Трещинами по основанию

Остаток лекции прошёл скучно и монотонно. Хеджин изо всех сил старалась держаться бодрячком, но это давалось ей весьма сложно, учитывая тот факт, что она полночи не спала из-за разных мыслей о Паке, отчего вставать приходилось тяжелее. Теперь глаза постепенно закрывались, вот-вот норовясь опуститься до конца и погрузить девушку в царство Морфея, в котором она бы дрыхнула со слюнями на щеке. Это было отличной мотивацией — не засыпать, чтобы после не опозориться и не попасть куда-нибудь в интернет, куда её могли бы выложить одногруппники с заголовком «Как начинался потоп в Корее». Однако мотивация работала отвратительно, потому Чонхва частенько толкала Со в бок, чтобы подруга не увалилась прямо на парту, что преподаватель совсем бы не оценил. Он был тем ещё скрягой, который считал, что его предмет самый главный. Нет, преподаватель Ким вовсе не горел своей работой и профессией, ставя знания превыше всего, скорее этот человек позиционировал себя как некого ученого, который должен ежедневно получать тонны внимания и восхвалений своего труда. И самовлюбленным он не был. Будто бросаясь из крайности в крайность, профессор висел на определенном крючке, который так часто замечали студенты. Хеджин думала, что ему просто не хватает человеческого тепла, поэтому иногда разговоры о предмете в лабораторной за чашкой чая давали свои плоды. Профессор будто расцветал и молодел лет так на двадцать, частенько поправляя свои изящные очки в вишневой оправе. Хеджин могла бы пользоваться его добротой, которую он нередко проявлял к ней чисто из человеческого отношения, позволяя девушке различного рода вольности. Он мог, несмотря на небольшие ошибки, поставить Со высокую отметку, мог разрешить ей уйти в столовую раньше времени, если девушка быстро заканчивала норму работы. Но Хеджин не пользовалась. Она, как ни странно, всегда брала в пример Сонхуна, который, если быть реалистами, оставался для неё примером для подражания. С детства Со видела, что мальчик полагался только на себя, делая всё сам, при этом он оставался на какой-то интересной позиции, что позволяла сохранить ему свою индивидуальность и сделать всё в угоду собственной личности и в угоду других. Этого не хватало девушке. И она хотела быть похожей на него. Хеджин, наверное, странная. С детства мама говорила, что мальчик, живущий рядом, должен быть её примером, тем, на кого девочке Со нужно было равняться. Сонхун ходил в художественное училище, Хеджин тоже. Он играл на пианино, Хеджин брала в руки скрипку. Пак мог словесно выиграть любую баталию, но Хеджин не обладала таким талантом, и всё что ей оставалось — так это смотреть на то, как ловко мог парировать Пак. Она смотрела, а после говорила его же фразами, часто затихая под конец, будто пытаясь забраться куда-то внутрь себя, словно улитка. — Ты так и будешь мямлей, — Сонхуну всегда шла школьная форма и, признаться честно, Хеджин поедала его взглядом неоднократно. Синий ему шёл, а белая рубашка, которая так хорошо смотрелась на школьнике, выгодно подчеркивала его достоинства. — Вовсе нет, — голос у Хеджин рядом с Сонхуном всегда становился ещё тише, едва слышным перезвоном он разносился где-то только в их маленьком мирке, отчего парень часто склонялся к ней вниз на радость Со. — Вовсе нет, — повторяя за девушкой, усмехнулся Пак, разглядывая школьников с лестничного перехода. Это был его последний класс, оттого в сердце зазывно ныло до небольших слёз из глаз, настолько Со не хотела его отпускать, — тем не менее, я не собираюсь больше заступаться за тебя. — Я и так уже… — начала девушка, мысленно крича: «будто ты всегда за меня заступаешься, это же единичный случай, а ты меня уже тыкаешь». — Что и так? Смотрела, как тебя унижают? Ты и слова нормального не сказала, кроме «Простите». Совсем к жизни не приучена, — Пак скривил губы, разглядывая лицо Хеджин, что побледнела так, будто увидела призрака. Девушка разрывалась от противоречивых чувств: ей хотелось плакать, ведь Сонхун её буквально отругал, словно старший брат, недовольный Хеджин; а с другой стороны ей хотелось расценивать это как его личную заботу о такой дурочке как она. Хеджин оставалось только смотреть на мужскую удаляющуюся спину в тот день. Сонхун действительно подоспел вовремя, именно в тот момент, когда пара его одноклассниц, которых случайно толкнула плечом спешащая на урок девушка, высказывали недовольство данным поступком. Из их ртов лилось нескончаемое количество омерзительных шуток, что вызывали в Хеджин полную растерянность. У неё действительно отключился, наверное, мозг, поэтому та только хлопала губами, произнося каждый раз: «простите». Одна из школьниц очевидно решила облить Со водой, занося бутылку над Хеджин, когда за её спиной раздался знакомый ещё с детства голос. Пак стоял рядом. Именно об этом она думала, пока Сонхун разбирался с ситуацией. Его одноклассницы заметно смутились, пытаясь спрятать своё негодование, девушки даже извинились перед Хеджин, признавая то, что они действительно перегнули палку. Парень отдал свой джемпер, поскольку несколько капель попало на блузку девушки, чья жилетка находилась в классе. Хеджин не знает до сих пор, зачем ему нужен был он в ту теплую погоду. Вещь находилась в его ладонях, пока сам парень носил тёмно-синий пиджак, на котором висел серебристый бейдж «Пак Сонхун». Сидя на паре, девушка сжимает в руках карандаш так сильно, что он едва ли не ломается. Хеджин понимает раз за разом, почему она влюбилась в него. Этот мальчишка-загадка не был ей понятен до сих пор. Иногда она открывает в своей памяти новые и новые двери, за которыми есть давно забытые воспоминания о Паке. Сонхун жесток, сам того не понимая. Из-за него Со Хеджин запуталась. Она будто была связана лентами по рукам и ногам, а где-то рядом улыбался Пак, растягивая зубы в белоснежной ухмылке, качая головой. Сонхун несправедлив. Он действительно несправедлив, потому что после холодного игнорирования каждое его доброе действие в сторону Хеджин воспринималось ею так сильно и трепетно, влюбляя девушку в него ещё больше. — Но он ведь не виноват, что я влюбилась в него, — прогундосила под нос Со, дергаясь от прозвеневшего, подобно грому, звонка. — Что? — Чонхва, не расслышав бормотание подруги, заинтересованно наклонилась ближе, но студентка махнула головой, вставая со стула. — Ничего. И ведь действительно. Не вина Сонхуна в том, что именно Со влюбилась в него. Не он же бегал за ней годами и присутствовал в её жизни против её желания. Хеджин вздохнула. Она села за новую парту, разглядывая лица своих одногруппников. Ей хотелось, чтобы каждый из них сказал, что делать в этой ситуации Со, но они