Something stolen, something blue

Когда он взглянул на своего жениха в день их свадьбы, первой вещью, что почувствовал Андрес, была злость. Он, конечно же, этого не показал. Но она была. Он был зол на Мартина. И вполне справедливо. Он чувствовал себя обманутым. Обруганным, что Мартин мог так в нем сомневаться. Или его вера в Андреса начала ослабевать? Ускользали ли все доказательства его любви из беззаботных, дергающихся рук Мартина? На шее Мартина была вена, прямо над ключицей. Андрес заметил ее, когда они говорили. Сердце Мартина билось, разъяренно качая кровь через эту вену. Андрес хотел надавить на нее пальцами, прикусить зубами покрасневшую кожу. Он хотел выцеловать его неуверенность, прокусить его шею и заменить все звуки его страха на скулеж от удовольствия, на сломанный голос, кричащий его имя. Андрес хотел дать своей любви проникнуть в тело Мартина, пока все намеки на сомнения не превратятся в далекое и постыдное воспоминание. Мартин, казалось, уменьшался от своей паники. Когда он дрожал, и ругался, и ходил по своей огромной комнате, он становился все меньше и меньше. Хрупкая капризная маленькая вещь. Только когда Андрес вошел в комнату и положил на него руки, Мартин снова вырос. Андрес посмотрел на него, потрогал его и вдохнул в него жизнь. От того блаженного поцелуя Мартин снова стал Мартином. О, как же Андрес ненавидел видеть его таким. Слабым и погрязшим в сомнениях. Не верящим. Хотя, если по правде, то часть его любила это. Та часть Андреса, которой недоставало эмпатии, человечности. Она воспарила. Было в таком состоянии Мартина что-то ценное. В сознании того, что все это было вызвано Андресом. Он довел Мартина до такого. Конечно же, он. Не напрямую, издалека. Все, что он сделал — провел ночь в нескольких дверях от него. Тот же этаж, другая комната. Но, все же, его отсутствие не только было замечено, но и чувствовалось со всей остротой. Как это могло не нравиться? Для Мартина Андрес был причиной и последствием. Уже довольно большой промежуток времени. Одним движением пальца он мог посеять панику и одарить наслаждением. Андрес сделал этот выбор давным-давно. Еще до того, как он узнал, что выйдет за него. Он пообещал себе, что никогда не воспользуется преданностью Мартина. По крайней мере, попробует не делать этого. Он мог наслаждаться ей. Не скрываясь. Все же, он бы наградил там, где раньше наказывал. И встать с ним у алтаря было лучшим способом это доказать. Миру. Мартину. Но его клятва, его обещание ему значили много больше, чем обряды людей. — Много свадеб, не правда ли? — спросил Мартин несколько дней назад, когда они впервые вошли в замок. — Ты уверен, что сможешь остановиться на шестой? Тогда они оба посмеялись. Мартин, естественно, шутил, но в какой-то степени и нет. Андрес мог никогда не узнать, что побудило его на такой гротескный вопрос. — Нет ничего, что я хотел бы больше, чем сделать тебя своим, — ответил Андрес. Потому что он был безнадежным романтиком. Потому что это, на самом деле, было так. — Я был твоим уже очень долго. Мартин носил эту правду с собой каждый день. — И я никогда не прощу себя за то, что не принял этот подарок раньше. Мартин выдохнул так, будто Андрес вел себя глупо. Будто его вина была необоснованна. — Так и есть, Мартин. Я правда хочу выйти за тебя. Но ты знаешь, что этого недостаточно. Мне хочется намного больше, чем просто свадьбы. Это, если кратко. Легчайший путь, чтобы высказать все Мартину в такой куче слов. Правда была более тонкой. Более скрытой. Свадьба с Мартином была более, чем привлекательна, естественно. Но и сбивала с толку тоже. Дело в том, что Андрес презирал мысль, что еще не вышел за него. Тот факт, что событие все еще маячит в будущем — пусть даже и скором будущем — непростительный грех. Постоянное напоминание об ошибках прошлого. Он хотел бы, чтобы они были замужем уже многие годы. Он хотел называть Мартина своим, и чтобы Мартин претендовал на него тоже. Он хотел вырезать его имя по всему телу, утвердить свою любовь безоговорочно. Его власть, абсолютную и совершенную. Свадьба казалась странной, потому что в этом не было ничего такого. Он лишь выходил