Проклятый Девятью

      Эхо первого слова силы отразилось от окрестных скал и пронеслось, наверное, на километры во все стороны.       Идиотизм… Ну, а что делать? Их сюда прямо Судьба ведет, а она его хочет чайком напоить и спеленать, чтобы не рыпался. С недавних пор у Гайдара стойкая антипатия к девушкам, которые пытаются угостить его чаем… Дженасса отлетела метра на два-три и кубарем прокатилась по земле, преодолев еще три-четыре метра. У-у-у, как нехорошо, может себе кучу важных и нужных для эльфийского организма костей переломать. Гайдар прямо весь скукожился внутренне в ожидании воплей и проклятий в свой адрес, принял комичную аляповатую позу, встав на одну ногу и задрав вторую, как ребенок, который, оставшись без присмотра, разбил целый стеллаж фарфоровой посуды. Селянин тоже перестал отыгрывать глухонемого:       – Ой, что ж вы деете?! Вот беда! Госпожа Дженасса! – Хаген бросился к наемнице, склонился над телом, стал опасливо тормошить за плечи. Гайдар ожидал, что данмерка тут же вскочит, чтобы вломить обидчику по самое не балуйся (а она это может, сто процентов!), вероятно, даже меч свой достанет, будет угрожать и кричать, шипеть, как кошка, вытворять вообще даэдра знает что… но женщина вот уже несколько секунд оставалась неподвижной. Это напугало даже больше, чем любая агрессивная реакция.       – Эй, Хаген! Чего это она лежит? Разлеглась на камнях посреди зимы, чай, простудится…       – Г-г-г, м-м-м… – «господа» и «мастеры» так рвались у селянина изнутри, когда он обращался к своему «спасителю», но из-за запрета употреблять такие эпитеты малого заклинило в стрессовой ситуации.       Гайдар подошел на пару шагов, чтобы поглядеть на данмерку, застывшую в неудобной позе. Бля-а-а, внутри все похолодело. И отнюдь не из-за морозного воздуха. Да ну нафиг! Он сделал еще шаг. Хаген попытался перевернуть наемницу на спину. Тело ее не подавало признаков жизни, аки у человека в глухой бессознанке, – все равно что колоду ворочать. Ну, или у всамделишного мертвеца. У Гайдара одновременно и губы пересохли, и нестерпимо захотелось в туалет, даже замутило немножко. Неужто Дженасса всё, минус?       – Дженни? – дрожащим голосом уронил Гайдар фразу в пространство между ними, поразившись, какой же у него сейчас писклявый и неприятный голос.       – Что ж это?.. Как это? – Хаген был в куда более неприглядном состоянии, вот-вот заплачет.       Люди в стрессе ведут себя по-разному. Обычный бы человек бросился к девушке, склонился бы над ней, стал там бить по щекам или неумело пытаться реанимировать. Но не Гайдар. У него вдруг ни с того ни с сего появилось ощущение фальши, «нанастоящести». Наемница его просто подъебывает, хочет приманить, – мысленно сказал он сам себе, изо всех сил пытаясь в это поверить. Потому что иначе дела-то плохи. Оказывать помощь при переломах позвоночника или шеи (а иначе видимое состояние Дженассы объяснить тяжело) он не умеет, так что хоть бей ее по щекам, хоть как тряси – толку не будет. А магией лечить – это тоже не к нему. Да и Хаген не похож на целителя.       – Куда вы, господин? – в тотальной непонятке плаксивым голосом крикнул землепашец Гайдару в спину.       Приключенец же, не обращая внимания на беспомощные причитания хлебороба, направился к тому самому злосчастному менгиру. Пофиг на все, он должен это сделать, и все тут! Это скорее психоз, чем нормальная реакция (может, и правда, он под чьим-то контролем? Как-то он странно себя чувствует…).       С таким обычно не шутят. Так ведь?.. Додумать мысль Гайдар не успел, решительно прикоснулся к камню и одновременно с тем почувствовал, как в затылок ему прилетел какой-то тяжелый предмет. Ага, вот те на те. Перед глазами вспыхнули звезды, закружили хоровод, но, очевидно, это не был магический спецэффект от менгира, ибо горизонт сразу же завалился куда-то не туда, а потом прилетело и в лицо. Но вот эту каменистую поверхность уже никто не бросал. Ну, разве что гравитация.       Кто? Парень очень надеялся, что все же Дженасса… Или его полушутливая теория, зародившаяся в первый же день пребывания в Скайриме, правдива, и весь этот долбанный мир и в правду хочет его прикончить, а спину показывать вообще никому нельзя.       …После очередной отключки вследствие членовредительства первое, что увидел Гайдар, – мерзкую пиявку, которую ему сажали прямо на лицо.       – А-а-а!!! – тестер дернулся и получил фейерверк в мозгу. – Убери гадость!! До чего же больно, мать вашу! А тело неподвижно, будто его спеленали, как и угрожала Дженасса.       – А ты тот еще ублюдок, знаешь такое?       Услышав этот голос, Гайдар испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Дженасса! Со старта в карьер обзывает последними словами – это хорошо, значит, полностью здорова.       – Сама такая… – Гайдар закряхтел, ибо собственный голос тоже гулко отдавался в черепе. – Дура.       Очень странный у них способ показать, что они друг другу неравнодушны.       – О! Довакин очнулся! – это голос Хагена. – Пиявки, получается, помогли.       Тот, по ходу, нашел выход, вместо обычных титулов Гайдар теперь для него «довакин». А что, довакин, он же «драконорожденный» – титул, что впору самим императорам Сиродила. Только бы при людях не ляпнул, осел.       – И ты тут, предатель… – язвительно прошипел Гайдар, пытаясь сплюнуть густую слюну с ярким соленым привкусом крови. Видать, рассек губу, когда падал лицом вниз.       – Отчего же, Гайдар? Я ведь ничего не сделал! – обиженно прогундосил тот, будто из бочки, а скорее просто сунув нос в кружку или другую емкость. До ноздрей долетал вкусный запах какого-то хавчика, изготовленного на походном костре.       – А кто спектакль устроил? Я ведь почти было купился. Хотя подумать, какая глупость, чтобы наша Дженни с одной тычки отлетела…       – Эй! Дуракин! За речью следи! – голос Дженассы очень обозленный, но в то же время чувствуется, что та за него переживает.       – Вот что ты со мной сделала? – Гайдар разлепил зенки, скосил взгляд на свое тело. – И почему я еще и «ублюдок»? Хоть с какой стороны не посмотри – везде всего лишь жертва.       Так и есть – знатно его спеленали, да к тому же облепили весь торс мерзкими жирными пиявками. Где их только взяли, ведь в северных широтах Скайрима уже, считай, зима, октябрь не за горами.       – Ублюдок ты потому, что наплевал на то, насколько крепко мне досталось, и побежал с каменюкой обниматься, как последний дурак. Неужто огромный базальтовый фаллос тебе важнее, чем теплая, потенциально еще живая, но абсолютно беззащитная женщина?       Гайдар отреагировал тихим смешком. От громкого могла разболеться голова.       – Беззащитная, ага…       А убийца (и телохранительница) высочайшего класса, будто не заметив реакции, продолжала: – Вот что мне было думать? Как будто и вправду обезумел уже, как оно в легендах и говорится про их мерзкое колдовское влияние…       Гайдар на это лишь вяло попытался отмахнуться, хотя вот и Хаген тоже брови супит – как ни крути, со всех сторон подозрительное поведение… Но понять причину своего странного поступка Гайдар сейчас тоже не мог. С этим надо будет разбираться позже.       – …А что сделала с тобой? - продолжала девушка задумчиво. - Как могла, попыталась отвратить контакт с той штукой. Камнем в голову, пока ты отвлекся. Тут уж не обессудь – действовала из самых лучших побуждений. По факту, нанесла тебе травму не совместимую с жизнью. Никогда еще так не промахивалась. Но ты вот живой, дышишь пока…       Гайдару очень не понравилось это ее «пока» и то, как сверкнули глаза сердитой наемницы.       – В целительной магии я не так сильна, как тебе могло показаться. На твою тушку мои заклинания особо не действовали, даже и в половину не так хорошо работали, как обычно, да и башка твоя пострадала слишком уж знатно, ты еще себе и добавил, упав лицом вниз.       – А пиявки-то зачем? – пробормотал Гайдар, брезгливо дергаясь всем телом – несколько упитанных экземпляров сидели на груди. Жирные, насосавшиеся крови. Бр-р-р!       – А это Хаген посоветовал, – пожала плечами Дженасса. – У них шаман, коль кто башкой ударится, пускает кровь, ну, или пиявками обкладывает, чтобы отеки снять. Собственно, шаман потом идею одобрил.       До Гайдара смысл сказанного доходил туго, как и причинно-следственная связь. Двинуть по башке, чтобы предотвратить приступ безумия, которому якобы подвергаются все, кто коснулся менгира… Вместо того, чтобы проанализировать слова Дженни, он опять решил потроллить наемницу.       – Ага, расскажи, а по чьей вине я знатно приложился башкой, «спасительница» ты моя? Ты и остальных клиентов имеешь обычай так защищать от всех явных и мнимых угроз?       Хмыканье и гневное зырканье было ему ответом. Однако вместе с тем данмерка стала его разматывать, убирая веревки с хитрыми узлами, заодно смахивая и пиявок. Поддавались путы легко, но очевидно, что были с секретом, без сторонней умелой руки такие узлы не развязать.       – Ты ведь даже на секунду сознания не теряла от моего ту’ума, да? – продолжал мстительно напирать Гайдар. – А сцену какую разыграла – загляденье!       – Ну, в результате это нам все равно не помогло, – печально констатировала Дженасса, завершая экспресс-анпакинг тушки приключенца. – Ты, прям как упрямейший из ослов, явно хотел самоубиться у того менгира.       – А ты и решила пособить, понимаю. Как же твой «холст» без очередного «мазка». И обязательно кровью ни в чем не виноватого довакина это было делать, ага?       – Вы ведь не ссоритесь опять сейчас? – со страхом и надеждой вопросил Хаген.       – Нет! – синхронно ответили Гайдар и Дженасаа. И так же синхронно улыбнулись.       Картинка перед глазами плыла, Гайдар отчаянно пытался проморгаться и сконцентрировать взгляд на собеседнице. Удавалось с переменным успехом. Вот сейчас он смог разглядеть, что Дженасса отчаянно хмурится. Вроде и стыдно ей даже, и понимает, что это горький сарказм с его стороны, а тревожная складка чело не покидает. Бросила развязывать, видать, дальше Гайдар и сам сможет окончательно освободиться. Миску с едой в руках вертит, кусок ей в горло не лезет. Какова лицедейка!       – Ладно. Харэ ёрничать. Лучше скажи, как головушка, дуракин? Может, все, что делала, – напрасно...       – Да уж, твоими стараниями могу так дуракином и остаться. Мозг стремится из ушей вытечь. И все тело болит, – честно признался Гайдар, мысленно произведя диагностику пострадавшего организма.       Данмерка нахмурилась еще больше. Показала пятерню:       – Сколько пальцев?       – А что, у бессердечных данмерок-киллерш количество пальцев какое-то другое, чем у обычных гуманоидов?       – Ничегошеньки не поняла из твоей речи, но подозреваю, что головушка все еще искрит, раз такими шутейками через слово бросаешься… – наемница помешивала что-то похожее на кашу, старалась смотреть на содержимое тарелки, а не ему в глаза. Потом снова показала ладонь, на сей раз с тремя оттопыренными перстами. – Попытка номер два: сколько пальцев?       – Да вроде пять, хотя показываешь три, – прежде чем ответить, Гайдар добросовестно прищурился и пересчитал.       Это было не лишне на самом деле, ведь глаза слезились, в ушах звенело, черепушка и шея простреливали вспышками колючей боли, состояние было откровенно паршивым.       – Хорошо. Шепота не слышишь, никаких посторонних шумов? – дальше отыгрывала заботливого лекаря Дженасса.       – Ну, если не считать духового оркестра из свирелей и барабанов, то в ушах полный штиль да твой ехидный треп, больше ничего…       – Орке-чего? – подал голос прислушивавшийся к диалогу Хаген, до которого юмор, видать, не дошел.       – Не обращай внимания. Это он продолжает отшучиваться. Я серьезно спросила… – тише добавила Дженасса.       Тем временем их «ручной» хлебодар подполз ближе с миской какой-то мясной вкуснятины. Аромат, по крайней мере, очень даже. Похлебка, кажись.       – Есть будешь, э-э-эм, Гайдар?       Парень прислушался к телесным ощущениям.       – Еще как буду, только вертикальное положение помогите принять.       Хаген подсуетился, и Гайдар наконец-то смог понять, что находится он не в палатке или еще где на природе, а на веранде некоего дома в странной то ли кровати, то ли гамаке – все под ним колыхалось, ходило ходуном. Хотя стоп, не, это обычная лежанка, просто его вестибулярный аппарат чудит, приходя в норму. Лечение пиявками! Просто блеск! Чудо, если он сегодня подняться с кровати сможет. Оставшиеся путы с него свалились сами. С высоты сидячего положения стало ясно, что он в каком-то пасторального вида хуторке на три дома. Даэдра! Потащились-таки в родное селение Хагена?       Приняв миску с похлебкой и ложку, живо поинтересовался:       – А где это мы? И сколько ж я был в отключке?       Ему уже неиронично кажется, что в обмороке, оглушенным, парализованным или еще как оболваненным он проводит куда больше времени в этом мире, нежели бодрствуя.       – Кожемяки. Так мы это село называем, – промямлил Хаген, опять припадая к собственной миске.       Гайдар покачал головой. Ничего ему не говорит, на карте отмечено не было. Видать, слишком маленькое селение. Или новое. И название просторечное. В то время как оригинальные скайримские села и помеченные на карте укрепления назывались не без толики пафоса и грубого изящества, если так можно сказать: Феллхаммер, Гринвол, Морфал, Виндхельм. И тут нате – «Кожемяки». Да у него в Одесской области такое было! Предаться воспоминаниям из детства помешала наемница. Она решила пояснить:       – Это за шесть верст к северо-востоку от того злополучного менгира. Сейчас утро третьего дня, как я тебя вырубила.       – Ага, признаешь-таки!       – А что признавать? Ты вообще берега попутал, я действовала, как умела, – Дженасса устала защищаться и переживать, приняла максимально отстраненный вид. – Да и ту’ум этот твой, знаешь ли, не помогал быстро найти более мирное решение без членовредительства. Приложил ты меня все же знатно. Ни у кого такой силищи не видела!.. Я тоже несколько секунд звездочки считала.       – Ага. Звёздочки она считала… А я три дня, значит, в отключке… Вот нафига так со мной? – Гайдар эксплойтил свое состояние жертвы, как только мог, с удовольствием поглядывая на моральные мучения наемницы, которая его, по идее, должна была всячески защищать и оберегать.       – Да я думала, помрёшь ты, идиот, или напрочь с катушек слетишь! Конченный дуракин, правильно тебя назвали! – женственная убийца внезапно вспылила, почуяла, видать, манипуляцию со стороны Гайдара. А может, реально переживала эти три дня, выживет ли он. Вон даже миску с вкусняшками отставила от себя.       Это кто ж его, кроме нее и Айри, так назвал уже?       – Ладно, все. Больше тему муссировать не будем, – примирительно задрал лапки Гайдар. Странные дела. Он четко зарубил себе на носу слова «Сущности», что кирпич на голову ему теперь не страшен. Именно так она сформулировала. Непонятно, как так он три дня провалялся. А ведь это сказывается на сроках их приключения в целом. Вот уже, считай, неделя прошла, как из Вайтрана выехали. Им бы уже на подходе к Виндхельму быть. А они в трех верстах куда-то там от менгира…       – А почему, собственно, три дня? Пауки так долго в облоге держали? – задал резонный вопрос, пока наслаждался теплой едой.       – Я… – Дженасса замолчала, будто пыталась справиться с эмоциями. – Я думала, что не успела. Не могла исцелить тебя потом, понимаешь? Опухоль не уменьшалась, кровь шла… Я…       – Что, все три дня? – тут до Гайдара кое-что начало доходить.       – Вот именно! Говорила же тебе не трогать эту проклятую хреновину, тролль тебя дери! Да мы с Хагеном извелись все, пока тебя выхаживали. Пауки те проклятые день до вечера следующего дня мешали, не давали отвезти тебя к шаману. Я прямо отчаялась. А Хаген… Он говорил, что их шаман и не такое лечит. Думала прорываться прямо сквозь пауков, но отговорил он меня…       – Ага… Так, а твоя магия, значит, на меня не действовала? – пробормотал Гайдар, налегая на похлебку.       – Да ты слушаешь меня вообще? Дуракин, твою ж мать! Чтоб я еще когда за охранную миссию взялась! – проворчала Дженасса в сторону, будто ремарку в театре делала. Вот когда так хмурится, точно вылитая Гал Гадот, вандервуман.       – Не пыли, – не очень понятно для уроженки Морровинда выразился Гайдар. – Скажи лучше, как именно это было, когда пыталась меня магией лечить?       – Да так и было: ни касанием, ни выкатыванием, ни через конструкты, ни даже через Хагена. Целебная энергия от тебя отскакивала, будто… Ну, не знаю даже как… не видела я такого никогда. Подумала даже, что ты мертвый, потому и не идет. Хотя дышал и сердце билось. Тихо, но билось.       Гайдар даже икнул. Интере-е-есно выходит… Может быть, он напрасно понадеялся, что того легчайшего касания к менгиру хватило, и это его «ревенантская» сущность виновата, а не эффект камня Атронаха?       – А другая магия, не пробовала ничего другого?       Лицо Дженассы какое-то время выражало крайнюю озабоченность.       – Да все я пробовала! И просто кровь остановить заговоры самые примитивные, и самые мощные свои чары – ничего не проходило.       – То есть как? Вообще?       Эффект камня Атронаха ведь вроде только половину магии блокирует? Или это что-то пошло не так из-за ее атаки? Хотя как удар по башке может изменить параметр устойчивости к магии?       – Ну, как, телекинезом я тебя левитировала. Но получалось плохо, будто ты сто пудов весишь, думала, уроню, так лучше ручками, пусть и изгваздались в твоей крови сильно. Из головы течет пуще, чем из живота, даже если полностью кишки выпустить. Поверь, я знаю, о чем толкую, – лучезарно улыбнулась убийца.       Тут Хаген поперхнулся – ему метафора помешала наслаждаться похлебкой.       – А лечение иногда срабатывало, но не до конца, края раны стягивались, а потом опять медленно расползались, а если постоянно держать «исцеляющее касание», то с черепашьей скоростью все шло.       – То есть будто на два поделило все твои усилия? – уточнил Гайдар.       Жуть как не хватало проклятого интерфейса, чтобы глянуть, что не так с формулой, как работает новый эффект. Знамо дело, в этой итерации Скайрима его тоже как-то подкрутили.       – Да больше, чем на два. Вообще все отвратительно в лечении было.       – Очень интересно. И как же вы меня тарабанили без чувств?       – Носилки сделали, – вместо Джен ответил Хаген, – легкие, но крепкие. А как вышли, то иногда попадались пауки, так госпожа Дженасса их всех пожгла без рук, одним взглядом!       Ого! Талант расовый на него тратила. Знать, и правда с магией перенапряглась.       – Ясно… – Гайдар легонечко потрогал затылок. Остро кольнуло, так что захотелось в голос зарычать. – Ясно, что нихрена не ясно…       – Ты теперь не иначе как проклят этим менгиром, – вынесла вердикт Дженасса. – А ведь говорила же тебе, не лезь! Теперь лечи тебя…       – Вот не кидалась бы камнями, и лечить не нужно было бы, – машинально огрызнулся Гайдар, хотя троллить Дженассу ему уже надоело. – Вообще-то, я в книжке прочитал, что этот атронахов камень может усилить сопротивление магии ровно в два раза! Потому и хотел к нему прикоснуться. Думал, все знают про это его свойство…       – Глупость какая! Никогда не слышала, чтобы от них кому что хорошее сделалось, – почему-то именно сейчас выражение лица наемницы стало мрачнее некуда, будто она припомнила нечто совсем уж страшное. – От них так и веет безумием… – данмерка совладала с эмоциями усилием воли и даже решила пошутить, в своем ключе: – Видать, дуракина такое от природы притягивает.       – Эх, темнота, что с тобой говорить, – Гайдар решил тоже не нагнетать и перевести все в шутку. – Нас, довакинов, вообще ничего не берет. Ну, не должно, по крайней мере. Если успеваем вырасти, «прокачаться».       Вообще, да, судя по роликам на альфа-тубе, старый «Скайрим» был довольно легкой игрой, если знать его секреты и качаться правильно. На высоких уровнях драконорожденные игроки разрывали несчастных летающих ящеров вместе с великанами и прочими самыми мощными вражинами просто в клочья. Но «тут вам не здесь». Этот виртуальный мир уже преподнес Гайдару столько сюрпризов, что хоть книгу садись писать.       Дженасса удивилась слову «прокачаться», но, кажется, поняла, о чем он. Однако продолжила в своем ироничном ключе:       – Ты и так отшибленный на голову, так что сильно тебе менгир не мог повредить. Кризис ты перенес. Вот поешь мяска и поскачешь козликом. Тем более что скакать нам надо побыстрее, я так понимаю. Здоровье ярла само по себе не улучшится. К тому же, пару раз я на горизонте новых драконов видела. Они, кажись, ярились из-за смерти собрата. И что-то искали на земле…       – Хм. Так оставались бы у камня. Он вроде как даже простую магию поблизости глушит. А значит, и любые попытки нас найти какой-то волшебной силой, – задумчиво произнес Гайдай, удерживая себя от того, чтобы облизать деревянную тарелку. Вкусной мясной похлебки ему было маловато.       – Дык, говорю же, к шаману тебя после поперли, а то вылечить не могли.       – Как все запущено… – вновь не особо понятно для средневековой публики выразился Гайдар. – И что шаман? Где он, кстати?       – Он говорил, что скоро ты очнешься, и надо бы всякого заготовить… пошел за нужными растениями для своих настоек и зелий, – вновь вместо данмерки ответил Хаген.        Весь разговор сермяжник прислушивался к их словам и делал какие-то свои выводы. Даром что выглядит, как тупой холоп, мужик с соображалкой. Удивляло то, что они, получается, три дня, пока Гайдар в обмороке, нормально ладили с Дженассой. Значит, он о-о-очень старался быть полезным. Или это наемница из-за своих обостренных принципов этого их морровиндского «бусидо» с ним ничего не сделала?..       Гайдар подумал, что вселенная эта каким-то очень своеобразным способом улавливает его пожелания и делает все так, как он спланировал. Надо к менгиру? – вот тебе паучья напасть, от которой только там и можно было спастись. Хотел заглянуть к шаману? – отправим, не вопрос. С дыркой в голове, чтобы вылечил, – не разминетесь! На такие «приключения» он не подписывался. Можно ли попросить вселенную (Атмана?) поубавить обороты? Или лучше не надо? А то он и за месяц до Виндхельма не доедет...       Подкрепившись, Гайдар и в правду почувствовал прилив сил. Как козлик не заскакал, но с постели поднялся. Натянул верхнюю одежду и трофейный железный доспех, снятый с бандитов. Еще бы шлем рогатый – и будет из него каноничный довакин.       – А, и последний вопрос на сейчас: зачем связала меня, душегубка? – обратился он к Дженассе, одевшись.       – Думала, станешь буйным, захочешь покончить с собой. На многих камень этот… по слухам, именно так действует, – нехотя ответила данмерка.       – Хм. Да уж, не стоит всегда верить слухам, – Дженасса вяло кивнула. – Ну, ты поняла наконец, что я – исключение из правил?       – Ты живой. Градус безумия вроде на прежнем уровне или повышается незаметно, мелкими шажками. Ничего более безумного, чем нападение на дракона, ты пока умудрился не учудить. Так что, пожалуй, да, ты – долбанный уникум. К добру или к худу.       Гайдар на это, улыбаясь, стал напевать: «тихо шифером шурша, едет крыша, не спеша». Ту выходку с драконом она ему еще долго будет вспоминать.       Дженасса на это покачала головой и сказала, улыбаясь лишь губами, в то время как глаза оставались будто холодные кристаллики льда:       – Так или иначе, помни: я за тобой присматриваю…       Обнадеживает, ага. И пугает немножко, чего уж. Но лучше всего сейчас этот эпизод замять и двигаться дальше, много времени потеряли на ровном месте. Хотя вот что примечательно в этой ситуации: Дженасса, которая к нему относилась ранее с холодностью профессионала, теперь то ли из-за чувсва вины, то ли еще почему, стала смотреть на него с куда большей теплотой. Может ли быть...? Не-е-е, лучше пока о таком не думать.       