моя любовь*
— Что это? — Оставайся на месте, — скомандовал Андрес, игнорируя его вопрос. Он прижал губы ко лбу Мартина перед тем, как встать, покинуть стол и пройти несколько шагов через задний двор. Андрес отступил от него всего на несколько метров и повернулся обратно к столу с гостями. Разговор быстро затих. Все глаза были направлены на него. — Да, время для речи! — крикнул Денвер со своего места рядом с Мартином, поднимая бокал. Его шафер должно быть немного навеселе, раз его так возбуждает перспектива говорящего Андреса. Так, значит, речь. Конечно. Мартин ожидал такого. — Дорогие коллеги и друзья. Familia, — начал Андрес. Он говорил очень формально, но улыбался во время речи. — Спасибо большое за то, что пришли сегодня. Большинство из вас, ради вечеринки и напитков, я уверен. Но благодарен, несмотря на это, что вы здесь, чтобы разделить наше удовольствие и отпраздновать с нами. И, что еще важнее, чтобы стать свидетелями того, как я беру этого мужчину в свои мужья.семья*
Эти слова вызвали несколько посвистываний и, еще больше, поднятых бокалов. Денвер положил обе руки на плечи Мартина и потряс их, как всегда делал при победе. Футбольном голе. Выигрыше в настольной игре. Удачном ограблении. Мартин повернулся к нему и ответил улыбкой на улыбку. Да, это и есть победа. Как бы, наверное, Денвер это сказал — Мартин сегодня сорвал куш. Но он вернул свое внимание обратно к Андресу. Он позже даст ему пять. Говорил его муж. — Наш день был идеален, Мартин. Не все пошло, как планировалось, но он был идеален. И есть. Знаю, ты думал, что я надеялся на что-то более утонченное, и я, на самом деле, люблю шик — это правда. Я люблю грандиозные события. Но еще больше я люблю тебя, Мартин. Так сильно, что все остальное, насчет свадьбы, абсолютно неважно. Мы могли выйти друг за друга в канализации, и это было бы идеально. Мартин чуть не поперхнулся смехом. Потому что это точно было неправдой. Но сам тот факт, что Андрес сказал это, было пиздецки очаровательным. Даже услышать это было достаточным. Но все же, он сказал: — Я знаю, что ты имеешь в виду Катакомбы Парижа. Это не канализация, Андрес! — Но ты же понял, да? В жутком есть своя эффектная романтика. Серхио прошептал Ракель «Это же никуда не зайдет, да?», а Мартин даже не стал на него злиться. Этот парень был его шурином, и они оба были счастливы насчет этого. Что случилось с ними? — Поэтому, Мартин, — продолжил Андрес, и стало ясно, что это больше не речь, а монолог для него — и Мартину было плевать. — Я выбрал это место для нашей свадьбы, потому что оно очаровало меня, потому что оно подходит нам. Но обстановка не волнует меня, не сильно. Я столь же удивлен, сколь и все остальные. Раз мы были так удачливы, что могли сделать что-то, на самом деле, уникальное на нашу свадьбу, естественно, я выбрал замок, достойный тебя. Я выбрал его для тебя, Мартин. Чтобы мы смогли станцевать среди богов. Не ради деталей. Мне нужно было показать тебе, что это — моя лучшая свадьба. И является. До сих пор являлась. Я хочу дать тебе лучшую свадьбу и лучший брак. Я хочу дать тебе все. Но ты итак это знаешь, да? А вот и оно. Мартин проглотил слезы обратно, потому что слишком много плакал сегодня. Но он чувствовал предательские слезинки, вставшие в глазах. Он знал, что Андрес их видит из-за его осуждающей улыбки. Он всегда мог читать его, даже с расстояния. — Что кажется мне прекрасным моментом, чтобы напомнить о еще одном человеке, на котором я был женат, и который находится здесь. Мартин услышал громкие улюлюканья от музыкантов и только тогда понял, что Татьяна все еще за фортепьяно. Только у Найроби вырвалось громкое «Она?», и Андрес ухмыльнулся еще шире. Но он не отводил взгляда от Мартина ни на секунду. — Да, я пригласил свою бывшую жену. У меня есть еще четыре таких, но она единственная, кто со мной еще разговаривает. Может, я хоть что-то сделал правильно. — Ты