Связанные

Следующим утром они приезжают к МакКоллам; никто не открывает, и Лиам неловко хлопает по карманам, прежде чем скорчить рожу. — Прости. — Всё нормально. Тео был бы не очень полезен, если бы не мог взломать замок на двери загородного дома. Даже если этот дом большую часть времени набит оборотнями. МакКоллам явно следует получше позаботиться о защите своего дома. Они сразу понимают, что Мелисса спит; Тео слышит её глубокое ровное дыхание. Она их не услышала, и Тео на секунду раздражается из-за того, что Скотт оставил её здесь одну. Что если Монро заберёт её? Стая МакКолла окажется на коленях. Тео бы начал отсюда, вырвал бы сердце Альфы, оставил бы его одиноким и обезумевшим, а его стаю — потрясённой. Они до сих пор не поняли? Тео слышал все эти истории про похищения и регулярные проникновения посторонних в этот дом. Даже Дерек Хейл пару раз забирался сюда. Простейший замок поддаётся Тео вскоре после того, как он просовывает кредитную карту между дверью и рамой; он приятно щёлкает, и дверь распахивается. — Та-дам. Лиам бросает на него косой взгляд, проходит мимо него и скрывается в доме МакКоллов ещё до того, как Тео поднимается на ноги. Кондиционер дует холодным воздухом ему в лицо, сминает его рубашку. Как всегда осторожный, он оборачивается, видит в нескольких домах от них пару, разбирающую покупки; их не интересуют подростки, забирающиеся в чужой дом. Что нужно сделать, чтобы кто-нибудь в этом районе вызвал полицию, после всего, что произошло? В этот дом стреляли, тут вечно ходят какие-то подозрительные личности, кто-то вламывался сюда. Ему казалось, что соседи должны относиться к этому дому с большим любопытством. — Что бы ты без меня делал? — бормочет Тео, закрывая за собой бесполезную дверь; Лиам направляется к холодильнику, натягивая связь. Кажется, Тео никогда не привыкнет к этому ощущению; он бросается вперёд, сжимая то место, где бьётся сердце Тары. Раздражённо вздохнув, он царапает грудь двумя пальцами. — Ты знаешь, что это больно? — говорит он, направляясь на кухню вслед за Лиамом; тот сидит на корточках перед холодильником с двумя контейнерами под мышкой. Здесь всегда есть какая-то еда, остатки с огромных ужинов, которые готовит Мелисса в попытках прокормить стаю оборотней. Лиаму здесь максимально комфортно. Для него обитель МакКоллов — просто ещё одна версия дома, её запах оседает на его плечах, пока у Тео от этого запаха волосы встают дыбом. Он как бы привык к нему, пока они жили здесь, но теперь вынужден привыкать заново. Он уже немного скучает по дому Лиама, где хотя бы не стоял этот запах, обжигающий ноздри. — Ага, — бормочет Лиам сквозь пакет чипсов, край которого сжимает в зубах; он улыбается, когда Тео вздыхает и забирает его; они уходят в гостиную, где раскладывают свою добычу. — Тогда зачем ты это делаешь? — спрашивает Тео, выпуская коготь, чтобы наколоть на него одну из ягод клубники из фруктового салата, который, судя по запаху, испортится уже через пару часов. Он не привередливый. — Я забываю, — Лиам пожимает плечами, открывая пакет чипсов. Это его любимые, со вкусом перца чили, слишком острые для Тео, который морщится, почувствовав их запах. — А ты нет? — Моё тело — это оружие. Тео ничего о нём не забывает. Лиам делает паузу, озадаченно смотрит на Тео. — Чёрт, ты такой странный. Тео пожимает плечами и слизывает со своего когтя клубничный сок, стараясь не порезать язык. Лиам розовеет, и Тео испытывает извращённое удовольствие от запаха сладкой горячей крови сразу под его кожей. Его низменные инстинкты всегда рядом. — Почему тебе это так легко даётся? Лиам сдвигается, пока не оказывается спиной к двери; он сидит, опираясь на руки, вытянув ноги рядом с ногами Тео. Он, как всегда, в ярко-голубых шортах для лакросса, которые гармонируют с его тёмно-бордовой футболкой; его руки напрягаются, когда он переносит на них свой вес. Они проводят много времени на улице: Тео выманивает Лиама из своей раковины, а тот учит его играть в Фрисби. Шутки