Связанные

Всё идет хорошо что-то около суток, Лиам и Тео осторожно передвигаются по дому, ощупывая пределы связи. Лиам кажется вполне себе довольным возможностью общаться со Скоттом и Алеком, когда они дома, и приставать к Ардженту, которого всё это явно забавляет, с вопросами о том, какие монстры реальны, а какие существуют только в мифах. Тео мог бы рассказать ему, но не то чтобы ему хотелось. Он в основном читает или просто сидит где-то рядом, пока Лиам разговаривает с людьми, которым он действительно нравится. Тео наслаждается возможностью есть нормальную еду; перед всем этим Ужасные Доктора держали его на какой-то питательной пасте, и ещё он ел в школьных столовых. Кулинарное мастерство не входило в список вещей, которым они хотели его обучить; Тео даже ни разу не ел в ресторане с тех пор, как ушёл из семьи. Поэтому он оказывается вообще не готов, когда Мелисса МакКолл, подробно объяснив, что они двое должны будут делать по дому, просит Тео разогреть духовку, чтобы она смогла начать готовить для сбора стаи. — Только не спали дом дотла, хорошо? — проговаривает она торопливо, но в её голосе нет беспокойства. Тео кивает; он видел по телевизору, как люди занимаются домашним хозяйством и всякое такое, это не должно быть особенно сложно. Он жил в домах с духовками, смутно помнит, как мать переключала какие-то режимы, но не осознаёт, что на самом деле не знает, что делать, пока Мелисса не уходит; Лиам болтает с Алеком в гостиной, этот дом достаточно мал, чтобы они могли безболезненно находиться в разных комнатах. Они сегодня весь день проводили эксперименты, проверяли, может ли Лиам сидеть в саду, могут ли они находиться на разных этажах, и к концу всего этого Тео был близок к панике из-за того, как сильно болело сердце Тары, начал задумываться о том, может ли эта связь по-настоящему вырвать его у него из груди. Он закусывает губу, начиная беспокоиться. Он не против помогать по дому, потому что он не настолько мудак и он понимает, как много хлопот переживает семья МакКолл, принимая у себя трёх парней, включая Тео. Он слышал, что Ардженту от отца досталось какое-то внушительное охотничье наследство, что всё упрощает, но четыре парня, и все со сверхъестественным метаболизмом — это достаточно утомительно. Он просто думал, что это будет что-нибудь вроде уборки, а не что-то запутанное. Самое сложное, что Тео готовил за всю свою жизнь — это запекал макароны с сыром в микроволновке. Впрочем, выясняется, что это относительно просто — нажать "Выпекание" и довольно усмехнуться, услышав характерный щелчок. Он направляется обратно в гостиную, где общаются Лиам, Скотт, Алек, Кори и Мейсон; Мейсон и Кори вместе устроились на диване, Лиам сидит в своём привычном кресле, за которым останавливается Тео, опираясь руками на спинку и сканируя комнату взглядом. Мейсон смотрит на него со своей обычной храбростью; этот ребёнок не боится его, даже после всего, что Тео сделал с ними. Тео до сих пор помнит, как тогда, в тоннелях, пытался забрать боль Мейсона, помнит болезненный стыд, который почувствовал, когда ничего не произошло и Мейсон посмотрел на него так, будто он едва ли был человеком. — Тебе должно быть не всё равно, Тео, — сказал он, и Тео едва удержался от того, чтобы вздрогнуть. Ему не всё равно. Иногда. Ему так кажется. Сейчас, в гостиной Скотта, он скрещивает руки на груди и смотрит Мейсону в глаза, пока Лиам объясняет, что произошло. — Так что, да, мы проснулись в пикапе Тео, и теперь должны всё время находиться рядом. И мы чувствуем боль друг друга, — говорит Лиам; спасибо, что он не упоминает о том, что у Тео нет дома, или о странной встрече с матерью Лиама, или о том, как Тео вскочил посреди ночи, всхлипывая, после очередного кошмара; Лиам повернулся к нему, сонно спросил, в порядке ли он. Тео не ответил, просто неподвижно лежал в темноте, пока Лиам снова не заснул. — Откуда ты знаешь, что это не какая-то уловка? — спрашивает Мейсон, и у Тео возникает неприятное ощущение, что Мейсон — что-то вроде смеси Стайлза и Лидии, что он достаточно умён, чтобы направлять стаю, пока они в колледже, зачем-то решили взять летние курсы. Теперь Мейсон отвечает за планирование, и он наклоняется вперёд, опираясь локтями на колени, устраивает подбородок на сцепленных пальцах. Тео чувствует, что его...