Первое условие бессмертия

      Роксана признавала, что допустила ошибку, когда решила обратиться к Джинни Уизли напрямую. Дневник влиял на владельца, это абсолютная правда, но опять же, если человек не обладает ярко выраженными аморальными качествами, то ломаться под действием дневника личность временного владельца будет долго.       Ошибкой было то, что Роксана Реддл начала забывать, что она взрослая в теле ребенка, а не ребенок. Компания не по годам умной Гермионы и странноватой Полумны заставила ее забыть, какие дети на самом деле.       — Здравствуй, тебя же зовут Джинни Уизли? — рыженькая конопатая девчонка испуганно посмотрела на Роксану. — Меня зовут Роксана Нил.       — Да, я Джинни. Тебе что-то нужно?       — До меня дошли слухи, что у тебя есть дневник, который принадлежал Тому Реддлу. Дело в том, что этот человек мой дальний родственник и я бы хотела…       Голубые глаза Джинни внезапно потемнели, а на лице отразилась жуткая неприязнь.       — У меня нет никакого дневника!       — Послушай…       Но девчонка внезапно взвыла и разрыдалась. Причем настолько натурально, что Роксана, не ожидая такого поворота, даже отступила на несколько шагов назад. Эхо рева промчалось по коридору, и из-за поворота выскочили четверокурсники близнецы Уизли.       — Так-так-так, и кто же обижает нашу сестру, — сурово сдвинув брови, проговорил один из них, поигрывая палочкой.       Маленькая рыжая дрянь тут же метнулась за спины братьев и высунулась из-за них с лицом, покрытым красными пятнами, смаргивая с морковных ресниц крупные слезы, вот только злые глаза горели злорадством.       — Я не обижаю вашу сестру, я просто попросила вернуть мне некую вещь, что по какому-то недоразумению попала к вашей сестре.       — Джинни, у тебя есть то, о чем эта умненькая и манерная мисс говорит? — серьезные голубые глаза одного из близнецов смотрели на нее, не отрываясь.       Рыжая яростно затрясла головой и начала всхлипывать снова.       — Кажется, она дала отрицательный ответ, Фордж, — хмыкнул близнец.       — Какая жалость, у нее нет этой вещи, правда, Дред? — усмехнулся подросток.       — А значит, маленькому вороненку…       — Здесь делать нечего…       — И пора убираться…       — Подобру-поздорову…       — И забыть о нашей маленькой сестренке…       — По имени Джинни.       — Ты все поняла, девочка? Подойдешь и не дай Мерлин обидишь нашу сестру… — многозначительная пауза и проигрывание палочкой сказали все, что было нужно для понимания.       — Я поняла, — кивнула Роксана.       Что же, она хотела по-хорошему. Но, кажется, придется по-плохому.       Вот только спустя время приходит понимание и последствия той ошибки.       «Спугнула», — досадливо морщится она, наблюдая издалека за мелкой рыжей стервой, что никогда не оставалась в одиночестве и крутилась рядом с ребятами со своего факультета, преимущественно с братьями.       Больше дневник на всеобщее обозрение не появляется. И маленькая Уизли сидит за столом своего факультета без него.       Матч по квиддичу, на который Роксана традиционно не ходит, заканчивается уничтожением школьного спортивного инвентаря в виде взбесившегося бладжера и исчезновением костей в руке у Гарри Поттера, организованным Локхартом.       А на утро все узнают, что Колин Криви, будущая звезда журналистики и сборщик самых свежих и отборных скандалов, что медленно и верно идет по стопам Риты Скитер, попадает в больничное крыло рядом с кошкой Филча.       — Колин, конечно, всех достал, а Поттер от него уже прячется, но все же… мне его жаль, — тихо говорит Гермиона.       — Он не хочет убивать, — говорит в никуда Лавгуд.       Гермиона отмахивается.

