Слепота

То, какого размера головную боль он сам себе организовал буквально на ровном месте, Роше осознал только в лагере, когда скомандовал общий сбор и занялся корректировкой ближайших планов. Изначально предполагалось, что он лично будет руководить общим отступлением до пересечения Понтара, далее темерские войска должны были разделиться. Большая часть должна была направиться к Вызиме для перегруппировки. Сам же Роше с малым отрядом лучших бойцов планировал выдвинуться в Элландер, в храм Мелитэле. Именно там, под покровительством его настоятельницы Нэннеке, была укрыта Анаис. Девочку следовало оттуда торжественно забрать и с почестями доставить в Вызиму. Там, согласно договорённости, должна была состояться церемониальная встреча юной королевы с матерью, дабы на корню обрубить возможные слухи о подмене девочки; далее — официальная коронация и прочие празднества. В теории это была сплошная тишь, гладь и торжественность: юная королева на пути к своему возрождённому трону, благостные крестьяне машут руками вдоль дорог и бросают цветы под ноги коней, столица ликует и рукоплещет. В случае успеха в хрониках наверняка так и запишут. На деле же предстояла отнюдь не простая операция. Время от момента, когда Роше заберёт девочку из храма и до её коронации — самое опасное. Её могли попытаться убить те, кому возрождение королевской власти в Темерии было невыгодно. А значит, следовало действовать не привлекая внимания. Поэтому — малый отряд. Но на небольшой отряд могли напасть не только недоброжелатели Анаис, но и случайные разбойники. В разорённой войной стране банд хватало. С другой стороны, теперь у Роше был чародей. Но быстро выяснилось, что просто открыть портал до храма Мелитэле и обратно Кардуин не мог. Он там никогда не бывал, у него не было точных координат, а значит портал выкинул бы Роше и чародея где-то примерно рядом с Элландером. Это был не безопасный, но, в целом, приемлемый вариант. Беда была в том, что такое путешествие заняло бы от пары часов до пары суток. А значит остроухий пациент Кардуина с очень большой вероятностью не дожил бы до возвращения мага. В первые сутки после освобождения из Новиградской темницы Иорвет упорно пытался умереть раза три. А может и больше. Кардуин не отходил от него, магически усилив звук его дыхания и сердцебиения, готовый тут же запустить их заново, надумай они вдруг прерваться. Даже обсуждать возможную телепортацию в Элландер пришлось под этот несколько жутковатый аккомпанемент. По уверениям мага, Иорвету ещё как минимум неделю требовалось его постоянное присутствие. Ещё пару недель — периодические осмотры и магическое воздействие. А после эльфа уже можно было бы перепоручить обычным лекарям. Так что надо было либо отказываться от идеи забрать Анаис из Элландера через телепорт, либо пожертвовать Иорветом. Однако разжать челюсти и бесславно упустить свою добычу, отдав её смерти, Роше был не готов. Но и оставлять мага с эльфом в расположении основного войска было глупо. Маг нужен был подле Анаис. Он мог защитить девочку от подосланных убийц, помочь справиться с возможным нападением на дороге, и даже обеспечить необходимую, мать её, торжественность. Тащить с собой в Элландер повозку с болезным эльфом? Это бы их сильно замедлило. А значит сделало бы и без того сложную экспедицию ещё более опасной и приметной. К тому же, нельзя было исключать возможность внезапной атаки скоя’таэлей. Слухи разлетаются быстро, и белки могли уже знать, что их командир находится в руках Роше. Вернону всё это напоминало старую задачку с волком, козой и капустой. И если в детстве ему казалось лучшим решением не решать её вовсе — ну действительно, на хрена крестьянину волк? — то теперь он категорически отказывался упрощать уравнение, просто вычеркнув так мешающего полудохлого волка. По правде, выход был очевиден, стоило только взглянуть на карту. Роше просто был нужен корабль. От