оценивают. — Потому что я бы лучше отрезал себе ногу, чем провёл столько времени с Лиамом? Лиам издаёт оскорблённый звук, но не спорит; в три часа ночи у них произошло небольшое столкновение в ванной, когда им захотелось в туалет практически в одно время и Тео случайно напугал Лиама настолько, что у того вырос полный рот клыков. Никто не пострадал, потому что даже полусонному Тео хватило скорости, чтобы увернуться от него, но это было близко. Он просто надеется, что Дитон в ближайшее время найдёт решение, он не особенно хочет встречать старших членов стаи привязанным к их драгоценной бете Лиаму. Ещё в Бейкон Хиллс осталась только Малия. Она с Питером, потому что он теперь пытается быть отцом, так что её нет на этом сборе, что, вероятно, облегчит ему жизнь. Спасёт от лишней жестокости. Он боится её с тех пор, как она чуть не убила его, когда он вернулся. И он всё понимает, он даже не винит её, но ему всё ещё страшно. Малия — самый непредсказуемый член стаи, и у неё гораздо меньше проблем с тем, чтобы убивать людей, чем у Скотта. Что было замечательно, когда он пытался заполучить её к себе в стаю — но не когда она сидела на нём и избивала его. Он легко почёсывает место, где серце Тары бьётся в безопасности, успокаивая себя. Малия не станет убивать его, пока это может навредить Лиаму. — Ты пытался убить всех нас. Я единственный это помню? Это неправда, он хотел убить только Скотта. Чего он не сделал. Лиам кивает, он никогда не забывал о прошлых преступлениях Тео; Скотт задумался, или, может, он просто подвис; Алеку некомфортно, он изучает взглядом пол, как будто в нём спрятан какой-то секрет. Это не его битва. А вот Кори, Кори наблюдает за Тео, проскальзывает взглядом по Лиаму, который всё ещё дуется в своём кресле, так близко к нему. — Не знаю... — тихо говорит он. — он уже не тот чувак, который хотел быть моим альфой. — Кори редко разговаривает, всё ещё предпочитает находиться в тени Мейсона, и Тео бы жалел о том, что, ну, сломал парню психику, если бы он не был таким и до всего этого. Стая разом поворачивается к нему, Скотт ободряюще улыбается. Кори ёрзает под их взглядами, прочищает горло. Даже Тео любопытно, что он скажет дальше. — Он больше не бездушный мудак. Почему это заставляет Тео почувствовать такое тепло? Он закусывает губу, чтобы не улыбнуться. Приятно, что кто-то замечает его прогресс. — Спасибо за блестящую рекомендацию, — бормочет он, кивает Кори, хотя не то чтобы этот сбор на что-то влиял; что они сделают, выгонят его? Они не могут, ведь Лиам привязан к нему. Этот сбор на самом деле нужен только для того, чтобы озвучить плохие новости и чтобы стая смогла посидеть вместе и ещё немного сплотиться — как будто они в этом нуждаются. Заскучав, Тео возвращается на кухню, осматривает её, пользуясь тем, что сейчас некому заметить, что ему явно любопытно. Очень может быть, что он застрял здесь надолго, так что лучше ему изучить всё получше. Стая МакКолла, как ни странно, встретила его с распростёртыми объятиями. Он уже трижды поел здесь; поужинал вчера вечером, позавтракал и пообедал сегодня. Нормальная еда — это просто потрясающе. Тео любит есть то, что не пищит и не дёргается, пока он жуёт; то, что не стало официально просроченным ещё два дня назад. Он на самом деле улыбнулся Алеку за обедом, когда тот попросил передать кетчуп, вот как хорошо он себя