Связанные

Конечно, в итоге именно Тео объясняет всё это — после того, как они будят маму Лиама и заставляют её спуститься на кухню; она сидит, завернувшись в одеяло, и сонно щурится, как это обычно делает Лиам, если его разбудить. Они так похожи, и Тео задумывается о том, каким бы он стал, если бы остался со своей семьёй. Может, он бы любил долгие прогулки, как его отец, или всегда бы носил на руке резинки для волос, как мама. Люди заражаются подобными мелочами друг от друга, когда долго живут вместе. Тео борется с желанием прочистить горло, почти ёрзает на месте. Почти. Он бывал в более напряжённых ситуациях, но немногие из них были настолько важными. Лиам живой и жизнерадостный, у него есть свои цели, и он не убивает людей, как это делал Тео. Но ситуацию "Ваш сын — оборотень" всё равно сложно объяснить кому угодно. Тем более семье среднего класса, даже не религиозной. Он выяснил, что религиозным людям обычно проще поверить в подобное. Это логично. Тео делает всё, что в его силах, говорит Лиаму показать им свои клыки, когти и горящие жёлтым глаза; они оказываются в полном шоке. Он объясняет им, с чем они столкнулись. Это тяжёлая ноша, этот новый мир, в который они вступают. Даже тот факт, что они родители Лиама, может сделать их целями охотников. Он очень старается объяснить это как можно мягче, чтобы они знали о рисках. Он не хочет испугать их, не после того, как Дэвид, в самом начале, уронил свой мобильный, который использовал в качестве фонарика, и яростно выругался. Тео просто рад, что они не думают, что это какая-то шутка. Хотя они бы вряд ли так подумали. Когда ты видишь это, ты понимаешь; ты чувствуешь в воздухе что-то сверхъестественное. Ему пришлось пройти через это с несколькими людьми; с людьми, которые должны были стать частью вечной миссии Докторов по поиску идеального образца. Это всегда сопровождалось страхом, что его заменят. Если бы они были лучше него, Тео пришлось бы умереть. Они не были лучше него. Они расположились с двух сторон от кухонного стола; Лиам, маленький и пристыженный, стоит рядом с Тео, который чуть наклоняется, чтобы их плечи соприкоснулись, как бы в знак поддержки. Вряд ли это особо помогает, учитывая, кто Тео такой. Учитывая эту их принудительную связь. Лиам жуёт свой большой палец, Тео чувствует это уже знакомое ощущение слишком коротко обкусанных ногтей, даже если его собственные в полном порядке. Он стискивает зубы, борясь с раздражением, сдерживает себя, потому что Лиаму сейчас сложно — ему приходится объяснять то, что он собирался рассказать родителям совсем в другой обстановке. Крик Дэвида оказался достаточно громким, чтобы испугать их обоих; Лиам закрыл уши руками, пряча обращение обратно под кожу. Тео замер, удивлённый собственному удивлению: людям редко удавалось подкрасться к нему. Дженна сидит, свернувшись, на своём стуле, её маленькая круглая форма, завёрнутая в одеяло, прислоняется к Дэвиду; он приобнимает ее за плечо. Надёжный и безопасный. — Вы должны были заметить что-то странное, — говорит Тео, стараясь звучать мягко; он знает, что однажды они узнают его историю и перестанут воспринимать его и Лиама как похожих существ. Дэвид пожимает плечами, потирает щетину на подбородке, прежде чем провести рукой по лицу. — Я имею в виду… Я вроде как замечал. По крайней мере, я понимал, что здесь что-то не так. В этом городе происходит подозрительно много нападений волков. Он неуверенно улыбается им; Лиам улыбается ему в ответ, и даже Тео немного скалится. Он всё ещё не верит в такую лёгкую доброту, даже если ему хочется в неё поверить. Ещё один его персональный