Трещинами по основанию

— А ну все разошлись! Голос Хеджин удивительным образом распространился по этажу, заглушая собой разговоры студентов, тут же обративших внимание на разъярённую старосту первого курса экономистов, которая славилась своим чрезвычайно мягким характером. Стоя в самом начале толпы, студентка взирала на всех пронзительно острым взглядом. Её брови, словно нарисованные, сложились домиком, руки упёрлись в бока, а на лице отражалось настолько разъярённое выражение, что один из старшекурсников невольно посмотрел в окно, проверяя, не идёт ли там гроза. Те ребята, что окружали её, переглянулись, аккуратно отступая, дабы освободить девушке путь и не навлечь на себя её гнев. Со постаралась убрать с лица раздражение от их медлительности, но глядя на студентов, можно было сказать, что получилось из ряда вон плохо. Только первокурснице было плевать на чужое мнение и на то, что о ней потом будут думать и что про неё говорить. Возможно, её друзья сильно пострадали, и если Хеджин будет просто стоять здесь и ждать, когда им скажут, что там и как, то она будет корить себя каждую секунду этого потраченного впустую времени. — Ну, быстрее! Что столпились?! — стремглав промчавшись мимо девушек и парней, она даже не заметила, как толкнула собой перепуганного пианиста Джэбома, что от неожиданности завалился на Чонсона, который воспользовавшись этой заминкой, попытался пробраться вперёд, — Расходитесь, давайте! Слушать её, конечно же, не стали. Как только Со прошла небольшой коридорчик, он тут же захлестнулся плотной кучей людей, которым не терпелось узнать подробности произошедшего. Они наперебой начали обсуждать поведение первокурсницы, кто-то только узнал о том, что она вообще существовала, а кому-то было больше интересно, что же там сейчас происходит на месте погрома. Сама же Хеджин не поскупилась и на плохие слова (шептала она их, правда, вполголоса), когда народ отталкивал её обратно, не позволяя пройти вперёд. В отличие от неё, Джей даже не думал держаться рамок приличия и посылал отборным матом каждого, кто мешал ему пройти и способствовал утери вида подруги в этой дикой толкучке. В трудовой сектор благоразумно никто не совался. Да и не пускали — на входе стоял один из профессоров и двое парней второкурсников, числящихся в спортивной части совета — именно они не позволяли кому-либо пробраться за желанные двери. Увидев Хеджин, один из них приветственно кивнул, отходя от двери, но профессор, не знающий кто она, дёрнул Со за руку, заставляя остановиться. — Куда идём?! Сказано же, нельзя! — взревел мужчина, недовольно цокая языком. Очевидно, из-за всей этой ситуации и непокорности студентов, не желающих покидать место события, у него уже не выдерживали нервы. — Это Со Хеджин, профессор. Она правая рука Сонхуна-нима¹, — коснулся его плеча тот самый парень, узнавший первокурсницу. — Ли Хисын же правая рука, — непонимающе посмотрел на него профессор. — Он как раз сказал мне следовать за ним! Я помогаю ему и Сонхуну. Там близкие мне люди, прошу, можно мне пройти? Не дав и дальше развить не угодную ей мысль, оборвала его девушка, в волнении складывая руки в умоляющем жесте. Если бы это видела бабушка Ынбин, которая привечала подобное лишь в час молитв, она точно бы запретила появляться Со на пороге её дома. — У всех тут, как не посмотри, близкие люди. Проворчал мужчина, скептически качая головой и окидывая первокурсницу приценивающимся взглядом. Кажется, он раздумывал, стоит ли пойти ей навстречу. Постные эмоции на его лице пробудили в Хеджин тучу сомнений, и она уже приготовилась уходить отсюда, как профессор дёрнул головой в сторону закрытых дверей и отпустил её руку. — Иди. Даже позабыв поблагодарить его, Со стремглав сорвалась с места и, миновав второкурсников, отворила одну из тяжёлых дверей, проникнув внутрь. Сзади послышался громкий и усталый голос того самого профессора — он снова пытался разогнать народ. В помещении стоял запах пыли и извёстки. Настроившись на руины и крики о помощи, Со была значительно удивлена, не увидев первого и не услышав второго. В секторе негромко переговаривались студенты и некоторые преподаватели, даже не обратившие на вломившуюся в сектор девушку, которая от удивления так и застыла на пороге. О том, что кто-то пострадал, свидетельствовало только то, что часть людей, сидящих на стульях и на столах, обрабатывали раны, кто как: кто-то сам, а кто-то при помощи других. Николаса и Сонхуна Хеджин еле увидела за той толпой, что окружала их. Исян кинулся в глаза первым за счёт своего высокого роста. Сонхун же вообще был окольцован и, кажется, на чём-то сидел. Здесь же стоял нахмуренный Хисын и отчего-то дрожащий Джейк — Хеджин видела, как подрагивали его плечи, и сначала даже допустила мысль, что он плачет, но вопреки всему его лицо лишь оставалось болезненно бледным. На Юри скрылась за его спиной, обхватив себя руками, которые были заляпаны чем-то красным — возможно это была кровь, и если она не поранилась сама, то того, кому обрабатывала раны. Обеспокоенная Ынбин, которую Шим придерживал за локоть, глядела на президента совета с тревогой, даже не обращая внимания на свой пыльный пиджак, левый рукав которого почему-то оказался мелко изорванным. Сглатывая неоткуда появившийся ком в горле, Со утёрла отчего-то вспотевшие ладони об одежду и сделала пару шагов, мысленно решаясь сделать больше. Внутри хозяйствовал проклятый страх, что возможно всё слишком серьёзно. Хеджин поняла, что парень действительно сидел на столе — за ним обычно планировалась работа трудового сектора на день. Она подошла ещё ближе, с замиранием сердца разглядывая сгорбленного Пака, над которым колдовала медик — та внимательно ощупывала его плечо, пока сам парень хрипло дышал, прикрывая глаза. Позади него Со приметила много-много осколков и бумаг, да разломанный каркас, балки которого валялись по всей задней площади комнаты, кажется, сбив до этого три стеллажа и разбив люстру. Студентка не знала что это, но спрашивать не стала, благоразумно посчитав, что всем и так не до этого. — Лёгкий ушиб. Но нам нужно с тобой уточнить это в больнице, — осмотрев парня, сделала заключение женщина, — как голова? Не удержавшись, Хеджин поперхнулась воздухом, в ужасе прикрыв ладонями рот. Только сейчас первокурсница заметила белую повязку на голове Сонхуна, так резко контрастирующую с его тёмными волосами. Но в ужас её скорее привёл даже не этот факт. Местами самодельная повязка уже пропиталась кровью — вот что заставило первокурсницу ощутить дрожь во всём теле, которую наверняка испытывал и Джеюн. Стоящий рядом Хисын, похоже, услышавший её хриплое дыхание, повернул к ней голову, удивлённо выгибая бровь, в то время как Пак едва повернулся, но она была уверена, что её он точно увидел. — Всё ещё кружится. Парень тихо выдохнул сквозь зубы и едва не упал, если бы вовремя не подхвативший друга Николас. Ван посмотрел на Хисына, виновато отводя глаза, на что Ли лишь покачал головой. Между ними будто проскользнул мысленный диалог, доступный лишь этим двоим. — Нужно отвести его в поликлинику, — медсестра обвела взглядом фронт работы, после чего измождённо посмотрела на студентов. — Я и Хеджин позаботимся о нём. Николас, поедешь с нами. Даже не дав никому ответить, Хисын взял дело в свои руки с максимальной скоростью, которой сразу же заразил всех присутствующих. Кинув Исяну ключи от своей машины, Ли подошёл ближе к Сонхуну, маня за собой не успевшую даже возразить (или осознать, что от неё требуется) Со. Четверокурсник прихватил Пака с одной стороны, перекидывая здоровую руку через свою шею, в которую пострадавший сразу же уткнулся, и обвёл парня руками, поддерживая друга за талию. Больную же руку придерживал сам Сонхун, кинувший недолгий, скорее мимолётный, взгляд на Со. — Джейк, забери его вещи. — Понял. Ли мгновенно скомандовал Шиму, что начал понемногу приходить в себя. Возможно, на него действовала успокаивающе Ынбин, которая по привычке поглаживала парня по спине, а может он и сам, видя, что нужно действовать, а не робеть, взял себя в руки. В любом случае, из помещения он вылетел быстрее всех, направляясь в учебный сектор, где оставил рюкзак Сонхун, ушедший затем на визуальный осмотр каркасов. Юри же протянула мобильный Пака, который похоже держала всё это время в руках. На экране теперь была трещина — их Пак Сонхун ненавидел. Николас шёл впереди, и кинувшая на него взгляд студентка обнаружила несколько глубоких царапин на щеке, что она не замечала ранее. Иногда друг морщился: скорее всего они доставляли боль - и девушка даже задумалась, размышляя, чем он мог порезать так кожу. Если это разбитое стекло, которое сейчас валялось на полу среди каркасов, то Хеджин очень хочет верить, что стекло не осталось в ранах. Ей так сильно хотелось расспросить парней, что же всё-таки произошло в секторе, но Со всё же промолчала, искренне надеясь, что кто-то да расскажет о произошедшем. В коридоре толпа заметно поредела. Стояло несколько профессоров, недовольно разгонявших народ — студенты всё ещё упрямились, снимали истории для социальных сетей, но всё же расходились, на счастье всех пострадавших. Хеджин невесомо придерживала Сонхуна с другой стороны, пока Хисын задавал различные вопросы, не позволяя Паку надолго замолчать. Он спрашивал таблицу умножения, спрашивал какой был пробег у гоночных машин в их любимой приставке, даже спросил когда дни рождения у его друзей, не забыв упомянуть и саму Со Хеджин (хотя друзьями они с Сонхуном никогда не числились), на что юноша безошибочно назвал двадцать второе июня. Шедший впереди Ван продолжал хранить молчание, сгорбленно шагая так быстро, что ребята поспевали за ним с явным усердием. Но это только было на руку — так можно было поскорее добраться до машины, а там уже до ближайшей поликлиники и узнать, угрожает ли их другу опасность. По пути ребят нагнал Джейк, отдавая вещи Сонхуна в руки Исяна — тот закинул их на заднее сидение машины, помогая Паку и Ли усесться. Уверив Шима, что она обязательно напишет о состоянии третьекурсника и результатах обследования, Со заняла переднее место, нервно поглядывая на Николаса, чьи руки едва заметно дрожали. От охватившего её волнения первокурсница чуть не забыла пристегнуть ремень безопасности. Добрались они на удивление очень быстро — пробок и сильных застоев машин не было, а светофоры будто шли на уступки бедным студентам, отчаянно желающим приехать в пункт медицинского осмотра как можно скорее, и горели исключительно разрешающим цветом. Стоило им