Оксенфурта до Элландера самый быстрый путь по Понтару. И он же самый безопасный. Да, к самому городу они не причалят, но дорога от берега до города наезженная и не займёт много времени. А после, вернувшись на корабль, до Вызимы так же можно было бы добраться по воде. Вот только денег на найм корабля у совершенно нищих темерских партизан не было. А чтобы реквизировать на благо Темерии корабль в гавани Оксенфурта, нужно было для начала как минимум захватить Оксенфурт. Ведь отличие от Новиграда, в этот городок было практически невозможно незаметно провести целый отряд. Именно тогда Роше в первый раз самостоятельно, ни с кем не советуясь, выступил не именем Темерии, а от имени Темерии. Когда-то давно, ещё в прошлой жизни, он чётко знал, где проходит граница его полномочий. Во времена, когда он командовал спецотрядом, у него была власть, и довольно существенная. Он мог приговорить к смерти не только разбойника с большой дороги, но и коменданта небольшой крепости. Но всё это было строго в рамках его полномочий, и отчёт о каждом таком событии непременно отправлялся королевской почтой в Вызиму. Теперь же Роше явился в Оксенфуртский порт, выбрал корабль, максимально подходящий для высокой миссии временно стать фрегатом самой королевы Анаис I, поднялся на его борт и сторговался с капитаном за совершенно неприличную сумму. Эти деньги должны были быть выплачены в Вызиме из государственной казны по слову Вернона Роше, который, по сути, был никем. Бывший глава особого отряда Синие полоски, самопровозглашённый глава партизанского движения, человек без роду и племени, презираемый всеми дворянами, его положение раньше полностью зависело от его короля, а после - от переменчивой военной фортуны. Но доступа к государственной казне Темерии у Вернона Роше не было и не могло быть. Это не говоря уже о том, что было совершенно не ясно, существует ли эта казна сейчас или нет. Но за корабль следовало заплатить. Роше дал слово капитану. Так, с одного маленького решения, и в Темерии, и в жизни Роше начались очень большие изменения. *** В пути до Элландера обошлось без происшествий. Иорвета разместили в капитанской каюте у левой стены, поставили ширму, Кардуин наложил на этот закуток заглушающие чары и в целом всё это выглядело вполне пристойно. Сам эльф стараниями Кардуина не доставлял никаких хлопот. Маг поил Иорвета каким-то весьма сомнительным отваром, в который, по словам Бьянки, входил фисштех. Это гарантировало всем, что от Иорвета проблем будет не больше, чем от лавки, на которую его положили. Роше это вполне устраивало. Когда они бросили якорь рядом с небольшой пристанью, от которой шла кратчайшая дорога до Элландера, шел пятый день с того момента, как Иорвет попал в руки Роше. И хоть Кардуин и говорил, что ему нужно быть подле эльфа полную неделю, у Роше не было для него ещё двух суток. Так что, накачав эльфа всеми снадобьями, какие только можно было найти в скудном арсенале партизан, Кардуин переместил своего пациента в трюм, в заранее приготовленный тюремный отсек, оставил указания по присмотру за больным и сошёл на берег вместе с Роше. *** С Анаис всё так же прошло как по маслу. Возможные недоброжелатели, видимо, не смогли отследить перемещения Роше, так что участие Кардуина ограничилось в обеспечении пресловутой торжественности. Превращение простого платья монастырской послушницы в наряд, подобающий королеве, белые кони, бывшие изначально вовсе не белыми, а некоторые и вовсе с утра не бывшие конями, красивая карета. Да, это была иллюзия, но, чтобы пустить людям пыль в глаза, этого было вполне достаточно. От храма Мелитэле через весь Элландер и до самого корабля Анаис следовала как королева, и весть об этом незамедлительно стала разноситься по Темерии. До этого момента многие не верили что дочь Фольтеста действительно жива. Да, в своих воззваниях партизаны обещали её воцарение и грядущее возвращение единой