провал. — Вам ничего не угрожает? — вставляет Дженна, и Тео обнаруживает, что благодарен ей за то, что она в первую очередь беспокоится о благополучии своего сына. Но он также видит, как в её голове всплывают, несомненно, нежеланные мысли о клыках и когтях, о проблемах Лиама с РПВ, теперь спутанных с новостями о том, что он оборотень. Стая не управляет Лиамом, им это не нужно. Но Тео может, если потребуется. Он это делал. Он сдержит Лиама, если что. В ней больше любви, чем беспокойства; Тео смотрит на её широко распахнутые глаза, думает о том, как он пытался убить Лиама, о том, как их обоих несколько раз чуть не убили. О том, как он вытаскивал пули из ран, которые закрывались за считанные минуты. О том, как Лиам отправился в Мексику и его чуть не убил Скотт. О том, как они оказались в полицейском участке, как он, слушая частое дыхание испуганного Лиама, смирился с тем, что умрёт вскоре после возвращения. Отправится обратно в Ад, к Таре. У них слишком много страшных историй, а Дженна уже разволновалась после новостей о том, что Лиам — оборотень. Мысль о том, чтобы рассказывать хорошей, доброй матери Лиама о том, что в её сына, кроме всего прочего, несколько раз стреляли, неприятна ему. Она, наверное, расстраивается, стоит Лиаму вывихнуть лодыжку. Он смотрит на Лиама, и этого оказывается достаточно, чтобы тот покачал головой, спрятался за умением Тео врать. Но вместо того, чтобы сказать что-то успокаивающее, он выдаёт: — Нет, не совсем. Тео удивляет собственная честность. Он не планировал говорить это, но, может, так даже лучше. Мама Лиама, наверное, всё равно бы не поверила им, зная о том, что они врали ей раньше. — Но у нас есть стая, — вставляет Лиам. У Лиама, конечно, есть стая. У Тео, на самом деле, нет. И стая не особо помогла людям вроде Хейлов. Больше двадцати человек — и все были убиты, как животные, одним решительным охотником. Это шокировало весь сверхъестественный мир; не было никакого возмездия из-за страха худшего. Охотники всегда стремятся отомстить за своих, вне зависимости от того, заслужили ли те свою участь. — Как у настоящих волков? Лиам кивает, начиная ёрзать на стуле. Его живот урчит, достаточно тихо, чтобы это услышал только Тео; он чуть поворачивается к Лиаму. Их ночной перекус всё ещё лежит на столе, один развёрнутый батончик валяется возле локтя Тео; тот передаёт его Лиаму. Дэвид прервал их спор, но потом они к этому вернутся. Лиам упрямый. — Мы защищаем друг друга. Скотт сделал это со мной. Ему пришлось. Тео знает, почему Лиам не хочет рассказывать эту историю: она как будто слишком нелепа, чтобы быть правдой. Лиам оказался не в том месте не в то время, идеальная цель для голодного вендиго. — Мейсон — часть этого. Кори... — Лиам умолкает, потому что объяснять про химер слишком долго; Тео не хочет, чтобы он это делал, поэтому не торопит его. — Кори может становиться невидимым. Кори может больше. Может быть, он однажды узнает об этом, если Тео всё-таки отрастит себе яйца, чтобы поговорить с ним дольше пяти минут. — И кто из твоих друзей...не сверхъестественное существо? — с любопытством спрашивает Дэвид, наклоняясь вперёд. — Мейсон! И Стайлз, хотя оба они были, типа...