чувствует. Дому МакКоллов явно пришлось претерпеть определённые изменения, чтобы стать приютом для половины стаи; шесть стульев в столовой — закупленный набор, есть ещё два флуоресцентно-розовых, плюс один складной стул, который, судя по запаху, раньше принадлежал кому-то ещё. В этом доме много подержанной мебели, чтобы хватало на разрастающуюся стаю. Он чувствует следы рябины и аконита Арджента. Он видит на мебели таинственные пятна и вмятины, накопившиеся за многие годы, чувствует слои запахов разных блюд, которые, наверное, смог бы разобрать по одному, если бы захотел. Единственное, тут ещё пахнет жжёным пластиком, едкий запах заставляет ноздри Тео раздуваться, пока он не обнаруживает, что тот исходит из духовки; он просто смотрит, чувствуя, как потрясающе яркий ужас поднимается у него внутри, отшатывается в сторону, когда Мелисса МакКолл проталкивается мимо него и хватает пару прихваток; размахивая рукой перед лицом, она достаёт из духовки искорёженный пластиковый поднос. — Что за... Ты даже не вытащил ничего из духовки? И… — она опускает поднос под воду в раковине, хотя даже Тео понимает, что тут уже ничего не поможет, откладывает его в сторону и поворачивается к Тео, уперев одну руку в бок. — ты не выставил температуру? Она смотрит на него так, будто он поступил плохо, будто он сделал именно то, чего она от него ожидала, и это нечестно, Тео бы придумал что-нибудь получше уничтоженного подноса, если бы хотел навредить её семье. А он не хочет. Больше нет. Он ощетинивается. — Откуда мне было знать, я никогда не... — он указывает жестами на мебель, пытаясь показать, как много он упустил, и она отступает на шаг назад, её запах пропитывается нервозностью. Это не отражается на её лице, не после всего, через что она прошла, но теперь он напугал её, что. Потрясающе. Отличный способ очаровать человека, контролирующего его еду и жильё. Он прижимает руку к груди, стараясь казаться меньше. Сложно не походить на угрозу, когда ты она и есть. — Я не помню, что значит жить с людьми, — признаётся он наконец, стиснув зубы. Ужасным Докторам нужно было оружие, а не человек. Её лицо смягчается, во взгляде проявляется что-то вроде сочувствия. — Ладно, эм, Тео, это просто поднос, хорошо? Я могу уже завтра купить в Волмарте три таких. А этот дом привык к бедствиям, поверь мне. Честно говоря, в основном их вызывает Стайлз. Шутка получается так себе, но Тео понимает, что она пытается помочь ему расслабиться. Она больше похожа на своего сына, чем ей, наверное, кажется. Он неуверенно улыбается ей. Он не... Он пытается, хорошо? Это проще, когда люди добры к нему. — Смотри, вот, вот так ты устанавливаешь всё для выпечки, — говорит она, подзывая его, чтобы он взглянул. Тео на всякий случай подаётся назад, когда она поворачивает ручку и устанавливает температуру в 200 градусов. — В будущем заглядывай внутрь, прежде чем включать духовку. Обычно я держу там пару подносов, почти все так делают. Кислая нотка страха уже исчезла из её запаха, и на её место вернулся солнечный аромат, который она делит со Скоттом. Это приятно. — Спасибо, — тихо проговаривает он. Она улыбается. Тео приходится провести ещё какое-то время со стаей, пока готовится еда. Заметно, что им сложно общаться, когда Тео сидит с ними. Мейсон периодически открывает рот, только чтобы посмотреть на Тео и закрыть его, или Скотт говорит что-нибудь, и его встречает тишина, сердцебиение Алека при этом обязательно укоряется. Тео давно бы ушёл отсюда, если бы мог, он не горит желанием зависать с компанией, все члены которой открыто ненавидят его. Когда еда наконец-то готова, они все садятся за стол, сегодня у них спагетти с фрикадельками; Мелисса говорит, что это что-то простое и дешёвое, когда ставит миску на стол и просит Скотта налить им воды. Лиаму пришлось накрыть на стол, она явно