противно молчали и будто металл, тяжелели где-то под веками. — Не страдай. — Страдать – это моё хобби, Чонвон. Парень улыбнулся, демонстрируя ямочки, а после присел рядом, замещая Чонхву, которая выбрала профильным совершенно другой предмет. Хеджин тоже могла, но лучше она будет изучать углубленный английский, чем скучный французский. Чонвон сказал ей не страдать, но Хеджин не могла выполнить это указание. Страдания сами приходили, и накручивающая сама себя девушка, конечно же, ни при чем. — Ты так и не сказал Сону о том, что произошло на вечеринке? Чонхва боится, что они переспали, — Хеджин закусила внутреннюю сторону щеки, испытывая неловкость. Не перед Чонвоном, а перед самой собой, ведь она так и не сказала Ким о том, что произошло тогда, и теперь подруга мучается в своих душевных терзаниях, пытаясь найти ответ, который так и лежал на поверхности. Хотя в чём-то девушка была абсолютно права. — Нет, не сказал, — Ян раскрыл тетрадь с конспектом, быстро перечитывая текст, дабы не оплошать на паре, если преподаватель решит всё же задать ему парочку вопросов, — Сону скорее беспокоится о том, кто всё-таки съел те самые конфеты, которые он откладывал себе на утро. Приоритеты в жизни, Джин-а, они такие. Хеджин возмущенно посмотрела на друга, совершенно не выражая данной эмоции по отношению к нему. Она недоумевала с того, как Сону мог так себя вести: ему сказали, что он переспал со своей одногруппницей по пьяни, но всё что его волновало — это какие-то там вкусные конфетки. Отвратительный мальчишка. — Расслабь мышцы, — усмехнулся Чонвон, дергая девушку за щеку, — хён прекрасно знает, что ни с кем не спал. На вечеринке он прилично так набрался, однако… он прекрасно помнит, что его забрала домой сестра. — Почему же он не скажет об этом Чонхве? — А Чонхва что, маленькая? У неё должна быть своя голова на плечах. Нужно было думать и просчитать всё, когда шла тусить. Если она не хотела по пьяни обжиматься с кем-то по углам, нужно было напиваться до определенной стадии. Ну, что? Скажи, что я ещё и не прав, — посмотрев на выражение лица подруги, приподнял брови Чонвон. — Нет, прав. Чонхва действительно перебрала в субботу. Хеджин знает это как никто. Ведь именно она отвозила подругу домой, собирая её вещи по всей квартире. Если вернее, она просто искала джинсовку и кроссовки девушки. То есть, это ведь они с Сонхуном отвезли её домой. Пара шла намного интереснее, чем прошлая, хотя Со часто отвлекалась на телефон, переписываясь в общем чате с подругами. С остальными тремя девочками Хеджин подружилась чуть позже. Несмотря на то, что они часто проводили время вместе, выбираясь по магазинам или маленьким тусовкам, Со не была близка с ними так, как с Ким. Самыми первыми к их компании присоединились Джихи и Боа. С Джихи Хеджин ходила вместе на музыкальный кружок. В свою очередь, Боа являлась лучшей подругой новой знакомой и часто зависала вместе с ней. А с Ынбин Хеджин посещала волонтёрские встречи, помогая на улицах под руководством девушки. Чонхва стала их прочной ниточкой, которая в один момент потянула их таких разных за один стол. Однажды она присела к Джихи и Боа, усадив там же и Со, которая первая заприметила своих знакомых, а потом лично пригласила Ынбин, что, к удивлению девушек, не отказалась и даже оплатила их первый совместный обед. Когда в чате Чонхва решила написать, что Хеджин отрекается от Сонхуна, девушка тут же выключила интернет и заблокировала экран, чтобы не смотреть на шквал сообщений по типу: «наконец-то» или «ура, это свершилось». Сказать, что она больше не будет любить его — это одно. Но сделать — совершенно другое. Такое не подвластное ничему время, что тянется бесконечно долго, будто жевательная резинка. Будь здесь рациональная Ынбин, которая то и дело поправляла свой пучок, погружаясь в какой-нибудь новый проект, то она сказала бы, что Хеджин дурочка, которая решила всё кинуть одним разом и, нет, это так не работает, девочка. Совсем не работает. У неё в телефоне сохранилось фото. Единственное фото, которое она так и не посмела удалить в тот вечер, оно было снято в ночь тусовки, так и манило, чтобы его поставили на главный экран. Сонхун в обрамлении ночных огней, маленьких фонариков, что висели у него над головой, разглядывал что-то за пределами широкого балкона, который больше походил на террасу. Его красивое лицо местами обнимали огоньки от цветомузыки, а волосы были слегка в беспорядке из-за редко возникавшего ветерка. Как не влюбиться снова? Хеджин конченый эстетик, который испытывает потребность в такой вот красоте. Она могла бы часами смотреть на него, фотографировать или рисовать, только бы Сонхун позволил. А позволил бы? Звонок с пары был неким катализатором для девушки, которая приросла к собственному месту. Ей хотелось превратиться в каменную статую, которую поставили у них в университете, как напоминание о тех самых студентах, которые блистали огромной тупостью, страхом и нерешимостью. — Тебе разве не нужно идти в столовую? — спросила подошедшая Чонхва, сместив Чонвона на ряд выше. Следующая пара у них была в том же кабинете, поэтому всё, что сделала девушка — так это поменяла тетради — у неё сегодня не было больше факультативов, а значит, в планах чётко прослеживалась тенденция «сидеть на одном месте, пока не завершатся все мучения». — Я совсем забыла, — фальшиво рассмеялась Хеджин, натягивая нелепую улыбку на лицо. Подруга покачала головой, предварительно фыркнув, словно показывая, что она не поверила ни единому слову, — Спасибо что напомнила, я пойду. Ким оттянула нижнюю губу, довольствуясь смущенной реакцией Со. Хеджин не любила, когда она так делала, потому что в такие вот тёмные моменты, она казалась более угрожающей, словно могла огреть чем-нибудь тяжёлым. В дверях промелькнула знакомая макушка, и девушка тут же устремилась вперёд, забывая про одногруппницу, которая уже отвлеклась на бедного Чонвона и подошедшего к ним Сону. — Джэхо, — парень обернулся на оклик Хеджин, поправляя упавшую на глаза прядь волос. Его губы расплылись в ответной улыбке, а после парень поднял ладонь и помахал ею в ответ девушке, — направляешься в столовую? — Да. Думаю, нам стоит поторопиться, иначе Пак Сонхун позеленеет от злости на нас плохих забияк, что такие-сякие не пришли, — Чхве усмехнулся, кивая головой в сторону столовой, из которой выходили студенты. В руках он держал блокнот и ручку с карандашом, глядя на которые Со закусила губу, ведь она забыла об этом совсем. — Подожди, — она коснулась его локтя, разглядывая лицо парня, что смотрел нечитаемым взглядом. Такие прикосновения не были для них чем-то вопиющим или неправильным, это даже не смущало, — я забыла в