хм. — Многие из нас особенные, — заканчивает Тео за него, улыбаясь мягко и успокаивающе, не глядя на Лиама. — И нас нельзя ранить, или оставить шрамы, — довольно говорит Лиам с уверенностью оборотня, который видел, как люди возвращались из мёртвых. — Можно, — мрачно говорит Тео, касаясь небольшого шрама на правом запястье. — Если будет достаточно повреждений. Или если очень стараться. Этого не стоило говорить; Гейеры пугаются, и Лиам обеспокоенно смотрит на него, хмурится и двигается ближе, пока их бёдра не соприкасаются. Когда Лиам отвлекается на него, то не так сильно нервничает; он даже выпрямляется, когда Тео напрягается в ожидании того, когда Лиам объяснит всё до конца, выложит все секреты Тео, расскажет о том, что он сделал со стаей. Гейеры покачиваются, сонные и немного шокированные; за одну ночь они узнали о Бейкон Хиллс слишком много всего. Убийства, странные предзнаменования, множество таинственных укусов. Странное поведение Лиама, которое теперь можно объяснить не только подростковым безумием. В целом его история хорошая. Его укусил Скотт, который настолько, блять, герой, что стал Истинным Альфой; Лиам прошёл через многое, но он всегда выбирал правильную сторону. Он тоже герой. Тео...не такой. Он ошибка, фальшивка, созданная людьми, в которых было даже меньше человеческого, чем в самом Тео. Он тяжело сглатывает, не в состоянии смотреть на их добрые лица. Им рассказали всё это, а они всё ещё надеются на лучшее. Тео не хочет открывать им ни одну из частей своей истории; Тара, Джош, Трейси, то, как он рассорил стаю Скотта и лучших друзей Лиама. Семья Гейер/Данбар проявила доброжелательность к сироте, но не проявит её к расчётливому убийце, которым Тео всё ещё является, несмотря на его новоприобретённую хрупкую совесть. Он всё ещё может сделать вещи, которые не станет делать Лиам, если потребуется. Если Лиаму это будет нужно. Поэтому он отмахивается от вопросов Дженны о том, что он такое, фокусируется на Лиаме и на том, насколько он безобиден; это легко объяснить матери, которая уже много лет любит своего сына, несмотря на его РПВ. — Я никого не убивал, — выпаливает Лиам, и это, Господи. Этого никто не боялся. Тео не рассказывает о том, насколько близки к другому исходу они были тогда, в раздевалке; Тео предложил помощь и был заметно более серьёзен насчёт этого, чем кажется Лиаму. — Я знаю, Лиам, — бормочет Дженна и тянется через стол, берёт Лиама за руку, не боясь его когтей. Тео игнорирует её косой любопытный взгляд, направленный на него; как и Лиам, она намного проницательнее, чем кажется. Потом будут вопросы, попытки разделить их, чтобы она могла поговорить с Тео наедине; однажды она также узнает о связи. От Дитона уже несколько дней нет вестей, и планы Тео насчёт побега кажутся всё менее реальными по мере того, как он привыкает к Бейкон Хиллс. Теперь, когда они с Лиамом научились сосуществовать, ему кажется, что всё не так плохо. Тео ждёт, пока Лиам расскажет про связь, про настоящую причину, почему они вместе; этот секрет принять явно проще, чем ликантропию. Но Лиам так и не упоминает её. В конце разговора он получает объятия от своей понимающей семьи; Тео держится от них подальше, потому что не хочет этого; или хочет, но знает, что он это не заслужил. Лиам звонит Скотту уже потом, когда его родители уходят обратно в спальню, потрясённые и уставшие, но не испуганные. Они не боятся Лиама. Но боятся за него, наверное. Сегодня вечером им наверняка приснятся кошмары о нём. О том, что его ранят так, что он не исцелится. Тео их жаль. Без сверхъестественного жить гораздо проще, гораздо безопаснее. Они даже не выбирали это, Лиам стал жертвой обстоятельств. Тео сам вошёл в эту жизнь и может винить только себя. Лиам был просто ребёнком; подростком, которого обратили так рано, что некоторые стаи до сих пор осуждают Скотта за это, несмотря на обстоятельства. Обдумывая это, Тео даже не удосуживается слушать болтовню Лиама со Скоттом, его уверенность и поддержка уже помогают Лиаму расправить плечи; он верит Скотту, как и все они. Он провёл их через гораздо худшее, чем это. — А...