Первое условие бессмертия

      — Это крестраж? — Роксана смотрит на книжку с опаской, чувствуя холодок по коже.       — Не совсем, — Том небрежно кидает дневник на стол, и тот приземляется с тихим хлопком. — Это скорее эксперимент. К сожалению… неудачный.       — И в чем же он неудачный? — с интересом спрашивает она, рассматривая любопытную вещицу издалека.       — В нем не мой осколок «души», а, как бы это сказать… воспоминание? В нем все знания меня шестнадцатилетнего, можно сказать, моя личность. Когда произошел тот несчастный случай с Миртл, что оказалась не в том месте и не в то время, я решил воспользоваться ситуацией и собрал остаточную энергию смерти. И, используя магию разума, заключил свою копию в дневник, а с помощью достаточно убогой некромантии наделил его способностью к магическому вампиризму. Тогда мне казалось это хорошей идеей, но только позже я понял, что просто создал жалкую пародию на гримуар.       — Самокритично, — заключила Роксана.       — Как есть. Я надеялся, что моя личность, шестнадцатилетний я смогу развиваться, но… ничего не вышло. Более того, этот дневник — паразит. Он паразитирует на магии того, кто пишет в нем. И обладает урезанной способностью влиять на разум носителя, обостряя и так не самые лучшие черты характера. Но самое интересное — эта вещица считает себя крестражем и стремится возродиться, что, впрочем, ему не удастся, — Реддл задумчиво прикрыл глаза. — Он просто копия. Шаблон, не способный ни на что. Это… огорчает.       — Некромантия — нелегкая наука, — Роксана садится в кресло и подтягивает к себе плед, укрывая мерзнущие ноги.       — Да. Но это меня не останавливает.       — Не стоит с ней играться, Том.       — Мне напомнить, с чем играешься ты? — в его глазах поселилось ехидство.       — Туше, — признает поражение Роксана. — Но все же. Что ты собираешься с ним делать?       — Ничего, — мужчина расслабленно вытягивает длинные ноги в сторону камина. — Пусть лежит. Не думаю, что среди моих знакомых найдутся дураки, что полезут в мой дневник. В конце концов, владеющему окклюменцией и умеющему вовремя распознать вампира вреда не будет. Только шестнадцатилетний пацан в собеседниках.       Роксана видит, как шипит, растворяясь в луже яда Василиска, дневник, растекаясь черной массой по малахитовому полу. Сам же Змей шипит раздраженно и, кажется, зло, после чего отправляется к статуе, высеченной из камня, и заползает в открытый рот, оставляя ее одну сидеть на полу недалеко от лужи яда, накапавшей с клыков Василиска.       Наверное, блевать на малахитовый пол Тайной Комнаты чистое кощунство, но Роксане плевать. Она сидит на влажном полу, вытирает грязным рукавом мантии рот и вспоминает, как разъяренный Змей, шипя и качая огромной рогатой головой, заставил ее кинуть этот дневник в лужу яда.       У Роксаны трясутся руки, ноги. Она обхватывает себя за плечи и покачивается из стороны в сторону на полу.       Она смотрела в глаза Василиска и осталась жива. Почему? Она не знает. И когда эта тварь шипела на нее, будто что-то требуя, Роксане казалось, что ее сердце просто переставало биться, а она вот-вот превратится в статую.       Кажется, Это хотело, чтобы она говорила с ним. Но она не понимала. Никогда не говорила на языке змей.       Оно, мать вашу, оказывается, еще и разумное!       Но уничтожить самостоятельно дневничок Тома почему-то не смогло, еще и приказы выполняло, правда, видимо, неохотно. Ему нужен был помощник, а Роксана, очевидно, была отличным кандидатом.       Она вспоминает тех чудищ, что живут в диких землях, и отчетливо понимает, что дружок, питомец ли, Салазара Слизерина явно из тех мест. И этой твари, возможно, гораздо больше лет, чем Хогвартсу.       Если догадки Роксаны верны, то ясно, откуда Том узнал о диких землях и загорелся идеей там побывать и их освоить. А ведь Тайную Комнату он нашел как раз в четырнадцать…       Вода в бассейне прозрачная-прозрачная. И Роксана рискует, набирает ее ладонями и умывается, смотрит в свое нечеткое отражение, что в тусклом свете становится почти неразличимым. Извивающиеся малахитовые змеи смотрят изумрудными глазами.       Руки щиплет. Содранную в кровь об жесткую шкуру кожу болезненно стягивает. Роксана дышит болезненно, растягивает мантию все еще подрагивающими руками и оголяет бока и ребра, кожа красная, где-то наливаются синяки от бугристых выступов на шкуре василиска.       