ужасен! — засмеялась Татьяна. — О, она мне уже нравится, — вставила Найроби. — Из-за того, что Татьяна здесь, и из-за того, что моему бедному мужу пришлось выстрадать мою прошлую свадьбу, мы оба знаем, что я должен был сделать что-то по-другому. Лучше. Я не могу позволить своей второй половинке думать, что я люблю его меньше. Особенно, когда я люблю его больше, чем можно выразить в словах. Ни в моих, ни в тех, что я позаимствую у поэтов и художников. Вот почему я не буду сегодня пользоваться словами. Сначала Мартин подумал, что Андрес будет использовать свое тело. Он не представлял, куда все зайдет, но точно блять был в деле. Хельсинки молча покинул стол и зашагал к Татьяне и остальным музыкантам. Он занял место и поднял аккордеон. Нет, бандонеон*. Мартин никогда еще не видел хоть одного за пределами Аргентины. Андрес подошел обратно к Мартину и протянул руку, сияющий, элегантный и идеальный. — Пожелает ли мой муж присоединиться ко мне в этом танце? Мартин взял руку и последовал за ним в изумлении. Они остановились посередине двора, и Андрес аккуратно положил ладонь на его талию. Вторую руку он вытянул в воздух, все еще держа ею Мартина. Затем началась музыка, быстрая, такая знакомая, и Мартин почувствовал, как его глаза расширились, когда он узнал первые несколько соблазнительных нот. Андрес тут же начал вести их, и он мог только подчиняться, танцуя с натренированной легкостью и миллионом вопросов в голове. Каждый шаг Андреса был рассчитан, он был быстр, но невероятно грациозен. — Андрес, каким блять образом, ты научился танцевать танго без моего ведома? Андрес улыбнулся, когда они крутанулись и поднес лицо ближе, слегка задевая своим лбом лоб Мартина. — Так, значит, я все еще могу тебя удивить? Он казался ужасно гордым собой. — Как, Андрес? — Найроби и Хельсинки недолго жили в Аргентине. Они оба довольно хороши в этом. Неплохие учителя. Мартин усмехнулся и чуть не пропустил шаг. Чуть. — Я люблю тебя. Это было правдой. Он говорил эти слова уже очень много сегодня, и каждый раз они значили все больше. — Тебе повезло, потому что, если бы это были Токио и Денвер, то я бы не заморачивался. — Заморачивался бы! Ты любишь меня настолько… В этот же момент Андрес неожиданно выставил ногу вперед и наклонил Мартин назад, поймав его в почти горизонтальном положении. Нырок. Он парил над ним и удерживал большинство веса Мартина только на одном бедре, а после подхватил его обратно наверх и, без особых усилий, заставил прокрутиться. Это было довольно впечатляюще. И, если Мартину быть честным, то слишком возбуждающе для такого количества народу. С которым им придется взаимодействовать еще несколько часов. Почему бы им снова не сбежать? Он был не единственным, кого возбудил их танец. Когда Андрес сделал сложный подъем — который, кстати, был очень горячим — его властная рука соскользнула на бедро Мартина, рука, которая не нужна там для выполнения подъема. Мартин не стал это упоминать. Он прекрасно чувствовал тепло, исходящее от тела Андреса, его форму и мягкость, когда его руки держали Мартина невероятно близко. Танго по натуре быстрый танец с резкими движениями и внезапными паузами. Оно рассказывает историю боли и желания. И Андрес был пиздецки шикарен в нем. Что было подарком, которого Мартин никак не ожидал. Непредвиденные умения Андреса в танцах заставляли его таять. И не только из-за чрезвычайно милого жеста в тайном изучении танго. Для него. А еще и в осознании того, что Андрес может держать и поднимать его с силой и артистизмом. Он приводил его в движение вручную, отталкивал его, играл с доверием Мартина и ловил каждый раз. Мартин не мог в достаточной степени выразить, насколько сильно он хотел этого мужчину. В сознании Андреса, видимо, происходили те же вещи, потому что он наклонился и прошептал ему на ухо: — Тебе нужно меня отвлечь, Мартин. Все, что мне сейчас хочется — это забрать тебя, чтобы скрепить этот союз. Мартин фыркнул и тоже наклонился, чтобы заглянуть ему в глаза. — И что, ты думаешь, я не хочу этого? Давай кинем этот гребанный прием, мне срать, что он наш! — Тебе надо поработать над своим терпением, mi amor.любовь моя