хорошо, — говорит Лиам через пару минут, наклоняясь, чтобы похлопать Тео по плечу; тот подскакивает от неожиданности, потому что он был занят размышлениями о том, что могло пойти не так; он обдумывал каждую реакцию, разбирал прошедший разговор по частям в поисках возможных проблем. Он в этом хорош, даже если давно этим не занимался. Прошло какое-то время с тех пор, когда каждый разговор таил в себе опасность и жизнь Тео зависела от того, что о нём подумают окружающие. Иногда это ощущается странно, разговаривать без сценария. — Мелисса хочет поговорить с тобой, — сообщает ему Лиам; на его лице не видно беспокойства. Это ничего особо не значит, Лиаму комфортно, и его любят в стае МакКолла. Проблема в Тео, который отвлёк Лиама, из-за чего ему пришлось рассказать обо всём раньше, чем он оказался готов. Хотя, честно говоря, вряд ли он бы однажды оказался готов. Всё прошло лучше, чем Тео рассчитывал; он слышит, как Гейеры тихо разговаривают в паре комнат от них. Тео рассказал им про обострённые чувства, но в это сложно поверить, пока тебе это не продемонстрируют, так что они не знают, что их подслушивают. Гейеры боятся за Лиама, как Тео и думал. Но они не в ужасе, уже обсуждают людей, которые, по их мнению, входят в стаю Лиама, и события прошлых лет, которым не было нормального объяснения. Телефон Лима нагрелся, пока тот держал его в руке; их пальцы касаются, когда Тео забирает его. — Да? — тупо говорит он; он знает, кто на другом конце, и даже если бы не знал, он слабо слышит её сердцебиение. — Привет, Тео... — начинает она сонным голосом; очередная ночная смена. Тео морщится от мысли о том, что её разбудили, просто чтобы она разобралась с этим дерьмом. О том, что из-за этого круги под её глазами станут темнее. Он слышит, как возится Скотт и как Арджент что-то бормочет себе под нос, представляет их, собравшихся в её спальне. Очередное экстренное собрание. Картина домашнего уюта: охотник, альфа-оборотень и женщина, которая связывает их вместе. Тео задумывается о том, как воспоминания об Эллисон вписываются в их семью. — Извините, — он перебивает её, поворачиваясь набок, спиной к Лиаму, которому не нужно видеть, как его лицо принимает умоляющее выражение. Лиам наблюдал достаточно его слабостей. — Я не хотел расслабляться. Я должен был заметить— Она прерывает его: — Тео, солнце, я просто хотела проверить, что ты в порядке. Затем в её голосе проявляются язвительные нотки. — Я догадывалась, что ты так отреагируешь. Тео с унижением чувствует неожиданно подступающие слёзы, сглатывает и хрипло проговаривает: — О. Эм. Да. Он не говорит "спасибо", он не говорит, не дай бог, "вы назвали меня солнцем". На заднем плане слышен голос. Это Алек, проснувшийся от всей этой суматохи, сонно спрашивает, всё ли в порядке. Всё ли нормально у Тео и Лиама. От неожиданной доброты Алека, который беспокоится и о нём тоже, становится только хуже. — Заезжайте к нам, ребята, — говорит Мелисса, зевая. — Завтра. — Хо-хорошо. Господи, его глаза, блять, слезятся. Во что он превратился? Лиам ёрзает в кровати позади него; Тео чувствует жалость в его запахе, чувствует, как он протягивает руку; волосы на его шее встают дыбом. Не трогай меня, блять, думает он скорее с отчаянием, чем со злостью, боясь того, что случится, если его коснутся. Он напрягает плечи, выпускает клыки, веря, что Лиам поймёт, что лучше держаться подальше. Тео не часть его стаи, чтобы его успокаивать. Лиам понимает намёк, выдыхает через нос и отстраняется; Тео заканчивает разговор и протягивает ему телефон. — И что