Она подходит к огромной двери, куда ее ведет змеиный коридор, где высеченные из малахита, словно живые, змеи смотрят на нее глазами-изумрудами, не отрываясь, и, пару раз толкнув ее, опускается, скатываясь по искусной отделке вниз, на пол, со скрытым ужасом смотря на статую, чей рот закрыт, но легче от этого не становилось.       Справа виднеются провалы в стене, где угадываются очертания канализационных труб. Они огромные, Роксана, даже если раскинет в разные стороны руки, не сможет дотянуться от одного бока к другому.       «Том говорил, что один из путей должен вести в Запретный Лес», — вспоминает она, после по привычке хочет дотянуться до палочки, но рука натыкается на пустоту.       Палочка сломалась, и сейчас ее осколки лежат недалеко от лужи яда. Роксана болезненно закрывает глаза, поддаваясь отчаянью, и закусывает губу, пытаясь сдержаться. Казалось, каждый шорох здесь разносился эхом, подобным грому.       Ноги подрагивают, когда она спустя какое-то время встает на них снова. Возможно, прошел час, возможно, всего лишь несколько минут. В этом месте она теряется и сбивается.       Каждый шаг разносится эхом. Каждый раз она вздрагивает, ожидая, что огромная тварь вылезет, потревоженная звуком, пытается идти тихо-тихо, но хлюпающая и плещущаяся вода под ногами в трубе все равно издает звуки.       Стены покрыты слизью и грязью. Роксана идет наугад, надеясь, что выбранный путь правильный. Она сворачивает куда-то, плутает. Один раз возвращается на то же самое место у развилки, давит всхлипы и снова идет куда-то вперед, не останавливаясь. Игнорирует голод, падает, поскальзываясь, кажется, подворачивает ногу, которая тут же начинает опухать. Хотя, скорее, просто легкое растяжение. В любом случае, это больно.       Сухое место не значит чистое, но все же она находит там, где посуше, какой-то слегка светящийся мох она опознает по книжке «сто магических растений и грибов» как безопасный. Кутается в школьную сырую мантию, приваливается спиной к ледяной каменной стене, мысленно молясь, чтобы не схватить простуду или что-то еще.       Спит тревожно и, так не отдохнув, продолжает идти… куда-то.       Она не знает, где она. Понятия не имеет, в каком направлении двигается. Где север, где юг, ей неведомо.       Она просто полагается на удачу. Хоть на какую-нибудь.       Першение в горле постепенно, казалось, перебирается куда-то в грудь. Ей холодно. Грязные руки хватаются за склизкую стену. Ступать больно, но оставаться на месте просто смертельно.       Воздух оседает на языке гнилью. Тухлый, затхлый, сырой. Поскользнувшись в очередной раз, она скатывается в один из туннелей вниз и приземляется ногами в… кости. Гору костей. Самых разных, в том числе и человеческих. И, кажется, она видит череп великана.       Она карабкается куда-то вверх, пытаясь не съехать вниз. Когда получается ухватиться за край одной из труб и подтянуться, помогая скользящими по стенке трубы ногами, она чувствует свежесть.       Запах зимы и снега.       Вспыхнувшая новым огнем надежда придает сил. Она идет вперед и натыкается на заросший толстыми витыми корнями выход. Протиснуться сквозь них не составляет труда, и она оказывается на краю каменной возвышенности, оплетенной корнями огромного дерева, раскинувшего свои ветви так высоко и глубоко, что ей кажется, будто она лишь мошка на фоне этого величия.       Снег скрывает камни и корни, поэтому Роксана несколько раз оступается. Последний раз почти у самой земли скатывается в сугроб и громко кашляет.       Надо было идти дальше, но сил совершенно не оставалось.       Живот сводило от голода. Снег, на губах оседающий талой водой, был обжигающе холоден и от жажды спасти не мог.       Ей удалось пройти метров сто, прежде чем она снова провалилась в снег. Выбравшись, ей приходит мысль немного посидеть и отдохнуть, хотя бы пару минут. Но встать она больше не может и просто бездумно смотрит куда-то вдаль, тяжело дыша.       Роксана просыпается от теплого дыхания и от того, что кто-то касается ее лица. Открыв глаза, она с трудом различает морду лошади, что своими мягкими губами касалась кожи. Но спустя мгновение она узнает в нежданном госте единорога, что уже приходил к ней на Рождество в прошлом году.       — Привет, — хрипит она, через силу протягивая грязные руки с замерзшими, почти не способными согнуться пальцами к вытянутой морде единорога, неловко поглаживая.       