переступить порог поликлиники, как их сразу же приняли у стойки регистрации, забирая потерпевшего и оставляя сопровождающих пациента дожидаться результатов. Сонхун к тому моменту уже едва держался, желая просто лечь на пол и полежать там добрых три часа, Хеджин искусала все ногти, в беспокойстве не замечая слезшего гель-лака, Хисын дышал так, будто бежал стометровку и всё не мог усидеть на месте, а Николас, выглядящий самым спокойным из них, взирал на друзей с кирпичным лицом спокойствия, но и Со, и Ли видели, как мечется в его глазах потаённое чувство, заставляющее парня наносить себе маленькие и незаметные увечья на нервной почве. Хисын так и не присел ни разу. Он шагал из стороны в сторону, иногда печатая сообщения Хёри, которая тоже переживала за их общего друга. С Сонхуном она не общалась близко, но уважала его как руководителя и старшего по возрасту и званию, к тому же, он был хорошим другом её парня. Она писала, что в их секторе всё нормально и некоторые ждут, что же скажут врачи, поскольку Сонхун для каждого был не последним человеком в жизни. Даже бедная Нанами, которая не попала лишь чудом под обвал благодаря оттолкнувшему её в сторону Паку, дёргала Кеннам, бурчащую об этом мисс Ли. Со же сидела с Ваном на скамейке, водя по чистому кафельному полу пыльными кроссовками. Покусанные от испуга губы уже болели, пока внутри неё тихо-тихо кричал маленький ребёнок: это была Хеджин, напугавшаяся в детстве удара Сонхуна о землю. Как и любой уважающий себя ребёнок, он тогда залез на небольшое дерево во дворе паковского дома, дабы самостоятельно достать запутавшийся в листве змей. Неосторожно наступив на хилую ветвь, что обломалась от его веса, парнишка тут же упал, слегка постанывая. На её крики прибежали все: и мама с отцом, и господин Пак — с перекошенным, как в некрасивых мультиках лицом — и госпожа Пак, кинувшаяся первым делом именно к кричащей Со, что даже и слова сказать не могла и лишь показывала на Сонхуна. Он, в прочем-то был вполне здоров, разве что разбил колени и содрал руки, которые он демонстрировал всем девчонкам, что тогда стояли рядом. Мальчишки говорили, что он необычайно крут — даже не заревел, хотя было очень высоко, а сам Сонхун лишь недовольно цокнул, вытаскивая листики из волос: — Плакса, хватит реветь уже, а. Его отругала мать за невнимательность и своеволие. Белая рубашка отправилась на помойку. Госпожа Пак так перепугалась, что схватилась за сердце, а вечером, когда друзья ушли по домам, Сонхун получил час простоя с вытянутыми руками вверх как наказание от отца — тот всегда учил его думать о последствиях наперёд. Хеджин, которая с родителями отсидела в гостях ещё два часа, с невероятной грустью и зарёванными глазами смотрела на ничего не выражающее лицо самого младшего, на тот момент, в семье. Хеджин же хотела, чтобы он тоже сейчас вышел и сказал что-то в этом духе, мол, чего грузишься-то, Хеджин, я же не умираю. Очень хотелось бы. — Николас, — всё же обратилась она к парню, что лишь качнул головой на её призыв. Хисын тоже повернулся, но поняв, что это было адресовано не ему, быстро потерял интерес, — мне кажется, будто ты винишь себя… Что там случилось вообще? Всё же хотелось разобраться в том, что произошло. Она хотела видеть полную картину, желательно в подробных описаниях, но, увы, на руках не имела ничего. Тревожить и без того переживающего тайваньца не очень хотелось, но ждать она уже не могла. Исян после её вопроса прикрыл глаза, поджимая свои припухлые губы. Сейчас он казался не белее больничной стены, на которую парень опирался головой. Его ноги отбивали ритм на полу, выдавая напряжение, сквозящее в нём, как на электрической подстанции с пометкой «не лезь, а то убьёт». — Эта «стена» была нашей идеей — глав секторов. Но отвечал за неё именно мой. «Стена» должна была стать подарком от всего студенческого совета лучшим выпускникам и нашим выпускникам, которые в этом году выпускаются, покидая совет. Суть в том, что к каркасу прикреплены с двух сторон рамочки с фото, инициалами и достижениями. Всего три таких «стены» и одну из них мы плохо, кажется, закрепили. Николас виновато посмотрел в сторону, куда увели Сонхуна. Он заламывал пальцы на руках, немного карябал кожу, и Со видела, как закровоточил один из заусенцев. Ей стало невероятно сильно жаль друга, но не потому что он напортачил, а потому что считал себя виноватым и корил себя же за это без продыху. Лично она была уверена, что это просто несчастный случай. Девушка, как никто другой в их университете, знала, что Ван известен своим трудолюбием. Может, он и любил пропустить пару бутылочек, да потусить всю ночь напролёт, но Николас всегда справлялся со своей задачей и относился к поставленным перед ним поручениям с особой внимательностью и щепетильностью. Порыскав в своей сумочке, Хеджин достала влажные салфетки, вытягивая одну из упаковки и прикладывая её к кровоточащему пальцу. Исян никак не отреагировал, лишь опустил глаза, наблюдая за тем, что делает подруга. Со знала, что Николас — не тот человек, который позволит держать себя за руку, дабы поддержать. Это для него будет сродни проявлению слабости, неумению справляться со всем внутренним грузом самому, так что все, что она могла сделать — пойти на маленькую хитрость и держать его ладонь под предлогом недопомощи. — Я не уследил, — подтвердив её мысли, проговорил юноша, — посчитал, что ребята хорошо всё сделают, и не стал проверять именно эту «стену», она у нас была последней. И когда мы обсуждали вывозку подарка в праздничный зал, что-то заскрежетало, но мы не поняли что. Потом всё начало падать, девочка, пришедшая с Сонхуном, чуть не попала под обвал, но Сонхун её оттолкнул и упал на осколки сам. Каркас упал на него и ещё на нескольких человек, стоявших рядом. Мне досталось меньше, только осколки задели щёку. Джейк поранил руку, Юри разодрала плечо, дёргая Ынбин, которая слегка порезала ноги. Значит, ей не показалось, что с плечом у На было явно не всё в порядке. Что ж, это было удивительно и одновременно с тем приятно — что та не стала бездействовать и сделала всё возможное, чтобы человек — не важно, кто он для неё — не пострадал. Хеджин так привыкла делить людей на чёрное и белое, что даже забыла, что люди по сути целые холсты с невероятным обилием красок, которые на нас наносят на протяжении всей жизни. — Вот как… кстати, а твоя щека? Ты обработал её? — сразу же встала с места Хеджин, отпуская его руку и становясь напротив. Парень неловко отвёл взгляд. — Не помню, вроде да… или нет… не до этого вообще было. — Хисын! — Что? Ли подошёл ближе, одаривая их беспокойным взором. Девушка коснулась его руки, спрашивая, обрабатывали ли лицо Исяна, но друг лишь пожал плечами, и они оба склонились над повреждённой щекой, чтобы потом, недовольно бурча, попросить врача вытащить несколько мелких осколков. Ван брыкался, шипел, как кот, но всё же вскоре прижимал специальную салфетку к лицу, стирая кровь. Несколько пластырей с нужным раствором чуть погодя красовались на щеке пострадавшего. — Ты не виноват, Николас. Это чистая случайность. Нельзя за всем уследить. Выпрямившись как по струнке, Со окинула взором сидящего напротив неё Вана, который её слова будто пропустил мимо ушей. Меланхолично пожав плечами, он дёрнул губами и отвернулся, недовольно кривясь и прокручивая в голове то, что произошло несколькими часами раннее. — Это вообще не оправдание, — выплюнул, словно плевался ядом, и тут же опёрся головой о стену, начиная немного стучаться об неё затылком, не зная как совладать с нервами. — Ну, это даже не твоя ошибка. Не ты же крепил. — Но должен был проверить! — Это бесполезно, — устало заметил Хисын, опускаясь на скамейку. В этом он был прав. Исян настаивал на своём, привыкший винить себя во всём, чего касался даже кончиками пальцев. Хеджин, которую только выбешивало его поведение, которая не знала, как утешать и переубеждать таких людей, настаивала на том, что он не мог признать в силу своего заложенного с детства характера. Руки у девушки чесались так сильно, так остро она желала схватить его за этот джемпер и встряхнуть, чтобы он пришёл в себя и понял, что этой жалостью к себе ничего не решится и Пак Сонхун не станет здоровым, как только услышит, что Николас признаёт свою вину за других. В одной из палат раздался крик. Слава богу, что голос всем был незнаком, поэтому вмиг напрягшись, студенты тут же расслабленно выдохнули, переглядываясь. Девушка посмотрела в сторону, куда увели Пака, вспомнила его заляпанное кровью ухо и вздрогнула. Сейчас все проблемы ей казались невероятно ничтожными — оказывается, она явно любила драматизировать. Жаль, что выясняется это только в такой тяжёлой ситуации, когда дорогому человеку плохо. — Знаешь… тем, что ты себя сейчас винишь, ты не поможешь Сонхуну поправиться скорее. Грубо отрезав, Хеджин скрестила руки на груди, недовольно смеряя Николаса острым взглядом. Тот сжался ещё сильнее, болезненно морщась и отворачиваясь. Только Ли возмущённо посмотрел на Со, не одобряя её поведения. Препираться сейчас совсем не хотелось — внутри и так всё сжималось от нахлынувших резко чувств, которые невозможно было усмирить ни ходьбой по коридору, ни словами. — Хеджин, следи за языком. Ведёшь себя глупо, — всё же сделал замечание парень, сжимая плечо Вана, даря негласную поддержку. — Нет, если Николас решил, что он будет виноватым, тогда я буду считать виноватым именно его! И будем каждый раз припоминать ему это, потому что я устала сидеть и думать, что там с Сонхуном! — Все за него беспокоятся! Не только ты! — повысил голос в ответ и Хисын, всё же не сдержавшись под напором агрессии девушки. — Ребят, не нужно… Смущённо оглядев друзей, попытался встрять Исян, но они совсем не обращали на него внимание. Ли встал со скамейки, и парню тут же стало не хватать того тепла, исходящего от его ладони. Замечание, сделанное Со Хеджин, причиняло боль, и он готов был расплакаться прямо перед ними, даже если бы Ван выглядел жалким. Пак один из самых дорогих друзей для Николаса, и он не простит себе, если с ним случилось что-то серьёзное. Хеджин же поджала губы, разводя руками в стороны. По венам бежала сейчас не кровь, а чистое раздражение, переливавшееся через края её озера гнева. Она была зла на себя, зла на этот чёртов каркас и на Николаса. Она была зла даже на маму и госпожу Пак, с которыми у них вечером планировался семейный видеозвонок. И она прекрасно осознавала, что совершенно была не права: ей не стоило так говорить и вести себя перед