очень озабочена тем, чтобы всё было честно. Даже Арджент присоединяется к ним, садится напротив Тео и сдержанно улыбается каждый раз, когда их взгляды встречаются. Тео, в общем-то, знает, о чём он думает. Устраивайся поудобнее, парень, потому что как только связь разорвётся, я приду за тобой. Как будто Тео собирается задерживаться здесь после того, как всё закончится. Он покинет пределы штата ещё до того, как Арджент успеет зарядить свою винтовку. Тео игнорирует его, принимается за еду, пусть даже Лиам и ноет из-за обожжённого языка, потому что Тео не ждёт, пока его еда остынет, просто полагается на исцеление. Ещё здесь есть чесночный хлеб, и Тео кажется, что это что-то потрясающее. Он сомневается, что когда-то раньше ел чесночный хлеб, точно не такой. Этот явно не доставали из мусорного бака. — Ты ешь так, будто голодал, — замечает немного ошарашенный Мейсон, и Тео заставляет себя замедлиться, не есть так, будто последние пару месяцев он питался только отбросами и животными, которых ему удавалось поймать. Кори тоже наблюдает за ним, явно о чём-то размышляя, а затем говорит: — Знаешь, когда мы жили вместе, то питались только фастфудом. И Тео предпочёл бы не обсуждать это, никогда; он удивлённо пялится на Кори, прежде чем прийти в себя, огрызается: — А ты рассчитывал на ужин из четырёх блюд? Он не хочет говорить о тех временах, о Кори, или о Хейден, или, тем более, о Джоше и Трейси и о времени, которое он провёл с ними, запоминая их привычки, вещи, которые заставляли их смеяться. Джош постоянно рассказывал о том, какие хочет сделать татуировки, у Трейси был Геймбой, в который она играла, когда начинала скучать. Он, наверное, всё ещё валяется где-то в тоннелях, и Джош так и не сделал эти тату. Тео раньше никого не убивал, не так. Не вблизи. Они были такие тёплые внутри, Тео запустил в них когти так глубоко, что почувствовал это кончиками пальцев, которые затем намокли от крови; когда он отстранился, кусочки кишки Джоша остались у него под когтями. Той ночью он мыл руки так много раз, отчаявшийся, запертый в этой жажде силы, которая была сильнее него, но всё равно чувствовал липкую кровь на руках. Тео сглатывает, внезапно почувствовав тошноту, и Лиам прижимает руку к собственному животу. — Очень-вкусно-Мелисса-спасибо, — поспешно проговаривает он, отвлекая всех присутствующих от благодарного Тео, которому всё-таки удаётся снова приняться за еду. После еды Тео вызывается помыть посуду, потому что это он всё-таки умеет, это достаточно просто даже для него. Он, на самом деле, находит это успокаивающим, витает в облаках, пока мыльные пузыри поднимаются вокруг его рук, подслушивает разговоры стаи. Мелисса поднимается наверх, чтобы собраться на ночную смену, Арджент сидит в спальне, листает книгу, они оба нежно болтают ни о чём, Арджент в какой-то момент издаёт смешок, совершенно, по мнению Тео, не стыкующийся с его образом. Он может представить Арджента смеющимся разве что в момент победы над убитым врагом. Не над шутками Мелиссы о том, откуда появились её новые седые волосы. Тео настолько отвлекается на мысль о том, что Арджент, оказывается, может веселиться, что умудряется обрызгать себя водой; его футболка неприятно липнет к телу. Тео не нравится ходить мокрым, никогда не нравилось, поэтому он стягивает футболку, вытирает живот её сухой стороной и откладывает её в сторону, чтобы потом закинуть в стирку. — Ёбаный в рот, — Мейсон стоит в дверном проёме, держа в руках грязную тарелку, и очевидно пялится на грудь Тео. Его сердцебиение стремительно ускоряется. — кажется, ты сказал, что ешь в основном фастфуд? Он ничего такого не говорил, Кори только намекнул на это, пусть он и оказался прав. Тео выбирает тактику поведения и решает остановиться на самоуверенности; он недостаточно хорошо знает Мейсона, чтобы успешно шутить или флиртовать. Плюс, он практически уверен, что Кори — единственный, кто хоть в какой-то степени на его стороне, и не хочет испортить это. — Да, в основном, — фастфуд и мелкую живность, которая на самом деле никогда не стоит усилий, которые он тратит на то, чтобы её поймать. — И твоё тело выглядит так? — выпаливает Мейсон, прежде чем его запах пропитывается чувством стыда. Тео улыбается, закусив губу, Мейсон самую малость расслабляется и подходит, чтобы оставить свою тарелку с остальной ещё не вымытой посудой. — Прости, я не имел в виду...