аудитории блокнот, Сонхун меня съест. Ты иди, а я вернусь. — Погоди, — он перехватил её ладонь, замыкая в свой капкан из рук, в котором маленькие ладоши Со смотрелись мило и нелепо, — мы же с одного сектора, будем писать в одном блокноте. Сольха и Сольджу так в прошлом году делали, поскольку были ответственными за одно и то же подразделение, мы же повторим их «подвиг». Джэхо двинулся вперёд, не выпуская ладони Со. Иногда в голове у Хеджин проскальзывали мысли, а вдруг она ему нравилась? Он был очень мил и обходителен с нею, а также часто касался её, заставляя девушку улыбаться. — Джэхо сам по себе кинестетик, — отвечала на умозаключения Хеджин Боа, — а кинестетики – тактильные люди, им нравится лапать людей. Так что угомонись, думаю это из-за твоего воздержания. Тебе нужен парень. — Мне не нужен парень, — пробурчала Со, дергая Джэхо за руку, но не выпуская ладонь. Он обернулся, непонимающее рассматривая девушку. — Что? — Эм, ничего, — Хеджин моментально покраснела, ускоряя шаг, из-за чего Чхве пришлось поспешить. «Неужели я сказала это вслух?!» — Хеджин внимательно искала среди столиков один — тот самый, за которым и собрался совет. «Боже, что он подумает» — она буквально ощущала, как горят её уши. — Вот же они, — Джэхо устремился вперёд, ведя Со к большому столику у стены, за которым уже восседали Сонхун и Хисын. Также там присутствовали все нужные ребята и всего один свободный стул, который вызывал смешанные чувства у Хеджин. Очевидно, что Джэхо отдаст его ей, поскольку он так воспитан, но ей вовсе не хочется, чтобы он стоял или чтобы он сейчас искал какой-нибудь стул поблизости. — Со Хеджин, иди сюда, — раздался голос Сонхуна и девушка нерешительно подняла глаза на Пака, боясь, что это могло ей послышаться. Сонхун действительно смотрел на неё. Он показывал рукой на стул рядом с собой, который Со не заметила из-за Хисына, занявшего сразу два и развалившегося чуть ли не на весь стол. Он наверняка шутил. Сонхун, которого она знала, никак не мог добровольно предложить ей сесть рядом. Может на него так повиляла суббота? Джэхо всё ещё стоял за её спиной, сжимая слегка вспотевшую ладонь Хеджин, которая взволнованно переводила взгляд с Сонхуна на остальных ребят, испытывая чувство неловкости. В голове крутилось множество вопросов, начиная с поведения Пака и заканчивая тем, что сейчас ей точно влетит из-за блокнота. — Мы, — начал было говорить Джэхо, но его тут же перебила звонкая Сольха, разглядывая сцепленные ладони, которые ребята тут же рассоединили под её хитрым взором. — Вы что двое встречаетесь? — она заиграла бровями, не обращая внимания на толчки Пак Чонсона, который относился к спортивной организации. — Мы, — хотела сказать на этот раз сама Хеджин, но в этот раз её прервал сам Сонхун, предварительно фыркнув на Пака. — Это сейчас не важно. Я же сказал – садись, значит – садись. Отлипните уже друг от друга и не тратьте наше время. Хеджин кивнула, исподтишка смотря на Джэхо, который только покачал головой, разглядывая Сонхуна. Он часто замечал то, как парень холодно разговаривал с Со, что ему, соответственно, не нравилось. — Иди, — шепнул он на ухо, а после выдвинул стул, очевидно предназначенный ему. Хеджин кивнула головой, а после на дрожащих ногах пошла в сторону председателя, смущаясь от пристально-довольного взгляда Хисына. Порой этот студент вызывал в ней самые разные эмоции, среди которых было недоумение насчёт его вечной заботы и радости по отношению к Со. — Спасибо, — сказала она Ли, когда тот отодвинул ей стул, приглашая присесть. Она, наверное, сходила с ума. Сонхун был совсем рядом. Её теплый свитер касался его худи, из-за чего у Со по всему телу бегали мурашки, а сама она сжалась в комочек, который так и кричал: «не трогайте». — Кённам сейчас подойдёт, её задержал декан, — произнес Николас, который вел за собой трудовой сектор, — дай ещё три минуты, Сонхун. — Хорошо, хён, — кивнул головой Пак, что-то чиркая в органайзере, — только три минуты. Хеджин подняла глаза. Она разглядывала его изящные пальцы, которыми он часто играл на пианино в его квартире и дома. Иногда Со видела как он музицировал в актовом зале, слушала его тёплый голос, который ещё с детства убаюкивал её, ведь госпожа Пак иногда просила усыпить малышку Со, если мама долго не возвращалась из поликлиники, куда она наведывалась часто в связи с ухудшением здоровья. И Сонхун пел. Красиво и тихо, иногда он позволял себе похлопывать по спине Хеджин ладошкой, редко гладя по голове. Он не пел ей уже четырнадцать лет. Так много. — Расслабься, — раздался его тихий голос, и Хеджин вздрогнула, прикасаясь к Сонхуну плечом. — П-прости, — она отстранилась, опуская голову, на что парень закатил глаза и дернул головой. — Хватит заикаться, бесит — студент поклонился в приветствии подошедшей О Кённам, — Начинаем. Сонхун перевернул страницу в блокноте, звучно постучав ручкой по столу. Его речь была спокойна, несколько сдержанна. В его манере было говорить чётко, выговаривая каждый слог так, чтобы каждому было понятно, что он говорил. В связи с этим, Пак не любил, когда его переспрашивали, поскольку он считал, что на собрании присутствуют студенты наиболее сообразительные, а значит, они и так должны понимать всё с первого раза, тем более когда Сонхун, по его мнению, буквально разжевывал материал. Сегодня он говорил о предстоящих экзаменах и о том, что нужно составить списки родителей, которые хотят проявить благотворительную поддержку в эту неделю, записать их время. Соответственно сам университет, а именно совет, должен был подготовить всё к этим дням, которые начнут мучать голову, через неделю. Хеджин не могла не слушать его. Так близко он уже давно не был, не говорил так спокойно и заинтересованно, не выражая безразличия в голосе. В её руках была пустота. И в прямом, и в переносном смысле. У неё не было никаких козырей против него, не было счастливых билетов хотя бы на одно его объятие в обычный вечер. И у неё не было блокнота, куда бы она могла записывать заметки и задачи, задаваемые Сонхуном. Джэхо, конечно, всё записывал, но что делать именно Хеджин, когда Пак задаст задание ей? В телефон ничего нельзя было записать, поскольку председатель не любил это дело, аргументируя тем, что они только больше будут отвлекаться, а значит — пропускать мимо ушей всю его речь. — Николас, предоставь мне отчёт по трудовой деятельности за этот месяц, — Сонхун подвёл итог своего выступления и теперь указывал ладонью на парня, который закатил глаза от сей официальности. — Дорогие дамы и господа, — он приподнялся, поклонившись на все девяносто градусов, чем вызвал смешки у каждого присутствующего, кроме Со и Пака. — Прекрати