друзьями. Но поделать ничего с собой не могла. Куда проще было смотреть в глаза Хисына, который и сам был на грани срыва, чем на Исяна, нуждающегося в поддержке, которую она ну никак не могла дать. Она вообще ничего не могла сделать, и собственное бессилие её бесило даже больше, чем глупая и надуманная вина Вана. В конечном итоге, она не выдержала укоряющего взгляда Ли. — Ладно, — сдалась девушка, теперь тоже виновато поглядывая на молчаливого друга, — я действительно погорячилась. Ты всё же не должен себя винить, Николас. Со всеми бывают промахи. — Некоторые не выживают после автокатастроф, например. Нам повезло, что Сонхун ещё в состоянии рассказывать таблицу умножения! Хисын выдавил из себя весьма неудачную шутку, которую он пытался разбавить неловким смешком в конце. И Николас, и Хеджин смерили друга взглядом, так и кричащим, мол, что ты несёшь. Но он всё же был прав. Сонхун, которому не позволяли и на секунду прикрыть глаза, с горем пополам верно рассказывал таблицу умножения на семь и на девять. А ещё он был жив, и это самое главное. — Лучше бы ты шутил про пельмени, сонбэ, — покачала головой Со, отворачиваясь от парня в другую сторону. — Что ещё за шутка? — поинтересовался Ван, который ещё не успел стать жертвой Ли в тот день, когда тот придумал «разрывную шутейку». — Ты ещё не слышал? — возмутился Хисын, и пока Хеджин кривила лицо, с жаром начал рассказывать, — Знаешь, как чувствует себя пельмень, который перекинули из одной чашки в другую? — Даже не знаю… — с сомнением покосился Николас на парня, уже предугадывая ответ. Так заканчивалась добрая половина шуток Ли, но все усиленно строили из себя незнающих дурачков, чтобы не испортить финал для друга. — Будто он не в своей тарелке! В коридоре Хисын посмеивался единственный. Проходящие мимо люди посматривали на него сочувственно, словно считали, что он лишился ума. Врач, стоявшая рядом с одной из палат, неодобрительно повернулась в сторону нарушителя тишины, пока Хеджин и Исян мысленно сгорали со стыда и не знали, куда деть свои глаза. Они оба были людьми, придерживающимися неких выстроенных собой рамок — и в эти рамки не входила такая открытость обществу. — Напомни, почему мы с ним дружим? — не удержался от вопроса Ван и встал со скамейки, направляясь в противоположную сторону, прямо к окну. — Сама задаюсь этим же вопросом. Хисын их диалог счёл оскорбительным и, деланно надувшись, начал их игнорировать, показательно играя в игрушку. Каждые пару минут он поглядывал в сторону, надеясь увидеть потрепавшегося друга, но Сонхун так и не вышел из отделения. Со же предпочла компанию третьекурсника, который, кажется, постепенно отходил и переставал винить себя в случившемся. Хеджин, сколько себя помнила, очень хотела быть другом Вана, который при первой встрече показался ей очень холодным и нелюдимым юношей. Большую часть времени он ходил с каменным лицом, эмоции выражал лишь сугубо по делу, но то было тогда, когда они и не были так близки, как сейчас. Их первое взаимодействие было при первом же знакомстве, когда парень попросил Сонхуна не перегибать палку и извиниться за то, что называл девушку «пустоголовой», хотя по сути она, как новичок, просто не знала, что была обязана сделать отчёт о проделанной работе — её забыли об этом предупредить. Николас ласково назвал студентку «незнайка», в честь какой-то сказки или что-то вроде того, и попросил не злиться на Пака, который на тот момент отчего-то весь был на нервах. Сейчас-то они знают, что он переживал разрыв отношений с Дахё и из-за этого иногда позволял себе показывать своё хмурое настроение, но тогда сие переживание было сугубо в душе третьекурсника. А Ван всё объяснил и даже лично пригласил её на одну из вечеринок. Он вообще был замечательным другом. Умел поддерживать разговор и хранить тайны, умел вовремя их обнажить и заставить людей о чём-то задуматься. Иногда на вечеринках они вместе сидели где-нибудь в туалете или на балконе, болтая о всяком разном, что цепляет душу. Николас в детстве мечтал стать космонавтом и отправиться в далёкое космическое путешествие, но по итогу он лишь выкуривал по пять сигарет в день, заглатывал хорошим алкоголем свои обиды и боль, а потом снова надевал каменную маску, отпугивающую людей — это и было для него спасением, потому что в одиночестве он жил дольше, чем существовал на самом деле. О семье друг говорить не любил. Мама у него была хорошая, любящая и очень заботливая. Хеджин однажды получала посылки вместе с Николасом на почте и видела, как много тёплой одежды та связала для сына. А отца не было. В прокуренном туалете Ван словесно жёстко прошёлся по мужчине, бросившего его мать, как только та забеременела Исяном. Об отчиме говорить тот и вовсе не хотел, точнее делился воспоминаниями о нём через призму неловкости и смущения. Рассказывать Со, выросшей в любящей и крепкой семье, о том, как отчим выбирал видом наказания избиение, было тягостно, будто он и не верил, что она могла его понять. Но Хеджин понимала. Она сжимала его в своих руках, кутала в объятьях и успокаивающе поглаживала по спине, благодаря за доверие. В повседневной жизни они не общались так часто, как например, с Джэхо и Хисыном, но на безудержных тусовках всегда знали, что к утру, когда большая часть разойдётся или уснёт, они могут найти друг друга и поговорить по душам. Со не делилась своими чувствами по отношению к Сонхуну, но рассказывала о подростковой жизни и о мальчике, разбившем ей сердце и не желающим принимать. А ещё она удивлялась, мысленно проводя красные нити, которые неожиданно притянули их всех таких разных в одну связку. Они притянули Джея, ранее живущего в штатах и имеющего возможность получить всё, что он хотел, потому что у родителей был богатый денежный кошелёк, но решившего идти своим путём, добиваясь всего сам. Они притянули Чонвона, изначально желающего поступить в другой университет. Удивительным образом в этом клубке оказались Джихи и Боа, которым вообще не место было здесь — младшей Чон стоило пойти в музыкальное направление, а старшенькой на театральное. И, конечно, они притянули Николаса, покинувшего свою страну и сделавшего всё возможное, чтобы остаться здесь, дабы не возвращаться домой. Ещё у истоков их общения с Ваном Хеджин хотелось завидовать новому знакомому, так безрассудно умевшему бросаться в этот омут жизни с головой. Она не могла понять, как он так умело заводил знакомства и связи, как у него получалось быть нигде и одновременно везде, перемещаясь своим именем по чужим губам. О Ване и его тусовках не знал разве что первокурсник, не обращавший внимания на студенческую жизнь. И Со искренне хотела жить так же, как и он: кутить дни напролёт, выпивая нектар известности, при этом ловко удерживаясь на позиции студента, ни разу не завалившего свою сессию и оправдавшего не раз свою государственную стипендию. Как он умудрялся успевать везде — до сих пор оставалось загадкой. Исяна даже не попёрли из общежития, хотя наверняка стоило, учитывая, что он там был нечастым гостем. Его связи помогали устраивать кутилища в самых обычных местах — будь это чья-нибудь квартира, где он оставался до самого утра, или съёмный домик, на оплату которого парень мог собрать ещё до самой брони, ведь многие хотели посетить вечеринки студента, имевшего славу отменного гуляки. Со готова была поспорить, что с этих тусовок он меньше терял денежных средств, чем получал. Но это всё фасад. Хеджин знала это и старалась всеми силами не смотреть сочувствующим взглядом, который так не любили люди, боявшиеся признаться в собственной слабости. Она знала, что всеми этими связями он выстроил целые пути, по которым мог остаться в Корее, если не дай бог его действительно выгонят из общежития или университета, во что верилось с трудом — он и так уже был на предпоследнем году обучения и зарекомендовал себя на кафедре, как один из самых ответственных и важных студентов. Со Хеджин знала, потому что он сам признался ей в этом, потягивая одну из сигарет в туалете и даже не беспокоясь о датчиках пожаротушения, почему-то, как потом выяснилось, совершенно не работающих. — Только не считай меня странным, — обронил он, отводя свой горький взгляд в сторону. Хеджин и не думала. Наоборот, прониклась ещё большей симпатией, понимая его как никто другой. В его желании не возвращаться в отчий дом, в страну, в которой нелюбимый отчим не дал бы и свободной минуты, не было ничего постыдного. Ван даже готов был пойти на уступки и пойти на управленца, как того хотел мужчина, но с одной лишь просьбой — другая страна, в которой, мол, возможностей не меньше. Это всё, конечно, было сказано для отвода глаз. — Мы с Сонхуном сразу сдружились, — сказал он как-то ей, когда они вместе засиделись за работой, — он стал одним из моих первых друзей и был тем, кто поверил в то, что я не просто обычный гулёна, любящий развлекаться. Пока все спрашивали, когда очередная тусовка, он интересовался всё ли у меня в порядке и делился своим обедом, зная, что готовлю я ужасно, а денежных средств в кармане не больше, чем у школьника. Думая о его словах, первокурсница ощущала, как колет у неё сердце от собственной грубости. Конечно, друг будет винить себя в том, что беда, приключившаяся с Паком, была его ошибкой, от которой Исян должен был уберечь своих близких. Наверняка он до сих пор считал себя должным Сонхуну за его теплоту, которой парень окутывал его, пока другие лишь клевали плечи, как стадо ворон, или сбрасывали побольше груза на них, дабы Ван прогнулся под натиском тяжести. Но он стойко выдерживал любую напасть, потому что разделял все свои горести с другом, не желающим и слова слышать о том, что Николас справится сам. Потому что он бы не справился. Это знал он сам. Это знал и Сонхун. — Ты как? — задала вопрос девушка, когда они с парнем решили спуститься вниз к автомату с кофе и едой, дабы хоть чем-нибудь забить желудок. — Ты была права, — провёл карточкой по сенсору Николас, прежде чем недолго помолчать и шумно выдохнуть, — он ведь не поправится быстрее, если я буду винить себя каждую минуту. Я ему действительно не помогу этим. — Слушай, — взволнованно произнесла Со, не зная как ей выдавить из себя слова, потому что её упрямая гордость никак не могла позволить сознаться в собственной неправоте, даже если девушка осознавала, что она и правда была не права, — Хисын верно всё сказал. Я поступила очень некрасиво по отношению к тебе. И те слова… прости меня, пожалуйста. Действуя на эмоциях, я наговорила лишнего, и я не считаю, что это