дверью, подмигивает нам с Юнги. Нам провожает меня неодобрительным взглядом.

***

Ближе к полуночи вижу на экране ноутбука мирно посапывающего Юна, он уснул сразу после нашего разговора. Лицо умиротворенное. Тру сонные глаза - день получился долгий, наполненный планированием и подготовкой вечеринки и закончившийся налетом Джуна. Мы знаем: скоро его отошлют, и не будет ни полуночных прогулок, ни встреч в спортзале, ни записок под дверью. Ничего не будет. Мои веки медленно опускаются, но тут в динамиках громкой связи раздается сигнал. Я вздрагиваю и просыпаюсь. - Код синий. Весь свободный персонал.. Вскакиваю и бегу к двери. Господи. Синий код. У кого-то остановилось сердце. А нас, больных, на этом этаже сейчас не так уж много. Я открываю дверь, и как раз в этот момент объявление повторяется еще раз, и слышно оно в коридоре уже яснее: - Код синий. Весь свободный персонал в палату 310. Код синий. Палата 310. Чим. Господи, пусть он просто неправильно подключил монитор. Я хватаюсь за стену, и комната идет кругом. Мимо с грохочущей тележкой проносится бригада экстренной медицинской помощи. Следом за ними в палату Пака вбегает Джули, чья смена только что началась. Из открытой двери доносится голос Намджуна: - Он не дышит! Пульса нет. Шевелитесь поживееl Не может быть. Этого не может быть Я бегу, спотыкаясь, к его палате. Вижу лежащие на полу ноги, ступни указывают в разные стороны. Нет. Нет, нет, нет. Рядом с Чимином — Нам, в руках у него реанимационный мешок, и он гонит воздух в его легкие. Он не дышит. Чим не дышит. — Ну же, малыш, давай, не подводи меня! — кричит он. И тут же другой голос: — Дефибриллятор! Кто-то склоняется над ним, задирает его любимую футболку в цветах колумбийской футбольной команды, подаренную матерью на день рождения, лепит на грудь два электрода. И я наконец-то вижу его лицо: глаза закатились, кожа посинела. У меня холодеют руки и ноги. — ЧИМИН! — воплю я в отчаянии. Джун поворачивается, видит меня и кричит: - Нет! Кто-нибудь, уведите его отсюда! - Обширный напряженный пневмоторакс. Коллапс легких. Нам нужен набор для интубации! - снова кричит незнакомый голос, и я смотрю на неподвижную грудь и посылаю ей мысленный сигнал - подняться. Дышать. Ему нужно дышать. Вокруг толпятся люди, и я стараюсь протиснуться между ними, добраться до него, до Пака. Я бьюсь о плечи, отталкиваю руки. - Закройте дверь! - велит Нам, и чьи-то руки подхватывают меня и выставляют в коридор, а он снова обращается к Чиме: - Борись, малыш Борись же, черт возьми! Я вижу Джули, ее темные глаза. А потом дверь захлопывается мне в лицо. Я отшатываюсь, поворачиваюсь и вижу рядом с собой Мина. Лицо бледное, как у Чимина. Он тянется ко мне, но в последний момент отдергивает руки и сжимает кулаки, а его глаза полны отчаяния. Чувство такое, что меня сейчас вырвет. Я прислоняюсь к стене, соскальзываю по ней на пол и стараюсь справиться с дыханием. Юнги садится в метре от меня, у противоположной стены. Обхватываю дрожащими руками колени, опускаю голову и закрываю глаза, но все равно вижу лежащего на полу Пака. Полосатые носки. Желтая футболка. Этого не может быть. Он очнется. Должен очнуться. Сядет, отпустит шуточку — мол, переел пасты или зачитался до обморока Андерсоном Купером и спросит, не хочу ли я прогуляться с ним за молочным коктейлем. Тем самым коктейлем, который мы пьем уже десять лет. Слышу чьи-то шаги, поднимаю голову и вижу спешащую по коридору доктора Хамид. - Доктор... — начинаю я хриплым, расколотым голосом. — Не сейчас, Хось, — решительно говорит он и распахивает дверь. Я снова вижу его. Лицо повернуто ко мне, глаза закрыты. Лежит неподвижно. Но еще страшнее выглядит Джун. Он стоит, закрыв ладонями лицо. Он перестал бороться. Сдался. Нет. Они уже все свернули и убрали. Дефибриллятор. Интубационные трубки. — Нет! — Я слышу свой голос, свой крик, в