паясничать, пожалуйста, — Сонхун не без улыбки пожурил Николаса, переворачивая исписанную в блокноте страницу. Хеджин всегда было интересно, что он там всё время пишет во время их выступлений с отчетами. Хисын дышал ей в затылок, настолько было тесно за столом. Со чувствовала, как незаметно шевелятся маленькие волоски из-за его дыхания. Она не касалась его, но готова была задержать дыхание, чтобы почувствовать, как он незаметно для всех проникает к ней под кожу. Это было странно. Странно прижиматься отчасти к Ли Хисыну, когда рядом сидел Пак Сонхун, который занимал её мысли намного чаще, чем она сама. Хисын был таким теплым по сравнению с повседневным Сонхуном, который никак не вязался с субботним Паком. — Где твой блокнот? — послышалось тихое копошение, и Сонхун повернул голову в сторону Хеджин, опуская глаза вниз, чтобы оценить расстояние между ними. Когда-то в прошлом, Хеджин в слезах просила Сонхуна не уходить из её жизни взамен на то, что она больше не будет ему досаждать. Она тогда еле дышала, крепко держась за рукав его кофты, едва различимо шепча: «Я больше не буду там, где ты, только если сам не захочешь». Это жалкое представление, которое Пак совершенно не оценил, брезгливо фыркая и кидая ей в руку платок с намеком, мол, вытри свои сопли, было безобразным, но правдивым. Потому Со действительно перестала его преследовать. Она смотрела на него только издалека, теперь точно прекращая все попытки быть ближе, забывая о своих мечтах, в которых она имеет право дотронуться до него. — Ты чем-то больна? — его голос хоть и был тихим, но сочился ядом так щедро, что впору было поперхнуться. Хеджин совершенно не понимала сути этого вопроса, всё ещё думая о том, как бы не сделать их отношения хуже. Она не ответила. Продолжая слушать доклад Николаса, слова которого изредка дополняла О Кённам, девушка тихо заламывала пальцы под столом, стараясь унять напряжение и волнение. Сонхун с ней разговаривал. Это было прекрасно, даже если длилось недолго. Только ей определенно это сейчас не нужно было, и она скорее бы предпочла быть ближе к Хисыну и сидеть рядом с Джэхо, чем продолжать взаимодействовать с Паком, который будто по закону подлости начал проявлять к ней какие-то действия, что не вписывались в их обычные рамки жизни и в план «Забыть Пак Сонхуна» от Со Хеджин. — Что насчёт подготовки аллеи? — задал вопрос Сонхун, отмечая галочки в плане трудового сектора. Николас был прекрасным лидером своей команды, в связи с чем его сектор всегда шёл на опережение, за что работники поощрялись каждый месяц. Парень начал новую речь, рассказывая о временных рамках и графиках и о том, кого он отправляет на эту сложную миссию. Кённам кивала в такт его слов, внимательно слушая речь своего куратора, поскольку она была следующей на пост главы трудовой деятельности и пыталась перенять у Николаса его фишки. Вторым Николасом ей не стать, но вот первой О Кённам — вполне. Неожиданно её стул дёрнулся. Хеджин удивленно посмотрела на руку Сонхуна, чьи пальцы удерживали её сиденье. Звук был едва слышным, поэтому никто не обратил внимания кроме Хисына, который почувствовал, как тепло постепенно ускользает в другую сторону. Хеджин стала ближе. Намного и непозволительно. Совсем рядом, уже не просто касаясь его одежды, но и его самого. — Неплохо. Ты оправдываешь свой пост, Николас, — Пак кивнул другу головой, выражая своё одобрение. Студент поклонился, вальяжно устраиваясь на своём стуле, выражая напускное превосходство, которое вызывало улыбку у всех собравшихся. С виду Николас выглядел невероятно грозно и убийственно, и даже то, что он тайванец, не оправдывало его тяжёлый взгляд. Нужно отдать ему должное, поскольку после первого курса только он остался в списке «учеников по обмену» из его страны. Приезжим было тяжело адаптироваться к строгой корейской системе, однако на тот момент Ван Исяну это было по плечу. Этот парень был невероятно добрым. Про таких говорят: «палец в рот не клади — дай шутку шутить». От этих шуток порой тошнило. — Талант не пропьёшь, — снова отпустил шпильку Николас, напоминая о субботней тусовке, после которой многие из присутствующих пытались отойти дня два. — Ха-хах, смешно, — послышался смешок с другого конца стола, и Хеджин обратила внимание на заведующего спортивным сектором. — Так, не по теме болтаем. Хочу послушать твой доклад, Чонсон. Блондин удивленно приподнял брови, косясь на раскрытый перед ним блокнот. Его плечи смешно опустились, будто он готовился к чему-то нежелательному, что впрочем, так и было. Этот парень не любил рутинную работу, поскольку больше был практиком, который привык всё оттачивать до идеального. В связи с этим, его порой угнетали собрания совета, на котором шутки Николаса были единственной отдушиной. Чонсон начал толкать свою отточенную речь, когда Сонхун едва заметно наклонился к её уху, чтобы снова спросить, где органайзер Хеджин. Со хотелось сказать, что сейчас он злостно нарушал правила, но она ничего не произнесла, покрываясь мурашками от мужского шепота. Голова невольно повернулась в его сторону, отчего, не успевший вовремя отскочить, Сонхун распахнул удивленно глаза, когда губы Хеджин мазанули его по подбородку. — Ребят, мы вам не мешаем? — послышалось сзади, отчего Со стремительно вернула голову в изначально положение, осознавая как же сильно ей сегодня перепадёт словесно от Пака и как же горячо пылают у неё щеки. На ухмылявшегося Хисына ей не хотелось смотреть, а на Сонхуна, чей взгляд был строже и ледянее всех льдин в мире — и подавно. Все внимательно слушали Чонсона, даже не повернув головы в сторону ребят. Один только Джэхо быстро стрельнул глазами в их сторону, безмолвно спрашивая в порядке ли девушка. В порядке ли она? О нет. Хеджин вовсе была не в порядке, потому что она задыхалась. Задыхалась настолько сильно, будто кто-то душил её, хватая огромными ладонями маленькое горло. Она уже видела красные пятна в глазах, которые определенно были иллюзорными, совсем ненастоящими, как и внешнее равнодушие Со. Он отодвинулся. Увеличил дистанцию между ними, раздражённо дергая плечом. Рука его дернулась словно в попытке погладить свою шею, как он это делает, когда ему неловко. Но он не стал. Сонхун едва ощутимо покачал головой, выражая неодобрение поступком Хеджин, которая не могла никуда деть взгляд, настолько притягивающим был Пак. Она снова его касалась. Пускай немного, всего кроху, но это движение записалось на подкорке её сознания настолько ментально, что даже не стоит вспоминать, чтобы рассказать о его мягкой коже. Думал ли он сейчас об этом? Мелькала ли перед его глазами суббота, в которую Хеджин не менее близко могла сидеть с ним? Навряд