твоя вина. Она сглотнула и, не дав вставить и слова, взбудораженно дополнила: — А ещё я понимаю тебя. Ты ведь, как и я, тоже переживаешь. Я всё же поступила отвратительно, срываясь на тебе. Первокурсница замолчала. В томительном ожидании она надеялась, что Ван скажет, что простил её или что ему не нужны извинения, скажет хоть что-нибудь, потому что он молчал. Это нервировало и напрягало, поскольку Со казалось, что друг обиделся на неё, пусть и считал обиды ребяческим поведением. Но Николас всего лишь думал. Парень задумчиво сделал глоток из кофейного стаканчика, и только после этого посмотрел на извёдшуюся девушку. — Нет. Ты права, Хеджин. И твои слова были как нельзя кстати. Они отрезвили меня и я задумался над своим поведением. Слегка похлопав подругу по плечу, он двинулся вперёд, зная, что Со последует за ним. Как и Исян, она выбрала простой кофе, половину которого осушила несколькими глотками по дороге. Миновав один из лестничных пролётов, ребята пошли по знакомому коридору. Туда, где оставили Ли. — Я всё же принял тот факт, что невозможно всё контролировать. И то, что я не мама своих подчинённых, какими бы малышами они не были для меня. Когда я вернусь, они ответят за свои ошибки, потому что в их задачу входила всеобщая безопасность, — кинув ободряющий взгляд на студентку, сказал Ван, — спасибо тебе большое, Хеджин. Я буду заботиться о Сонхуне, как и подобает другу. И спасибо за то, что ты беспокоишься о всех нас, Незнайка. Мазанув по носу Со, Николас пошёл дальше по коридору, погружённый в свои думы и не замечающий, что подруга отстала. Сжимая тёплый стаканчик в руке озябшими пальцами, она прикоснулась другой, занятой сладким кофе, рукой к груди, где по её предположениям, громко стучали, подобно биению сердца, благодарность и непонимание. Девушка не могла сказать, что она беспокоилась о каждом и заботилась обо всех, но слова друга были приятны и, догоняя его, она даже не заметила, как румянец заиграл на щеках. Нужно отдать должное, вернулись они вовремя. Хисын только поднялся со скамейки, убирая телефон в задний карман своих джинс, увидев вышедшего из отделения в сопровождении врача Сонхуна. Взгляд Ли заметно оживился, а сам он будто стал выше ростом, но скорее он просто расправил плечи, перестав сутулиться от скопившихся внутри проблем. Николас радостно ускорил шаг, в то время как Со оставалось лишь бежать за ним, чудом не роняя свой стаканчик с кофе и тот, что предназначался четверокурснику. Впопыхах рассматривая лицо Пака, она с удовлетворением заметила, что сейчас он выглядел куда бодрее и здоровее, чем раньше. Стоял он ровно, придерживая руку с помощью специального бандажа. Его голова была аккуратно перебинтована заново и источала какой-то целебный аромат, от которого кружилась голова. Иногда парень морщился, наверняка от не прекращающейся боли то ли в руке, то ли в голове. — Ушиб лёгкой формы. Зона повреждения от плеча до локтя, но ничего серьёзного нет, — констатировал доктор, держа в ладонях анализы пострадавшего, — пройдёт дня через два, самое большое пять. Также небольшое сотрясение. Здоровью ничего не угрожает, но шишка будет. Больной должен находиться в состоянии покоя, руку не напрягать, принимать все меры профилактики, нацеленные на выздоровление. Из-за сотрясения может тошнить и рвать, поэтому не пугаемся и соблюдаем всё, что прописано здесь. Выудив из кучи листов ещё один, мужчина передал его Хисыну, взирая на парня из-под очков в круглой оправе. Ли внимательно прошёлся по указаниям, прежде чем кивнул. Доктор, однако, не торопился отпускать Сонхуна, которого смерил оценивающим взглядом, что перешёл потом на Вана, а там и на Хеджин. — Пострадавший один живёт или с семьёй? — Один я живу, — нахмурившись, ответил Пак, которому явно было не по нраву, что врач не обращал на него никакого внимания, словно парень был овощем в салатной миске. — Тогда нужно будет, чтобы ваши родные, девушка или друзья были с вами все эти дни. За вами нужен уход, дорогой мой. — Мы за ним присмотрим, — уверил мужчину Ли и, хитро сощурившись, кивнул на стоящую рядом девушку, — у нашей Хеджин золотые ручки. — И очень большое сердце, — добавил Ван, переглядываясь с другом. Сонхун, казалось, прямо сейчас готов был свалиться в обморок, как и сама Со, вылупившая глаза. — Ваша девушка? — произнёс доктор, слегка опуская очки и смеряя её пытливым взором, — что ж, очень хорошо. Тогда отдайте ей рекомендации, а я проведу небольшую беседу. Хеджин даже не успела возразить. В руках оказалась злосчастная бумажка, Николас и Хисын отошли куда-то на задний план, переговариваясь друг с другом. Почувствовав вибрацию в кармане своей кофты, Со предположила, что они отправили сообщение в общую беседу, делясь новостями о состоянии Пака. Сам же Сонхун подозрительно молчал, будто набрал воды в рот. К удивлению Со, парень и не пытался оспорить мнение врача о статусе Хеджин, наоборот, казалось, что он сам ждёт, когда её поскорее просветят в мир работников-сиделок, а потом они смогут уехать отсюда поскорее. Хеджин тоже промолчала. Мысленно перекатывая, как конфету на языке, слова мужчины, она ощущала сладость и смущение, которое тут же пришлось затолкать, слушая о том, что предстояло сделать в ближайшие четыре дня. Казалось, что её устроили нянькой взрослому парню, который и сам не был в восторге от этой идеи. Он стоял достаточно близко, касался здоровой рукой её плеч, как бы придерживаясь и скрывая её со спины. И стоило закончить доктору, как Сонхун радостно цыкнул и развернулся вместе с Со, закатывая глаза. Будто они опять вернулись в школьную пору. — Не люблю больницы, — неожиданно поделился Пак, подходя к ожидавшим их друзьям, — точнее, сам не люблю в них наблюдаться. — Боишься врачей? — Скорее отголоски детства. Сказав это, он сразу же замолкнул, будто вспомнил, что говорит с Хеджин, а не, например, с Чонсоном. Его рука в момент опустилась, лишая девушку такого трепетного тепла, и сам он снова стал каменным изваянием, красивой статуей, которую достали со дна моря для музея. Немного потрёпанной, но в целом всё ещё достойной восхищения. — Спасибо большое за помощь, друзья, — пожал руки парням Сонхун, как только они приблизились к ребятам, — Николас-хён, ты в порядке? Тебя не сильно задело? Волнение в его голосе заставило всех улыбнуться. Таким он и был, вне пределах общения с Со — понимающим и верным, беспокоящимся обо всех, кроме себя. Сам Пак не заметил их заминки, он разглядывал лицо друга, которого медсестра залепила по самое не хочу. Ван же выглядел снова виноватым и усердно колупал свой бедный палец с окровавленным заусенцем. — Сонхун, прости. Черт возьми, если бы я только знал! — Ты это заканчивай, хён! — возмущённо приподняв брови, а вместе с тем и указательный палец здоровой руки, Пак деланно занёс руку и тыкнул друга в живот — и не думай себя даже винить! Это простое стечение обстоятельств. Она могла упасть в любой момент, когда только заблагорассудится этим болтам раскрутиться, но решила она это просто сделать эффектнее. Я бы сказал даже фееричнее. Почти салют, — юноша усмехнулся, — ну, звёзды я увидел точно. — И всё же, мы должны были проверить… — И проверили. Неустойчивая, как оказалось. Но в целом каркас хороший, я считаю, — оборвал Вана Сонхун и дал знак идти на выход, — поэтому нам сейчас нужно всё в сжатые сроки исправить. Список всех пострадавших, Хисын, отправь мне в личные сообщения, нужно будет уговорить деканат выплатить им пару лишних вон к стипендии за предоставленный ущерб. Со не раз поражалась тому, как Сонхун умел переключаться с одного дела на другое. Казалось бы, вот он говорил о своей нелюбви к больнице, потом уверял Исяна, что он невиновен, а вот его мозг уже просчитывал все дальнейшие ходы, которые нужно принять, дабы решить назревавшие проблемы. И при всём этом, он прекрасно знал, что ему светит больничный, но шёл так, будто и не собирался отдыхать. — Николас, тебе и Чонсону поручаю просмотреть, что именно пострадало. Касательно стеллажей, посмотрите какие бумаги нужно восстановить, какие не столь важны. Передайте информацию Хисыну о том, какие разбились рамки и чьи фамилии и достижения нужно будет переделать. Ты же, Хисын, найди среди сектора тех, кто занимался этим или возьмётся. — Джэхо отвечал за это, — произнёс Ли, до этого кивавший на каждое слово Пака. То, что они беспрекословно подчинялись Сонхуну и не задавали вопросов, всегда поднимало в Со толику гордости за него. Уважение людей — достаточно дорогая вещь. А вот упоминание Джэхо резануло по ушам, заставив съёжиться от накативших мурашек. То ли от того, что он вообще из головы с этими сумасшедшими бегами вылетел, то ли от того, что она боялась с ним остаться наедине и поговорить о том, что происходило между ними. — Чхве не трогать, — остановился Пак, почему-то кидая взгляд на Хеджин и резко отводя его вперёд, будто он… стушевался? — у него сейчас забот выше крыши с переездом в новый город и поступлением в компанию. В связи с этим исключаем и сестёр Мин, Джису и всех старшекурсников. Найди кого-нибудь с третьего или второго курса. Может даже пусть руководит этим Хёри. — Может поручим это тогда Хеджин, как одно из важных заданий? Для портфолио? — посмотрев на подругу, а затем на руководителя, спросил Ли. — Но она будет приглядывать за Сонхуном. У неё уже есть задание, — сделал замечание Ван, непонимающе хлопая глазами. — Ой. Пардон. — Я подумал и решил, что ни к чему мне этот больничный. Со Хеджин, не нуждаюсь в твоих услугах, — отрезал президент совета, быстрым шагом спускаясь по лестнице и выходя на улицу. Солнце продолжало беспощадно светить, так что привыкшие к умеренному свету глаза Пака моментально заболели, и он зажмурился, по привычке дёргая повреждённой рукой. Боль тут же дала о себе знать, из-за чего третьекурсник жадно втянул воздух, болезненно постанывая. Его упрямое нежелание быть беспомощным грозилось перейти в осложнение и так ушибленного плеча, что понимали все, но только не Сонхун. — Ну, видишь же, что тебе сейчас лучше остаться дома и полежать в кровати, — ворчливо заметила Хеджин, обходя парня и становясь прямо перед ним. Скрещенные руки на груди то ли позабавили пострадавшего, то ли рассердили, поскольку губы его странно дёргались. Будто он пытался спрятать улыбку. Нет. Конечно, нет. Она просто снова сходит с ума. — Она права, Сонхун, — согласился с подругой Хисын и, отзеркалив её позу, встал рядом, — тебе положен больничный на неделю, но минимально отдыхать разрешили пять дней. Студсовет не рухнет без