ничего такого. — Все думают, что я горяч, Мейсон, — говорит Тео, потому что это он знает наверняка. Он буквально слышит и чувствует по запаху, как люди реагируют на него. — Да, но я, типа, знаешь, — Мейсон указывает на себя после этого совершенно бессмысленного заявления; Тео неторопливо ополаскивает тарелку и откладывает её в сторону, морщась, когда Лиам делает что-то, что вызывает яркую боль в его предплечье. Ёбаный неуклюжий идиот. — Человек? Мейсон смотрит на него, словно говоря: "Ты же не серьёзно." — Гей. Тео задумывается о том, насколько большой проблемой это было в прошлом, если Мейсон так реагирует, рассматривает старые шрамы на костяшках Лиама в новом свете. — Я не лицемер, — просто говорит он, отворачиваясь, чтобы не видеть лицо Мейсона, фокусируется на прилипшей к тарелке макаронине. Через несколько секунд в воздухе проявляется запах удивления; Мейсон шумно вдыхает. — Подожди, ты — это — — Моё грязное признание, да, — Тео никогда об этом не беспокоился; ему и так есть, чего стыдиться. Бисексуальность — не проблема. — Теперь ты можешь бросить Кори, чтобы мы с тобой вместе отправились навстречу закату. — Я бы не — Что? Я бы никогда... — до Мейсона быстро доходит, в следующее мгновение он уже понимает, что Тео шутит, и усмехается. — Господи, Тео. — Тео не знаком с этим новым оттенком запаха Мейсона, через пару секунд осознаёт, что это что-то сродни влечению, что, учитывая прошлые гневные слова Мейсона, должно означать, что голая грудь Тео оказывает на него ещё большее влияние, чем можно было предположить, или что-то вроде того. Мейсон снова хмыкает, стукает костяшками по кухонной стойке и возвращается к Кори. — А, отлично, ещё один полуголый накачанный подросток у меня на кухне, — устало проговаривает Мелисса, спускаясь на кухню; она обходит Тео, чтобы достать свой обед из холодильника. Помидоры, глютен, всё это смешано так, что его рот наполняется слюной. Ещё сахарное печенье; она любит побаловать себя. — Это вкусно пахнет, — говорит он, ловит её силуэт боковым зрением; она уже в форме, её волосы скручены в пучок на затылке. Она не особо изменилась с тех пор, как он был ребёнком; по крайней мере, ему так кажется. Она всегда была самой приятной из матерей его друзей. Ему интересно, помнит ли она его. Тео домывает последнюю миску и откладывает её в сторону, не зная, что делать дальше. Он не может спуститься вниз, связь не растянется так далеко, и он, блять, совершенно точно не хочет идти в гостиную, где до сих пор сидят остальные; Алек на самом деле смеётся над выходками Лиама. Он не особенно хорош в том, чтобы находиться среди счастливых людей. Она легко встряхивает контейнер с обедом и переводит взгляд на Тео. — Спасибо, это паста с вялеными помидорами. Тео цепляет полотенце, свисающее с духовки, решает пока вытереть посуду. — Никогда такое не ел. Она отвлекается, бормочет себе под нос, проверяя, что взяла с собой всё необходимое, вытягивает своё пальто из ниши возле двери, после чего говорит: — Ну, а что ты ел? Я могла бы как-нибудь это сделать. У Тео перехватывает дыхание, и это чертовски стыдно, и он, скорее, вырвет самому себе глотку, чем позволит ей заметить это. — О, шоколадное молоко? Куриные наггетсы? Её озадаченный взгляд заставляет Тео покраснеть. — Тебе