замуж за Мартина Берроте. Это уже ощущалось, как вчерашние новости. Свадьба была просто формальностью. Святое таинство, и все же столь мирская вещь. Примитивная, недостаточная. Хотя, у Андреса все еще было время. Чтобы сделать больше, чем это. Он бы провел весь остаток своих дней, строя церкви и замки в честь их любви, памятники их преданности друг другу. Но и свадьба тоже сойдет. На пока. Он сделает все, что может, чтобы придать значение, незначащему ранее. Не для него. Не для остальных. Это может и шестая свадьба Андреса, но первый его брак. Он пересмотрит это слово, превратив его во что-то небывалое. Если бы ему пришлось описывать связь, что он разделял с Мартином, каждое слово должно было бы нести новое значение. Потому что не было ни одного языка из тех, что он знал, в которых могло бы быть это отражено. Даже близко. Пока Андрес шел по коридору, следуя за братом во внутренний дворик, он размышлял о лице Мартина, которого видел пару минут назад. Его улыбка. Страсть в глазах. Следующий раз, когда он его увидит, будет последним моментом их холостой жизни. Знаменательный эпилог. Серхио фыркнул, не обращая внимания на картинки, путешествовавшие в сознании, какими бы значительными они ни были. — Вы оба очень усложняете мне задачу по проведению безопасной свадьбы, — пожаловался Серхио. — Мы специально выбрали раннее утро. Это Греция и сейчас лето. Пожалуйста, пойми, я просто хочу убедиться, что вы не проведете медовый месяц за решеткой… Пока Мартин его сокамерник, они, наверное, смогут с этим справиться. Андрес воздержался от этих слов и, вместо этого, покорно последовал за братом. Он даже позволил ему ворчать о локации для свадьбы столько, сколько ему вздумается. Вот каким щедрым был Андрес. По правде говоря, он не возражал против постоянной трепки теперь, когда Серхио больше не выражал недовольства о Мартине. Что было облегчением. Серхио был неправ, естественно, много и много раз. И все же, его мнение было важно для Андреса; признавал он это или нет было уже другим разговором. Но осознание того, что тот одобрял их с Мартином брак — даже больше озадачивало то, что он подбадривал их в этом — было еще одной причиной хорошего расположения духа у Андреса в этот яркий и многообещающий день. Они пересекли вымощенный задний двор, где позже будет прием, и Андрес осмотрел все, пока его брат продолжал болтать. Место было окружено греческими и римскими статуями. Большинство из них были датированы временами Империи, остальные были реконструированы в Средние века. Вот почему он выбрал замок Великого Магистра сразу же. Это место имело отпечаток, было значимым. Историческим. Таким же, как этот день. Когда они достигли алтаря, находящегося под сводом, что когда-то был частью средневековой церкви, он услышал первые аккорды. Музыканты расположились слегка в стороне, чтобы сыграть мелодию в аккомпанемент этому знаменательному дню. Большинство гостей уже сидели, но в воздухе все еще была расслабленная атмосфера. Андрес не чувствовал нужды подходить к кому-либо и здороваться. Серхио заметил ее первым, за большим фортепьяно. — Это… Они говорили что-то насчет музыкантов… Андрес, ты же не приглашал ее, да? Андрес улыбнулся. Его брат иногда мог быть довольно глуп. — А что, ты предполагаешь, она вычислила наше местоположение и просто решила сорвать мою свадьбу? — спросил он саркастично. — Да, конечно, я пригласил ее. Это была идея Мартина. До того, как Серхио успел выпалить другой идиотский вопрос, веселая рыжеволосая девушка помахала в их сторону и встала со стула, подходя поближе. — Андрес! — крикнула она, прыгая в его объятья и целуя в щеку. — Доброе утро, Татьяна. Очень приятно видеть тебя сегодня. Он улыбнулся и сжал ее в объятьях. Она была такой маленькой в его руках. Меньше, чем он помнил. Ему было недостаточно. Андрес привык прижиматься к кому-то своего размера. Он предпочитал это. — Конечно! — ответила перед тем, как снять свои солнечные очки. — Я должна была быть здесь. Не думала, что когда-нибудь дождусь. Приятно встретиться и с тобой, Серхио. Серхио протянул руку и пожал ее, в некоторой степени неловко. — Здравствуй, Татьяна, — поприветствовал