Темерии на карту, но кто всерьёз будет верить патриотической пропаганде? Теперь же реальность этих обещаний стала совершенно очевидна любому скептику. Роше нутром чуял, как новости доходят до сиятельных графов и баронов, как они велят седлать коней и выдвигаются в столицу. Ничего хорошего это не предвещало. *** Весь обратный путь до Вызимы, Роше провёл в тяжких размышлениях о том, как укрепить королевскую власть в возрождённой Темерии. Ян Наталис был достойным человеком, коннетаблем, героем битвы под Бренной, его именем даже назвали площадь в Вызиме, но всё это не помешало баронам разорвать страну на части. А всё потому, что Наталис не пользовался поддержкой сиятельных особ. По идее, фигура королевы могла бы сплотить знать, да только кому конкретно из этой знати была выгодна коронация незаконнорожденной дочери Фольтеста? Только тому, кто, взяв её в жёны, вознамерился бы усадить свой зад на трон. Было очевидно, что со дня на день в Вызиме начнётся грызня за место регента при юной королеве. Если бы был жив Наталис, то несомненно, он устроил бы всех, но увы, его не стало ещё прошлой осенью. Была еще мать Анаис, Мария-Луиза Ла Валетт. Но бывшая любовница Фольтеста, ещё до войны упорхнувшая в Новиград, слишком уж часто проводила время в компании не с кем-нибудь, а с самим Морвраном Воорхисом. Злые языки говорили, что генерал заменил баронессе погибшего сына, да только утешает он её совсем не как матушку. Нильфгаардцу был всего двадцать один год, Марии-Луизе тридцать пять, а поди ж ты… Но Роше не было дел до пикантных подробностей. Действительно важным было только то, что Морвран Воорхис стал генералом в столь молодом возрасте вовсе не потому, что был гением тактики и стратегии. Он был не последним человеком в империи, родственником императора, даже его возможным наследником, если Эмгыр не сумеет передать трон своей строптивой дочери, неожиданно нарисовавшейся будто из неоткуда. Умеет же, однако, баронесса выбирать мужчин! В итоге получалось, что если рядом с троном будет Мария-Луиза, то там же обоснуется и Нильфгаард. Что, безусловно, очень удобно для империи. С этого боку выходило, что сильная королевская власть будет Темерии только вредить. Всё чаще мысленно перед глазами Роше вставала грузная фигура Дийкстры. Этот хрен явно считал, что сможет взять под свой контроль Реданию, да и не только её. И плевать он хотел на графов и баронов. Да и на королевскую кровь, похоже, тоже. Роше был другим. Для него Темерия была всем, при этом он не видел большой разницы между Темерией и её королём. Когда-то королевская власть для Роше была священна. А после жизнь познакомила его с Хенсельтом. А потом и с Радовидом. Мысли толпились в голове, в памяти всплывали то детали событий в Лок Муинне, то переговоров с Нильфгаардом, то с Радовидом. И не было им конца. А вот их маленькое путешествие подходило к завершению, и надо было что-то решать. Роше стоял на палубе, облокотившись на фальшборт, курил трубку и смотрел на башни Вызимского замка, возвышающегося на той стороне озера. В закатном солнце белый камень его башен почти сиял. Утром они должны были торжественно прибыть в Вызиму. А за время короткого плавания Роше точно понял только одно — тот идеал, который он рисовал себе в мечтах, совершенно недостижим. Ему виделась Анаис на троне, какой-нибудь очень благостный и очень честный старый вояка за её спиной в роли регента, преданные вельможи рядом, а он бы вернулся к тому, что знал и умел лучше всего. Возглавил бы спецотряд и отправился бы наводить порядок во взбаламученной войной и оккупацией стране. Ловил бы бандитов и мародёров. Может быть иногда даже попадались бы белки. Всё было бы по-старому, как раньше. Просто теперь на троне сидел бы не Фольтест, а его дочь. Со временем она бы стала мудрой и сильной правительницей, заключила бы морганатический брак с кем-нибудь из преданных дворян и когда-нибудь передала престол