про собак рождаются сами собой. — Что? — Волчьи штуки. — Я не волк. — Педант. — О, какое умное слово, — поддразнивает Тео, получая за это лёгкий удар по голени. — Но серьёзно. Ты почти так же хорош, как Малия. Скорее всего, он лучше: у него больше контроля, потому что он учился заметно дольше неё. Но это в нём просыпается старое стремление быть лучше всех. Это не так важно. Тео берёт ещё одну ягоду, ненадолго задумывается. — Мы долго были такими. Позади много часов практики. Когда Тео было девять и он был в восторге от своих новых сил, от когтей, скрывающихся у него под кожей. Когда он подрос и начал осознавать, что с ним сделали. Когда он думал, что ему всё равно. Он постоянно, одержимо тренировался, всегда находясь под угрозой смерти. — Но ты никогда не показываешь своё лицо. Тео сначала не понимает, о чём он, но затем Лиам качает головой, и из его щёк вырастают волосы, уши заостряются, в форме его лица проявляется что-то животное. Полное обращение. Скотт и Дерек часто его используют, в основном для демонстрации угрозы, как бывший и нынешний Альфы, но для Лиама это редкость даже сейчас, когда он лучше управляется со своими силами. Когтей и клыков обычно достаточно. — Вот так, — говорит Лиам сквозь полный рот клыков; обычная доброта даже сейчас видна на его лице. Тео откидывается спиной на диван, упирается лопатками в мягкую ткань. — Думаю, это бы испортило мой модельный вид. — Покажи мне, — требует Лиам, не скрывая своего любопытства, и Тео пообещал вести себя хорошо, поэтому он пожимает плечами и запрокидывает голову, жмурится на короткое мгновение, которое требуется на обращение, тихо рыча от боли, что всегда приходит вместе с ним. — Блять, ау. Доволен, Данбар? — спрашивает он, поднимая голову, чтобы посмотреть Лиаму в глаза. Тот хмурится, накрывает ладонью дыру в джинсах Тео, чтобы забрать боль. — Зачем это? — спрашивает он, замечая то, как Лиам вздрагивает, когда темнота поднимается по венам его руки. Тео не больно, и это, на самом деле, интересно — значит, Лиам должен чувствовать двойную боль. — Чтобы тебе не было больно? Мне стоило подумать об этом раньше. Закончив, Лиам обеспокоенно встряхивает пальцы. — Тебе всегда так больно, когда ты обращаешься? — Да. Это незначительная неприятность, с которой Ужасные Доктора не стали бороться; они были довольны его прогрессом и не беспокоились о том, что он чувствовал. Это не проблема, потому что он редко использует полное обращение. — Потому что ты химера. Кори больно становиться невидимым? Тео никогда не задавался этим вопросом. Он надеется, что ответ отрицательный. — Ты не похож на нас, — продолжает Лиам. Лицо Тео более угловатое, его уши не заострены, а нижние клыки торчат наружу, как у Малии. Различия достаточно заметны, чтобы кто-нибудь из них обратил на это внимание, если бы он полностью обратился, когда пытался проникнуть в стаю. Если бы он обратился, когда все не были заняты дракой. Лиам чуть касается одного из его клыков; в следующую секунду на его пальце выступает капля крови, как и у самого Тео. Боль почти не ощущается. Лиам хмурится, когда Тео нервно вздрагивает, едва почувствовав солоноватый вкус чужой кожи. Это как будто что-то значит — что рука Лиама так близко к его рту, но он не кусается. — Извини. "За что?" — хочет спросить Тео. За то, что напугал его? За то, что Тео никогда не впишется ни в одну стаю по множеству причин, не считая внешности? Вместо этого он пожимает плечами, смотрит в сторону, где уже пару минут сидит Тара, скрестив ноги, точно как Лиам; её белое платье стелется по полу. На его подоле видны небольшие полосы кружева, которых он раньше не замечал. Оно милое и женственное, соответствует тому, что он помнит о Таре. У неё было столько Барби. Она улыбается ему, но не зло — скорее, так, будто знает, о чём он думает, и убирает мокрую прядь волос с пожелтевшей щеки. Тео смотрит на неё жёлтыми волчьими глазами; её мутные глаза, которые раньше были зелёными, смотрят на него в ответ. Он