***

      — То есть некое Чудовище из Тайной комнаты Салазара Слизерина по легенде должно перебить всех грязнокровок, так? Оставить только чистокровных? Интересно, как же это чудище будет различать нас? Бегать со шприцем по Хогвартсу и тут же на коленке делать анализ крови? И вообще, за все время обучения я так и не поняла, что значит…       — Изначально слово «грязнокровка» не было ругательством, — предсказав вопрос Гермионы, Роксана отвлеклась от своего эссе. — Это было не более чем констатация факта. Это не считалось оскорблением по своей сути, но однажды одному из грязнокровок не понравилось, что его так зовут, и смысл исказился.       — Стоп! — Грейнджер махнула рукой. — Насколько я знаю, все магглорожденные волшебники априори грязнокровки.       — На самом деле нет, — Роксана ставит перо в чернильницу и чуть разминает пальцы. — Грязнокровками в прошлые времена звались дети, в чьей родословной имеется союз мага и маггла. По факту маг, разбавивший свою кровь, которая после пробудилась в потомке, «запятнал» ее. И если раньше за родословной тщательно следили на несколько поколений назад даже магглы из самых низов социальной лестницы, цитирую — даже представлялись «Я сын того-то, внук — того-то, правнук — того-то из рода такого-то» и могли исключить этот факт, то теперь большинство магглов забыло свои корни. Магглорожденные это те, у кого нет в предках никого с волшебной кровью. Они… можно сказать, самые «чистые», одаренные. Раньше их еще называли «целованные магией». По факту настоящие магглорожденные — это самые редкие дети. Но так как в современном мире многие давно забыли свои корни и, в принципе, не могут толком доказать, что они магглорожденные, всех начали звать грязнокровками. То есть потомками тех, кто мешал свою кровь с простецами по той или иной причине. Понимаешь, Гермиона, в магическом мире маг и маггл это то же самое, что принцесса Великобритании и рабочий с железобетонного завода. Мезальянс. Это осуждалось всегда и везде.       Гриффиндорка задумчиво прищурилась и водила по губам кончиком пушистого пера, внимательно слушая свою собеседницу.       — То есть… получается, что полукровки — это те же грязнокровки?       — Да, можно и так сказать. Но тут есть один момент. Один раз — приемлемо, значит, полукровка. А вот если полукровка кинется мешать свою кровь с неволшебной, разбавляя и ослабляя, лишая своих потомков дара магии, то он уже грязнокровка, и дети у него «грязной крови».       — Хм… а можно ли как-то узнать свою родословную?       — По идее можно, но это процедура очень дорогая. В любом случае, если у тебя в родичах был обладатель магии, его имя отразится. А вот магглы не отражаются. Впрочем, я могу предположить, что ты грязнокровка, так как как фамилия Грейнджер в магическом мире известна, думаю, тебе знаком Гектор Дагворт-Грейнджер, основатель «Сугубо Экстраординарного Общества Зельеварителей».       — А ты?       — Грязнокровка, — пожала плечами Роксана абсолютно равнодушно.       — И тебя это не волнует? — Гермиона внимательно посмотрела на Роксану, видимо пытаясь прочитать ее эмоции, что выдаст мимика лица.       — Нет, — качнула головой Роксана. — Видишь ли, Гермиона, я уже доказала самой себе, чего я стою. А что-то доказывать другим я не обязана. Все, кому надо, и сами увидят все, что им нужно во мне увидеть.       Гермиона задумчиво кивнула.       — А Салазар Слизерин чего взъелся на грязнокровок?       — Он ратовал за чистоту крови, как тебе известно. И презирал тех, кто связывался с магглами и строил семью. В его словах был резон, такие смешанные семьи несли угрозу магическому миру. Волшебников всегда было слишком мало, чтобы еще и с магглами играть в рулетку «родится-не родится ребенок с волшебным даром». Но поверь, каким бы он гениальным магом не был, его чудище не наделено способностью различать чистую кровь. Для него, вероятно, все равны.       — Это ты меня сейчас так успокоить попыталась? — хмыкнула Гермиона.       — Нет. Просто не ходи одна. А лучше всего вообще ходи в большой компании. Вряд ли это вас спасет от взбесившегося чудовища, но так больше шансов.       — Роксана, — Гермиона понизила голос. — Ты ведь знаешь, что за чудище, так?       — Возможно.       — Надо сообщить…       — Не надо.       — Почему?       — Потому что Хогвартс просто закроют.       — Но…       — Гермиона, — Роксана посмотрела на гриффиндорку. — Это только догадки. Но если они подтвердятся, то поверь мне. Никто не полезет к этому чудовищу.       — Но почему?       — Потому что тысячелетний Василиск, выросший в повышенном магическом фоне, не та тварь, к которой стоит лезть. Особенно если она знает Хогвартс получше многих. У него есть логово. И способ передвижения. Смертоносный взгляд и яд, способный убивать меньше чем за минуту. Никто не хочет умирать, Гермиона. А все, кто хоть как-то мог оказать сопротивление, трагически скончались от драконьей оспы лет шестнадцать назад. Выкосило всех боевиков из старых родов, которые могли бы его убить. Не без жертв, но могли. Последний же, кто умел говорить со змеями среди англичан, — это Лорд Волан-де-морт. И, кажется, он единственный, кто мог сладить с этой тварью, имея на это право, как Наследник Слизерина, и звание адреналинового маньяка.       — Но…       — Просто будь осторожней. Скоро все… разрешится.       — Точно? — недоверчиво смотрит Грейнджер.       — Точно.       — Почему ты мне рассказала? — после долгой паузы все же спрашивает она.       — Потому что ты умная девочка и рано или поздно додумалась бы до этого сама.       Гермиона затихла, обдумывая информацию, и еще целую неделю ходила задумчивой. И отмерла только к созданию Дуэльного Клуба.       На котором стало известно, что змееусты еще водились на этих островах.       Через два дня Джастин Финч-Флетчи, который шарахался от Гарри Поттера и объявил его Наследником Слизерина, тем самым выставив чуть ли не маньяком-безумцем, окаменел.       Кто-то передушил петухов.       За день до Рождественских каникул Роксана задерживается у профессора Флитвика, после чего решает пойти в сторону библиотеки. Идти совсем недалеко. Правда, одной не слишком уютно. Но Гермиона и Полумна уезжают домой, а она не имеет права просить их остаться. Большинство учеников, в том числе и Джинни Уизли, уже должны сидеть на чемоданах, так что путь кажется безопасным, но…       Маленькая детская фигурка с рыжими волосами показывается в конце коридора и, прижимая к себе знакомую тетрадку, улыбается кривой улыбкой, перегораживая путь.       — Привет.       — И тебе не болеть.       За спиной слышится шелест. Роксана замирает на месте, чувствуя, как все тело сковывает ужасом.       Не только она думала, что все сейчас слишком заняты и ничего не заметят.       — Гермиона Грейнджер читает книги по разным магическим тварям. Ее особо заинтересовали Василиски, которых относят к категории ХХХХХ — «Смертельные для волшебников / не поддается приручению».       Ужас.       За спиной Роксаны чувствуются завихрения магии. Пахнет тиной и сыростью. А тихое шипение заставляет прирасти к полу.       «Не шевелись», — вспоминает она общеизвестное правило при встрече с змеей. Они реагируют на движение. Нельзя шевелиться. Нельзя бежать.       Сердце колотится в груди как сумасшедшее.       Ей страшно до безумия. Она никогда не отличалась особой храбростью. Да и талантом к сражениям и боям не обладала.       Роксана жмурится и чувствует, как из ее глаз текут слезы. Она вжимает голову в плечи, горбится и буквально ощущает, слышит, чувствует, как древнее опасное чудовище открывает свою пасть с частоколом огромных ядовитых зубов.       Почему-то у Роксаны крутится в голове полузабытая молитва на латыни из далекого детства, которое проходило в приюте Святого Вула. Но выдавить из себя она лишь может едва слышный шепот:       — Господи, помилуй…       А потом она слышит дикий крик боли Уизли и стук чего-то упавшего. Но глаз раскрыть она не решается, только жмурится сильнее и медленно опускается на пол, потому что ноги перестают держать. Под руку попадает что-то похожее на книжку.       «Дневник?»       Что-то большое шелестит, перекатывается рядом, и она, схватив эту книжку, прижимает ее к себе, с диким ужасом понимая, что нечто вокруг нее — тело Василиска, которое постепенно сужается.       Грубая шершавая шкура касается ее плеча, и Роксана не выдерживает. Она срывается с места, пытаясь убежать, не решаясь открывать глаз.       Громкое шипение, казалось, звучит недовольно и зло.       Кольцо резко сужается, и Роксана, чувствуя под руками шкуру твари, а также стремительный рывок движения куда-то, широко распахивает глаза, глядя на удаляющееся тело маленькой гриффиндорки.       Внутренности, казалось, сдавило не только гибким телом, а самим скользким дрожащим страхом.       Дикий страх и первобытный ужас прорвались наружу криком.       — Помогите!       Последнее, что она чувствует, это как кольцо бронированного тела сжимает ее сильнее. Взвинченная и напуганная почти до смерти Роксана теряет сознание.