она хотела? — Ты слушал, — грубо говорит Тео, угрюмо глядя на Лиама со своего матраса рядом с кроватью; его раздражает всё в этой ночи, и его желания, и разговор об их маленьком ебанутом секретном мирке, и то, что он снова ощущает сочувствие Лиама. Это, наверное, даже хуже, чем если бы Лиам был зол на него из-за того, что их секрет раскрылся. Во всяком случае, тогда они могли бы поругаться и выпустить пар. — Ты оборотень. Прядь волос падает на лицо Лиама; он убирает её, закатывая глаза, приподнимается на локте и хитро улыбается Тео. — Вежливый оборотень. Как будто Лиам хоть раз в жизни был вежливым. Тео едва сдерживает собственную улыбку, расслабленно опускается на свой матрас, чувствуя, как вся эта злость покидает его. — Я как-то не заметил, — отвечает он, поднимая взгляд на потолок; его глаза загораются, чтобы видеть в темноте. Там, наверху, ничего нет, ни монстров, ни притаившегося призрака Тары. Но он всё равно осторожен. — Может, ты особенный. Голос Лиама звучит как-то по-странному напряженно; Тео поворачивает голову, изучает знакомые острые черты его лица. — Да? — Я ни с кем больше не связан душами. — Слава Богу, а я думал, ты мне изменяешь. Я читал статьи в Космо, о том, что делать, чтобы ваш мужчина был доволен. Лиам хихикает, чего Тео никогда раньше не наблюдал. Он тоже смеётся, в его груди поднимается тепло. — Окей, Тео. Минетов было маловато, но я тебя прощаю. Тео шумно вдыхает, его руки сжимаются в кулаки, он не в состоянии бороться с картинками, всплывающими в его голове. Он на коленях перед Лиамом, который хочет этого, рука Лиама в его волосах, его бёдра по обе стороны от головы Тео; Лиам так глубоко в его глотке, что Тео не может дышать, не может думать, тонет в сладком запахе Лиама. Он полезен. — Эм... — Расслабься, Тео. Я шучу. — Да. Я знаю. Лиам не пахнет так, будто он шутит; Тео игнорирует это. Они молоды, и Лиам уже давно один. Тео был бы просто заменой кому-то, кого Лиам действительно хочет. Какое-то время они молчат, но несмотря на то, чем закончился их разговор, в этом молчании нет неловкости, только спокойствие. Сейчас достаточно рано, чтобы они могли снова лечь и поспать подольше. У них нет никаких дел, кроме мелочей по дому; может, они составят компанию Дэвиду, если он захочет поиграть в мяч. Некоторые из обычных семейных дел, о которых Тео думал раньше, стали его реальностью. В этом, на самом деле, есть что-то приятное. Тео не был частью нормальной семьи уже лет десять. — Они говорят об охотниках. Тео всё это время вполуха слушал Гейеров; он не знал, что Лиам тоже этим занимался. Но да, конечно он слушал. Последние пару недель Лиам учился, и теперь он лучше контролирует свои способности. Он процветает под руководством Тео, все навыки оборотней даются ему легко. В запахе Лиама проявляется горько-сладкая грусть; он не плачет, но близок к этому. Тео неуверенно ёрзает в постели. — Я так испортил им жизнь. Тео не привык к таким признаниям, его лицо принимает неловкое выражение; он надеется, что Лиам не наблюдает за ним в темноте. Он не особенно хорошо справляется с эмоциональными ситуациями, не требующими манипуляции. — Но они любят тебя. Глубокой, искренней любовью; Тео бы убил за такую. Он и убил, Тару. Она была его лучшим другом. Он постукивает двумя пальцами по груди возле её сердца, расслабленно и задумчиво. Прошлые преступления. — Я этого не заслуживаю, — шепчет Лиам; он редко бывает таким сентиментальным. Хотя после сегодняшних событий Тео не может его винить. — Заслуживаешь. Тео говорит правду; он видел, как друзья Лиама обожают его, как он без раздумий подвергает себя опасности