наклоняет голову, задумываясь. — На что ты смотришь? — спрашивает Лиам, поворачиваясь, чтобы посмотреть туда, где сидит Тара, и ничего не видя, судя по растерянности, проявляющейся в его запахе. Тео не знает, хорошо это или плохо. — Ненавижу, когда ты так делаешь. Как будто кот, который смотрит на призраков. Тео переводит взгляд на Лиама, прячет обращение обратно под кожу и говорит: — Если кто в этом городе и заслуживает, чтобы его преследовали призраки... Лиам закатывает глаза, и Тара мерцает и исчезает, не оставляя следов. — Не будь таким драматичным. Тео очерчивает круг на ковре между ними, вдыхает запах стаи МакКолла и сахарную сладость Лиама, солнечные нотки запаха Мелиссы, которая спит наверху, не зная о двух подростках в её доме. Ардженту стоит защищать её получше, он знает, на что способны люди вроде них. Мелисса — человек, она слишком добрая и уязвимая. Тео с удивлением обнаруживает, что слова застревают у него в горле; он никогда не мог просто спокойно обсуждать с кем-то Тару, и в особенности то, что он до сих пор видит её. Настоящий призрак. — Тео? — Лиам придвигается ближе, пока их колени не соприкасаются; обнаженная кожа Лиама излучает тепло, которое Тео чувствует сквозь джинсы. — Что тебя преследует? Рука Тео поднимается к груди и касается сердца Тары. — Мост, — говорит он, и Лиам понимает его, судя по грусти и беспокойству в его запахе; он облизывает губы. Тео знает, что он вспоминает: эпизод со слежкой, то, как Тео притворялся, что не замечает наблюдающих за ним Лиама и Стайлза. То, как Лиам сказал, что от него приятно пахнет, невинный и невнимательный. Господи, ему было всего пятнадцать. Тогда Тео не мог поверить в свою удачу, не мог поверить, что стая МакКолла была настолько неподготовленной и беззащитной, что Тео мог так легко забраться внутрь неё, чтобы полакомиться розовыми внутренностями. Стайлз казался особенно лёгкой добычей, всё ещё хрупкий после Ногицуне; остальная стая ещё не оправилась после смерти Эллисон Арджент, и Тео знал, что Скотт смотрел, как копия его лучшего друга убивала его первую любовь. Потом уехал Айзек Лейхи, и Лиам невольно оказался в стае, когда та находилась посреди войны, а другие её члены разбежались кто куда. Это должно было быть просто. Они не должны были оказаться в состоянии собраться вместе, когда это было важнее всего, и собрать союзников, мешая Тео на каждом шагу, опираясь друг на друга. Тео никогда особо не понимал верность, когда это не было связано с манипуляциями. — Ты... Эм. Ты возвращался туда? После возвращения в Бейкон Хиллс Тео несколько раз приходил на этот мост, всегда один, обычно обращённый. Прошлой зимой он зашёл в реку, в человеческой форме, босоногий, стоял там, дрожа, по грудь в воде, пока его тело не начало отключаться и животное не взяло над ним верх; Тео очнулся обращённым, в паре миль оттуда. Это, наверное, одна из самых глупых вещей, что он когда-либо делал. — Да, я бывал на мостах, — намеренно глупо отвечает от, чтобы Лиам перестал смотреть на него этим внимательным, напряжённым взглядом, как и всегда, когда речь заходит о прошлом. — Нет, Тео— Его спасает звук шагов снаружи; источник этого звука явно пытается быть потише, но он недостаточно практиковался, его пятка слегка волочится. Это Алек; он тихо ругается, выдёргивая ключи из замочной скважины, и, кажется, не замечает двух человек, лежащих в гостиной; Тео почти становится стыдно, когда Алек отрывает взгляд от телефона, видит Тео и вскрикивает, прежде чем сделать пару шагов внутрь; его глаза загораются жёлтым, телефон выскальзывает из его пальцев, падает на ковёр. Тео вдыхает свежий воздух, проникающий в комнату сквозь открытую дверь, самодовольно улыбается Алеку, устраиваясь поудобнее; Лиам поворачивается, чтобы посмотреть на Алека через плечо. — Привет! — Добро пожаловать домой, Алек, — бормочет Тео, не обращая внимания то, как Лиам легко ударяет его по бедру. — Иногда ты такой пугающий. — Ты напугал меня, — ворчит Алек, наклоняясь, чтобы