ли. Вопрос, который ранее задавал Сонхун, так и остался без ответа. Вопрос, принадлежавший Хисыну, и подавно. — Завершающая игра пошла нам на пользу, и наша команда закрепила за собой первенство, — доносился до девушки голос Чонсона. Сегодня она впервые так непозволительно много отвлекается от беседы. А что будет, когда начнет отчитываться творческий сектор? Отлично, просто прекрасно. Её плану не сбыться с такими вот усилиями, ей определенно нужно было отказаться от столь заманчивого предложения и остаться с Джэхо. Возможно это доказало бы ей, что она способна отвечать за свои слова и воплощать цели. А может у неё получилось бы показать Сонхуну, что она независимая и совершенно в нём больше не нуждается. Не тогда, когда он дышит с ней в унисон, будто качаясь на звёздных волнах. Хеджин совершенно не у моря и даже не рядом с пляжем, но она ощущает этот легкий ветер, касающийся кожи, свободное и одинокое дыхание, путающееся в её волосах. Пак подобен воде морской — волнующий и едва уловимый, он находится так близко, обжигая своим холодом, заставляя сердце Со биться в бешеных конвульсиях. Мог ли он, как и море — нагреваться и быть тёплым к вечеру? Мог ли он быть тёплым всегда с Хеджин? — Спасибо за твой отчёт, Чонсон, — Сонхун покачал головой, выражая одобрение, — недавно я разговаривал с господином Оном, он был впечатлён последней игрой и захотел спонсировать наших спортсменов. В связи с этим, сам ректор хочет выразить тебе благодарность лично. Хеджин едва успела закрыть открывшийся от восхищения рот, дабы не попасть в неловкую ситуацию. Ректор Им очень редко посещал студентов и связывался с ними лично. Даже Сонхун видел его от силы пять раз за все три курса обучения, поскольку в основном звонил или писал сообщения секретарь Има. Председатель Он имел крупную корпорацию, которая специализировалась на пищевых добавках. Его давно хотели заполучить многие университеты в список спонсоров, но господин Он всегда выбирал только тех, в ком был уверен, поскольку считал, что его финансовой помощью могут быть награждены только те, кто действительно нуждался в этом, кто мог оправдать свою ценность. До этого момента только Высшая Школа Искусств Инчхон могла рассчитывать на помощь данного спонсора. Чонсон был не только главой спортивного сектора, но и капитаном университетской сборной по баскетболу. Хеджин невольно испытала гордость за этого студента и чувство огромного счастья, которое было вполне естественным — Пак Чонсон годами работал на поле и жил им, именно он вел команду к каждой победе. Было до слёз приятно знать, что его успехи будут вознаграждены. За столом послышались крики радости и поздравления, пока сам упомянутый студент не мог поверить в произошедшее. На его лице была огромная улыбка, которая отражала все эмоции, плескавшиеся в глазах. — Так. Я поздравляю тебя, Чонсон, от всего совета, — Сонхун похлопал ладонью по столу, чтобы обратить внимание присутствующих на себя, — я предлагаю собраться и отметить это на выходных, обсудим всё позже. Сейчас я хочу послушать творческий и учебный сектор, поскольку у нас осталось не так много времени, как хотелось бы. Хисын, начинай. Парень пододвинул ближе стул, раскрывая свой блокнот. Он незаметно посмотрел на Со, которая мысленно кричала: «я сгорела». Ей нужно было вести записи, поскольку Ли и Чхве невзрачно так намекали на тот факт, что возможно именно ей придётся в дальнейшем стать новой главой сектора. Это было очень глупо. Хеджин не была готова, от слова совсем. Ей казалось, что новой главой должен был стать, например, Чонсон, но тот яро отнекивался от поста, всё время предлагая её. По словам друга, ей, первокурснице, будет дано больше времени, чем ему, а значит и стабильная власть может дать наиболее точный прогресс, чем из года в год кочующая. В позапрошлом и в прошлом году главой их сектора была Мин Сольджу, но она и её сестра уже выпускались в этом году, поэтому было решено отдать эту должность Хисыну, что решил сойти с поста главы совета в пользу Пак Сонхуна. По мнению Хеджин, если Пак Чонсон не подходил на этот пост, тогда их главой должна была стать Ли Хёри, которая так много работает, не покладая рук. Но та то ли не жаждала власти и лишних заморочек, то ли просто не умела руководить, поскольку никто её ни разу не предлагал, а сама она не вызывалась, выражая своё мнение насчёт следующего руководителя. Тем не менее, на собрание совета они ходили втроем — Хисын, Хеджин и Джэхо. Чхве был помощником Ли, его правой рукой. На Со же делали ставку будущего лидера их сектора, потому ей приходилось каждое собрание анализировать, как выступали её «предшественники», и записывать в свой блокнот. Иногда ей давали слово, и она считывала свои задания со страниц, позже принося уже полный напечатанный отчёт, как это делали и другие ребята. Часто с ними на собраниях сидела Сольха, которая помимо студсовета также состояла в комитете спонсоров от имени студентов. — Мы вырвались на опережение, — начал под её боком Хисын, игнорируя различного рода шутки со стороны Николаса. Хеджин нужно было писать. Сонхун сидел рядом и, конечно же, видел её провал — иначе быть не могло. Вопрос, который она проигнорировала несколько минут назад, снова повис в воздухе, загораясь ярко синим. — Так и где твой блокнот? — словно в подтверждение он наклонился к её уху, едва задевая саму мочку губами. Хеджин сжала край стола побелевшими от напряжения пальцами, стараясь игнорировать его запах, его губы, его самого. Он словно был сегодня другим. Совершенно непонятно, что им двигало, потому что тот холодный Пак Сонхун давно бы уже публично её унизил. Могла ли на него повлиять так суббота? Неужели она смогла достучаться своими словами до него? А могла ли? Его кувыркания с Инха, кажется, так и сказали — Со Хеджин, всё по-прежнему. Глотнув как можно больше воздуха, Хеджин слегка повернула голову в его сторону. Сонхун слушал Хисына, порой переспрашивая его о каких-то нюансах, что оставались им недопонятыми. Наверное, заметив копошение со стороны девушки, он решил обратить своё внимание на студентку. Хеджин опустила плечи. Этот холодный взгляд «я тебя терпеть не могу» она выучила наизусть. Её руки дрожали, совсем окоченев от волнения, но она так и не отвела взгляд. Нельзя было ему проиграть снова. Она не даст затянуть ещё одну красную ленту туго на её горле. — Не пялься, бестолочь, — Пак тихо цыкнул, пододвигая свой блокнот поражённой и сконфуженной девушке, предоставляя чистую страницу, — пиши уже, идиотина. — У меня для вас есть задачи, — Сонхун постучал пальцами по столу, щёлкая ручкой, — Джэхо, мне нужно будет подготовить отчёт о доходах, которые вам поступали с третьего