своему сыну. Роше бы этого уже, конечно, не увидел, но умирал бы зная, что всё так и будет. Что же было в реальности? Будущей королеве Анаис всего восемь лет. А значит в ближайшее десятилетие править Темерией будет точно не она. Править будут от её имени. Никакого благородного старого вояки, годного на роль регента, эдакого второго Яна Наталиса, Роше припомнить не мог. Если власть попадёт в руки Марии-Луизы, Темерия станет куда более преданным ленником Нильфгаарда, чем Роше рассчитывал, заключая свой договор. И если кому-то из баронов что-то не понравится, и он взбрыкнёт, Мария-Луиза всегда сможет решить этот вопрос с помощью нильфгаардских войск. Если же у власти окажется регентский совет, состоящий из подонков вроде барона Кимбольта и графа Маравеля, то сначала они, разумеется, перегрызутся между собой. Королевский двор станет похож на бочку голодных крыс, в которой рано или поздно останется только одна, самая сильная, сожравшая всех остальных. И эта крыса решит судьбу и Темерии, и дочери Фольтеста. Захочет ли старый крысинный кобель отдать через десять лет власть подросшей девочке? Разумеется, нет. Тем более, что есть так много способов этого избежать. Роше такие перспективы ничуть не радовали. Было совершенно не понятно, что же ему делать. Он должен был передать маленькую, ещё даже не коронованную пока что Анаис в руки… Кому? А ещё нужно было буквально завтра-послезавтра найти пятьдесят тысяч оренов в оплату этого чёртова корабля. На Роше незримо, но вполне ощутимо накатывала неизбежность принятия на себя ответственности за Темерию не только внутренне, не только перед самим собой, но и вполне официально. Власть сама пришла к нему. Он держал её в руках, озирался по сторонам, ища, кому бы её передать, да только вот никого подходящего не было. Был Талер, была Бьянка, была пара надёжных человек, на которых он мог лично положиться, и все они были людьми безродными, низкого происхождения. Если завтра, ступив на берег, он начнёт отдавать распоряжения, издавать указы, скреплённые королевской печатью, то назад пути не будет. И очень может быть, что вскоре его голова, насаженная на пику, будет украшать стену Вызимского замка. А, может, и нет. Может, у него всё получится, и он сможет не подпустить к юной королеве ни крыс-дворяшек, ни нильфов. Анаис вырастет под протекцией верного Темерии правительства, вступит в свои права и… Будет править на благо Темерии, да. Хотя, Радовид Свирепый тоже вот вырос в тени Дийкстры и Филиппы Эйльхарт. И это наложило на него свой отпечаток. Сотни магов сгорели на кострах, расплачиваясь за унижения юного короля… Роше несколько раз крепко стукнулся лбом в ладонь, будто пытаясь выбить из головы все эти чёртовы мысли. Не было никакого ясного и простого пути. Любой из возможных мог привести и его, и всю Темерию к катастрофе. Ладно. Как говорят в простом народе — глаза боятся, а руки делают. К завтрашней высадке было уже всё готово. Оставалось отдать распоряжения касательно его пленника. *** Роше спустился в трюм и направился к импровизированному тюремному отсеку. Кардуин был как раз там, и, судя по голубому свечению, колдовал над Иорветом. До этого Роше ни разу не наведывался вниз. Знал, что эльф жив, что маг делает своё дело, ещё знал, что с момента перемещения в трюм эльфу перестали давать дурманящее зелье, так что сейчас Иорвет должен был быть в ясном сознании. Подойдя к решётке, Роше с некоторым удивлением начал рассматривать представшую перед ним картину. Иорвет в одном исподнем сидел верхом на лавке и, зажав основаниями ладоней плошку, цедил свой ужин. За его спиной стоял Кардуин и, видимо, колдовал над ранами. В целом, Иорвет представлял собой живую иллюстрацию утверждения: «Кардуин из Лан Эксетера — талантливый и исполнительный чародей». Сказано было, что эльф нужен Роше живым и максимально здоровым — и вот, пожалуйста, даже на старый шрам на правой щеке наложен