поднять упавший телефон, прежде чем закрыть дверь ногой и уронить свою сумку на пол рядом с лестницей. Тем не менее, он доволен, его обычный запах нервов постепенно становится слабее, его перекрывает запах МакКолла и его собственный запах, отдающий сталью. — Упс, — Тео пожимает плечами, его лицо принимает дерзкое выражение. Алек не поведётся на это, как остальные. В его случае нервозность оборотня-новичка выражается в страхе, а не злости, поэтому он вряд ли набросится на него. Алек быстро приходит в себя и осматривает комнату, улыбается с голодным облегчением, когда замечает их еду, и направляется к ним вместо того, чтобы пойти в свою комнату, как он, вероятно, планировал изначально. Вместо того, чтобы сесть, как обычно, рядом с Лиамом, Алек пробирается сквозь разложенную на полу еду и падает рядом с Тео, неуклюже и расслабленно, и тянется за фруктовым батончиком, слегка наклоняясь в сторону Тео, ближе, чем он привык. Тео напрягается, сглатывает, прежде чем заставить себя расслабиться. Он знает, что волки любят держаться поближе друг к другу. Им нужны прикосновения; некоторые стаи спят вместе, в большой куче, как щенки. И Алек не видит в нём угрозы, Тео никогда не был его кошмаром. Он просто странный парень, который убил кого-то и вечно тусуется с одним из членов стаи. То же можно сказать о Дереке или Питере. — Так в чём дело? — спрашивает Алек между укусами. Прядь тёмных волос падает ему на лицо, и он заправляет её за ухо, даже не думая притормозить. Метаболизм оборотней-подростков действительно поражает. — Твоя мама выгнала вас за, типа... — он делает вид, будто выпускает когти. — Конечно, нет, — говорит Лиам, абсолютно уверенный в бесконечной любви своих родителей, как будто это не он прятался от них несколько недель. Хотя, конечно, это не могло закончиться по-другому. Тео немного хочется ударить его. Алек, который сбежал из какой-то ужасной приёмной семьи, прежде чем его укусили, чувствует, кажется, примерно то же. Они обмениваются не по-серьёзному раздражёнными взглядами, и Тео приятно удивляет то, насколько это оказывается просто. — Я бы этого не допустил, — говорит он. — Это так мило... — начинает Лиам, и его глаза довольно блестят, но затем Тео говорит: — Что будет с тобой, то будет со мной. — Вы как братья... только ближе, — мрачно проговаривает Алек; Лиам смеётся, а Тео переводит на него вопросительный взгляд. — Какого чёрта? — Это цитата...из...эм. — Алек замолкает, явно осознавая, что бесполезно рассчитывать на то, что Тео узнает что-то из поп-культуры. И что, он провёл большую часть детства в сырых пещерах, разрабатывая планы по уничтожению целых стай оборотней, какая разница, если он никогда не видел "Друзей"? — Это из сериала. — Мы не братья. Это было бы странно. Лиам почему-то немного розовеет; Алек смотрит на них, а затем в его запахе проявляется что-то вроде озорства, и он говорит: — Почему? Почему это было бы странно? Лиам мне как брат. Тео бросает на него подозрительный взгляд, хлопает его по руке, когда он тянется за последним Орео. — Это просто было бы странно, — ворчит он, неожиданно растерявшись. Он не собирается признаваться, что представлял Лиама голым, но факт остаётся фактом. — К тому же, вы не особо мне нравитесь. Ему интересно, услышали ли они, как его сердце пропустило удар: это, наверное, была худшая ложь в его жизни. В конце концов Мелисса просыпается, спускается вниз в халате и с распущенными волосами и, кажется, не удивляется сборищу в её гостиной. Она приятно пахнет, теплом и крепким сном — напоминает о том ощущении, когда лениво лежишь на солнце, которым Тео недавно научился наслаждаться. Она останавливается у лестницы и пару секунд наблюдает за ними; Алек и Лиам спорят о том, какой фильм выбрать для следующего стайного киновечера, а Тео незаметно ворует фруктовые мармеладки из пакета, лежащего рядом с ногой Лиама, пока не замечает Мелиссу и замирает, неуверенно улыбается ей. Её ответная улыбка — тёплая и солнечная; Тео