который вложилось все мое тело. — Нет-нет-нет-нет! Заставляю себя подняться, поворачиваюсь и бегу в комнату. Чимин, нет! Чимин умер! Спотыкаюсь. Вижу его глаза в тот день, когда мы встретились в первый раз. Вижу, как он улыбается мне от дверей комнаты. Вижу его руку в рукавице на моем запястье - это было несколько часов назад. Ощупью нахожу дверную ручку и вваливаюсь в комнату. Слезы текут по щекам, глаза застилает туман. Я оборачиваюсь - Юн пришел за мной следом. Делаю шаг к нему, и рыдания сотрясают тело, рвут грудь, так что невозможно дышать. - Его нет, Юнги. Чима.. больше нет! Майкл, родители... Господи... - Обхватив себя руками, трясу головой. - Паак... Он только собрался... Они не увидят его больше. Никогда. И только тут до меня доходит. - Я не увижу его больше. Никогда. Сжимаю пальцы в кулак. Прохожу по коридору. Возвращаюсь. — Я даже не обнял его ни разу. Не дотронулся до него. Не подошел близко. Нет, нет, нет! — Я кричу громко, истерично, кашляя и задыхаясь. Кружится голова. - Он был мне лучшим другом, а я даже не обнял его. И уже не обниму. Ужасно знакомое чувство. Невыносимое. — Я всех теряю. Гука... Чиму... Все ушли. — Меня ты не потеряешь, — негромко, но решительно говорит Мин и, подойдя ближе, протягивает руки, почти обнимает меня. — Нет! - Я отталкиваю его, отступаю дальше и дальше, больше, чем на один метр. Отступаю, упираясь спиной в стену. — Что ты делаешь? Он спохватывается и тут же пятится к двери с перекошенным лицом. — А, черт. Хосок... Я... я забыл... не подумал... - Уходи! — говорю я, но он уже вылетел в коридор и бежит к себе. Захлопываю дверь. Голова гудит от злости. Я оглядываю комнату, и все, что вижу, напоминает о той или иной потере, и стены сдвигаются, теснят, оставляют мне все меньше места. Это не спальня. Я подбегаю к стене, цепляю ногтями края постера, срываю его. Скидываю с кровати покрывало, швыряю во все стороны подушки. Хватаю Лоскутка, бросаю в дверь. Сметаю со стола книги, бумаги, списки — все разлетается по комнате, катится по полу. Слепо шарю по ночной тумбочке, запускаю в стену первое, что попадает под руку. Звенит стекло, черные трюфели градинами рассыпаются по полу. Я застываю на месте. Трюфели Пака. Все замирает, только грудь вздымается и опадает. Я опускаюсь на колени, всхлипывая и дрожа всем телом, пытаюсь собрать трюфели. Взгляд натыкается на Лоскутка. Бедняга лежит на боку у двери, одинокий, заштопанный. И трюфель — у потрепанной лапы. Печальные коричневые глаза смотрят на меня с молчаливой укоризной. Я тянусь к нему, поднимаю, прижимаю к груди, а глаза находят рисунок Чонгука и фотографию, на которой мы с ним вместе. Я встаю на нетвердых ногах и тут же валюсь на кровать. Подтягиваю к груди ноги, свиваюсь в комочек на голом виниловом матрасе и замираю. Только слезы все бегут и бегут по щекам. Сон приходит и уходит. Снова и снова я просыпаюсь от собственных рыданий, возвращаюсь в мир, где одна только боль. Я мечусь во сне, где улыбки на лицах Гука и Чимина превращаются в гримасы муки, где их черты стираются и исчезают. Приходят Нам и Джули. Я зажмуриваюсь, притворяюсь, что сплю, и они уходят. Лежу, смотрю в потолок. В комнате светлеет, утро постепенно переходит в полдень, а я как будто окаменел. На полу назойливо вибрирует телефон, но я не отвечаю. Не хочу ни с кем разговаривать. Ни с Юнги. Ни с родителями. Ни с Джином и Тэ. Зачем? Какой в этом смысл? Я умру или умрут они, и этому кругу умирающих и горюющих не будет конца. Если этот год и научил меня чему-то, то лишь тому, что горе убивает. Оно убило моих родителей и убьет родителей Пака. Майкла. И меня. Годами я жил в согласии со смертью. Знал, что рано или поздно это случится, и жил с осознанием неизбежного, в полной уверенности, что умру прежде родителей и Чонгука. Чего я не ждал и к чему не был готов, так Это к тому, что мой черед печалиться