что, десять? Это не нормальная еда. Тогда это в основном питательная паста, которая была на вкус как клей, не говорит Тео, совершенно уверенный, что если он это скажет, то она реально начнёт его жалеть, и он убьёт её, и тогда Скотт убьёт его, и тогда Лиам, скорее всего, тоже умрёт. И это будет единственным плюсом. Вместо этого он пожимает плечами, чувствуя яркую неловкость, и очень, очень качественно вытирает вилку. Он чувствует её неуверенность, когда она подходит к нему со спины, смотрит на накопившуюся груду чистых тарелок. — Кстати, ты отлично справляешься с посудой. — Это несложно, — огрызается он, и она вздыхает. — В отличие от других вещей, да? — и что это должно было значить? У Тео снова нет ответа, он хочет, чтобы она ушла, чтобы он мог побыть жалким в одиночестве, но она берёт нож, Тео инстинктивно отшатывается. — Ты почему-то даже более дёрганый, чем Айзек, — сообщает она, как будто это что-то ему даст; Тео внимательно следит за её руками. Ножом для масла его не убить, уже пытались, но это будет больно, и эта женщина имеет полное право желать ему зла. Но она просто начинает раскладывать посуду по своим местам, открывает полку со столовым серебром, уверенная, привыкшая к своему дому. — Почему бы нам не заключить сделку? — Я слушаю, — ему страшно любопытно, что она может ему предложить. Она уже взяла его к себе и кормит его, что ещё она может для него сделать? — Ты будешь и дальше помогать по дому и перестанешь от меня шарахаться, а я научу тебя готовить. Было бы хорошо, если бы кто-то ещё мог отвечать за ужин. — Зачем вам это? Вы меня ненавидите, — просто говорит он. — я убил вашего сына. Она поджимает губы, и Тео жалеет о том, что сказал это. — Поверь мне. Я знаю. — Тогда почему... — взрыв смеха раздаётся из соседней комнаты, и Тео снова подскакивает, чуть не разрезая свою руку картофелечисткой. Он бы не хотел объяснять это повреждение Лиаму. — Сколько тебе было, когда Ужасные Доктора забрали тебя? — Тео удивлённо смотрит на неё; хорошо, что она не оборотень, потому что запах явно его выдаёт. — Какая разница вообще? — Я разговаривала со Скоттом вчера вечером, — о, ну естественно, наверняка пыталась убедить своего сына, что Тео должен уйти, что его слишком опасно держать в её счастливом доме. Он обнажает зубы. В этот раз она не кажется обеспокоенной, откидывается на духовку, скрестив руки на груди, ждёт. — Это не ваше дело, но мне было семь, — и три четверти, до его дня рождения оставалось совсем немного. Он был достаточно близок по возрасту к Таре, что они ненадолго становились ровесниками, до её дня рождения в следующем месяце. Ирландские близнецы, говорила его мать, и Тео всегда так радовался, что немного побудет ровесником Тары. Ужасные Доктора выждали год после её смерти, прежде чем на самом деле забрать Тео, оставили его дома, с депрессией его матери и прогрессирующим алкоголизмом отца, позволяя ему проникнуться последствиями смерти Тары. Когда они пришли за ним, Тео был рад уйти, был готов сделать всё, что они хотели. — Вот именно, — говорит она, как будто в этом есть какой-то смысл. — Начнём послезавтра? — она не дожидается его ответа, берёт свою сумку и уходит, поцеловав Скотта и тепло попрощавшись со стаей. Тео не знает, что ему делать теперь, после того как она ушла и он остался на кухне наедине с вымытой посудой. Не похоже, что стая собирается расходиться в ближайшее время; Тео опирается на стойку, скрещивает руки. Опускает голову. Он глубоко вдыхает, стараясь привести себя в чувство, снова поднимает её, чтобы посмотреть в окно возле раковины, чувствует тошноту. Тара смотрит на него, её волосы липнут к голове, вода с них капает на её любимую белую ночнушку, она была так взволнована той ночью; они постоянно играли в лесу, она чувствовала себя там в безопасности, и Тео пообещал показать ей что-то