месяца по пятый. Хисын, мне нужно чтобы ты уже заканчивал организацию прощального вечера. — И начал организацию новой вечеринки по случаю завершения этого семестра, — вставил своё слово Николас, улыбаясь во весь рот. — Никакой вечеринки пока не сдадите все экзамены, — поднял взгляд Сонхун, даже не обращая внимание на страдальческое лицо лидера трудового сектора, который обижено кинул ему: «Злюка», — и даже не думайте сделать её подпольной, ибо я всё узнаю. Николас опустил голову, сокрушенно поднимая белый флаг. Ему казалось, что весь мир был сегодня против него и его потрясающих идей, которые мог поддержать разве что Чонсон. — Со Хеджин, — обратился уже к ней Сонхун, поворачивая голову на девяносто градусов, — под конец года совет решил дать тебе персональное, личное задание, которое должно быть сделано вовремя и, соответственно, в срок. Не скажу, что я в восторге от этого, но все неожиданно выбрали именно твою кандидатуру. Девушка не могла поверить. Это, конечно, было не то, о чём она думает. Совершенно. Потому что Пак Сонхун не мог позволить такому случиться, потому что это был бы тогда уже не её Пак Сонхун, а совершенно другой человек, которого она не знала и не могла подобрать под него четкую модель поведения. Это невероятно пугало. До дрожи в коленях, до зуда где-то под лопатками. — Как ты знаешь, в конце года нужно провести полный отчёт всех данных, закрепить все позиции и прописать планы и бюджет на следующий семестр. Лидеры каждого сектора уже подготовили свои документы, поэтому все, что тебе нужно будет сделать — это помочь мне проанализировать их и составить новый график деятельности и расписание на следующий семестр. Все мероприятия, все недели экзаменов и отчётов, все работы от нашего университета, олимпиады и соревнования. Это займёт около недели, поэтому ты снимаешься с других работ своего сектора. — А как же баннеры? Я не могу оставить Джэхо с незаконченной работой, это будет нечестно, мы делаем это вместе, — она впервые прервала Сонхуна, ощущая, как внутри неё мечется маленький огонь и доселе неведомое чувство. Возможно, суббота и тот вечер с Инха действительно заставили её думать рационально, и совсем скоро она сможет превратиться в независимую личность, которая забудет о своем ледяном принце. — Там осталось немного, — улыбнулся Чхве, поддерживая Хеджин своим тёплым взглядом. Он повернулся к Сонхуну, невольно вздрагивая от его требовательного взгляда. В этом и был весь он. Пак Сонхун со своей одержимостью идеального выполнения заданий, — Мы с Хеджин уже заканчиваем, думаю, один вечер и всё будет уже готово, можете её эксплуатировать. О, да, спасибо. — Отлично. Я не смогу быть с тобой на этой неделе всегда, поэтому первые три дня с тобой будет Хисын. Он и объяснит тебе, что к чему, — глава студсовета посмотрел на время и что-то быстро чиркнул в своём блокноте, на странице которого девушка смогла успеть прочитать только «темы», — остался отчёт об учебной деятельности. Сегодня я попрошу его прочитать Джейка. Я думаю над тем, чтобы назначить тебя лидером учебного сектора. — Ты хочешь только управлять советом? Разве можно так? — спросил Чонсон, закрывая бутылку с соком, который он пил минутой ранее. — Фактически нет, но негласного лидера никто не отменял. Я подумал, что хочу сделать, как Хисын, — Сонхун кивнул в сторону друга, который улыбнувшись, помахал рукой, разбавляя немного напряженную атмосферу, — хочу последний год провести для себя. В связи с этим, просто останусь в учебной части. Что-то мне подсказывает, что следующий председатель нашего совета будет из другого сектора. — Да, и это буду я, — подал голос Николас, возбужденно озираясь по сторонам, — трудовой сектор вот уже несколько выборов подряд не был во главе, но теперь я положу этому беспределу конец, и вы все увидите мощь обычного народа, который трудится во благо нашего университета! — Боже, только не это. — Эй, парень, а вы с Чонсоном точно пили сок, а не что покрепче? — Сольха подозрительно принюхалась к бутылке с гранатовым соком, сканируя взглядом подозреваемых. — Николас всегда такой, смиритесь, — Кённам покачала головой, убирая бутылку парня в рюкзак. От него можно было ожидать чего угодно, а вот лишний раз выслушивать получасовые лекции от председателя Пака ой как не хотелось, — Джейк, начни, пожалуйста. Всё оставшееся время прошло спокойно. Хеджин внимательно слушала Джейка, заместителя Пака по учебной части. Третьекурсник Шим Джеюн вызывал в ней огромное доверие своим милым лицом и обворожительный улыбкой. Воспитанный и всегда учтивый, он нравился многим и даже холодной и непреступной О Кённам, которая внешне очень была похожа на Николаса. Их отличие состояло только в том, что если Николас выглядел так, будто мог убить, а на деле плюшка, то Кённам выглядела так, словно могла убить, и в принципе могла это сделать. Джеюн приехал из Австралии, ходил в одну старшую школу с Сонхуном, что, конечно, не могло пройти бесследно, в связи с чем, он был одним из самых близких его друзей. Его иностранное имя «Джейк» приелось среди жителей их общества как родное, и многие давно уже не называли парня по его корейскому имени. Это относилось и к Николасу, имя которого Ван Исян почему-то произносилось только в порывах гнева, и к Пак Чонсону, которого называли Джей. Джейк был для Хеджин хорошим знакомым. В школе они мало общались, что было естественно, но Джеюн мог поприветствовать её или спросить как дела у девушки, в отличие от Сонхуна, который в такие моменты кидал раздражённое: «Не трать время на ничто». «Не трать время на НИЧТО». Хеджин была для него обычным ничем. Простым дополнением к его жизни, которое шло в комплекте, где бы Пак Сонхун не был. Оставшиеся пары Хеджин провела в раздумьях. Она думала о том, что же связывало их с Сонхуном все эти годы. У них не было обоюдной ненависти, не было симпатий, точнее была одна — со стороны Хеджин. Маленький ледяной принц Пак Сонхун не любил её вторжений в его личную жизнь, но он не запрещал. Он позволял ей это делать по каким-то неведомым и непонятным ей причинам. И он умел делать больно, душить красными лентами, оставляя такие же красные следы на руках и ногах, затягивая нити так туго, что они оставляли шрамы глубоко в душе. — У тебя так много комплексов благодаря Паку, — говорила ей Боа, качая головой. Она единственная в корне не одобряла увлечение Сонхуном и старалась всячески ограждать девушку от встреч с ним. Это было весьма проблематично, учитывая, что остальные четыре подруги, включая Со, были за, — ты очень забитая, считаешь себя ничем. А ты ведь тоже человек и личность. Мне не нравится Пак Сонхун, тебе стоит подумать над вашими отношениями. Либо