он, невозмутимо и монотонно. Андрес проигнорировал это. У его брата не было никаких манер. — Ну так что, Татьяна, — он насмешливо упрекнул. — Мне сказали, что ты боишься моих гостей. Она рассмеялась, и Андрес смутно вспомнил, как когда-то находил это очаровательным. — Я не хотела, — начала свою защиту она, улыбаясь. — Брюнетка в черном платье сказала что-то о сломанном стуле. С Мартином все в порядке? — А, вижу, ты встретила Токио. Прощу прощения за это. — Нет нужды, она была очень вежлива. По правде говоря, напомнила чем-то тебя. Андрес усмехнулся. И все же был удивлен, насколько легко было разговаривать с Татьяной спустя столько лет. Несмотря на все, он с радостью вспоминал время с ней. Она была самой простой из всех его жен. Проще всех в обворожении, развлечении. Но также, проще всего было с ней расставаться. Ни тени сомнения. — У Мартина все хорошо, — продолжил он. — Свадебные переживания, ничего серьезного. — Прости, если я послужила причиной. Мне просто хотелось заскочить и поздороваться перед церемонией, — объяснила она. — Кстати, Андрес, ты должен знать, он выглядит просто потрясно сегодня. Андрес ухмыльнулся от раздувающейся гордости. У нее всегда был вкус. — Да, не так ли? Она вздохнула в притворном возмущении и игриво ударила его по руке. — Ты что видел его? Какой же ты плохой… — Ты знаешь, что он думает про суеверия, — встрял его брат, наконец привыкнув к ней. Татьяна положила руку на плечо Серхио, физически демонстрируя сказанное. — Ну, у нас не то, чтобы есть выбор? Мартин был там, когда я кидала свой букет, а ты его поймал! Если бы мы верили в суеверия, то Серхио должен был бы жениться первым. Серхио видимо напрягся, и Андресу пришлось рассмеяться. — Когда-нибудь это случится, hermanito.

братец

— Андрес, заткнись ты уже, наконец! Татьяна даже глазом не повела на выступление Серхио. Она все же была с Андресом. Он полагал, что надо было очень постараться, чтобы ее напугать. — Пожалуйста, прости моего брата, он нервничает. Очень скоро ему предложат жениться. Как и ожидалось, Серхио был в гневе. Он много раз говорил Андресу не упоминать этого при людях, боясь, что Ракель услышит о его намерениях в предложении. Боясь, что она скажет нет, до того, как он спросит. Андрес точно знал, что Серхио не стоило переживать по этому поводу. — Ты знала, что моя будущая золовка будет заключать наш брак? — добавил он для Татьяны. — У нее уже был духовный сан, и она любезно предложила. Что безопаснее, чем нанимать какого-нибудь мошенника для такого личного, семейного события. Андрес посмотрел на Серхио с улыбкой. Пусть попробует сказать, что он бездумен и безответственен после этого. — Серхио, почему бы тебе не пойти и не представить Татьяну нашей дорогой Ракель? А я в это время, пожалуй, еще раз посещу своего суженного. Серхио схватил его за руку, удивительно сильно. — Ты остаешься тут, Андрес, и поможешь мне! Церемония вот-вот начнется. — Не будь занудой, Серхио. Это день эйфории! Любви и спонтанности. — Это расписанное по времени мероприятие, и я устал от твоих предложений уединиться с Мартином. Люди могут вломиться в любой момент. Татьяна почувствовала напряжение и решила выйти из диалога. — Я приготовлюсь пока за фортепьяно. Серхио уставился на нее, ошеломленный. — Татьяна, тебе не надо… — Все хорошо, Серхио, — настояла она с теплой улыбкой. — Как я уже говорила Мартину до этого, пианист из группы болен. Поэтому я положила руку на это дело. Хотя, скорее, две руки. Назовем это свадебным подарком хорошему другу и ужасному мужу. Андрес сморщился и огрызнулся. — То же самое. — Говори за себя, я была прекрасной женой! Андрес задумчиво проводил ее взглядом. Она не то, чтобы раздражала его, но и не очаровывала, больше нет. Ее голос слишком высокий, волосы слишком длинные, платье — красное. В этом не было ничего ужасного. Но все же. Все же, Андрес думал, что она… с дефектом? Ужасно непохожа на Мартина. И это — ключевой недостаток. Сравнение было непреднамеренным, но неизбежным. Но он же не мог винить всех в жизни за то, что они не Мартин, правда? Ну… Может, он уже этим и занимался. Серхио незамедлительно направил