классное. Он всегда был хорошим лжецом. Она думала, что это какой-то жук, она хотела стать энтомологом, когда вырастет, в то время как Тео надеялся стать гонщиком. Он схватил её за плечи, почувствовал её тепло сквозь тонкий хлопок. Она была слишком легко одета для холодной ночи, но он пообещал ей, что это будет быстро. Она испуганно охнула, и он толкнул её, прежде чем она успела ещё хоть как-то среагировать. Она была такой крошечной, меньше него, даже несмотря на разницу в возрасте. Дальше всё и правда было быстро. Тара сердито смотрит на него через окно и затем растворяется; Тео не удаётся сдержать испуганный вздох. Казалось бы, он уже должен был к этому привыкнуть. — Тео? Он подскакивает, царапая когтями раковину — он даже не заметил, как выпустил их — и поворачивается к Лиаму, стоящему в дверном проёме. Лиам пахнет слаще, чем обычно, он опускает взгляд на грудь Тео и тут же отводит его. — Что? — с него уже хватит душевных разговоров на кухне МакКоллов; он стряхивает с себя желание обернуться. — Тебе что-то нужно? — Ты пахнешь, — Лиам покусывает ноготь на большом пальце, думает. Наверное, это тяжело. — ты пахнешь как-то не так. — Как будто ты что-то в этом понимаешь. — Я просто пытаюсь относиться к тебе получше, — раздражённо говорит Лиам, в его больших глазах сквозит обида. Это могло бы сработать с кем-то слабее Тео. — Отлично. Я иду спать, — ему больше ничего не надо делать по дому, не надо прятать пикап там, куда не заглядывают копы, не надо искать еду. У него нет ничего, что спасло бы его от совместного времяпровождения с Лиамом и его стаей весёлых идиотов. Нет даже работы, что будет просто потрясающе, когда это всё закончится и он снова отделится от стаи МакКолла. Тео практически чувствует, как растворяются его скудные сбережения. Ему и так было достаточно трудно убедить своего босса нанять его, ребёнка, у которого даже не было доказательств его существования. Обратно его теперь точно не возьмут. — Но я не устал, — расстояние от подвала до гостиной слишком велико, чтобы Лиам мог остаться здесь, и Тео, конечно, в курсе. Если ему приходится страдать, то Лиам будет страдать вместе с ним. — Да, ну, не всегда всё бывает по-твоему. — Но моя стая здесь, — жалуется Лиам, проходя на кухню, ближе к Тео, и по связи расходится тепло, что злит Тео ещё больше. Ему и так приходится постоянно находиться рядом с Лиамом, почему его ещё заставляют хотеть, чтобы тот был рядом? — Они не моя стая, — говорит он, расправляя плечи, используя их разницу в росте в несколько сантиметров, чтобы посмотреть на Лиама сверху-вниз. Лиаму приходится чуть запрокинуть голову, это приятно. — Верно, потому что у тебя нет своей, потому что все тебя ненавидят, — и Тео чувствует гнев Лиама, отдающий леденцами с корицей; ему интересно, помогут ли таблетки сдержать его. Решит ли Лиам напасть на него, несмотря на очевидные последствия? — Плевать. Ты можешь устроить пижамную вечеринку со своими лучшими друзьями в другой раз, Данбар. — Ты такой мудак! — кричит Лиам, все в гостиной сразу замолкают, Лиам подходит ближе, и Тео кладёт ладонь ему на грудь, выпуская когти; тот, что на среднем пальце, упирается точно Лиаму в горло. Тео постукивает им, усмехаясь. У Лиама перехватывает дыхание. — Осторожно. Я знаю, как легко ты заводишься, бомба замедленного действия, — Тео никогда не забывает момент слабости, помнит, как сердце Лиама расстроенно пропустило удар в его комнате вчера, когда тот назвал себя бомой замедленного действия, поэтому он должен был, наверное, ожидать, что получит по заслугам; кулак Лиама врезается в его нос, яркий свет вспыхивает перед его глазами, когда боль заставляет его снова привалиться к раковине. — Блять, — стонет Тео сквозь окровавленные зубы. Лиам тоже отшатывается, касаясь своего собственного носа; достаточно пугающе наблюдать за