внезапно вспоминает о том, как она назвала его "солнцем" во время телефонного разговора прошлой ночью. Ему нужно сказать что-то об этом? — Уберитесь, когда закончите, — просто говорит она, мягко касаясь макушки Алека, когда проходит мимо. Он улыбается ей. Тео позволяет себе ещё одну короткую улыбку, когда она приветствует его, и остаётся сидеть, когда Лиам поднимается, чтобы обнять её. Она кряхтит под давлением его рук; Лиам немного приподнимает её, бормоча что-то о том, что он скучал по ней. Её лицо принимает мягкое выражение, и они оба улыбаются, когда она целует его в макушку. — Скотт принесёт пиццу, так что постарайтесь не съесть весь дом, — говорит она, когда высвобождается и направляется на кухню. Она начинает заплетать волосы, борется со своими густыми кудрями, недовольно морщась. — У меня сегодня ночная смена. Лиам, Тео, нужно обустроить подвал, если вы останетесь на ночь. — Не, — говорит Лиам. Тео одновременно с ним говорит: — Может, останемся. Лиам смотрит на него с легким удивлением и говорит: — Я думал, тебе здесь не нравится. Ты сразу становишься капризным. Тео пока игнорирует этот комментарий и пихает Алека локтём в рёбра, чтобы он прекратил хихикать. — Нам не стоит ходить одним по ночам, посмотри, что с нами случилось, — он указывает на невидимую нить, связывающую их с Лиамом. Эта проблема до сих пор не решена. — Да, хорошо, — говорит Лиам так, словно он знает, что Тео не поэтому хочет остаться, и Тео короткое время развлекается старой фантазией о том, как он выпускает ему кишки, но затем ему становится некомфортно и он отгоняет её. Ему интересно, не является ли эта неприязнь к насилию ещё одним побочным эффектом связи. — Мы могли бы устроить ночёвку, — говорит Алек, безнадёжно юный и невинный. Тео не помнит свою последнюю дружескую ночёвку. Может быть, она даже была со Скоттом и Стайлзом, что было бы до ужаса иронично. — Мы можем остаться, — говорит Лиам, улыбаясь. — Надо только написать маме. Тео направляется на кухню, протягивает Мелиссе резинку для волос из банки, которую она держит на подоконнике, когда видит, что она хочет завязать волосы, но у неё ничего нет. Она постоянно рвёт свои резинки; им всем знакомо то, как она тяжело вздыхает, когда рвётся очередная. — Спасибо, — говорит она, сбрасывая халат, под которым скрывалась её форма, пахнущая старой кровью и стиральным порошком. Её много раз стирали, но Тео всё равно чувствует. Миазмы человеческих страданий. Его это не особо напрягает. — Не за что. Тео зависает на кухне, пока она готовится к работе; монотонность этого процесса успокаивает их обоих. Он стоит, прислонившись к кухонной тумбе и привычно скрестив руки, даже если она больше не шарахается от него. Край тумбы упирается в его спину; Тео расслабленно слушает, как в другой комнате пальцы Лиама стучат по экрану его телефона, как Алек продолжает перебирать закуски. Мелисса берёт миску из холодильника, изящно поворачивается и ставит её на стол. — Это для Скотта, он их любит, — говорит она больше себе, чем Тео. Не обозначает, что ему нельзя. Тео берет из миски несколько штук, рассеянно кидает одну в рот и мгновение спустя оказывается в полном шоке, потому что это что-то скользкое и горькое; он невольно издаёт звук отвращения, морщится и сплёвывает в раковину. Это напоминает ему о том времени, когда он попытался съесть улитку, и в итоге его стошнило. Больше это не повторялось. Мелисса удивлённо усмехается; в её запахе чувствуется тепло, когда она забирает у него оставшиеся грибы и отправляет их обратно в миску. — Кажется, мы наконец нашли что-то, на что ты не будешь сразу набрасываться, — говорит она. — Я понимаю, я тоже ненавижу грибы. Она берёт его за руку и сжимает, как делает это с Лиамом, со Скоттом, когда они кажутся ей забавными, а затем словно осознаёт, с кем разговаривает; в её запахе на мгновение проявляются нервы, но затем она успокаивается и кивает, как делает всегда, когда принимает решение, и с улыбкой смотрит на него. — С этого