Единорог отступает, убирает морду, смотрит темным влажным глазом и пихает ее, тыкается носом. Переступает копытами и фырчит громко и, казалось, возмущенно, встряхивает невозможно белоснежной гривой.       — Не могу, — хрипит Роксана. — Сил не осталось.       Но Мерлинов единорог не останавливается и лишь сильнее пихает ее в болящий, покрытый синяками бок.       «И как только Василиск меня не раздавил…» — думает Роксана, равнодушно смотря на едва виднеющееся небо среди густо переплетенных ветвей деревьев.       Сказочное существо в очередной раз фыркает, громко и возмущенно, а потом неожиданно встает на дыбы и с громким ржанием со всего маха бьет передними копытами в землю, заставляя до этого не способную встать Роксану рвануть в сторону, едва успевая увернуться от мощных и смертельно опасных копыт.       — Твою мать!.. — хрипит Роксана, а конь гарцует, радостно и насмешливо фыркая и косясь на нее ехидным глазом.       Реддл встает с трудом, потихоньку, качается от слабости и едва не падает, но рядом оказывается неугомонное животное, подставляя бок, и она хватается за гриву непослушными пальцами.       Единорог поворачивает к ней голову, в опасной близости оказывается острый рог, и Роксана даже слегка отступает, но в планы жителя этого леса это явно не входит, и он толкает ее мордой, мягко и настойчиво.       — Я не залезу, — выдыхает она.       Но, кажется, его это не особо волнует.       С горем пополам она забирается, ободрав шикарную гриву и, кажется, извазюкав белоснежный бок, запрыгивая верхом, предварительно забравшись повыше на корни растущего рядом дерева, под ржание своего помощника.       — Сказочная же ты тварь, — хрипло смеется она, чувствуя, какое сумасшедшее веселье охватывает все существо, цепляется намертво в гриву коня. — Кому сказать — не поверят, я верхом на единороге. Вы ж те еще твари вредные. Эй!       Единорог обиженно кивает головой, а потом срывается с места, и Роксана лишь успевает пригнуться и зажмурить от слез глаза, когда магическое животное пускается в бег. Все превращается в смазанные тени. Но после не иначе как магия позволяет увидеть происходящее. Огромный зимний лес, перестук копыт, почему-то не обжигающий, а теплый ласковый ветер в лицо.       И в какой-то момент прыгнувший с высоты огромный паук.       «Акромантул!» — чуть ли не закричала Роксана. Рывок, и скорость, с которой единорог разворачивается и срывается в сторону, едва не сбрасывает ее на землю.       Роксане кажется, что все происходящее — ее предсмертный бред. Она верхом на единороге убегает от стаи омерзительных существ, в мире известных как акромантулы.       Мимо мелькали картины невероятных пейзажей, под руками шелковистая, скомканная, некогда белоснежная грива. Ветер, бьющий теплым потоком в лицо, внезапно появившиеся силы, которым неоткуда взяться.       — Нам нужно добраться до Хогварста! — хрипло кричит она неизвестно кому, магическое создание, казалось, прибавляет скорости, и в какой-то момент она видит высокие шпили башен магической школы. Белой стрелой с черным всадником единорог вырывается из леса прямо в сторону озера. Роксана хватается за гриву и пытается тянуть ее назад в попытке остановить безумное животное, но куда там!       Единорог мощным скачком прыгает в воду, которая прямо под его копытами покрывается прозрачным льдом!       А ведь Черное озеро никогда не замерзает!       Но вот, под копытами расползаются морозные узоры, рисуются с невероятной красотой, покрывая поверхность воды до самых берегов.       Невозможно!       Единорог сбавил скорость, как только пересек замерзшее озеро. Со стороны школы, кажется, уже бегут преподаватели. Он бьет нетерпеливо копытом землю и вскидывает голову.       Роксана поспешно разжимает пальцы и буквально скатывается на устланную белоснежным снегом землю. И улыбается, смотря слезящимися глазами на благородное животное, что на мгновение прижимается мордой к дрожащей ладони, когда она выдыхает «спасибо», после чего отступает. Фыркает весело и срывается в бег обратно через озеро по льду, кажется, даже не касаясь его копытами.       Ей кажется, что это бред. Но на сердце почему-то легко, а слезы бегут, обжигая щеки.       Если даже она кому-нибудь расскажет, ей просто не поверят.       Она откидывается спиной на снег и прикрывает глаза, даже не пытаясь реагировать на голоса подбежавших к ней людей.       В кармане ей в бок упираются обломки палочки.       Кажется, она выбралась.       Спасена…