тем, как тот ломается сам по себе, кровь сразу же хлещет на подбородок Лиама; Тео чувствует боль в собственных костяшках. — ёбаный идиот. — Стоило того, — выплёвывает Лиам, кровь капает на пол, когда он вытирает нос. Он выглядит смехотворно, его милое личико распухает, а под глазами выступают синяки. Тео успокаивается, пока Лиам ощупывает свой нос, чуть хмурясь. — Почему оно не исцеляется? — такое ощущение, что связь решила поднасрать ему. Лиам исцелится не раньше, чем Тео. Хорошо. — Оно пройдёт, просто нужно больше времени. У тебя теперь исцеление химеры, поздравляю, — бормочет Тео, смачивая бумажное полотенце, которое находит рядом с раковиной, и начиная вытирать лицо, трёт достаточно сильно, чтобы Лиам поморщился, и получает от этого извращённое удовольствие. Его нос уже вернулся на место, как и у Лиама, его дыхание пришло в норму. Что означает, что он снова чувствует раздражающий запах стаи МакКолла. Неправильно неправильно, скулит животное в его голове. — Да ладно вам, парни, — вздыхает Скотт, заходя на кухню вместе с Алеком, глаза которого горят жёлтым. — уже почти полночь. — это ничего не значит, Тео рад подраться с Лиамом в любое время суток. Скотт кладёт руку Лиаму на плечо, наклоняет голову, оценивая повреждения, от которых уже ничего не осталось, после чего как будто пытается провернуть то же самое с Тео, который обнажает клыки. — Не трогай меня, — любой, кто попытается позаботиться о Тео, умрёт нахуй, ему не нужна помощь. — Парни, вы не можете драться у меня на кухне, — раздражённо говорит Скотт; Лиам сразу занимает место справа от него, так что они теперь оба стоят лицом к Тео, хмурясь. — что это было? Лиам как будто хочет объясниться, маленький подлиза, но Тео рычит: — Иди нахуй, я иду спать, — и утаскивает их обоих вниз по лестнице, игнорируя протесты стаи и попытки Лиама побороть притяжение связи, отдающие болью в сердце Тары. Он не может освободиться, не причинив боли Тео, а значит, и себе, поэтому его попытки оказываются тщетны, даже несмотря на то, что оборотни сильнее; Тео крепко сжимает его запястье. — Тео...да ладно тебе, — Мейсон, беспомощно стоящий в гостиной, кажется почти разочарованным; Тео хлопает дверью перед его носом. Их сегодняшний небольшой момент на кухне сейчас ничего не значит. Вскоре Лиам уже стоит посреди их комнаты, сжимая и разжимая когтистые кулаки; видимо, последняя драка его чему-то научила, потому что сейчас он только хмурится, пока Тео неторопливо чистит зубы, переодевается в боксеры и футболку. Лиам может увидеть его голым, Тео всё равно. Лиам ожидаемо отворачивается. Тео занимает надувной матрас, растягивается на нём и лениво наблюдает за Лиамом, лёжа на уровне его ног. У него красивые лодыжки, как для кого-то, кто выглядит так, будто хочет затоптать Тео до смерти. — Я бы лучше, — дрожащим голосом проговаривает Лиам, отворачиваясь от Тео, словно не может заставить себя смотреть на него, маленькая королева драмы, — оказался связан с Бреттом, чем с тобой. Тео перекатывается на спину; он знает, что клыки Лиама начинают впиваться ему в рот, потому что его собственный рот тоже начинает болеть. — Бретт...ты имеешь в виду парня, который закидывал тебя мячами для лакросса и запирал в клетке? — Да. Тео присвистывает. — Чёрт, ты и правда меня ненавидишь, — из горла Лиама вырывается глухое рычание, которое он очевидно пытается сдержать. Тео почти, почти жалеет, когда замечает его слезливое разочарование, которое легко почувствовать и без помощи носа; Лиам снова берёт себя под контроль, бросается в ванную и хлопает дверью. Её петли зловеще скрипят. Тео ждёт, когда он выйдет, и через пару минут, услышав шорох одежды, падающей на плитку, понимает, что Лиам собрался спать там, в ванне. Связь натянута сильнее, чем хотелось бы, но это терпимо. Он делает вид, что не слышит, как Лиам плачет.