Пока суть да дело, решили собирать манатки, чтобы как шаман придет, погутарить с ним да отправляться потихоньку. Означенный сельский волшебник пришел буквально через час или того меньше. Как раз хватило просмотреть свои небогатые пожитки, навести в них порядок: подточить меч, чуток подогнать слишком большие доспехи, проверить запасы стрел и всякого такого. Хагена тоже вооружили простеньким мечом. Гайдар заодно расспросил, что за хутор, кто тут живет, есть ли поблизости лошади. Увы, коней не держали, добирались сюда пешком, если без груза большого. Хутор – эдакая времянка, когда сезон. Тут заготавливали шкуры для продажи, использовали всякие смолы да алхимическую дрянь кустарного производства, потому вынесли «промышленный объект» подальше от настоящего места жительства.       Эва, как мудрено все оказалось. Зато Гайдар впервые увидел настоящие средневековые инструменты. А то в старой игре оно как – станок дубильный, на котором все быстренько, за секунды делается, да скребок непонятный, который даже в инвентаре или где-то еще не отображается. А тут – реализм! Чтобы заготовить кожу на доспехи правильно, даже с алхимией, неделя нужна. И пара дней, как минимум, на само производство. Но доспехами тут практически не занимались, только всякими штуками вроде обычной одежды, сбруи, чехлов, палаток да ремней самого разного назначения – такое в мире, который живет по своим собственным законам, а не только лишь войной и условностями компьютерной игры, тоже нужно и пользуется широким спросом.       Хаген показал, что где и для чего, но сам был отнюдь не мастер, даже не подмастерье, он сюда родичам покушать носил. Гайдар же по скупым объяснениям понял, что своими руками и ремешка не повторит, в то время как в оригинальной игре даже полный имбецил может с места в карьер смастерить железный кинжал и целый кожаный доспех. Ну, тут за реализм даже спасибо сказать хочется. Круто, продуманно. Но непонятно, а как потом на высоких уровнях осваивать кузнечное дело, чтобы ковать имбу против сильных врагов? Что, несколько лет учиться кузнечному делу? Бредово… Хотя, дожить бы ему еще до этих условных «высоких уровней». Уровней, впрочем, самих по себе тоже больше нет… Он еще столького не знает об этом мире!       И вот пришел шаман. Им оказался на удивление молодой норд, который носил платье* имперского покроя и даже брился. Сейчас у него была скорее недельная «щетина», нежели полноценная борода. Ну, или он из тех генетических мутантов, у которых такая борода за сутки может вылезти. Гайдар при слове «шаман» представлял себе кого-то с кудлатыми бровями, в лохмотьях и с жуткой длинной бородищей, а ля как предельцы или же «изгои» ходят, да к тому же в почтенном возрасте. У приключенца, мягко говоря, случился «разрыв шаблона». Годков этому шаману было едва ли больше сорока. Считай, зеленый юнец для такой профессии. А звали его экзотически – Кьярваль. Внешностью местный колдун напоминал эдакого Мадса Микельсона, а взгляд такой, что ему бы действительно быть актером да злодеев отыгрывать. Улыбался благодушно, но нет-нет, да и проскользнет в глубине зениц нечто эдакое… волчье, хищное.       Дженасса поглядывала на него своим типичным расслабленным взглядом, типа, коль что, клинок в горло прилетит так что даже моргнуть не успеет, не то что заклинание прочитать. За несколько дней совместного путешествия Гайдар уже выучил некоторые ее повадки и язык тела. Колдун ее напрягал. И чем больше напрягал, тем более расслабленной и благодушной данмерка казалась.       – Здравия, путники! Зрю я, ваш хворящий уже на ногах? – заговорил тот еще на дальних подступах к хутору.       Речь сельского колдуна оказалась пересыпана забавными словечками, как и у Хагена. Странно заморочились создатели игры с лингвистическим вопросом.       Селянин поднялся ему навстречу, поклонился низко, поздоровался. Проследовали к самому большому «теремку», на веранде которого прохлаждался Гайдар перед тем как очнуться.       – Прости за пиявок, – сразу извинился шаман, обращаясь к «пациенту». – Другого эффективного средства под рукой не было, а нормальная магия на тебя почему-то не подействовала. Может, опыта у меня маловато, а может, ты как-то особенный, но помогали только зелья и… пиявки.       – Проехали, – только и ответил Гайдар. В играх он чего только не делал уже. Теперь вот и пиявки в корзине впечатлений, почему бы и нет?       – Как рана, кстати?       – Да ничего, только шишка еще какое-то время, очевидно, донимать будет.       – Вот и славно, – и колдун деловито проследовал в избу.       Как и говорил Хаген, шаман принес множество всяких трав, из которых стал быстренько варганить зелье – на дорогу, чтобы сил придать, боль унять, заживление ускорить. Причем денег брать за работу не стал, ибо «друзья нашего Хагена – мои друзья». Хм, а Хаген-то казался ему обычным лапотником, а гляди, шаман его уважает, может, как раз за его самоотверженное поклонение великанам?       Вот об этом он и спросил для затравки разговора – кто, когда и зачем придумал ходить на поклон странным бестиям?       – Ох, не мне такое помнить. Вот дед мой, Герн, который тут был шаманом много лет назад, тот все знал. А я учиться в Сиродил уехал. О могуществе мечтал. Магии всякой-разной понахватался, а вот многие местные ведовские штучки, увы, утратил. А дед мой помер, пока меня носило по югам.       – А как же местные без шамана? – между прочим поинтересовалась Дженасса.       Наемнице все эти разговоры казались напрасной тратой времени, но надо же себя чем-то занять, пока Гайдар удовлетворяет любопытство? Да и от запаса лечебных зелий отряду грех отказываться. Дареному коню в зубы не смотрят, в общем. Заодно зорко следила за процессом приготовления, будто опасалась, что яду подмешает.       – Ну, наш род этим с незапамятных времен промышляет, ведовством, зельеварением и всяким таким. Есть у меня и другие… родственнички. Только вот дар колдовской через поколение передается, как правило. Так что батя мой не в счет, тот вообще в солдаты подался и помер в какой-то глупой стычке на границе с Чернотопьем, давно уж.       – Ага, а я как раз и хотел спросить об этом. Ясно. Сочувствую за батю…       – Не стоит. Я ж не маленький уже был, – ровным тоном отвечал Кьярваль.       – То есть ничего ты про поклонение великанам не знаешь? – резюмировал Гайдар.       – Отчего же? – шаман хитро посмотрел на него из-под упавшей на глаза челки. – Мне самому тема стала интересна, спрашивал стариков, говорил даже с духами…       – Вот как? – Гайдар сознавал, что находится в игре, его магия никак не парила, но вот когда затрагивались темы мистицизма, настоящих, духовных вещей, то вставал в стойку, как гончая, взявшая след. Чуйка подсказывала, ему не помешает выяснить как можно больше о подобных штуках. – И что духи?       Шаман улыбнулся такому простецкому вопросу.       – Духи… Они как духи, знаешь ли... Хотя, откуда тебе… Ну, я в смысле, всегда рекут иносказательно, неявно. Я хоть и шаман, все местные мня так и величают, относятся подобающе, но и половины не понял. Плохо у меня развит дар мой природный, – пока говорил все это, Кьярваль взбалтывал получившуюся смесь, поглядывал сквозь нее на свет. Когда поставил бутыль на стол, Дженасса внезапно похвалила:       – Хорошее зелье вышло, мощное. У меня такое, может, и не получилось бы. Видно, что у хороших сиродильских специалистов учился.       – Ага, – грустно подтвердил молодой шаман, – о чем и говорю: одно лечишь – другое калечишь.       Гайдару было страх как интересно разузнать побольше о разных видах магии. Почему он так сокрушается, что сиродильская наука повредила «природному» дару? Однако Дженасса делала большие глаза, торопила, мол, чего тут задерживаться, зелье забрали и по тапкам. Тогда он достал свой рисунок и без обиняков положил на стол рядом с бутылью.       – А вот это, знаешь, что такое?       Кьярваль на каракули Гайдара посмотрел с интересом.       – А, ну, похожими рисунками местные жертвы украшают.       – Это понятно. А что значат они?       – Да Кин их знает, что значат. Говорю же, я в том не разобрался толком.       – Погоди, не сходится что-то. Нам Хаген рассказывал, ты все знаешь, можешь много рассказать, – Гайдар в недоумении развел руками, кивая на помалкивавшего селянина. Хаген реагировал странно, прятал глаза, было видно, что ему очень неловко.       – А я что, м-м-м, Гайдар. Я ж только и говорил, что шаман их может нанести. А что уж они там значат, боги то ведают.       И что ж они недоговаривают? Гайдар удивился такой секретности. Какое-то забитое село, шаманизм дурацкий, а тайну развели, будто око Магнуса под полой укрывают. Впрочем, даэдра с ними, люди имеют право на свои маленькие тайны. Но и отступать, вообще ничего не узнав, не годится. Все-таки из-за его неуёмного любопытства и попали в переплет сначала с драконом и великаном, а потом и пауками с менгиром.       Тем временем Кьярваль отвечал:       – Рисунки эти у деда были где-то на стенах пещеры, где он склад всякого добра держал. Я их просто срисовал и на шкуру наносил, когда Хаген или еще кто приходил с такой надобностью. Что значат они, не ведаю.       – Ага, выходит, не один Хаген таким занимается?       Шаман и селюк обменялись короткими взглядами.       – Э-э-э, ну да, целый культ тут раньше был, совсем как в Рорикстеде. Но сейчас только Хаген старой традиции держится вроде бы, – колдун задумчиво почесал бороду. – А женщины, поговаривают, и вовсе к ворожеям обращаться стали, не ко мне, по всем жизненно важным вопросам.       Был бы тут Фендал, живо бы насторожился. У него есть причины ненавидеть и бояться местных ведьм. Гайдар же до конца не мог понять, как местные относятся к разным тварям. Вот взять оборотней: от диких представителей сплошной вред, их ненавидят и пытаются истреблять. Вроде бы есть даже специальная организация, Серебряная Рука или как-то так, вроде Дозорных Стендарра, что охотятся за головами вервольфов. Но есть еще Соратники, настоящая опора Вайтрана и Скайрима в целом. Но об их тайне никто особо не знает, да и они сами по себе не святые... А вот ведьмы, в частности уродливые пернатые карги, людей в жертву приносят и вообще дикую дичь творят, но их почему-то не ненавидят, а в сложных ситуациях даже обращаются за помощью. Хрень какая-то. Но он-то тут не живет жизнью обычных людей. Может, им так проще. Да если и подумать о человеческой культуре, страшных божеств и прочих чудовищ задабривать принято было. Это христианство все поменяло, все пантеоны приравняв к бесам. Хотя и в двадцать втором веке, когда уже человечество в одном шаге от колонизации Марса, в глубинках Африки, в Амазонии оставались племена вудуистов, анималистов-каннибалов и прочих весьма экзотических практиков древних религий. Так что «не суди, да не судим будешь».       – Ну, если перевода нету, то, может, имеются и другие пиктограммы, петроглифы?       – Хм, твое счастье, что я в Сиродиле учился, а то бы стал осенять себя знаком Стендарра, таких слов испугавшись, – усмехнулся Кьярваль.       Шаман порылся в своей переносной сумке, нашел там какую-то книгу или дневник, полистал, открыл на нужной странице.       – Вот, гляди.       Там были аккуратные зарисовки и эскизы, изображавшие иногда не только письмена, но и объемную фактуру камней, на которых они были выгравированы. Некоторые из них напоминали так называемые «дорожные камни». Такое углем нарисовать сложно, нужен хороший карандаш, отметил про себя Гайдар.       – Можно перерисовать? Есть… эм-м-м, грифель, стилос или чем ты пишешь обычно? Вместо ответа шаман презентовал незнакомому путешественнику настоящее сокровище – карандаш. Видно, что ручной работы, но тем не менее по принципу устройства не отличимый от современного для людей двадцатого века.       – Офигеть! Сиродильский?       – Ага. Экономлю их. Тут в основном стилосами пользуются или перьями с чернилами. Дженасса вообще не поняла восторгов Гайдара. Ну, пишущая штуковина, и что? Хаген же излучал гордость за их шамана, вот он какой, цивилизованный.       Программист его профиля просто обязан неплохо разбираться в графике, уметь рисовать. Гайдар умел, хоть и не шибко хорошо. В детстве даже комиксы с братом делали, но талант остался не развитым. Попытался однажды портрет Линды нарисовать, но вышло, «как у Пикассо»… Вранье, конечно, Гайдар ведь очень старался, но вердикт девушки был именно таким.       Перерисовка много времени не заняла, остальные пока решили узварчика выпить, были в этом доме запасы. Параллельно приключенец расспрашивал, как живется в истмарской глубинке – спутников пустая болтовня расслабляла, а Гайдару давала пищу для размышлений. Умение вести «small talk» Гайдар прокачал, шатаясь с Линдой по вечеринкам. Шаман жил, по сути говоря, в соседнем северном холде, хотя постоянно мотался во множество соседних селений Рифтена. Кьярваль поначалу юлил, мол, он вне политики, а потом сказал конкретно, что основной прибыток его сейчас – от врачевания братьев бури, которые постоянно в какие-то стычки встревают. Гайдар заверил, что ему плевать, Легиону докладывать не побежит, и все расслабились. Не хватало только на почве гражданской войны напряжение создавать. Легионерам, кстати, шаман тоже никогда не отказывал, хоть обращались к нему редко, у них свои спецы есть. Хоть война, хоть другое какое лихо, а люди везде одинаковы. Везде как-то выживают и строят бизнес, быт. Даже в виртуальном мире. Разрабы о-о-очень сильно заморочились в прописывание быта и реализм. Гайдар за какие-то двадцать-тридцать минут беседы с шаманом прямо проникся.       Странно, что довольно скрытный, как показалось сначала, человек, разговорившись, поведал ему много всякого личного: почему подался учиться в Сиродил, почему не ладил с отцом и не захотел во всем следовать дедовскому пути (типичный юношеский максимализм и конфликт отцов и детей), как ему живется холостому, какие заказы бывают, как к нему относятся в Коллегии (а про такого мастера в школе Изменения не могли ничего не знать). Рабочий дневник опять же без проблем доверил незнакомцу. Правда, по большей части он был зашифрован. Когда норд отворачивался, Гайдар его по-быстрому тайком пролистал. Однако в магии или астрологии местной он не понимал ни бельмеса, так что толку от того – ноль, это ведь не учебник.       Зачем ему, спрашивается, вообще понадобились эти петроглифы? Да вот хрен его знает. Чуйка ему вещала – понадобятся. А он ей привык доверять. Что тут, что в реальности.       Еще одну тему поднял – как именно Кьярваль выходит на контакт с духами? Оказалось, есть настоечка из корня Нирна и чего-то там еще, так сказать, для расширения сознания. Упросил дать ему маленькую дозу, хотелось проверить одну теорию. Шаман приложил еще инструкцию – целый листок драгоценной тонкой бумаги перевел на это дело. Пить от балды это варево не полагалось. Только после молитв Кин (она в пантеоне очень много функций занимала, в том числе и контроль за погодой и многими стихийными духами, это Гайдар уже усвоил) и небольшого обряда, в котором духов надо было попросить о снисхождении. Ничего сложного, темное таинство, благодаря которому Темное Братство получало мистический «звоночек» о заказе, и то сложнее. В общем, Кьярваль мировой мужик оказался.       В целом, славно посидели. На прощание шаман даже подарил огрызок карандаша, весьма короткий, но Гайдару и такое – скарб, будет теперь собственный дневник вести. Хоть ничего особо и не узнал, Гайдар был доволен вынужденным визитом. Странно, но колдун ни разу не спросил, почему Хаген за ними увязался, будто так и надо. Рассказал всякого про дорогу: где драконов видали, где можно наткнуться на бандитов; даже если бы ничего другого им не дал, не сделал, уже огромная польза, ведь сермяжник их в проводники не годился – мало где бывал.       