ради тех, кого любит; даже его дурацкие выходки Тео теперь находит забавными. С первого взгляда он может показаться глуповатым. Казался, когда Тео ненавидел его. Но в нём есть глубина и доброта. Лиам прочищает горло; Тео надеется, что теперь уже он удивится тому, как повернулся их разговор. Тео сегодня ошарашили достаточное количество раз. — Эм. Спасибо, Тео. — Я просто говорю правду. Наверное, им уже пора спать; Тео зевает в ладонь, сворачивается на матрасе, устроив руку под подушкой, но затем Лиам шепчет: — Я ненавижу их. Не нужно спрашивать, кого: Гейеры всё ещё обсуждают охотников. Собирают по частям историю с Монро, не зная ничего о самой Монро. Тео не рассказывал о ней и о том, что она всё ещё, блять, где-то неподалёку. Пусть Гейеры сегодня спят спокойнее, чем они с Лиамом. — Охотники не для людей вроде тебя, Лиам. Лиам недоверчиво косится на него, и Тео поправляется: — Они не должны быть для людей вроде тебя. Они для людей вроде меня. Для таких, каким я был. Тео, кажется, избежал наказания за свои прошлые преступления, он не собирается с этим спорить. Ему очень повезло. Охотникам никогда даже близко не удавалось подобраться к Докторам; они могли вовсе не знать о существовании Тео. — Но ты был просто ребёнком. Тео не был ребёнком с тех пор, как убил Тару, а может, и дольше. С тех пор, как начал всерьёз планировать её убийство. — Как и люди, которых я убил. Как и Скотт, и Стайлз, и особенно Лиам, в шестнадцать у него было совсем детское лицо. Мейсон, Кори, Хейден, все такие молодые. И это те, кто остался в живых. Тео подавляет тошноту, смотрит, как Лиам, морщась, опускает руку на живот. — Я был тем, кого стоило убить. — Нет, ты— — Лиам, — грубо говорит Тео, — это была долгая ночь. Он говорит это вместо "пожалуйста". Вместо "Я знаю. Я помню, как мы были молоды." Ему потребовалось время, чтобы понять, что с ним сделали. На то, чтобы простить самого себя, потребуется ещё больше. Он снова поворачивается набок, зная, что выдаёт себя, но на этот раз не пытаясь скрыть свои эмоции. Лиам уже видел все его худшие стороны. Несмотря на его прошлые мысли, даже если он проявит слабость, хуже уже не будет. — Ты больше не такой, окей? — говорит Лиам из-за его спины и снова тянется к нему. На этот раз Лиам не убирает руку, он проводит пальцами по волосам Тео, по его затылку; тот невольно вздрагивает. Тео даже не понимает, чувствует он боль или удовольствие. — А теперь иди спать. Когда они устраиваются, Тео осознаёт, что в комнате всё ещё пахнет сексом; после всего произошедшего он уже забыл об этой истории. Но сейчас эти воспоминания возвращаются вместе с жаром в районе его члена. Он хочет слизать вкус секса с живота Лиама, почувствовать его тепло, почувствовать, как Лиам дрожит под ним. — Сам ложись спать, — слабо говорит он. Тео проводит ночь, судорожно метаясь в постели; ему снятся укусы и поцелуи. Завтрак проходит в неловкой тишине; все они изо всех сил стараются не заговорить об оборотнях, хотя все хотят. Больше им сейчас говорить не о чем, поэтому они просто молча ковыряются в еде. Дженна умудрилась встать пораньше и приготовить киш*; это любимый завтрак Лиама, а теперь и Тео. Ещё одно приятное открытие, сделанное благодаря их связи. Это особенное блюдо, как будто они что-то празднуют. "Поздравляем с каминг-аутом в качестве оборотня" звучит достаточно забавно; Тео улыбается в свой апельсиновый сок, не обращая внимания на то, как Лиам всё активнее ёрзает на своём стуле. Он рассеянно думает о том, какая ещё еда особенная для Лиама. Наверное, что-нибудь сладкое. Дженна отвлечённо завтракает и периодически