его к огромному стенду из штор, установленных у прохода на другом конце от алтаря. Один из минусов установки алтаря под руинами церкви — отсутствие двери. Как всегда, его шафер подошел к делу с креативностью. Андрес позволил толстому бордовому вельвету проскользнуть между пальцев. Он элегантен, загадочен. В сохранении тайны было что-то будоражащее, будто он был и почетным гостем, и сюрпризом. Скрытый от всеобщего обозрения и стоящий в ожидании. Все, по чему скучал Андрес, был мужчина, которого он должен подвести к алтарю. Потому что, естественно, как и все остальное, это то, что они должны были делать вместе. Никто из них не был смущенной невестой, которую надо выдавать жениху. И кем? Серхио? Пожалейте. Его брат, к счастью, покинул свой пост, но Андресу не пришлось ждать очень долго для компании. Трое хорошо одетых человека шагали ему навстречу, и один из них был намного интереснее, чем двое других. — Ты видел этого парня, Денвер? Он скоро будет моим мужем! Андрес услышал смех, когда они подольше ближе. — Да ладно, я его уже видел, — ответил Денвер. — Да и ты тоже. — Что, правда? — спросил Мартин, останавливаясь, наконец, около Андреса. — Но ты просто посмотри на это! Его самоуверенность по-видимому восстановилась. Андресу нравился такой Мартин. Яркий и дерзкий. Он взял его за руку, и Мартин направил свои лучи на него. — Да и у тебя видок очень даже ничего, — ответил Андрес спокойнее, чем улыбка на его лице. — Этот цвет на тебе, Мартин. Так изящно… Андрес изучал его еще пару секунд перед тем, как обратить внимание на Денвера и женщину, стоящих рядом. — Спасибо, что доставили его в целости и сохранности, — язвительно подметил он, — Я знаю, как это было тяжело и от всей души благодарю… — Вообще-то я достал ему молоко… — начал было Денвер, но был остановлен одним жестом руки Андреса. — А, подруга Денвера, вижу ты принесла цветы, как я просил. До того, как Андрес успел забрать цветы из ее рук, она огрызнулась: — Окей, невеста-годзилла, ты знаешь, что меня зовут Хулия. Я даже приму Манилу, как дань старому. Но я клянусь Богом, что если ты назовешь меня подругой Денвера еще хоть раз, то я подожгу каждый цветок в этом саду. Посмотрим, подойдет ли это к твоему настроению. Она кинула цветы ему в лицо и унеслась в гневе, прихватывая с собой изумленного Денвера. Эх, женщины и их чувствительность. Андрес полностью ее проигнорировал, и вместо этого решил осмотреть цветы. Придя к выводу, что оба букеты нетронуты, он решил оторвать один бутон и вставить его лацкан жениха. Что потрясающе смотрелось на нем. Лепестки прекрасно контрастировали с светлым оттенком его костюма и — как выяснилось — выделяли его глаза. Делали их голубее, чем они когда-либо были в свете утреннего солнца. Эти глаза поражали его своей любовью и обожанием при взгляде на него. Смотря на Мартина, Андрес еще раз поздравил себя с выбором цветов, которые теперь на лацкане его жениха были похожи на бордовые колокольчики. Еще больше он поздравил себя с выбором жениха. Но это данное от природы. — А знаешь что? — сказал наконец Мартин, явно задумывая шалость. — Может Манила должна поджечь цветы, если ей хочется. Это бы подошло к твоей эстетике, не правда ли? Мы в греческом замке, можно переделать это в свадьбу преисподней. Андрес усмехнулся, точно зная что преисподняя, как ее видели греки, была ни разу не похожа на пекло ада католиков. Он как раз хотел указать на это, когда его очаровательный жених опередил его в этом: — Окей, до того, как ты станешь всем таким профессором истории и начнешь тирады о реке Стикс и том, что там нет огня и так далее, пожалуйста, вспомни, что у тебя куча книг о всякой хрени, которая меня не волнует. И я открывал пару-тройку из них, когда было скучно. Поэтому хорошо знаю, что в преисподней пять рек, и одна из них в прямом смысле река Огня. А посему, это все еще хорошая аналогия. Мне больше нечего сказать. В его глазах сверкал огонек, и он выглядел ужасно довольным собой. Это было невыносимо. Боже, как Андрес его любил. — Вот почему я выхожу за тебя, — ответил он, потому что это была правда. — За мои аналогии? Серьезно? Указательным пальцем