и горевать придет раньше. Услышав голоса в коридоре, я поднимаюсь, бреду через разгромленную комнату, подбираю телефон и иду к двери, ощущая ладонью настойчивую вибрацию. Выхожу в коридор, поворачиваю к палате Чимина и вижу, как кто-то входит в нее с коробкой в руках. Иду следом, сам не зная зачем. Заглядываю с какой-то тайной, безумной надеждой, что вот сейчас увижу сидящего на кровати Чиму, который посмотрит на меня так, словно все это было жутким кошмаром. Я слышу, как он позвал меня: Хо. Знаю, как произнес мое имя - с теплотой во взгляде, с улыбкой на губах. Вместо этого - пустая больничная палата, одинокий скейтборд у кровати. Один из тех немногих следов, что оставил после себя Пак, мой замечательный, мой лучший друг. И Майкл. Он дот на кровати, обхватив голову руками. Рядом, полу, коробка. Майкл пришел за его вещами. З постером с Гордоном Рамзи. За футболкой. За кой со специями. За ним. Майкл плачет. Хочу сказать что-нибудь, утешить, но подходящих слов нет. Внутри меня глубокая яма, и выбраться из нее нет сил. Так что я зажмуривалось, отворачиваюсь и иду дальше. Проходя мимо комнаты Юна, провожу пальцами по двери. Полоска света под ней манит постучать. Нет, все-таки иду дальше. Ноги несут сами - по ступенькам, коридорам, через двери. Останавливаюсь перед игровой комнатой, смотрю на вывеску с яркими разноцветными буквами, и перехватывает горло. Здесь все началось. Здесь я играл с Чимином и Гуком, и никто из нас не знал и знать не мог, как мало жизни нам отпущено, сколь короток наш срок. И как много этой жизни прошло здесь, в больнице. Тяну за ворот рубашки; впервые за все годы в Сейнт-Грейсиз я ощущаю давление окружающих меня стен и стеснение в груди. Мне нужен воздух. Пробежав по коридору, я возвращаюсь в корпус 1 и стучу по кнопке вызова лифта до тех пор, пока стальные створки не расходятся и кабина не уносит меня на наш третий этаж. Распахнув дверь, я настороженно смотрю на организованную с маниакальной тщательностью медицинскую тележку. Долгое время я неукоснительно следовал всем указаниям по приему лекарств и составлял дурацкие ежедневные планы, изо всех сил стараясь прожить как можно дольше. Но зачем? Жизнь остановилась в тот день, когда умер Чонгук. Так какой во всем этом смысл? Чим отталкивал всех, чтобы никому не навредить, и кому от этого лучше? Убитый горем Майкл сидит на его кровати, наверняка сожалея и о тех неделях, которые они могли бы провести вместе. Умру я сейчас или через десять лет, моя смерть станет ударом для родителей. Поставив целью выиграть несколько дополнительных вдохов, я лишил себя немногих доступных радостей. Открываю дверцу встроенного шкафа, беру куртку, шарф и перчатки, кладу в рюкзачок портативный кислородный концентратор и иду к двери. Не могу больше оставаться здесь. Выглянув в коридор, убеждаюсь, что на сестринском посту никого нет, подтягиваю лямки и поворачиваю к лестнице в конце коридора. Иду быстро, пока никто не заметил, толкаю дверь, и передо мной первый пролет. Каждый шаг - приближение к свободе, каждый глоток воздуха - вызов Вселенной. Я уже бегу, не думая ни о чем, захваченная волнением, и уже вижу впереди красную дверь. Достаю сложенный в несколько раз доллар Мина, все это время лежавший в кармане куртки, подсовываю под аварийную кнопку, тяну дверь и подкладываю, чтобы не закрылась валяющийся у стены кирпич. Я ступаю на крышу и подхожу к краю - посмотреть на мир внизу. Вдыхаю колючий воздух набираю полные легкие и кричу. Кричу, пока не срываюсь на кашель. Хорошо. Пока дыхание возвращается в норму, смотрю вниз и вижу Юнги в его комнате. Он вешает на плечо дорожную сумку и поворачивается к двери. Уходит. Юн уходит. Я смотрю на далекие праздничные огоньки, мерцающие и мигающие, как звезды, манящие и зовущие. И на этот раз я отзываюсь на их зов.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.