Да. Конечно, Андрес сказал это. Он всегда за перенос удовольствия. И не только из-за его предполагаемой любви к традициям. Он всегда любил заводить Мартина, держать его на крючке. Почему сегодня должно как-то отличаться? Мартин взял руку Андреса — которая лежала намного ниже, на его бедре, чем того требовалось — и поднял ее обратно себе на талию. Где ей и полагалось находиться. — Мы начнем с этих рук, если ты не хочешь, чтобы меня что-либо отвлекло, — поиздевался он. — Естественно, я хочу, чтобы тебя что-нибудь отвлекло. Они ненадолго замолчали, и между ними осталось лишь электричество. Затем Андрес сделал еще ошибку, которая снова его спровоцировала. — Ты удивительно тих. Скажи мне, cariño, я уже превзошел тебя? Не нужно ли тебе сосредоточиться на следовании шагов?любимый
Мартин почувствовал, как кровь начала закипать. Что за высокомерный козел — высокомерный козел, за которого он вышел замуж. Все же, он твердо решил заставить его проглотить свои слова. Мартин скорректировал свою стойку, прижался поближе со значительным взглядом, и смог запечатлеть точный момент, когда Андрес решил поцеловать его. Андрес потянулся головой вперед, его глаза начали закрываться, но губы так и не нашли Мартина. Заместо поцелуя, Мартин чуть поднял его наверх, быстро поменял ноги, чтобы вывести неожиданное для него движение, и теперь пришла его очередь демонстрировать нырок. На Андресе. Мартин его поймал, конечно же. Он даже придержал его опасно близко к земле, пока переносил вес на свою ногу. Андрес был застигнут врасплох. И, почти что буквально, пойман в руки своего мужа. Видеть, его раскрытый рот — разомкнутые губы и расширившиеся в неверии глаза — было сладкой наградой для такой дерзости Мартина. — Не испытывай меня там, где ты не можешь соответствовать, cariño. У меня все еще есть несколько трюков, которым я могу тебя научить. Он поставил его обратно на ноги, положил руку Андреса на свое плечо и начал, теперь уже сам, вести танец. Его движения были не только быстрее, но и более четкие. Выражение шока на лице Андреса сменилось на изумление. Мартин заметил, как его губы сжались в тонкую линию — он концентрировался. Теперь он был тем, кто должен был сфокусироваться, чтобы следовать за Мартином. Но все же, он выглядел довольным такой перспективой. Андрес, может, и наслаждался ведением в танце — даже слишком, наверное — но влияние на него Мартина, берущего контроль на себя, было очевидным. Он не только любил дерзость, но и восхищался танцевальными способностями Мартина. Если Мартин уже не был красным весь танец — весь день — его лицо горело бы от этих обожаемых глаз, уставившихся на него. Песня закончилась и перетекла в другую. Еще одно танго. Медленнее, но такое же напряженное. Они не остановились танцевать ни на секунду. Мартин, наконец, заговорил снова. — Я впечатлен, Андрес, правда. Да. Его движения не были безупречными, но они были впечатляющими. Андрес демонстрировал уровень, а также страсть. — Но, брось, — добавил он с ухмылкой, — Я не думаю, что ты сравнишься с этими аргентинскими ногами после всего нескольких месяцев уроков танго, не так ли? — На самом деле, лет, — поправил Андрес, очень буднично. Его тон был спокоен, а пальцы ворошили волосы на шее Мартина. Он не стал объяснять, хотя Мартин в этом нуждался. — Что значит «лет»? Мы обручились шесть месяцев назад. — Ты сделал предложение шесть месяцев назад, — заметил Андрес, — Но этот маленький сюрприз, также, как и свадьба, были в разработке намного дольше, чем шесть месяцев. Мартин выдохнул. Он хранил это в секрете годами? Просто, чтобы удивить его? Потому что он знал, несколько лет назад, что этот день придет, когда он