момента я буду следить за тем, чтобы в твоей еде не было грибов. Он смотрит на неё с... эмоцией, которую он не хочет называть, потому что не может, потому что он не может позволить доброте стаи МакКолла склонить его к подчинению. Они не могут заставить его остаться здесь. — Спасибо, — выдавливает он и опускает взгляд, поджимая губы; если она замечает перемену в его настроении, то никак это не комментирует. Мама Лиама, конечно, отпускает его; она лучше понимает это всё после того, как Лиам объяснил ей, как важна стая и почему он проводит столько времени с бывшим капитаном команды по лакроссу, который выпустился два года назад. Они спускаются вниз, чтобы подготовить подвал, точно как раньше, и это время почему-то кажется Тео далёким прошлым; они оба нагружены постельным бельём, только макушка Лиама комично выглядывает из-за кучи поношенных одеял. Он спотыкается, не в состоянии поддерживать свою грацию оборотня. Тео берёт его за запястье, упираясь большим пальцем под косточкой, и по их связи расходится уже привычное приятное ощущение. У Лиама тёплая кожа; его пульс немного подскакивает. — Осторожно, — предупреждает Тео, удерживает Лиама на месте, когда тот чуть не промахивается мимо ступеньки; гора одеял покачивается, и Тео осторожно поправляет подушки, которые он несёт под мышкой. — Не хотелось бы, чтобы ты упал и разбил своё красивое личико. Он сожалеет о своих словах в тот самый момент, когда произносит их; он слышит, как сердце Лиама пропускает удар, и прикусывает язык. Какого хуя? — Наше красивое личико, — наконец говорит Лиам, когда они спускаются вниз и бросают свою ношу на раскладушку; он ставит руки на пояс и покачивается, выгибаясь, пока что-то не щёлкает у него в позвоночнике. Не больно, потому что Тео этого не чувствует. — Это общее красивое личико. Слабого солнечного света, проникающего сквозь окно подвала, достаточно, чтобы осветить его профиль, подчёркивая острые черты его лица, его длинные ресницы. Тео не знает, что такого в сегодняшнем дне, что каждая из мыслей, которые он обычно успешно душит, разгорается внутри. Ему это не нравится. — Ты такой странный. Он начинает разбирать этот завал, вытряхивает одеяла и расправляет простынь. Он находит это занятие неожиданно успокаивающим — организовывать себе постель, которой у него раньше часто в принципе не было. Толстовка, лежащая в кузове его пикапа, вряд ли считается. Раньше он считал везением, когда ему удавалось проспать больше четырёх часов подряд, а теперь у него есть простынь. Тео тайно наслаждается этим, и даже когда в нём просыпается привычное беспокойство о том, что будет дальше, он откладывает его на потом. Ему всё равно, и он живёт моментом. Закончив натягивать простыню на матрас, что достаточно утомительно даже для сверхъестественного существа, Тео берётся за одеяло и осознаёт, что занимается всем этим один. — Ты собираешься помочь, или что? Подняв с пола одну из подушек, он поворачивается и видит Лиама в ванной; тот привык к этому место и прекрасно знает, где может находиться, не натягивая связь. — Лиам? Тео идет посмотреть, и обнаруживает, что Лиам сидит на корточках и роется в одном из шкафчиков; вскоре он вытаскивает из него два запечатанных пластиковых пакета, в каждом из которых находится по зубной щётке. Зелёная и жёлтая. — Смотри! Она оставила наши зубные щётки. Он довольно улыбается, словно удивлённый тем, что Мелисса заботится о нём. Мелисса заботится о Тео, даже если он не хочет это признавать. Сложно не начать опекать комок радости вроде Лиама. И тем не менее, Тео приятно это ощущение стабильности. — О, и какие-то таблетки... Интересно, зачем они? — Наверное, от течки, — равнодушно говорит Тео, с интересом наблюдая, как Лиам напрягается и он выглядывает из-за дверцы шкафчика, выпучив свои голубые глаза. — От течки?! Он держит маленький прозрачный пузырёк с таблетками так осторожно, будто там что-то взрывоопасное. Тео прячет улыбку, расслабленно прислоняется к дверному косяку, продолжая