Не все приключения связаны с убийствами и подвигами. Признаться, Гайдару исследовать миры в играх всегда нравилось даже больше, чем «официальные» линии квестов. А в новом Скайриме детализация – выше всех похвал. Так что от этой непредвиденной задержки в пути он искренне получал удовольствие. Но пора и честь знать. Он-де «последняя надежда» для ярла Балгруфа. Значит, двигаем булками.       И тройка путешественников выдвинулась на север. Снег идти перестал, легенький морозец покусывал за щеки, но этого даже не чувствовалось. После трехдневного отдыха в отключке нагрузки воспринимались на ура.       Шаман, стоя на крыльце дома, долго провожал их взглядом. Выражение его лица была нечитаемым. Когда троица скрылась за складкой местности, осенил их знаком Стендарра.       – Храни вас Стун!       Он уже некоторое время слышал чужое дыхание за спиной, но обернулся только когда Хаген и компания не смогли бы его увидеть, даже если бы захотели.       Каджитка, чье лицо было скрыто капюшоном, мягко улыбнулась, едва показавшись из тени.       – Как все прошло?       – Он такой, как ты и сказала, – ничего не понимающий щенок. Тыкается рыльцем куда ни попадя. Направлять такого – одно мучение. Но закладку о великанах сделать получилось, скорей всего, будет копать дальше, хоть и не зная, зачем.       – А магический фон?       – Все еще нулевой. Эльфы не отследят.       – Хорошо… – вибриссы прямоходящей кошки дрогнули. – Это у тебя тут узваром пахнет? Угостишь?       – А куда ж тебя девать, заходи в дом, гостьей будешь…       И дверь за этой странной парой знакомых закрылась.

***

      Хакон прохаживался вдоль стола, за которым расселись претенденты. Особо наглые положили ноги на стол, кто-то лениво ковырялся в зубах, доставая остатки обеда, кто-то, не стесняясь, разглядывал свое оружие, натирал тряпочкой, в дальнем углу парочка лизалась без утайки, а один орк в редких сиродильских окулярах, что крепились на переносице, даже умудрялся невозмутимо читать. И ото всех несло потом, перегаром и еще чем похуже, выдавая бывалых искателей приключений на свою задницу. Тот еще сброд! Но куда деваться, ему нужна команда.       Собрались в забегаловке «Дикий кабан» («Пчела и жало» всю кодлу не уместила бы), арендовав ее подвал – только сюда могло набиться двадцать человек, не устраивая глобальную перестановку мебели. Пойло тут подавали весьма гадкое, из нормального – только черновересковый мед в бутылях. Он был довольно крепкий, так что Хакон лишь пригубил. Ладно, все собрались, пора речь толкать. Подготовительную работу Моди с ними уже провел.       Маг прочистил горло и начал:       – Презираемый вонючий сброд Рифтена и его окрестностей!       Кто-то в толпе хихикнул, кто-то грозно стрельнул глазами, но своего волшебник добился: такой оскорбительный вступительный пассаж никто не оставил без внимания. Хакон развил успех:       – Граждане алкоголики, тунеядцы, горлорезы и воры! Всем бы вам болтаться на виселице, если б не душевная доброта госпожи Ануриэль, которая убедила ярла Лайлу подписать милосердный эдикт, что дарует вам прощение прошлых ваших… эм-м-м, нарушений закона, коль вы подвизались на святое дело – борьбу с драконом!       Зал отозвался гулом голосов. На каждого из здесь присутствующих было заведено дело в крепости Миствейл, а порой и не одно. Ярл Лайла Рука Закона славилась своей любовью преступлений не прощать, а все записывать. Тюрьмы при ней были переполнены. Если б не Мавен, правдолюбивая идеалистка бы каждого второго жителя Рифтена отправила бы в каталажку (собственно, было за что). Однако вместе с тем она удивительно легко поддавалась влиянию, а при помощи Ануриэль в Рифтене развели такую бюрократию, что у правительницы реально были «связаны руки», когда дело доходило до реальных мер. В вотчине Ульфрика, к примеру, за кражу не стеснялись сразу на месте руки отрубать и огнем прижигать, чтобы маги не восстановили потом. В Рифте – обычные телесные наказания и до полугода тюрьмы. Очень гуманно. Но вот воры в следствие такой политики плодились, как крысы. И ладно бы все они были подконтрольны пресловутой Гильдии Воров, которая имела некий внутренний «кодекс чести», но та на ладан дышала. Бытовало поверье даже, что если податься в Гильдию, тебя поймают быстрее, чем если оставаться вольной птичкой. Так или иначе, а Хакон поостерегся подключать подчиненных Мерсера, хотя с оным был знаком лично – была неприятная оказия в прошлом. Гильдию их будто бы кто-то проклял, кто-то очень могущественный. Себе дороже с ними связываться, можно все предприятие загубить.       Половину этих доходяг он вытащил из подвалов Миствейла, поговорив с Гоннаром (их пригнали вертухаи и сейчас заключенные вообще не понимали, куда и зачем их отвели. Ничего, сейчас поймут). Другую половину, распространив нужные слухи, собрал на местном базаре. Моди тоже немного подсуетился, привел двоих людей (хвала Джуналу, именно людей, а не своих сородичей) и обеспечил ровно два десятка лошадей. Плюс несколько толстых кошелей денег – хватит завлечь этих жадных до золота ублюдков. Просто индульгенция для них – повод победокурить и скрыться от слишком уж короткой на самом деле в Рифтене руки закона где-то в лесах, как они часто и делали, а вот деньги всегда имели воистину магическое действие. Вопрос только в том, чтобы поставить себя так, чтобы даже последний отморозок пятьсот раз подумал, прежде чем осмелился поднимать хвост против нанимателя. И Хакон такой способ нашел. В пиве, эле, вине и прочих напитках, которые галлонами (нахаляву же!) поглощали эти головорезы, содержался один прелюбопытнейший элемент, который в течении месяца или около того будет для него ярким маячком, на который он сможет навести очень и очень неприятные заклинания, практически не прилагая никаких усилий. Этот сброд еще не знает, но они – его рабы. Первый же, кто начнет возбухать, увидит, на что способен умелый чародей. Ну, и не стоит сбрасывать со счетов Моди. Кровосос получше любого оберега охранит его сон.       «Тоже мне, святое дело!», «Да на кукане я вертел ярла и ее хотелки, дайте только с глаз стражи убраться…», «Что из себя корчит эта сопля?», «Да этот хлюпик при виде дракона первым обделается!», «Он что, решил, что мы и правда будем плясать под его дудку?», «Этими бумажками про «драконоборческие отряды» он может подтереться. Я не был салагой никогда и начинать не собираюсь!», «Вот же придурок!» – такие и похожие по смыслу фразы промелькнули в этом протестующем гуле, едва лишь Хакон закончил говорить.       – Ша! – этот выкрик маг подкрепил иллюзией взорвавшегося файербола. Хлопнуло так, что многие непроизвольно вскрикнули, а пара самых впечатлительных даже на ноги вскочили. Здорово, что оружия (кроме мелких ножей, которые легко спрятать в одежде) большинство лишили, а то пришлось бы эскалировать борьбу за фактическое лидерство даже быстрее, чем хотелось бы.       – Хлеборезки позакрывали, пока господин Хакон говорит! – поддержал его Моди. Его люди стояли у дверей с навороченными двухзарядными арбалетами в руках, недвусмысленно давая понять, какая тут расстановка сил. А за дверьми «промачивал горло» в таверне десяток не занятых делом вооруженных солдат Гоннара. За небольшую мзду тот решил помочь начинающему лидеру «драконоборческого отряда».       Рты действительно позатыкали. Лишь благодаря чуткому слуху Моди услышал: «ничего, фокусничек, дай только срок, мы тебя познакомим с обитателями Рифтенских канав». Хозяину он об этом доложит потом, постфактум.       – Хочу сразу прояснить: вы все для меня – говно! – прямолинейно заявил Хакон, глядя в глаза самому наглому из собранных тут представителей хомос-душегубос обыкновенус, который до этого кричал громче всех.       Этого экземпляра он заартачил на базаре. С ним троица подельников бандитского вида, при железе и мускулах, но решалой был именно он. Имечко еще такое странное «Рейба». Маг пообещал денежную работу, но ничего особо не рассказал про условия. Однако же прохиндей со своей компанией последовал за ним. Может, лелеял мысль прирезать молодого выскочку и забрать деньги с тела, но вот приуныл, когда увидел вооруженную компанию Моди…       Видно было, что бандит хоть немного и опешил, но с интересом наблюдал, чем же волшебник будет подкреплять такие свои заявы.       – Большинство из вас издохнет в битве или в пути, или же вздумав что-то вякнуть против меня. Мне насрать! Те из вас, кто останется, должны суметь отвлечь дракона на себя, чтобы я мог прикончить его своей магией. И, да, можете не сомневаться, хоть я еще обучаюсь в коллегии, мне под силу не только испепелить всех тут присутствующих одним щелчком пальцев, но и дракона убить.       Рэйба помалкивал, давая другим проявить себя. Решил побыть зрителем, может, почуял даже в Хаконе нечто опасное и недоброе настолько, что захотел проявить осторожность. В стае этих ублюдков, конечно же, сразу нашлись те, кто паузой воспользовался.       – А не пиздишь ли ты, начальничек? Много понтов, гнилой чёс, а мы тебя знать не знаем, что ты за хмырь! – вякнул удивительно высоким для такого дылды голосом заросший по самые брови, как горный тролль, седой «дед» с такими буграми мышц, что и потомственным кузнецам на зависть будут. Звать Вайном. То ли виноделы предки, то ли кликуха** приросла, заменив имя. – С чего бы нам за тобой идти, а не свалить сразу как за стены Рифтена выйдем, а?       Его поддержал «тюремный староста», некий Альдгейн, которого порекомендовал взять Гоннар. Этот мужичок при сознании держал всех, кто начинал звереть, гния в тюрьме Рифтена (кроме Миствейла для особо опасных и «политических» преступников, была в Рифтене еще одна настоящая тюрьма, «городская», узники которой делали грязную черную работу: рыли каналы, работали на каменоломне, убирали дерьмо и тому подобное). Бывший легионер, который насолил Мавен и нескольким знатным кланам, за что та и решила его сгноить в каталажке. Срок у Альдгейна был максимальный, если не считать пожизненного, – сорок лет. Странно даже, что Хакону такую «птицу» доверили на перевоспитание. Так вот он сказал:       – Мы тут с мужичками между собой погутарили. Кто долго сидит, тому один хрен, что в каменоломне скопытиться, что в бою с драконом. Так хоть воздухом подышать можно, да и шансы какие-никакие есть… – шансы на что именно, «пахан» уточнять не стал. Податься в бега, убив всех, кто попытается задержать, или выслужиться и получить помилование? – Но вот что стоит за этим твоим, кхгм, «чёсом» реально неясно. Дай четкий расклад, какие у нас шансы, и за базаром следи, а то народ, он, знаешь, ранимый, может оскорбиться до новой дырки в теле оскорблявшего.       – Шансы у нас пореальней, чем у любого другого отряда. Я это уже почти сделал однажды, почти победил одного дракона.       «Да ну, заливает!», «Брешет и не сплевывает, сопляк», «Во развод!» – вновь послышались шепотки в зале.       – Слышали про эпичную баталию с драконом в восточных горах? Моих рук дело! – Хакон самодовольно осклабился, сложив руки на груди.       Присутствовавшие, однако, только недоуменно переглядывались.       – Что, неужто вы такие затурканные тут, что никогда не слышали о легендарном Хаконе-драконоборце, могучем маге, грозе нежити и вампиров, – тут Моди непроизвольно икнул, – повелителе стихий и колдовских энергий?       «Чего?», «Что за хер с горы?», «Пф-ф!» – такие вот возгласы посыпались из зала.       Сощурившись и наклонив голову набок, Рейба выдал, комично протянув это слово, передавая максимальное недоверие и наплевательское отношение к «легендарным» героям любого пошиба:       – Кто?       – ...Так вот, – игнорируя все это, но внутренне закипая, Хакон продолжил: – Он – это я!       В зале в этот момент ясно было слышно поющих сверчков. В Рифтене, в районе поближе к озерам под вечер – обычное дело, даже в разгар месяца Огня очага. Но волшебник не отчаивался.       – Я – тот герой, который спасет Скайрим от нашествия драконов. В первый раз мне не хватило отнюдь не колдовской мощи, а свободных рук, верных помощников. Действуя командой, мы не просто убьем одного дракона, который досаждает ярлу и всем в этом городе своими нападениями. Мы станем настоящей легендой, победителями десятков драконов! Мы свергнем дрог-лок с небес, заставив человечество навсегда забыть об «ужасе небес», как их называли наши недалекие предки.       Новая затяжная пауза.       – Э-э-э, малой, как там тебя… Не хочу огорчать, но что-то это похоже на пургу. Я думал, мы – часть целой армии, что ярл выставит против чудища, что есть какой-то план. Но я бы лучше вернулся в камеру, честное слово, – выдал Альдгейн разочарованным тоном.       – И я!       – И я! – другие «зэки» пахана тут же поддержали.       Вновь послышался гул голосов.       – Молчать, ублюдки! – с помощью магии иллюзии Хакон многократно усилил громкость своего голоса. Увы, подействовало только на самых впечатлительных. Но это дало возможность продолжить: – Вашего никчемного мнения никто не спрашивал! Вы все теперь – мои! Считайте, что вы лишь трэллы, а я вас купил! Мое колдовство вас… – мага "несло", он это сознавал, но не мог остановиться. Ну почему с живыми людьми всегда так сложно?       – Нихуя себе, предъява! – опять тонко вякнул тот дед-культурист, перебивая.       – Может, завалим этого понтореза? Четыре болтомета и десять разжиревших вертухаев над нами, можем и вынести, если все гурьбой навалимся… – стал подстрекать кто-то с галерки.       И тут в игру вступил молчавший до этого Моди, очень тонко ощутив момент:       – Господа воры и уважаемые заключенные! Я попрошу минутку терпения! – вампир вышел на условную авансцену, привлекая к себе все внимание, давая Хакону драгоценные секунды сосредоточиться на магии, решись эта орава на настоящий прорыв. – Вас вводит в заблуждение молодость вашего нанимателя, господина Хакона.       Пауза. Слово «наниматель» не имело особого веса для заключенных, а вот остальные любители наживы насторожили уши.       – Да-да! Уважаемые господа, речь идет именно о найме! Никто не погонит вас палкой против ужасного дракона. У многоуважаемого волшебника, господина Хакона, само собой, есть продуманный план и, что немаловажно для каждого сидящего здесь, солидные средства, чтобы обеспечить наш поход всем необходимым и выдать по результату каждому участнику солидное вознаграждение.       – Оп-паппа! – Рэйба тоже поднялся, делая примиряющие жесты особо горячим головам, кто уже распалился достаточно, чтобы с ножичками и заточками попереть против обдоспешенных арбалетчиков. – Что ж ты сразу не сказал, родимец! Это же в корне меняет дело!       Хакон тоже немного выдохнул. Он и правда мог тут всех испепелить нахрен, но в неразберихе можно и самому пострадать. К тому же, разве за этим он их сюда притащил? Это было бы нерационально. А вот Моди молодчина! Язык подвешен, что надо. Урок самому магу – надо учиться сбавлять гонор. «Ставить себя» можно не только быкуя и демонстрируя силу.       – О какой сумме идет речь, уважаемый? – это резко «переобулся» на ходу обладатель гнусавого баритона с галерки, который несколько секунд назад призывал к расправе. Вот уж действительно, деньги имеют магическую силу убеждения!       Моди оглянулся на Хакона, беззвучно сказал: «доверьте мне работу с «клиентами». Хакон молча кивнул.       – Пятьсот гривен!       Кто-то округлил глаза, кто-то недоверчиво присвистнул. А тот же баритон ехидно вопросил:       – Что, каждому?       Упырь улыбнулся, оголяя ровные белые зубы (Хакон каждый раз, как тот скалился, ожидал, что всем станут видны его клыки. Но магия иллюзии работала: их видел только сам маг).       – Нет уж. Таков бюджет на отряд. Но даже этих денег, поделенных на двадцать частей, любому честному вору хватит, чтобы начать новую жизнь. Что уж говорить о помилованном заключенном.       – Что, без байды, нас реально помилуют? – удивился Альдгейн.       – Приказ ярла, – максимально серьезным тоном ответил Моди.       – Да знаем мы, как… кхгм, кое-кто нашим ярлом вертит, как ей заблагорассудится, – произнес еще кое-кто из «политических», которых держали в Миствейле.       Ему поддакнули еще пара голосов.       – А как вы думаете, уважаемые, делается ли в этом городе вообще хоть что-то без ведома той самой неназванной (что мудро с вашей стороны) особы?       – Э-э-э…       Тут опять быка за рога взял Рейба:       – Ты хочешь сказать, что вся эта движуха – с подачи самой...?       – Именно, – подтвердил Моди многозначительно. А потом обращаясь лично к Альдгейну, добавил: – И даже те, кого миловать в обычных условиях не стали бы, теперь имеют реальный шанс исправить свою жизнь, что пошла под откос из-за необдуманных действий.       Наконец-то наступил момент, когда все присутствующие осознали масштаб «движухи». Если это не блажь ярла, а инициатива «самой», то и награда, и страшные кары ослушавшимся очень реальны. Даже испепели сейчас Хакон показательно парочку уродов, на остальных это не произвело бы такого впечатления, как одно упоминание «неназванной особы». Мавен… Чертовка реально держала в своем женском кулачке яйца всех сильных (и тем паче слабых) мира сего. Все понимали, что идти против клана Черный Вереск даже хуже, чем переть против системы «официалов».       – Ох ты ж нихрена себе… – выдал еще какой-то уголовник, державшийся в компании двух таких же как он, покрытых шрамами воинов (ну, или бандитов с большой дороги). – Это ж как допекли драконы, что даже… сама решилась за них взяться.       – И не говори, – поддержал его еще один «вольнонаемный».       – Что ж, господин чародей, давай тогда говорить по-нормальному, – бывший легионер, а ныне еще и бывший пахан как-то автоматически перебрал на себя роль лидера сброда с правом говорить от имени остальных.       Рейба, нарочито тяжеловесно передвигаясь, встал рядышком с Альдгейном, расправил плечи и подтвердил:       – Давай. Излагай нам свой гениальный план.       Пахан поглядел на Рейбу, на его парней и остальных, кто хоть и не с ним, но тоже «с воли». Стихийно образовалось два неравных лагеря – зэков было на пару человек больше – и два «офицера» в новоформирующемся героическом войске «драконоборцев».       – Что ж… Раз вы все вняли гласу разума, слушайте…       И Хакон принялся излагать черновой вариант того плана, что они обсудили с Моди. Есть в горах одно очень примечательное узкое местечко с системой пещер и заброшенных нордских руин или что оно там такое, куда дракона можно заманить, устроить обвал и прикончить на сто процентов надежно. Ну, так, по крайней мере, виделась ситуация Хакону. Двадцатке этого сброда отводилась роль умной живой приманки, которая, если не подставится под удар, то сможет заманить дракона, куда надо, да еще и носильщиками трофеев станет. Хакон планировал весь скелет дрог-лок пустить на алхимические реагенты, неплохо на этом подняться. Там должно даже поболее, чем пятьсот гривен выйти. А черепушка крылатого ужаса будет самым веским доказательством того, что он, Хакон, – самый настоящий драконоборец. Маг живо представлял, как внесет ее в Миствейл пред очи ярла Лайлы, как офигеет и позеленеет от злобы недооценившая его Мавен. Ха! Он всем еще покажет!       Моди, глядя на то, с какой горячностью излагает план его «повелитель», только хитро улыбался, кивал и поддакивал в нужных местах.       Через полчаса добились ясности. Даже тупым головорезам было ясно, что план вроде как рабочий.       – А как же другие отряды? Я слыхал, их еще по меньшей мере три больших собралось. Человек на десять-пятнадцать. А уж простых доходяг, которые возомнили, что им по плечу дракона завалить, вообще со счетами даже на посчитать, – встрял под конец с мудрым замечанием некий Морт (тот самый подстрекатель и вечно недовольный жизнью тип).       – У них нет меня, – самодовольно улыбнулся Хакон. – Так что они вряд ли чего-то добьются.       – Да ладно тебе, неужто такой крутой перец прямо? – это один из подпевал эмоционального уголовника, который первым негласно примкнул к Рейбе.       На это ответил сам Рейба:       – Слушай, а я теперь наконец вспомнил, кого ты мне напоминал все это время…       – И кого же? – приподнял бровь Хакон.       – Ты тот самый парень, что помогал Вайландрии отловить в доках банду торговцев скумой лет пять назад?       Хакон вздохнул. Надо же, кто-то в Рифтене еще помнит те события. На самом деле семилетней давности.       – Да.       – Надо же! Ты тогда совсем малец был!       – Ну, ты видел, что сделал этот «малец», – холодно проговорил Хакон. Он не любил вспоминать этот эпизод. Это был первый раз, когда он убил живого человека. Да не одного, а целую толпу.       – Так это ты их всех?.. – сделал большие глаза Рейба.       Моди же тихо улыбался, отстранившись, чтобы никто не видел его выражения лица. Это «воспоминание» хорошо сработает на укрепление авторитета «нанимателя», который пока что едва ли чуть выше плинтуса. Магия иллюзии и незаметный, совсем незначительный контроль разума творит чудеса!       – А что тогда было? – спросил второй подельник Рейбы.       – Да получается, этот гов…, м-м-м, наш новый шеф еще малым дюжину человек до костей испепелил. Они отказывались сдаваться, пару стражников мочканули, как их заскочил*** наш пиромант… Вы бы видели эти пламенные штуки… как их, протурберанцы! Целые, мать их, стены огня! Барыги те и душегубы в озеро прыгали, но огонь и под водой продолжал гореть. А уж как кричали те несчастные – словами не передать!       – А-а-а, так это та облава семь лет назад… – тоже припомнил один из заключенных.       Еще пара людей покивала головами. До них вдруг как-то разом дошло, что «могу испепелить по щелчку пальцев», скорее всего, не было преувеличением. Про ту расправу долго пересуды ходили. Именно из-за нее очень молодого и чересчур талантливого, однако несдержанного мага отправили в Коллегию учиться. Контролировать свою силу и эмоции. Ярл Лайла в кои-то веки приняла самостоятельное решение, что нестабильный подросток-пиромант невиданной силы ей в городе уж точно не нужен. А вот если вернется умелым магом на службу – это другое дело. Может, заменит Вайландрию, которая уже тогда начала приобретать славу магессы «не от мира сего».       Моди снова решил сгладить углы:       – Что ж, если основные вопросы мы обсудили, то давайте выпьем!       – Это да, пойло знатное, – поддержал безымянный простачок в толпе.       – Черноверескового… – одним этим словом выражая целый спектр эмоций, провозгласил Рейба. – За здравие той самой особы!       – И успех нашего предприятия! – так же многозначительно сказал Хакон.       Выпили все, даже те, кто предпочитал воду или вино. Отлично. И кнут, и пряник работают как надо. Хакон был доволен.       – Когда выдвигаемся, начальник? – спросил Альдгейн самое главное.       – Встанем с рассветом. Снаряжение и оружие проверим, подгоним. Люди Моди помогут со всем, что надо, лошадей приведут. И тогда не спеша и тронем.       – С рассветом? Даэдра, я-то думал, что навсегда завязал с солдатскими порядками… – протянул один из зэков.       – Разговорчики! – по-офицерски прикрикнул бывший легионер.       Все засмеялись. Обстановка из крайне напряженной, буквально «на ножах», разрядилась. Все воспринимали будущий поход как хорошую возможность подзаработать и решить свои проблемы, а не обременительную обязаловку. Это все таланты Моди. Умеет даэдров сын (буквально) с людьми работать. Тут пара мягких слов, там разумное замечание, здесь апелляция к низменным чувствам и инстинктам – и целый коллектив разношерстных людей ему в рот уже заглядывает. Без использования магии Иллюзии такого достичь невозможно. Но чародей не чувствовал ее применения, и это его порой очень и очень напрягало. Не забывает раб и Хаконов авторитет не ронять, а наоборот выгодно очертить. Да уж, всем трэллам трэлл! Где бы еще таких раздобыть?..       Тем временем люди Моди маякнули солдатам Гоннара, что все тип-топ, переговорили с хозяином таверны. «Драконоборческий отряд ее сиятельства ярла Лайлы» (а не вонючий сброд) временно расквартируется тут, кто ж что против скажет? У Моди из Рифтена всегда и все на мази, а главное – вовремя и к месту.