он меняется, либо ты погибнешь рядом с ним. Разве Хеджин её слушала? Она вообще не хотела признавать любые недостатки Сонхуна, и ей уж точно не хотелось верить, что он мог ей навредить. Но он вредил. Каждым брошенным словом. Вряд ли он задумывался о том, как они воздействуют на девушку. Хеджин на коже выводит его имя по ночам, собираясь с духом. Ещё в школе она написала сотни писем, которые не были доставлены адресату и пылились у неё в столе у окна. Где-то там висела небольшая рамочка, на которой маленький Сонхун обнимал Хеджин, улыбаясь в камеру, демонстрируя отсутствие выпавшего зуба. Тогда у него был день рождения, и Хеджин подарила мальчику огромного плюшевого пингвина, которого тот принял с некой снисходительностью. — Спасибо, Со Хеджин. И ничего не изменилось. Сказка не закончилась счастливым концом, в которой её Кай оттаял. Выводя на руках его имя, она вспоминает ту самую рамочку, задавая себе вопрос — а сохранил ли он это фото? Хоть раз он дорожил ею по-настоящему? Вечер подкрался незаметно. Со даже не осознала, что её пары закончились, пока Чонхва не спросила, пойдет ли она сегодня домой или останется в кабинете сектора. Студентка отправила сообщение Джэхо, в котором оповестила его, что будет ждать парня на крыльце, и они с подругой поспешили спуститься вниз. Впереди шёл Чонвон, обсуждающий с Сону поход на концерт в этот четверг. Они приглашали и девушек, но те отказались, поскольку у Чонхвы было дополнительное занятие в гимнастической школе, а сама Хеджин должна быть занята составлением глупых отчетов с Хисыном или Сонхуном, черт их разберет, кто и когда будет её мучить. — Чонвон, — Хеджин окликнула его, ведомая странным порывом, который возник совершенно из ниоткуда, словно ветер в ясную погоду, — Скажи, что мне делать… Голос сорвался где-то в конце предложения, словно оборванная струна гитары, резко и молниеносно, больно ударяя не по пальцам, но по ушам. Она, кажется, тронулась головой, но внутри почему-то плескалось похожее на отчаяние чувство. Чонвон всегда был рациональным и умел давать дельные советы, может он сможет помочь и ей? Спасти её от этого дерьма, в котором она запуталась, так же как и горе-автор её судьбы. — Пора взрослеть, Хеджин — он обернулся, даря ей слишком теплую улыбку, будто прогоняя все мутные сомнения, — теперь тебе нужно и о себе подумать, госпожа староста. Ян ухмыльнулся, закидывая сумку себе на плечо, и подмигнул ей на прощанье. Тихой поступью он удалялся всё дальше и дальше, будто в замедленной сьемке, оставляя девушку стоять и смотреть ему вслед. Слова, будто горький пепел, оседали у неё внутри, рождая новые ощущения. Она была с ним согласна, его речь попала точно в цель, но как осуществить его совет, она не знала. Или ей не хотелось знать. Разве Хеджин не была взрослой? Что имел ввиду Ян Чонвон под своей репликой, как именно он видел это взросление? — Он имел ввиду, что тебе нужно вырасти из Сонхуна, Хеджин — будто читая её мысли, Ким грустно улыбнулась, опуская ладонь подруге на плечо. Со была ранимым оленёнком, которого подруга хотела оберегать всегда, но их одногруппник был чертовски прав и пора маленькой Джин-а двигаться вперёд, несмотря на то, как могли её ранить их с Чонвоном слова, — если Сонхун действительно нужен тебе, он будет рядом. Но, пожалуйста, не надейся на чудо и просто учись существовать без него. Чонхва посмотрела вперёд, замечая на крыльце Чхве Джэхо, что прощался с двумя близняшками, очевидно, ожидая Хеджин. Его ладони были спрятаны в карман теплой куртки, а поза выражала некое нетерпение, которое отражало вряд ли неудовольствие опозданием её подруги. Скорее желание как можно быстрее встретиться. — И сейчас у тебя есть отличный шанс, Онни, — она указала в сторону заприметившего их парня и помахала ему ладонью в ответ, — докажи себе, что можешь. Хеджин кивнула, кутаясь в шарф как можно теплее, и попрощалась с подружкой, которую уже ожидала Джихи, что подрабатывала с Ким в одном с ней магазинчике. — Я захватил мёд, а на обеде взял пирожных, поэтому сегодня мы будем работать и лечиться. — Это так мило с твоей стороны, — щёки Хеджин покраснели, и она заправила прядь волос за ухо, стараясь скрыть волнение, которое как-то неожиданно нагрянуло. — Всё для вас, мадам, — он снова улыбнулся, а после спустился на пару ступеней, приглашая Со идти за ним. Она кивнула. Неизвестно, себе или ему, но что-то внутри было решено, и девушка уже поняла, что сегодня она действительно посвятит время себе, даже если Джэхо станет именно её «личным временем». Они добрались до её дома слишком быстро, не замечая, как шутки, срывавшиеся с губ Чхве, и её подколы скрашивали время поездки. Иногда Хеджин замирала, всматриваясь в Джэхо, который поворачивался к окну, разглядывая мелькавшие улицы за окном. Он был у неё в гостях однажды, но вряд ли запомнил путь до её дома, поскольку ему предстояло доставить пьяную Чонхву до квартиры Хеджин. Ким тогда напилась из-за неудавшихся отношений, а точнее болезненного расставания, и позвонила Со, которая одна справиться с буянившей подругой не могла. Та в свою очередь попросила помощи у Джэхо, поскольку среди всех, не считая подруги, она доверяла ему больше всего. Ну, а в целом, девушка больше никого и не пускала на порог своего дома, считая его только своей крепостью. Ей хотелось, чтобы Сонхун стал её частью, но он появился в стенах квартиры раза три от силы. — Располагайся, я сейчас поставлю чайник, тапочки стоят в тумбочке, — Хеджин быстро сняла верхнюю одежду, на ходу влетев в домашнюю обувь. Оставив сумку на кресле в коридоре, Джэхо прошёл вслед за девушкой, рассматривая квартиру в вечернем свете. Электронные часы показывали половину шестого, горя ярко-красными цифрами на темном фоне. Квартира Хеджин состояла из её личной комнаты, зала, в котором часто спала Ким, коридора и небольшой кухни, из-за дверей которой было видно как суетится девушка, наливая теплый напиток. Ванная, совмещенная с туалетом, была расположена на пути к комнате, а в зале находился небольшой балкон — на нём Хеджин часто сидела одна в кресле, рисуя каракули в альбоме. Ей было далеко до навыков Сонхуна, но она тоже что-то, да умела. Чхве поставил пирожные и мёд на стол, садясь на небольшой стул, который был сделан разве что под рост хозяйки квартиры, оттого он смотрелся на нём до смешного нелепо и мило. — Вот, — девушка поставила кружку на стол, принимая его улыбку как благодарность. Они разговаривали. Снова, будто были знакомы очень много лет. Хеджин казалось, что она знает этого Чхве с рождения, будто он был где-то рядом, может даже был кем-то для неё в их прошлой жизни. Он всё улыбался, смеялся, отпуская шутки, которые