играть. — А, да. В какой-то момент она приходит ко всем. Не ко мне, конечно. У меня иммунитет. Но где-то через три года после укуса, да. Вы, в общем-то, сходите с ума, пока кто-то не... Ну. Ты понял. Он оглядывает Лиама с головы до ног, приподнимает брови. — М, ты же как раз оборотень где-то три года. Лиам испуганно пялится на него, выпускает из пальцев пузырёк с таблетками; только когда его глаза закатываются и всё вокруг Тео утопает в темноте, Тео вспоминает о проблеме Лиама с обмороками. Тео стонет, приподнимается на руках, встряхивает головой и осматривается, прежде чем осознаёт, что лежит на Лиаме, что они оба растянулись на полу ванной; на их коленях, локтях и щеках, где Тео ударился об пол, видны заживающие синяки — видимо, по пути они собрали все углы унитаза, ванной и шкафчика. Им повезло, что они ничего не сломали. Он опускает взгляд на лежащего под ним Лиама; тот приподнимается на локтях и поднимает голову, морщась, смотрит на Тео и сдувает с лица прядь волос, щекоча его щёку. Несколько недель назад Тео бы посчитал смертельным преступлением оказаться в таком беззащитном и интимном положении. Сейчас он не двигается с места, смотрит на Лиама со всем разочарованием человека, который только что очнулся в тесной ванной, потому что идиот, с которым он связан душами, не может выдержать ёбаную шутку. — Ты должен был... — медленно говорит он, испытывая жестокое наслаждение от того, как Лиам вздрагивает. Он никогда не называл себя хорошим человеком. — ...почувствовать, что я врал. Он даже не потрудился скрыть свое сердцебиение, а Лиам вообще-то учился. Глаза Лиама скользят по его лицу, застенчиво останавливаются где-то в районе его ключицы; его щёки знакомо розовеют. — Тео, это была очень эмоциональная ситуация. Это звучит настолько нелепо и по-странному мило, что Тео смеётся, опуская голову, чтобы Лиам не видел его лица, и игнорируя радостное удивление в его запахе. — Ёбаный в рот, Данбар. — Когда меня обратили, я много всего читал, что-то казалось бессмыслицей, — объясняет Лиам, полностью переходя в сидячее положение; Тео подаётся назад и садится на корточки; его напрягает эта близость. Здесь пахнет слишком хорошо, пахнет сладостью Лиама и чьим-то счастьем. Это пьянит. — Типа, на одном сайте было написано, что мне надо будет выбрать партнёра для течки, и мы будем вместе всю жизнь. Тео считает, что Лиаму не пришлось бы полагаться на фанфики, если бы его Альфа нормально делал свою работу. Если бы он в подробностях рассказал Лиаму обо всех аспектах жизни оборотня. Но это, на самом деле, не вина Скотта, это вина Питера, и это старая мысль. Нет смысла на ней задерживаться. — Ты поэтому так быстро сошёлся с Хейден? Боялся остаться без партнёра? — спрашивает Тео, всегда готовый поддразнить Лиама. — Нет. Я не думал, что это правда. Не...не думал. Это означает, что он думал, в какой-то степени. Тео находит это всё очень забавным; он представляет, как Лиам тайком ищет информацию в интернете и пытается решить, кто должен стать его партнёром на всю жизнь. — Ну, а кого бы ты выбрал сейчас? И Тео не знает, почему он вообще это спрашивает, жалеет об этом в ту же секунду; Лиам выглядит ошеломлённым, чувство стыда разгорается в его запахе. — Это личное! Тео игнорирует собственный дискомфорт и хитро улыбается. — Кто бы это ни был, я надеюсь, что это кто-то симпатичный, потому что я буду в этом участвовать, в каком-то смысле... Горячая вспышка возбуждения, охватывающая Лиама, удивляет, кажется, их обоих, потому что Тео подаётся назад, а Лиам напрягается, подтягивает колени к груди. Значит, Лиаму нравится, когда на него смотрят — ещё один факт о нём, который Тео откладывает к остальным. — Эм... — Нам надо всё разложить. Тео решает проигнорировать это всё, что бы это ни было; он поднимается на ноги и протягивает Лиаму руку, помогает ему подняться, не глядя на него. — И Данбар, просто чтобы ты знал, течек не существует. — Спасибо, Тео, — тихо говорит Лиам. Тео просто кивает в ответ.