косится на Тео, считая, видимо, что делает это незаметно. Она не виновата, что ей никто не рассказал, что его выдрессировали ловить подобные вещи. Сердце Дэвида бьётся как сумасшедшее, но внешне он спокоен, наученный многими годами работы в операционной. Тео понимает, что он беспокоится из-за реакции Дженны. Разоблачение прошлой ночью, скорее всего, шокировало его не так сильно. Любой, кто работает в больнице Бейкон Хиллс, понимает, даже если на уровне подсознания, что здесь происходит что-то странное. К концу завтрака бёдра Тео и Лиама уже касаются под столом: связь и выработавшаяся привычка заставляют их незаметно для себя двигаться ближе друг к другу. Лиам дёргает ногой, и это, на самом деле, чертовски раздражает; у Тео просто не получается не обращать на это внимания. В тишине стук ноги Лиама по полу кажется оглушительным. Он старается быть хорошим, но у него не всегда получается; он кладёт руку на бедро Лиама, просто в качестве предупреждения, и выпускает когти, надавливая так слабо, что даже не чувствует боли. Зато он чувствует яркую вспышку возбуждения, что пробирает Лиама и, как следствие, его самого, заставляя замереть. Тео убирает руку, его пальцы подрагивают. У него в горле пересыхает. Они вообще собираются говорить об этом? Тео даже не знает, как они могут об этом говорить. Он никогда не обсуждал подобное с другими людьми; у него никогда не было друзей, чтобы шутить с ними о сексе, а что касается людей, с которыми он спал, это всегда было быстро и поверхностно. Как минимум в половине случаев Тео даже не помнил их имена; ему просто нужно было выпустить пар, когда Доктора спускали его с поводка, или нужны были какие-то человеческие прикосновения после Ада. Но после Ада он стал делать это реже: его отношение к прикосновениям всё-таки оказалось слишком неоднозначно. Лиам — не случайный незнакомец, он связан с Тео, и это не может ничего не значить. Он даже не знает, что тут можно сказать. В следующую секунду Лиам пихает его плечом, неловко улыбаясь. Видимо, это и есть их разговор. Этого достаточно. Тео и так хватает разбирательств. Он слизывает с пальцев жир от бекона, когда Дженна зовёт его на кухню, якобы чтобы помочь с посудой; Тео не нужно быть оборотнем, чтобы услышать напряжение в её голосе. Значит, они наконец поговорят о том, кто Тео на самом деле такой, о его секретах. Она, наверное, всю ночь обдумывала те моменты, когда Тео решал сменить тему, и пришла к выводам, которые, вероятно, окажутся неправильными; в реальности всё окажется гораздо хуже. Тео не кажется ей убийцей. Конечно, он не кажется. У неё, скорее всего, достаточно жалости к нему после истории с Тарой, чтобы думать о нём хорошо. Это приятно, пока это не закончилось. Лиам предпринимает чисто символическую попытку присоединиться к ним; он выдыхает, когда Тео кладёт руку ему на плечо и усаживает его обратно. Это не та ситуация, в которой Тео будет использовать Лиама, чтобы защититься. — Сиди здесь. Лиам жестами показывает виселицу, когда Тео направляется на кухню, благодарный, что это достаточно близко, чтобы связь приносила некоторый дискомфорт, но не боль. Тео молча берёт тарелку, которую Дженна протягивает ему. Как и её сын, она не тратит время на пустые разговоры; она прислоняется бедром к раковине и пару секунд наблюдает за тем, как Тео складывает чашки в посудомойку, прежде чем спросить: — Серьёзно, кто ты для моего сына? У Тео в голове вертится с десяток саркастичных комментариев, которых она не заслуживает. На самом деле, это сложный вопрос, Тео даже не знает ответ на него. Раньше они были врагами. Сейчас они, определённо, союзники. Может