Андрес провел по лбу Мартина. — Твой ум не имеет аналогов. Мне нравится это. Мартин вздохнул. Он выглядел поистине оскорбленным. Не был впечатлен искренним комплиментом Андреса. — Эм, извинитесь! Ты выходишь за меня, потому что тебя никак не оторвать от этой горячей задницы. Ну, это тоже. Да. Очевидно же, что да. Но это не то, о чем хотел сказать Андрес. Он посмотрел Мартину прямо в глаза и проговорил медленно, сосредоточенно: — Я выхожу за тебя, Мартин, потому что ты — моя родственная душа. И никогда не будет никого другого. Я надеюсь, ты уже понял это. Как он и надеялся, дыхание Мартина сорвалось, подбородок напрягся, и мышцы на шее красиво сместились, когда он тяжело сглотнул. Мартин не сдерживался, чтобы не заплакать — пока нет — но выглядел тронутым простым фактом. Правдой. Такой приятно предсказуемый. И уже на эмоциях от пары слов Андреса. Он никогда не устанет смотреть, как Мартин медленно растекается от его слов, его любви. Будто каждое признание было первым. Будто каждый жест имел огромный смысл. На его щеках появился едва видимый румянец, который Андрес хотел накрыть своими губами. Мартин не ответил, вместо этого, отщипнул второй бутон из своего букета и тоже вставил в лацкан Андреса. — Почему бордовый? — поинтересовался он, а Андрес обрадовался, что тот спросил. — Цвета же должны иметь значение, да? — Тут цвет не важен. Это гелиотроп. Цветок, что следует за солнцем весь день. Философы решили, что это должно означать преданность. Вечную любовь. Мартин одарил его застенчивой улыбкой, взяв за обе руки. — А не правда, что гелиотропы также очень токсичны? — Ну, мы же не хотим быть скучными, да? — ответил Андрес. — Не переживай, они только ядовиты. Пока ты воздерживаешься от укуса, все должно быть хорошо. — У тебя слишком высокие обо мне представления. Не знаю, смогу ли себя остановить… Мартин вел себя глупо, и у Андреса появилась внезапная необходимость забрать его куда-нибудь в темный уголок замка и наказать. Сделать так перед свадьбой было особенно привлекательно. Последнее надругательство перед тем, как он сделает из Мартина честного мужчину. Развращение, после которого последует избавление. До того, как он успел реализовать свой замысел, Андрес услышал громкий голос Найроби по другую сторону штор. Разумеется, идея Мартина. — Señoras y señores, пожалуйста, встаньте. Главное блюдо подано к столу.

Дамы и господа

— Это ты написал? — прошептал Андрес, пытаясь спрятать свое удовольствие. — Я дал пару подсказок. Найроби продолжила организовывать толпу. — Мне было проинструктировано предупредить вас, что наши женихи выглядят чрезвычайно хорошо сегодня. Естественно, я итак бы это сказала. Но мне правда пришелся случай видеть этих двоих утром и позвольте заметить… Santa Mariá Madre de Dios, нас всех ждет море удовольствия. Но, что даже важнее, они без ума друг от друга, поэтому я ожидаю, что вы все будете пиздецки опустошенны от силы их любви.

Святая Мария Матерь Божья

Андрес поднял бровь, а Мартин только ухмыльнулся. — Поэтому я хочу, чтобы все здесь зажглись и были возбуждены для любви! Мне нужны аплодисменты! Мне нужны слезы! Всхлипывание — хорошо! Рыдания — еще лучше! Если я увижу хоть один сухой глаз, то выкину вас за ворота. Видите того серба-здоровяка в углу? На самом деле, он милашка, но очень сильный милашка. Если вы не покажете подходящий уровень искренних эмоций в этот прекрасный день, его сильные руки аккуратно вынесут вас за пределы поместья. Все понятно? Свист и аплодисменты были уже слышны. Андрес был ошеломлен тем фактом, что это правда сработало. — Без дальнейших церемоний, позвольте представить главное событие на сегодня — первую и единственную свадьбу Палермо и последнюю Берлина! Мартин нервно вложил руку в его, и Андрес, конечно, приблизился к нему, чтобы поцеловать. Его губы были мягкими и податливыми, но рука держала Андреса крепкой хваткой. Он целовал его, пока все напряжение не покинуло тело. Когда они отстранились друг от друга, лицо Мартина было красным, а шторы перед ними открыты. — Я люблю тебя, Мартин. Давай сделаем тебя моим мужем, что думаешь? И они начали спускаться к алтарю вместе.