какой-то компресс, буквально каждый палец зафиксирован и надёжно забинтован, ожоги покрыты мазями, порезы зашиты. И не скажешь, что с неделю назад эльф был на пороге смерти. Сидит себе, ест. Удивительно мирная картина. Заметив Роше, Кардуин, не отрываясь от своего занятия, поинтересовался: — Вы хотели бы поговорить с пленником? — Нет, с тобой. Но как раз насчёт пленника. Вижу, ему уже намного лучше. — О да. Вынужден признать, мои расчёты касательно сроков его лечения… — замялся маг. — Я прикинул время, которое потребовалось бы для человека, сделал поправку на эльфскую регенерацию и, видимо, в этом и была моя ошибка. В данном случае регенерация явно сильнее обычной. Возможно, дело в том, что описания делались исходя из наблюдений за регенерацией не чистокровных эльфов… Мысленно сделав пометку, что Иорвет, значит, самый настоящий, чистокровный и породистый эльф, ну кто бы сомневался, Роше на всякий случай уточнил: — То есть, он поправляется быстрее, чем ты рассчитывал? — О да. — Так… Завтра мы прибудем в Вызиму. Его уже можно передать под надзор обычному лекарю? — Боюсь, что нет, — с сожалением, вздохнул маг. — Обычный медик загубит все мои труды. То есть, опасности для жизни уже практически нет, сейчас главное избежать заражения, а с этим справится любой лекарь, но я много работал над восстановлением костей и суставов… Обычный лекарь всё испортит. — Ясно. Перевозку он перенесёт нормально? Я имею в виду — без тебя. — Да, вполне. Хоть это было хорошо. — Тогда завтра ночью его перевезут в городскую тюрьму. Ты сможешь его там навещать, приходя через портал? — Да, если один раз доберусь туда обычным способом, осмотрюсь… — Значит, завтра туда наведаешься. Заодно подберёшь ему камеру, чтобы соответствовала твоим требованиям. Там есть и подземные казематы, и вполне приличные помещения, на случай, если какой-нибудь граф попадёт в немилость. При перемещении Иорвета в трюм Роше уже пришлось выслушать несколько неожиданные недовольства мага то ли тем, что ему теперь придётся постоянно таскаться вниз, то ли тем, что трюм не лучшее место для больного. — Да, это важно, — кивнул Кардуин, — здесь, к примеру, слишком душно, но хоть тепло… Сырость и холод сейчас точно противопоказаны. — Вот и славно. В общем, разговор был закончен, все вопросы были решены. Но почему-то Роше не спешил уходить. Он продолжал внимательно рассматривать Иорвета, который никак не вмешивался в обсуждение своей транпортировки. Только отставил в сторону миску да так и сидел, опустив голову. Роше невольно проследил взглядом рисунок его татуировки, уходящей с шеи одновременно и на левую руку, и ниже, на грудь, а дальше ныряющую под край штанов и теряющуюся где-то там. Рисунок безнадёжно портили порезы и раны, к тому же Иорвет был весь в синяках и кровоподтёках разной степени заживления. Но всё равно лиственный орнамент был красив. Свои татуировки Роше даже не стал бы так называть, не то что сравнивать. Это были солдатские наколки, свидетельства шумных пьянок, проигранных споров, и не более того; в случае надобности их было не жалко свести, а как-нибудь потом набить новые. Кардуин понял всё по-своему и, решив, видимо, что Роше всё-таки хочет переговорить с пленником, но без его ушей, собрал свои нехитрые инструменты, почтительно кивнул Роше на прощание и покинул тюремный отсек, направившись на палубу. Оставшись с эльфом наедине, Роше не спешил нарушить тишину. Иорвет был осколком той старой жизни, простой и понятной, в которой Роше был командиром лучшего особого отряда Темерии, гонялся по лесам за белками и даже в страшном сне не видел никаких политических бредней. Ясно было, что как прежде уже ничего не будет. Та история подошла к концу и Иорвет, и Роше больше никогда не встретятся на поле боя. Она должна, наверное, была закончиться иначе, во влажном лесу Флотзама, когда они оба были самими собой, командир скоя’таэлей и командир особого