часто вызывали у Со восторг и ответную реакцию. Она ощущала, как призрачная легкость рождается где-то глубоко в ней, пробирается по венам, словно гонимая кровью. Тело будто эфирное, оно было невесомым, настолько девушка не обладала собой. Время близилось к восьми, когда ребята вспомнили про баннеры и бросились в зал заканчивать свою работу. Они выбирали стили и шрифты, советовались в цветах, сначала работая с черновиком, а после набирая текст уже на оригиналах. Когда они закончили, время медленно приближалось к цифре девять, и Хеджин снова заварила виноградный чай. Было такое чувство, будто это она лечила Джэхо, а не он её. Но парень действительно оказывал ей обещанное внимание. Ей пришлось тепло одеться, выпить тонну чая, а после съесть, наверное, столько же ложечек меда, которым друг кормил её сам. В такие моменты щеки Со краснели ещё больше, и Джэхо волновался, что у неё поднялась температура. Температура действительно поднималась, но не у неё, а в комнате, благо сам Чхве этого не замечал. Сердце бешено не стучало, но она ощущала что-то странное внутри, немного похожее на то, что вселял в неё Пак Сонхун в их школьные времена. Они снова разговаривали. Джэхо был настоящим джентльменом и вообще заботливым парнем, который усадил Со на диван и, накрыв её ноги теплым пледом, уселся на полу рядом с ней. Они не касались друг друга, он не делал ничего, что могло поставить её в тупик или в неловкое положение. И Хеджин была благодарна ему за это. — Как ты думаешь, если бы мы могли летать, то как долго нам бы пришлось подниматься вверх, чтобы коснуться звёзд рукой? — она подперла кулаком щёку, рассматривая звёздное небо в окне; время уже отмечало около десяти вечера, и Хеджин впервые не стояла у дома Сонхуна, как обычно в их ровные девять. Интересно, он заметил? — А зачем тебе касаться звёзд? — Джэхо приподнял голову, из-за чего девушка перестала перебирать пряди его волос, как это делала несколькими минутами ранее, чтобы успокоить себя от нахлынувшего волнения, — ты в курсе, что большинство из них невероятно холодные, а другая половина слишком горячие? Но как бы то ни было, и те, и те обжигают необычайно сильно. Ты хочешь себе ожоги? — Нет, — она покачала головой, словно несмышлёный ребенок, разговаривающий с папой или со старшим братом. Губы парня изогнулись в легкой полуулыбке, Хеджин выглядела слишком умилительно. — Тогда и не гоняйся за звёздами, Со Хеджин. Они тебе не нужны, ты и сама можешь обжигать намного больнее, чем они. — Я так не умею, — она смеётся поразительно громко, впервые ощущая, как у неё становится тепло на душе. Весь этот вечер не сравнился бы ни с какими другими. — Ты просто не знаешь об этом. Однажды кто-то обожжётся, потому что был таким же глупым, как и ты. — Почему как и я? — Потому что и он мечтал летать, чтобы коснуться звёзд. Джэхо зевнул, бросая взгляд на часы, где красовалось красное десять тридцать семь, а после пообещал посидеть с Хеджин, пока та не уснёт. Он волновался, что температура может подняться и никто не вызовет ей скорую. На предложение позвать Ким, девушка отказалась, аргументируя тем, что родители той на свидании в честь их годовщины, а подруга сидит с младшими и ей вовсе не хочется её тревожить. Хеджин не могла уснуть. Она думала о том, что сейчас делал Сонхун, и может ей нужно просто начать действовать активно, а не опускать руки. Может она сможет изменить его мнение о себе и у них появится шанс на будущее. Суббота. Суббота мелькала перед глазами, будто всё происходило снова здесь и сейчас. Ей казалось, что она проживает это всё наяву и вокруг сотни мелькавших разных огней. Фиолетовые, синие, они терялись в его волосах, путались, будто играли в прятки с сознанием Хеджин. Она не пришла сегодня. Даже когда он развлекался с девушками, Хеджин стабильно приходила к Сонхуну, убирая погром в комнатах. Ей не нужно было этого делать, ведь это не было её обязанностью, но Со всё равно упрямо приходила на правах некой служанки. Он никогда не говорил ей, чтобы она убиралась, очевидно, принимая как должное то, что она наводила порядок в его доме. Раньше Хеджин думала, что этим она сможет заслужить его симпатию. Что он проникнется её добротой, пойдёт навстречу и оттает. Только вот всё, что между ними происходило — это редкие переговорные фразы, да звонки госпоже Пак и её маме, словно демонстрация хороших отношений. Во время таких звонков Сонхун иногда мог позволить себе взлохматить ей волосы или приобнять. Госпожа Пак буквально расцветала, когда он делал это, и щебетала о том, что это слишком мило и она очень счастлива, что ребята ладят. Йеджи — младшая сестра Пака — только закатывала глаза на мамины восхищения, прекрасно зная об истинных отношениях парочки. Но она молчала. Непонятно, хотела ли она защитить маму от такого потрясения или же просто не хотела вмешиваться в привычный поток их жизни, но молчала. С Йеджи Хеджин сдружилась с детства, та в отличие от брата относилась к ней очень тепло и любила свою Онни всем сердцем. Так или иначе, она была ещё одним поводом, который позволял Со пересекаться с Сонхуном у них дома. Йеджи сразу поняла, какие отношения между Хеджин и её старшим братом, поэтому девочка, которую тот обожал не менее чем маму, всегда спасала подругу от его нападок. Иначе быть не могло, ведь Пак-младшая не могла не любить свою Хеджин, которая была с ней с самого рождения. Джэхо пел ей. Это был не голос Сонхуна, но звучный и тонкий он распространялся по всей комнате, будто усыпляя её волшебством слов и звучания. Джэхо пел тихо, иногда не допевая последние ноты, но Хеджин знала эти слова. Ей казалось, что где-то на задворках сознания звучала гитара. Казалось, что за окном совсем не лето, и идёт снег, белый и пушистый он опускался на крыши домов, падал на прохожих, которые стряхивали его с плеч и радостно улыбались, глядя в глаза друг другу. Снег падал и в её комнате. Здесь, где было слишком тепло, где Джэхо прислонялся своей головой к её животу и пел о том, что он возьмёт в руки старую гитару и сочинит песню для неё. Эта абстрактная она — не обязательно Хеджин, но песня звучала для воображаемой неё, оседая как пыль в комнате. Чхве пел, как он любит, но не говорит ей, ведь ему неловко сказать ей об этом и его гордость не позволяет ему признаться.¹ В комнате, где падал снег, Со чувствовала себя комфортно, засыпая так же медленно, как и длилась песня. Снежинки путались в тёмных волосах Джэхо, смешно щекоча ей нос. Маленькие слёзы прятались в уголках её глаз. И где-то за окном улыбались яркие и холодные звёзды, которые могли оставить ей сотни ожогов. Но она хотела их.

Я спою для тебя, спою для тебя. Просто слушай, я спою для тебя.