выйдет за Мартина, и он придумал это? Нахуй «Ti amo», и нахуй все, что Андрес когда-либо делал для своих невест. Это высшее проявление романтики. Это… это непостижимо. Потому что это то, что Андрес бы точно мог сделать, но мозг Мартина все равно не мог переварить эту информацию. Это было для него. Он сделал это, все это, для него. Андрес воспользовался его шоком, чтобы раскрутить Мартина в руках. И, когда он притянул их тела вместе, дьявольски улыбаясь, Мартин понял, что Андрес продолжил вести танец. — Подлец, — обвинил он, чуть не смеясь. Он легко мог снова перенять инициативу. Ему никогда бы не надоело его выражение лица, когда Мартин становится главным. Но он не стал этого делать. Он позволил ему вести весь остаток песни. Этот романтичный сукин сын заслужил. Они продолжали в том же духе еще несколько минут, достаточно невинно. Ну, настолько невинно, насколько это могло быть возможным, беря во внимание то, как Андрес на него смотрел. Мартин все еще был возбужден от того, что его вели, кружили и держали очень близко. Танго оставляло слишком мало места для невинности. Когда эта вторая песня наконец закончилась, они остановились и услышали аплодисменты и свист со всех сторон. Мартин даже не заметил, как все поднялись, чтобы взглянуть на их танец, сосредоточенный на лице Андреса. На его движениях и словах. Андрес приподнял бровь — будто был искренне удивлен, что их выступление заслужило аплодисментов — и, конечно, Мартин обязан был его поцеловать. Просто обязан. Он был коротким и милым, просто прикосновение к его губам. Ни один из них не мог сопротивляться, только не после этого танца. Музыка снова заиграла, теперь уже не танго, и Мартин посмотрел по сторонам. — Давайте же! Хватит пялиться, нужно праздновать. Это свадьба. Танцуем! Это, казалось, было сигналом, которого они ждали, потому что в секунду Мартин и его муж были окружены прыгающими телами и наслаждающимися лицами. — Скоро вернусь, Мартин, — сообщил Андрес, снова его целуя, на этот раз — в щеку. — Кажется, я обещал Найроби танец. Мартин кивнул перед тем, как побежать к музыкантам. Хельсинки только положил свой инструмент, и Мартин прыгнул его обнимать. — Каким, блять, образом ты все это провернул? — спросил он, задыхаясь. Хельсинки застенчиво улыбнулся, но сразу же попытался убрать улыбку с лица. — Это была и Найроби тоже. Я не был один. Так, значит, тебе понравилось? — Понравилось ли мне… por favor, Хельси. Ты что не видел? Конечно же, мне понравилось. Просто пиздец как. И ты тоже играл? Это было великолепно!прошу*
Он радостно похлопал его по плечу, и в это раз Хельсинки не стал скрывать своей признательности. — Ну все, хватит этого, — сказал он, неуловимо махая музыкантам — которые полностью его проигнорировали. — Пошли танцевать с женихами, и это приказ. Он схватил его за руку и указал на девушку, все еще сидящую за фортепьяно. — Ты тоже, Татьяна! Ты великая пианистка, но por dios, ты здесь, как гость. Лучше бы тебе зажечь!ради Бога*
И он утащил их обоих на танцпол — окей, во внутренний дворик — чтобы потусить с остальными. Они продолжали танцевать несколько часов напролет. Столы с восхитительными закусками и еще более восхитительными напитками стояли неподалеку, в ожидании нуждающихся в перерыве. Но Мартин продолжал двигаться. Он хотел разделить этот особый момент со всем и с каждым из гостей. И он знал, что его муж также намеревался оставить длительное впечатление на всех. Он даже видел, как Андрес танцевал с Токио — хоть и не долго — и она казалась очень милой с ним сегодня. С обоими женихами. Поначалу, это тревожило, но ее искренние улыбки были хорошей сменой обстановки. Наверное, она все-таки счастлива за них, несмотря на все. Пока Мартин грациозно вел Стокгольм в сальсе, он заметил, как Андрес улыбался ему в маленькой толпе танцующих фигур. И Мартину пришлось с ним согласиться. Этот день был блять идеальным. Не был, но был.