быть, даже друзья. Теперь эта мысль не кажется Тео такой отвратительной, как раньше. Он не торопится, спасает ложку из мусорной корзины и откладывает её в сторону; Дженна ждёт с плохо скрываемым нетерпением, она сейчас так напоминает Лиама, что Тео приходится закусить губу, чтобы не улыбнуться. — Тео, — тихо говорит она, надеясь, видимо, что так Лиам не услышит её. Как будто он не напрягается изо всех сил, чтобы поймать каждое слово. — Как бы плохо это ни было, ты можешь мне рассказать. Тарелка выскальзывает из дрожащих рук Тео и падает на пол, но, к счастью, не разбивается; звук удара заставляет их обоих подпрыгнуть. Даже Лиам вскрикивает в другой комнате. Тео бормочет извинения, наконец говорит: — Это плохо. Это очень, очень плохо. Этого недостаточно, чтобы выразить масштабы произошедшего, но Тео не знает, как описать словами, что случилось с ним, что он сделал с другими людьми. В других городах, которым повезло меньше, чем Бейкон Хиллс. Здесь Тео убил всего троих. Всего, словно это достаточно небольшое количество, чтобы этим можно было гордиться. Это не значит, что он не несёт ответственности за других жертв — след из мёртвых тел начал тянуться за ним задолго до того, как он достиг совершеннолетия. Словно читая мысли, которые он не пытается скрыть, Дженна тянет к нему руку, от которой он отшатывается — он, блять, надеялся, что покончил с этим, с этой позорной реакцией, воспитанной жизнью, полной боли. Что бы он ни сказал дальше, никто ему не навредит. Семья Лиама не такая. Она отдёргивает руку, смотрит на Тео по-новому, заставляя его напрячься; он снова и снова ополаскивает одну и ту же тарелку, просто чтобы не смотреть на неё. — Лиам тебе доверяет. — Ему не стоит, — коротко говорит Тео. — Они заставили меня… Он делает паузу, потому что у него был выбор. Он не может свалить на Докторов всё, что сделал. Порочное удовольствие, которое он испытывал, разрушая стаю МакКолла, принадлежит только ему. — Я причинил Лиаму боль. Вот оно, признание, которое наконец заставит её отвернуться от него. Она любит Лиама и, конечно, готова защищать его. Ей нет смысла оставлять Тео в своём доме после того, как правда вышла наружу. Наверное, Мелисса снова возьмёт их к себе, пока связь не будет разорвана. Будет здорово снова каждый день готовить вместе с ней, хотя Тео нравится жить здесь, без этой вечной вони МакКолла, а Лиам бесконечно счастлив быть дома. Дженна реагирует не так, как он ожидал, просто забирает у него последнюю тарелку и откладывает её в сторону, закрывает посудомойку и включает её. Её движения медленные и расслабленные, в ней нет страха или гнева. Только задумчивость. Из-за включённой посудомойки Лиам не сможет их толком услышать, громкий механический шум будет ему мешать. Тео интересно, сделала ли она это специально. Вряд ли. — До того, как я ушла от биологического отца Лиама, Лиам ломал руку шесть раз. Это не считая всего остального. Мы ездили в больницу почти каждую неделю. Она скрещивает руки на груди, сутулясь, и она кажется такой маленькой; она пахнет чувством вины — Лиам не был неуклюжим ребенком. Я думаю, ты знаешь… Ей не нужно заканчивать, Тео более чем способен сложить все эти кусочки воедино. Её стыд, яростное стремление Лиама защищать слабых, его РПВ. Его отсутствующий биологический отец. Это уродливая картина. — Ты понимаешь, о чём я, — заканчивает она. — Я тоже причинила Лиаму боль. — Вы справились с этим, — говорит Тео, чтобы успокоить её; она касается его руки, и в этот раз он позволяет ей это; солнце блестит в её золотых волосах. Она говорит, тепло и уверенно: — Ты тоже, Тео.