тебя, а вот твоё состояние может ухудшиться. — Николас, ну ты им скажи хоть, — попытался найти поддержку Пак у последнего человека, присутствующего при разговоре, но не участвующего в нём. — Ага. Врач сказал, что в неожиданный момент могут нагрянуть рвота и тошнота. Представь только каково будет тебе в университете, — покачал головой Ван, даже не думая поддерживать эту дурацкую идею друга, — экзамены сданы, я не понимаю чего ты паришься. До выпускного ты поправишься, если будешь соблюдать больничный. И я лично прослежу за этим. А Хеджин поможет. — Но если хочешь, то я, конечно, могу позвонить Ханбину-хёну и тогда ты целую неделю будешь лежать ничком на кровати, — припомнил о гиперопеке вьетнамца Хисын, бросаясь этим с таким самодовольством, будто держал в пальцах козырной туз. Это подействовало. Более того, для удивлённой Со, это подействовало максимально стремительно: лицо Сонхуна в миг побледнело, затем позеленело и наконец раскраснелось, и сам он так скривился, вытаращив в ужасе глаза, будто воочию представил свой полный больничный с комплексом заботы большой мамочки, что никак не входило в планы трудоголика Пака. — Можно хотя бы, пожалуйста, не устраивать из моей квартиры алтарь, куда все будут приезжать, чтобы подарить свою любовь и внимание, а вместе с тем и испоганить мои нервы? — судорожно сглотнув и поморщившись от боли чуть выше локтя, парень умоляюще посмотрел на друзей, переминаясь с ноги на ногу. Хеджин не смогла подавить свою улыбку, которая появилась сразу же, стоило ему так сделать. Сонхун недовольно поджал губы, точнее вытянул их уточкой и заметно ссутулившись, почёсывал щёку. Словно забыв о своём амплуа серьёзного взрослого, парень выглядел маленьким ребёнком, которого хотелось к себе прижать и провести раз так сорок по волосам, чтобы они встали ёжиком. Ван ухмыльнулся, отводя глаза. Хисын же наоборот выдал звук умиления, чем смутил Сонхуна, не привыкшего быть естественным в присутствии Со Хеджин. Это с Ли и Исяном он мог себе позволить долго ныть на раздражающего преподавателя, мог рубиться с Джеюном и Инха в приставку и смачно срыгивать, мог обсуждать новую книгу с Джэхо и просто умолять автора найти режиссёра и снять по ней фильм. С Со Хеджин же хотелось не пересекаться. Но они упорно пересекались, напрочь игнорируя правило, что двум прямым такое действие просто не дано. Со стороны Со Пак был той ещё арифметической задачкой, в которой нужно было упросить выражение — а она не понимала этого ещё со школы, так как приболела и пропустила тему, не сумев её восполнить позже. Хеджин же была для Сонхуна чуть ли не дискриминантом, который он щёлкал, как орешки. Только вот проблема была в том, что до этой темы шла теорема Виета и как назло, они её не стали проходить. А она была сплошной теоремой. Хисын же вообще математику не любил, предпочитая литературу. Для него эти оба были сплошным олицетворением русской классики, в которой драмы так много, что становится плохо, уже читая описание. Единственное, чего бы он хотел избежать, так это смерти, свойственной данным книгам. Их мысли прервал настойчивый звонок мобильного, чей рингтон проявил на лице каждого полное непонимание и долю веселья, кроме пунцовой Со Хеджин, беспокойно опускающей свои пальцы в задний карман джинс. Песенка про непоседливого котика из детского мультика всегда была для неё особенной и стояла только на мамином контакте. Парни переглянулись, и даже серьёзное лицо Николаса покраснело от распирающего его смеха. Хисын же потешался на славу, и только Сонхун отвернулся, демонстрируя свои дрожащие от смеха плечи. — Да, мамуль, — ответила девушка, шикая на хохочущих ребят, чей гогот уже был вне пределах шёпота. — Джин-а, солнышко, здравствуй, — послышался в трубке любимый мамин голос. Нежная улыбка коснулась губ студентки, которая будто переместилась в их небольшой дом, где всегда лежит куча бумаг и счетов на столах, а папа вечно смеётся из-за неумения завязывать галстук. В этом у них с мамой соревнование, кто завяжет больше раз, — как ты там, золотце? Парни спустились вниз к машине, облокачиваясь на капот, пока единственная девушка в компании просто остановилась напротив, стараясь подавить панику. Скрыть травму Сонхуна будет непросто при видеозвонке, а лишние расстройства их родителям ни к чему. В последнее время госпожа Пак мучилась от гипертонии, но, слава богу, шла на поправку. А мама Со была очень впечатлительным человеком и могла нагрянуть сюда на неделю сама, дабы приглядывать за чадом своей лучшей подруги, да и господин Пак точно заявится в университет, требуя объяснений, почему на сына падают какие-то «стены». — Со мной всё хорошо, мамуль, — приложив руку к горящей щеке, произнесла она, — сейчас мы готовимся к выпускному старшекурсников. Очень много дел нужно сделать в совете, но всё хорошо. Я отлично питаюсь и сплю крепко… — Передай маме «привет», — услышала девушка просьбу Хисына, которую повторил и Николас. — О, мама, Хисын и Николас передают тебе «привет». — От меня тоже «привет» мальчишкам! Скажи, что я очень сильно жду их в гости! А ещё поздравляю Хисына с предстоящим выпускным, уверена, он защитит свою дипломную работу на отлично, я в нём не сомневаюсь. Госпожа Со явно улыбалась по ту сторону трубки. Хеджин отчётливо это слышала в интонации матери и ревностно покосилась на друга, предавая мамины «приветы». Родительница каждый раз с восторгом говорила о сонбэ дочери, с которым познакомилась на зимних каникулах. Вместе с Николасом и Чонхвой они забирали с собой подругу на горячие источники, куда решили отправиться всей компанией. Маме так понравились друзья Хеджин, что она тут же позвала их в гости снова, а жадно поглощающий и расхваливающий пироги госпожи Со Хисын так и вовсе покорил её сердце и заработал себе пожизненный абонемент на посещение их дома. Девушка закатила глаза. Как мало нужно для женского счастья. — Я вообще звоню сейчас ненадолго. Сонхун там с тобой? Со помедлила. Нервно сглотнув, она покосилась на бандаж, поднимая глаза на самого парня, уловившего её настроение. Он настороженно поднялся с капота, сделав пару шагов к ней, и начал махать рукой, как бы говоря, что о травме нельзя говорить. Раздражённо вспыхнув, Со ударила легонько по мельтешащей руке ошарашенного данным поступком парня, а затем рыкнула, что она вообще-то не дура. И лишь потом поняла, что сделала. Дура. — Что? — спросила госпожа Со в трубке, не расслышав слов дочери. Сонхун насмешливо фыркнул, а затем обессилено закатил глаза, выражая своё отношение к ребяческому поведению девушки. Он на полном серьёзе считал, что если их и спасёт от её болтливого языка что-то, то это точно будет только чудо. Его настрой буквально отпечатался эмоциями на лице, вызывая в Хеджин лёгкое негодование. Пак посмотрел на неё взглядом, говорящим, мол, «разве это не так?», и лишь следом получил удар по ноге от Со, но уже потяжелее. Обиженно фыркнув, третьекурсник показательно скривил рожицу. — Я-я… я говорю, мамуль, что мы с ребятами сейчас в торговом центре. Мы с Сонхуном помогаем Хисыну… — Выбрать подарок маме. Подсказал ей Сонхун, забыв уже о поведении девчонки и сосредоточившись на звонке. Одобрительно качнув головой, парень, как и Хеджин, счёл, что если они будут помогать именно Хисыну в чём-то, то госпожа Со не станет на них напирать, ради своего же любимчика. Благо громкость динамика позволяла ему услышать ответы мамы Хеджин, пусть ему и приходилось близко наклоняться к её лицу. Переглядываясь между собой, пара понимала: сейчас они вместе тонули в одном море и спастись могли лишь сообща. — … выбрать подарок его маме, — повторила Со, качая головой и поддерживая эту идею, — а ещё нас пригласили в кино, мамуль, оно двухчасовое. — Про роботов, — прошептал Сонхун, поднимая брови, когда Хеджин недовольно смерила его взором, будто спрашивая, разве важно это, — что? Неподчинение Хеджин ему явно не нравилось. Это было видно по сощуренным слегка глазам да поджатым губам — излюбленное действие парня. Очевидно, он не считал, как Со, что всякие дополнения ни к чему. Поэтому, продолжая напирать, он настойчиво кивнул на трубку и даже пальцем поддел плечо, побуждая к действиям. Смерив Пака насмешливым взглядом, первокурсница даже не догадывалась, что пробудила в нём маленького вредного мальчишку, что не любил сие пренебрежение к своей изысканной персоне. Шаловливые мужские пальцы тут же начали ерошить сделанную долгими трудами укладку Хеджин, на что девушка пыталась отбиваться от парня, не отходившего от неё ни на шаг да не опускающего свои руки. Они оба силились не рассмеяться. И совсем позабыли о друзьях, наблюдающих за сумбурным диалогом матери и дочери, а также играющем на заднем плане суфлёра Сонхуна. Николас задумчиво пялился на Пака, с лица которого не сходила улыбка, а потом на подругу, сияющей не хуже самого третьекурсника. Но если дурачившиеся ребята и позабыли о них, то Ли Хисын такого не прощал и уже записывал видео в самом высоком разрешении качества, представляя как будет делать слайд-шоу под какую-нибудь романтическую музыку. Её выбор тоже мысленно сопровождался перелистыванием треков в альбомах Spotify. — Про роботов там знаешь, мы очень давно хотели его посмотреть. И, наверное, не получится сегодня созвониться по видео, мамуль. Мы же всё равно через пару недель приедем, так что это же не страшно? У нас так много дел… Смирившись, Хеджин добавила роботов в своё враньё, за которое вины отнюдь не чувствовала. Присутствие Сонхуна придавало ей уверенности в том, что она всё делала верно. Будто не замечая того, что творит, девушка взяла под здоровую руку парня, невесомо облокачиваясь. Переживая о том, как воспримут родители их отказ, не заподозрят ли они что-то неладное, она даже не поняла, что Пак и не думал её отталкивать или вырывать руку. Переводя дыхание от мизерной потасовки, он немного корчился от ноющей боли в плече, но не вырывался из хватки Со, смотря на её пальцы, сжимающие мобильный телефон. Похоже, третьекурсник тоже неплохо так переживал, ведь казалось, будто и сам хотел врасти в неё, нуждаясь в поддержке, уж сильно он прижимался. Деланно зевнув, словно устала, Хеджин придала голосу как можно больше изнемождённости, мысленно уповая на бога, чтобы мама купилась. Её нервозность сложно было скрыть, и даже глаз начал дёргаться от перенапряжения, но всё это стало совершенно незначительным на фоне ласкового смеха госпожи Со, ласкающего уши своей мелодичностью. — Ничего страшного, дорогая! Я поэтому и звоню. Мы сегодня с Паками были на речке и остановились отдохнуть в домике, знаешь, где мы в прошлый раз отдыхали с дедушкой Чанхо и бабушкой Доки на день рождения папы? — Помню, конечно. — Так связь здесь просто отвратительная, не знаю даже что произошло. Владелец сказал, что должны починить только в субботу, но к этому времени мы и сами вернёмся домой. Я хотела предупредить, что мы не сможем сегодня поговорить по видео, солнышко. — Ох, правда?! — облегчённо выдохнула девушка, замечая, как расслабился Сонхун, тихо выдыхая, — вот так совпадение, надо же… — Мама Сонхуна беспокоится тут о вас. Но свежий воздух ей пошёл на пользу, так что пусть там Хун-и не переживает за неё, мы тут коллективно о ней заботимся, ахах. Услышав ласковое обращение тётушки Со, Сонхун поразительно быстро зарделся и отвёл глаза. Он всё никак не мог смириться с тем, что она относилась к нему чуть ли ни как к собственному сыну. Она звала его так с самого детства — нежно и душевно, обнимая при каждой встрече своими тонкими руками, как правило, обтянутыми в какие-нибудь длинные рукава не менее длинного платья. Угощала своей выпечкой, спрашивала о его здоровье и всегда давала в дорогу какие-нибудь сладости. Осознание этого сильно вгоняло парня в краску, потому что узнай, как он общался с её дочерью все эти годы, вряд ли бы мама Хеджин так по-доброму и тепло встречала его каждый раз. Сама же девушка была рада такому отношению, а вот он ощущал себя неловко, благо никто из домочадцев и семьи Со не дразнил его. До этого времени. — Я передам Хун-и это, мама, — ухмыльнувшись, первокурсница посмотрела на юношу из-под ресниц, с весельем рассматривая вытянувшееся лицо Пака, не ожидавшего подобной дерзости с её стороны. — Она, кстати, просила передать, что очень гордится тем, что ты на отлично сдала пять из семи экзаменов! Говорит, что ты у нас невероятная умница, и она в тебе не сомневалась. Папа Сонхуна, конечно, присоединяется к её поздравлениям! Он говорит, чтобы ты передала Хун-и, что ему придётся попотеть, чтобы остаться лучшим, ахах. На фоне раздался громкий смех. Хеджин даже показалось, что отцы выпили, уж больно весело было этим вечно серьёзным людям где-то там на природе. — О, спасибо большое. Мне очень приятно! Берегите там себя, поцелуй за меня папу и передавай мою любовь тётушке и дядюшке Пак. Женщина неспешно сбросила вызов, попрощавшись с дочерью, которая отчего-то ощутила себя неуютно, стоило Сонхуну перестать цепляться за её руку. Она даже ощутила на себе его острый взгляд, но, повернувшись, лишь застала юношу, смотрящего на вход больницы, где столпились студенты-практиканты. Разговор с мамой вышел коротким, не очень содержательным, но на душе всё равно потеплело. А вот тело покрывали мурашки от дискомфорта, который окутал с головы до ног, стоило сменившемуся в лице Паку, даже не посмотревшего на неё больше ни разу, усесться в машине друга на заднее сиденье. — Ты в порядке? Хеджин решила занять место рядом. Хисын устроился на своём законном месте водителя, Николас что-то печатал в мобильном — Со видела иконку с фотографией Боа. Дела подруги её сейчас, к сожалению, волновали в самую последнюю очередь, из-за чего первокурсница испытала жгучий стыд. Она тут же пообещала себе исправиться и на днях пригласить девчонок куда-нибудь вместе посидеть. А вот Сонхун волновал её куда больше, чем все остальные. — Мама сказала, что тётушке лучше. Они вместе отдыхают на природе, и все о ней заботятся, — растолковала его поведение как переживание за маму девушка. — Да, я знаю. Она утром звонила, — ответил третьекурсник, даже не поворачивая головы. — Тебя тошнит? — забеспокоилась Со, чуть не опуская свою руку на его ладонь, мирно лежавшую на колене парня. — Со Хеджин, — он тягуче повернулся к ней, будто был приклеен к стеклу, но резко осёкся, бросив взгляд на друзей, а затем поджал губы, — немного. Хисын, поедем поскорее домой, пожалуйста? Вскинув голову в сторону друга, он тут же откинулся на сидение, поглядывая на стремительно мелькающие пейзажи за окном. Хеджин расстроенно отвернулась от него, кожей чувствуя, что он снова возвёл свои стены, и в то, что его тошнило, она верила слабо. Достаточно было глянуть на эту изогнутую линию губ, которая появилась, как только девушка уселась рядом. Хмыкнув себе под нос, Со устало коснулась собственного плеча, будто хотела дать себе немного поддержки. Когда ей кажется, что всё начинает налаживаться, её сразу же кидают обратно к началу. Словно она забыла где-то сохраниться в этой глупой, слишком чёрствой игре. Попрощавшись с парнями, Сонхун и Хеджин разбрелись по квартире. Пак всё ещё пытался возразить и отправить девушку домой, но та даже бровью не повела и отправила мальчишку в постель. Тот надулся, как воздушный шарик, и ушёл в комнату, судя по доносящемуся оттуда голосу, кормить черепашонка. Со же направилась на кухню, проверяя содержимое холодильника и сверяя его с указанной врачом диетой. Нужные продукты имелись, но сами блюда отсутствовали, поэтому, помыв руки, девушка тут же начала это исправлять. Ей всегда нравилось готовить на его кухне. В отличие от её квартирки, которая была очень маленькой, квартира Сонхуна поражала своей широтой. Тут можно было и развернуться, можно было и подраться, да хоть побегать, выбирай что хочешь. Но самой, наверное, любимой для неё была плита, которая нагревалась просто по-божески быстро и не заставляла ждать хозяина полдня, лишь бы вскипятить воду для лапши (это она, конечно, утрировала, но от правды далека не была). По дороге они заехали в аптеку и взяли прописанные лекарства и мази. Хеджин врач лично поручил проследить за приёмом, из-за чего Со переживала, что снова сможет поругаться со своенравным парнем, который не желал тратить время на своё лечение. Этим он напоминал своего отца, что всю жизнь работал, как вне себя, дабы прокормить семью, которая и так жила в достатке. Иногда девушка не понимала, почему он идёт с такой скоростью в этой жизни, пока не открыла для себя определение трудоголизма. К тому же старшее поколение этой семьи всегда было слишком требовательным и ожидало от своих детей и внуков невероятных высот. Руки у студентки зачесались. Неожиданно захотелось взять в руки скрипку и сыграть любимую мелодию госпожи Пак. Хеджин специально выучила её для тётушки и играла очень интенсивно и часто в периоды её беременности с Йеджи, которая прекращала толкать маму, слушая мелодию. Воспоминания об этой крохе сразу же сместились на переживания Со, не знающей, стоит ли писать сестре Сонхуна о его травме. Девочка родителям не скажет, но переживать будет. Да и хотел ли этого её старший брат… — Сонхун? Хеджин оперлась плечом о косяк, утирая руки полотенцем, которое спрятала до этого в кармашек фартука. Пак уже лежал на кровати, держа в руках ноутбук да сосредоточенно что-то в нём читая. Первокурснице показалось, что он листал книгу, но она не была в этом уверена наверняка. Оторвавший взгляд от экрана третьекурсник обратил своё внимание на девушку, рассматривая убранные в пучок волосы и слегка загрязнённый им же фартук. — Мы не будем говорить Йеджи об этом? — она кивнула на его больную руку. — Нет, — слегка помолчав, всё же ответил Сонхун, — вообще не нужно никому об этом говорить. Лишние переживания сейчас ни к чему. — Я могла бы… если ты не против, помочь тебе, — неловко выдохнув, Хеджин прикусила губу, ощущая себя максимально неуютно под тяжёлым взглядом юноши, — ну, знаешь… может, дела были какие-то запланированы там. Съездить куда-то, что-то забрать. — Съездить… — повторил за ней Сонхун, хмыкнув, и тут же округлил глаза, хватаясь за телефон, — съездить! Мне нужно завтра в больницу. — Но ты же сегодня там был. Приём через четыре дня, — непонимающе произнесла девушка. — Мне не туда нужно. Мне нужно к Шиён. Сейчас он действительно выглядел расстроенным. Опущенные плечи совсем уменьшили его на фоне белых подушек, глаза лихорадочно бегали по пространству, обозначая раздумья Пака. Иногда он опускал взгляд на руку в бандаже и морщился, раздражаясь от собственного вида. Хеджин тоже не сводила взора с его повязки на голове, которая придавала ещё более болезненный вид. — Если завтра тебе не станет хуже, мы же можем съездить. Это не проблема, — собрав руки в замок перед собой, всё же решилась прервать его мысли Со, — а если станет хуже по дороге, то я не дам тебе упасть. Её слова попали точно в цель, судя по встрепенувшемуся парню. Хеджин осознавала, что он переживал за своё здоровье и беспокоился, что может свалиться где-то в транспорте. Предупреждения доктора набатом звучали в ушах, но Пак был слишком гордым, чтобы признаться в том, что помощь от Со Хеджин ему действительно будет нужна. А он не был слишком глуп, чтобы кидаться на амбразуру и лишать себя последних остатков здоровья. — Ну, да. Это же сейчас твоя задача. Так и сделаем, — деланно безразлично он вернулся к ноутбуку, никак не реагируя на фырканье гостьи. — Ты… невыносим. — Да, я знаю, Со Хеджин. Даже не посмотрев на неё, Сонхун лишь пожал плечами, теряя всю свою панику. Из кухни уже шёл приятный запах. Со заварила себе чаю, налила и парню, который настолько зачитался, что и не думал поворачивать голову в сторону стукающего о поверхность тумбы бокала. Девушка же листала ленту социальных сетей. Она успела недолго поболтать с Сольджу, выложившую смешную историю с её кроликом, написать пару комментариев под новыми фотографиями Чонхвы и Сону и даже с удивлением принять заявку от Кея, с которым у неё было на удивление немало общих друзей, в частности Ханбин, любивший всегда строчить милые комментарии под её фото. Профиль Юдая, в отличие от Ханбина, не пестрил особым разнообразием. Если вьетнамец любил выкладывать фото из путешествий и своей танцевальной студии, то японец ограничился несколькими фотографиями из университета, на которых были ещё совсем маленькие близняшки Мин — второкурсницы, первокурсник Джэхо с невероятно ужасной стрижкой и другие ребята, возможно, одногруппники. Кей тоже занимался танцами, судя по фото с практики в какой-то студии, что наверняка его и сблизило с Ханбином. — «Как там Сонхун?» — написал в беседу Джейк, который до сих пор волновался за друга, — «Он не отвечает на мои сообщения» — пришло вдогонку. — «На мои тоже!!!» — возмущение Чонсона отпечатывалось в каждом восклицательном знаке и гневном смайлике после. — «Я думала, он только меня игнорирует» — присоединилась к парням Сольджу. — «Нет, меня тоже! Пусть он прочитает здесь о том, что мы все беспокоимся, и ему станет стыдно!» — следом отправила сообщение Боа. — «Эй! Он вообще-то пострадавший! Ему нужно время на отдых, отстаньте от него» — напечатала обычно отмалчивающаяся в беседе Джихи, и Сону тут же прислал ответом на её сообщение своё согласие с ней. — «Одна рука-то у него в порядке» — заметила Боа, и Со показалось, что её сообщение наверняка писалось с язвительной интонацией. Всё же нелюбовь Чон к Паку оставалась прежней. — «Но голова-то одна!» — это уже проснулся Чонвон. — «ХЕДЖИН, НУ КАК ТАМ ОН?!» — не пожалев огромных букв, снова вклинился в переписку Чонсон, очевидно вспомнивший, как Николас и Хисын писали утром в беседу, что девушка будет приглядывать за другом. Хеджин задумалась над тем, что ей ответить, прежде чем подойти к комнате Сонхуна и слегка приоткрыть дверь, которую закрыла при уходе. Там стояла абсолютная тишина, неприкрытое шторами окно пропускало солнечный свет, бегающий по обоям спальни и по парню, что спал мирным сном, пока выключенный ноутбук был откинут на другую сторону кровати. Девушка облокотилась виском о дверной косяк, наблюдая за тем, как во сне Пак зажимал между ног одеяло — Джихи, изучавшая психологию, как-то говорила, что это признак одиночества, живущего в человеке. Так во сне люди пытаются его компенсировать иллюзией того, что рядом кто-то есть. Созерцание сей картины причиняло дёргающую всё внутри глухую боль. Аккуратно приоткрывая шире дверь, Со на цыпочках прошла в комнату, убирая ноутбук с кровати, так как переживала, что Сонхун может столкнуть его во сне. Кинув взгляд на идеально убранный стол, куда и поставила ноутбук, девушка зацепилась за знакомую книгу, которую любила госпожа Пак. И почему Хеджин думала, что она нравится парню? Здесь же стояла рамка с семейной фотографией — маленький Сонхун держал на руках ещё малышку Йеджи, пока на заднем фоне улыбались родители. От их тёплых улыбок на душе становилось спокойно и приятно. Словно она была там, на фотографии: девушка будто вправду услышала тихий смех младшей Пак, которая смеялась из-за выпавшего зуба у старшего брата. Неспешно покидая комнату, Хеджин закрыла дверь, направляясь на кухню. Суп был уже почти готов, а телефон вибрировал, явно недовольный количеством приходящих сообщений, от которых приходилось трястись. — «О, Хеджин сейчас с ним?» — в разговор вступила Чонхва, сразу же как уловила имя подруги. — «Я имею в виду, не тошнит ли там его?! Может, скорая нужна?!» — после сообщения Ким было отправлено продолжение прошлого сообщения от Пака, который любил писать, разрывая предложения на отдельные сообщения. — «Стоп! Я думал, вы шутили, когда написали, что за ним будет приглядывать Хеджин» — отправил сообщение Джейк, беспокоющийся то ли за девушку, то ли за парня. — «А что там можно было принять за шутку?» — не понял Николас. Шим переслал сообщение Хисына, которое тот отправил им из больницы: «Врач сказал, что опасности здоровью нет. Хеджин упала в обморок, когда врач сказал, что она будет нянькой. Выносили из больницы всей толпой». — «Может быть это?» — напечатал Джеюн следом. — «Мне кажется, это не смешно» — следом отправила сообщение Сольха. — «Да, на шутку как-то не очень похоже было» — это уже прислала сообщение Хёри. — «А я тоже думал шутка», — заступился за друга Чонвон. — «Да идите вы», — Джейк не остался в долгу и сразу же прислал картинку с недовольным котиком, посылающим всех далеко и надолго. — «Вы что, сомневаетесь, что моя девочка справится?!» — Хеджин улыбнулась, прочитав сообщение Чонхвы, которая готова была рвать за неё всем глотки. — «Нет, конечно». — «Ты что?! Конечно, нет». — «Мы даже и не думали так думать, ты чего…» Сразу же посыпалось вдогонку. — «То-то же» — удовлетворённая ответами, Ким сменила гнев на милость. — «Так что там с Сонхуном?» — объявилась Ынбин, — «Кстати, вы слышали, что нам влетит за этот обвал?». — «О не-е-т» — напечатал Николас, явно нервничая больше остальных. — «СОНХУН, ВЕРНИСЬ» — напечатал быстро Чонсон, отправляя кучу ревущих смайликов. — «Лишь бы не стипендия», — Со будто видела, как Ван покачал головой. — «А что с платниками?! Я и так с голой задницей» — пришло сообщение от Хисына. — «Давайте без подробностей о вашей личной жизни, пожалуйста» — сострил Сону, но Хёри тут же отправила ему ответ: — «Ты о чём там вообще думаешь?». Хеджин не смогла сдержать свою улыбку. Её друзья были невероятными: переживающие, но при этом галдящие наперебой, нетерпеливые настолько, что уже успели обсудить не только это, но и тот самый семинар, на котором были Джэхо и Сольха, приславшие два фото с невероятно грустными лицами на них, успели поговорить о том, что из-за обвала у кого-то отменили экзамен (кто был рядом с сектором) и даже то, что в общежитии снова на всех стенах повесили плакаты Чонсона, а тот пририсовал себе везде усы. — «С Сонхуном всё в порядке. Он просто спит» — отправила девушка, сразу после того, как прочитала сообщение Чонвона о том, что он снова поругался в кафетерии из-за старых булочек. — «О боже… ты жива?! Он ещё не съел тебя, ахах» — на её сообщение сразу же среагировал Чонсон. — «А должен?» — напряглась отчего-то Хеджин. О весьма плохих отношениях между ней и Сонхуном знали лишь единицы, и Джей не был среди них. — «Больничный для него — синоним слова ад» — ответил парень. Время расслабиться. — «Всё хорошо, он уже смирился. Иначе Хисын сказал, позовёт Ханбина-оппу». — «Ты смотри, уже Ханбин-оппа!». — «Тяжёлая артиллерия!». Одновременно написали Николас и Сольджу. — «Ну, хватит!». Раздражённо напечатав сообщение, Со фыркнула и заблокировала телефон. Ей порядком уже поднадоели дружеские поддёвки друзей, которые никогда не оставляли без внимания быстро выстроившиеся хорошие отношения между ней и Ханбином. Хеджин иногда могла потратить больше часа, зависая с ним в переписке, но, чёрт возьми, это было оправданно. Этот парень был невероятно увлекательным, и он очень много всего рассказывал, как о прошлом её старших друзей, так и о путешествиях, которые ему пришлось совершить по долгу службы. Первокурсница иногда позволяла себе мечтать, что однажды она тоже отправится на самолёте в какую-нибудь новую страну и сможет найти себя. Еда стояла на плите, разнося по всей квартире невероятно вкусный запах. Девушка с удовлетворением замечала за собой каждый раз, что уровень её готовки растёт и радует своим успехом. Если она раньше могла себе позволить несколько супов и салатов, то сейчас могла готовить блюда куда сложнее. В её доме мама всегда стояла у плиты и готовила что-то по выходным. Хеджин как-то никто не заставлял заниматься готовкой, и она особо не настаивала, посему, выросши, стала пожинать плоды своего бездействия. За это было стыдно, но студентка упорно читала рецепты в интернете, иногда переводя продукты попусту. Вот у Сонхуна всё было куда проще. Он с детства уже умел готовить и со временем его навыки разрастались всё больше и больше. Лет так в четырнадцать он сделал невероятно большой и вкусный торт на день рождения отца, куда без исключения пригласили и всю семью Со. Хеджин не очень любила сидеть за семейными застольями, поскольку взрослые в основном разговаривали между собой, думая, что детям будет комфортнее общаться друг с другом. Но вопреки всему, Сонхун молча слушал родных, Хеджин ковыряла вилкой тортики да салатики. Лишь после того как подросла Йеджи, она могла отвлечься на девочку и занять своё время. Дети, которые приезжали с другими родственниками, предпочитали лишь компанию Пака. Со провела ещё час, сидя в зале на диванчике и листая в телефоне ленту социальных сетей. Занять себя было откровенно нечем, поэтому она успела сделать всё возможное из того, что ей было позволено. Девушка всё же написала младшей сестрёнке Сонхуна, спрашивая как у той дела и упуская из виду травму её брата. Та же пожаловалась ей на строгого учителя, на отца, который в последнее время подозрительно относился к любому мальчишке в её окружении (а вот любая девушка Сонхуна была ему как-то по боку) и даже на саму Хеджин, которая перестала ей писать. Пак уже представляла во всех красотах их поездку к бабуле, которая тоже почему-то ждала Хеджин. Бабушка Сонхуна и Йеджи по линии отца всегда вызывала в Со долю страха и неловкости. Казалось, вытянутые глаза женщины видели девочку насквозь, а её обычный, очень серьёзный тон голоса заставлял кожу покрываться мурашками. Хеджин не любила с ней пересекаться, потому что её строго выпрямленная спина и богатые платья будто кричали о положении старшей госпожи Пак, пускали в девочке множество сомнений, но до той поры, пока Со не брала скрипку в руки. Тогда она забывала о кривящемся носе с горбинкой женщины, об этих вечно пахнущих увлажняющим кремом руках, которые та любила опускать ей на плечи, призывая к ровной осанке. Бабушка Паков была очень близка к музыке. Ей покорилась главная корейская сцена, и даже критики признавали талант этой женщины. Она была лишь заинтересована в игре Сонхуна на пианино, которой его и обучала, пока не семейном застолье не узнала, что соседская девочка играет на скрипке. После этого женщина просила несколько раз сыграть ей на инструменте, интересовалась тем, как проходит её обучение и даже приглашала на пару встреч, где знакомила с несколькими скрипачами современности. А потом она узнала, что Хеджин не стала поступать в консерваторию, как и внук, и предпочла игнорировать их существование. И вот спустя время, она горит желанием провести с ними время, что пугает не только саму Хеджин, но и Сонхуна, который к бабушке относился с любовью, но всё же сохранял между ними рамки и дистанции, приписанные женщиной с детства. Девушка не знала какой она была, когда Пак оставался с ней один на один за закрытыми дверьми комнаты, из которой доносились ноты и недовольные фырканья бабушки. Но она видела, что Сонхун не особо любил беседовать на эту тему даже со своими друзьями и умело пресекал попытки матери, когда она спрашивала о его чувствах по отношению к её свекрови. В конечном итоге до поездки всё может измениться ещё сотню раз, и будет правильнее, если она перестанет грузить свою голову этим. Кинув взгляд на часы, первокурсница обречённо вздохнула, не желая подниматься с места. Минуты упрямо твердили, кричали так, как продавцы на ярмарках, о том, что Сонхуна давно было пора разбудить, дабы он принял прописанные лекарства и поел. Комната юноши представлялась в её воображении клеткой хищника, а она маленький мышкой, которую готовы были вот-вот кинуть в пасть голодному льву. И даже то, что короткий путь был через желудок мужчины, Со не утешало — она бы лучше прошла куда более длинную дорогу, не рискуя быть съеденной. Накрыв предварительно на стол, девушка волнующе сложила руки перед собой в замок, пялясь на прикрытую дверь. В ней боролись две стороны, обе разрывающие её ещё на несколько частей, твердящих уже другие мнения. Одна сторона говорила о том, что раз её назначили присматривать за парнем, то она должна добросовестно выполнить свою обязанность. Вторая упорствовала, что в отместку за его отношение было бы логично просто бросить Пака одного, раз он вечно показывал, что самостоятельный мальчик. Другая вообще поджимала испуганно ноги и закрывала глаза, переживая, что снова получит пинок под зад от хозяина квартиры. Но победу одержала Хеджин, выпрямленная спина которой точно бы понравилась сейчас бабушке Паков. Прерывая все свои мечущиеся мысли, первокурсница открыла дверь и неспешно направилась к кровати, обходя её, так как во сне Сонхун перекатился поближе к окну. Он всё так же спал на спине, сжимая одеяло. Ко лбу прилипла чёлка, что сразу же насторожило Со, которой не хотелось бы, чтобы у парня поднялась температура. Он в здравом-то уме невыносим, а когда мечется с температурой — выглядит так беспомощно, так, будто он уже на грани смерти — это было намного хуже его скверного характера. — Сонхун… Первокурсница нежно прикоснулась рукой к его лбу, но к счастью он был холодным, и скорее всего Пак вспотел из-за духоты в комнате, своей одежды и одеяла. Повязка немного сбилась во сне и уже не выглядела надёжной, поэтому Со старалась вспомнить, как правильно перевязывать голову, хотя врач сказал, что с этим можно особо не заморачиваться: главное не нарушать постельный режим. Пальцы очертили тонкую линию между бровями, будто хотели разгладить его нахмуренное лицо и забрать все дурные сны, что снились бедолаге. — Сонхун, просыпайся. Настойчивее попросила девушка, поджимая свои губы. Не удержавшись, она всё же присела на кровать и пригладила его спутанные волосы, из-за чего парень дёрнулся, ощутив чужое прикосновение. Медленно разлепив глаза, он сонно сощурился, привыкая к вечернему свету, и по привычке дёрнул больной рукой, чтобы прикрыть лицо, но болезненно охнул, кривясь. Хеджин хотела что-то выпалить вроде «осторожнее» или «сильно больно?», но лишь крепче сжала губы, помня, что подобные вопросы были лишними и тоже не способствовали хорошему настроению парня, не любящего когда спрашивают то, что и так очевидно. — Хеджин? Будто и не понимал, где он находится, Пак посмотрел на неё снизу вверх, обводя после свою комнату взглядом. Он прикрывал глаза, словно пытался удержать ускользающий сон, и даже тихонько зевал, пока Со давала ему время сбросить с себя дремоту. — Ты как себя чувствуешь? — тихо спросила первокурсница, наклонив голову вбок. — Очень жарко, — пожаловался Пак, здоровой рукой цепляясь за ворот своей мятой футболки. Сам он говорил не громче девушки и скорее выглядел как котёнок, только высунувший мордочку из коробки. Хеджин отвела глаза, поджимая губы. Ощущение спокойствия и уюта как-то плавно опускалось между ними, принося умиротворение и даря чувство безопасности. Хотелось откинуться на мягкое покрывало и прикрыть глаза, позволив себе снять с себя ежедневную ношу, состоящую из улыбок и приветствий, стресса и разочарования. Но всё что она пока могла себе позволить — всего лишь сидеть у его ног, слава богу, смотреть сверху вниз, а не наоборот и подбирать слова, не зная как подступиться. — Я могу включить кондиционер, если ты хочешь, — посмотрев в угол, где и находилось устройство, произнесла девушка. — Не стоит, — Сонхун зевнул, прикрывая глаза, — к вечеру всё равно станет прохладнее. — Не засыпай, пожалуйста, — Хеджин прикоснулась к его руке, слегка потряхивая пальцами, чтобы выдернуть парня из мира сновидений, куда он уже занёс одну из своих ног, — на кухне накрыт стол, и тебе нужно принять таблетки. — Сейчас? Пак приоткрыл один глаз, недовольно корча лицо. Напоминал он снова маленького ребёнка, который решил кукситься во время болезни и не давать маме спокойно ухаживать за ним. По нему было видно, что он не горел особо желанием вставать с нагретой постели и идти есть, только чтобы лекарство могло усвоиться и дать нужный эффект. — Да, сейчас, — Со кивнула, улыбаясь краешком губ. Взгляд парня сместился в эту точку, а сам он имел такое выражение лица, будто только что решил задуматься о смысле жизни, — потом ты снова можешь лечь спать. Третьекурсник обречённо вздохнул. Опершись на здоровую руку, он оттолкнулся от подушки, приподнимаясь и усаживаясь рядом с девушкой. Едва не столкнувшись лбами с Хеджин, Сонхун поднял на неё глаза, промаргиваясь после долгого лежания. Девушка умилилась с его вида, а затем занесла пальцы, поправляя его повязку на голове и склоняясь ещё ближе. Невербально повинуясь ей, Пак слегка склонил голову, чтобы Со не пришлось тянуться. Сама же студентка ощутила его дыхание на собственной коже шеи, которая тут же стала приятно покалывать. — Может быть и хорошо, что ты здесь. Перебирая волосы и делая потуже завязку, Хеджин даже не обратила внимания на этот горячий шёпот, донёсшийся до её ушей так, будто был эхом в огромной пещере. Замершие руки опустились, пока Со нашла в себе силы заглянуть ему в глаза, не выражающие никаких чувств (или это он так умело их скрывал). Ошарашенно пялясь на Сонхуна, девушка ощутила, как резко всё пересохло в горле, из-за чего ей собственный голос показался невероятно скрипучим и глупым. — Что ты только что сказал? — Что пора уже идти на кухню, — не отрывая взгляда от неё, произнёс Пак таким тоном, что студентка уже поверила в это, решив, что во всех своих переживаниях и фантазиях, ей просто начинает мерещиться всякое. — И ты меня не обманываешь сейчас? — всё же решила спросить. От него исходил жар. Как бывает, когда ты сидишь у раскалённой топки или костра, что разожгли в угоду вечерней посиделке. Лицо у Со горело неимоверно и скорее всего она покраснела, потому что ощущала прилив крови к щекам и ушам. Ещё у неё уродливо краснел нос, ещё хуже, чем на холоде, и это тоже вызвало свои комплексы и смущение. Ладонь Хеджин покоилась на кровати, но она ощущала пальцы Сонхуна, которые находились совсем близко — стоит пододвинуть руку на пару миллиметров и вот она уже касается их. — Так ты обо мне думаешь? Задумчиво, будто он анализировал её слова, парень едва заметно качнул головой, опуская глаза и тут же возвращая их обратно к её лицу. Послышался звук автомобильной сигнализации — кто-то громко ругался на улице, возможно даже собирался вступить в конфликт. Первокурсница от неожиданного звука чуть не подпрыгнула на месте, поскольку умиротворение в хозяйской комнате было таким незаметным — оно накрывало их с головой, изолируя от внешнего мира. В отличие от неё, Пак даже не шелохнулся. Сонхун лишь наблюдал за сменой эмоций Хеджин, её перепуганным судорожным вздохом и быстром метании взгляда к окну. — А почему я не могу так думать? — больше расстроенно, чем недовольно, произнесла всё же Хеджин. — Ты мне не веришь. Констатировал факт парень, прикусывая нижнюю губу. Его действие всколыхнуло мирное море, плескающееся в бухте Со, разожгло спичку спокойствия, из-за чего недовольство медленно подступало к горлу, пока сама девушка в нём бултыхалась. На секунду Со была уверена, что она встанет резко с кровати и пошлёт его к чёрту, гордо направляясь на кухню. Она это видела так ярко, что казалось, будто уже стоит там, за дверью, но на деле лишь пялилась на юношу, как баран на новые ворота. — А должна? Мы чужие друг другу люди, — слегка заторможено ответила первокурсница, фокусируя до этого расплывчатый взгляд на лице Сонхуна, которого её ответ не оставил равнодушным. Парень удивлённо приподнял бровь и даже слегка отшатнулся, увеличивая расстояние между ними. Прежде чем ответить ей, он будто вспомнил о том, что не позволяет эмоциям брать верх, и сразу же вернул холодное выражение своему лицу, что выстраивало между ними огромную китайскую стену. — Но мы же столько лет провели рядом. Кажется, это была шутка. Или насмешка. Девушка не совсем поняла, но была уверена, что уголки его губ быстро дёрнулись в неизвестной линии. Художники иногда резко стирают не те черты, совсем неугодные изображению, беря в руки ластик и мазюкая им по листу. Стремительно, отрывисто, будто и не хотят, чтобы кто-то увидел их ошибку. Хеджин готова была коснуться пальцами век, дабы протереть глаза и удостовериться в том, что ей просто показалось. — И ничего не знаем друг о друге, — она покачала головой, — все, что я знала, всё это было придумано мной. По сути… сейчас ты чужой для меня человек. И всегда им был. Всё же найдя в себе силы, девушка встала с кровати, подходя к столу и находя там маленькую аптечку, которую они принесли сюда ранее. Сонхун молчал, вообще не подавал признаков жизни, и невозможно было понять — он задумался над её словами или просто наблюдает за тем, что Со делает. Достав электронный градусник, чтобы точно успокоить свои переживания насчёт температуры, Хеджин развернулась обратно к юноше, который действительно следил за ней. Завидев её внимание к своей персоне, Пак опустил взгляд, отворачиваясь. Первокурсница даже могла бы сказать, что он смутился, что его застали с поличным. — Мы чужие. Ты права. Почему же я видел это все года, а ты только сейчас? — словно вникуда прошептал парень. — Потому что… я предпочитала обманываться. А ты предпочитал видеть реальные вещи, — протянув градусник Сонхуну, поддержала его шёпот Хеджин, — померь. — Не так уж ты и обманывалась, — заметил юноша, прикрывая глаза и откидываясь обратно на подушку. Со, устремившаяся на выход, остановилась у двери, услышав голос Пака. Она развернулась, недовольно скрещивая руки на груди, и прежде чем рассерженно вылететь из комнаты, озлобленно рыкнула: — Прекрати кидать камни в мой огород! Сам не лучше. Сонхун лишь успел увидеть, как скрываются кончики её волос за косяками. Она оставила последнее слово за собой, и возможно это был повод для гордости в любой ссоре, но им было обоюдно плевать на это. Потому что Хеджин шумела кухонной утварью, не сумев совладать с негативными эмоциями, и теперь она шипела, как кошка, кидая в сторону Пака всякие ругательства, которые он не слышал, но понимал, что всё это предназначалось ему. И потому что как только она сбежала из его спальни, Сонхун повернул голову в сторону окошка, зажигая ночные лампочки у изголовья кровати одной рукой, разочарованно бросая куда-то в пустоту: — Так ничего и не поняла.