отряда, два охотника, Темерский пёс и Старый лис. Так должно было быть, но Роше от чего-то — не смог? не захотел? не решился? — отсечь этому эльфу голову. И вот они оба здесь. Стоило ли оно того? Va'esse deireadh aep eigean, va'esse eigh faidh'ar*, верно? Что ж, что-то теперь уж точно закончилось. Роше молча смотрел на своего поверженного старого врага и не знал, что сказать. Не спрашивать же, почему тот молчит? Знает ведь, что Роше не ушёл и стоит совсем рядом с решёткой. О да, Иорвет определённо это знал. Роше видел по ушам эльфа, что тот прислушивается к тишине трюма, а может, кто его знает, он слышит дыхание человека? — Не думаю, что на эшафоте будет сильно важна подвижность моих пальцев, — неожиданно сказал Иорвет, нарушив затянувшуюся тишину и безошибочно повернувшись к Роше. В голосе эльфа явственно звучали и сарказм, и чувство собственного превосходства, и чуть ли не обвинение. — Так к чему столько усилий? — Ни к чему, — хмуро ответил Роше. — Собирать твои кости из каши — личная инициатива мага. Можешь его поблагодарить. — Тогда почему ты позволяешь ему продолжать? — обманчиво вкрадчиво поинтересовался Иорвет. Этого Роше и сам не знал. Ведь действительно получалось, что он только что дал добро… Да нет же, прямо распорядился, чтобы Кардуин довёл до конца то, что начал. Хотя, действительно, не было никакой нужды настолько тщательно лечить тело, которое в ближайшем будущем должны были умертвить на потеху толпе на рыночной площади Вызимы. С другой стороны, за политическими заботами Роше так и не потрудился поразмыслить, чем Иорвет может быть полезен Темерии. Со скоя’таэлями надо будет что-то делать, а учитывая, что Темерия теперь формально часть Нильфгаардской империи, не факт, что можно будет отправить в леса несколько спецотрядов и просто всех их перебить. Это могло вызвать нежелательные политические последствия. Впрочем, это был вопрос, который нужно было решать не здесь и не сейчас, да и вообще, пока было не ясно, будет ли сам Роше участвовать в поиске этого решения или же его в ближайшие дни отправят в соседнюю камеру с Иорветом. Роше представилось, как его с эльфом везут на казнь на одной телеге, и он грустно усмехнулся этой картине. Иорвет, разумеется, всё понял по-своему и тут же вскинулся: — Что тут смешного? — Да так… — горько потянул Роше. — До эшафота тебе ещё дожить надо. Или тебе нравится еду хлебать с края миски и ложку взять в руки совсем не хочется? Маг взялся лечить твои пальцы, так пусть закончит, можешь считать это жестом моей доброй воли. Неожиданно, вскочив с лавки, Иорвет, неловко ступая на ноги, в два шага подошёл к решётке и, встав прямо напротив Роше, начал будто плеваться гневной тирадой: — Ложку? Серьёзно? Я уже никогда не смогу взять в руки лук, даже если сейчас мои братья освободят меня. И вовсе не потому, что dh'oine раздробили мне все пальцы! Так что поверь мне, Роше, мне плевать на то, возьму я ещё в руки ложку или нет! В голосе эльфа было столько отчаяния, пробивавшегося сквозь злобу, что не возразить Роше почему-то просто не смог. — Из лука ты, может, больше и не постреляешь, но возможность самому справиться с завязками на портках дорогого стоит. Да, херово без глаз, не спорю, но тебе не перебили позвоночник, ты не срёшь под себя, руки-ноги целы! Тебя лечат и нормально кормят, тебе вообще, блядь, крупно повезло, что мы на тебя наткнулись, не то ты бы уже давно кормил червей! — Ну разумеется, — как-то понимающе и грустно усмехнулся Иорвет, — ты dh'oine, и просто не можешь это понять. Вы всегда так цепляетесь за жизнь, готовы жить даже в сточной канаве, питаться помоями, обрастать струпьями — лишь бы жить! Не важно, как. Замолчав, Иорвет шагнул назад к своей лавке, сел и почему-то растёр друг о друга запястья. — Я так понимаю, мне предстоит стать жертвой в честь начала славного правления королевы Анаис? — спросил он куда-то в пол. — В честь коронации обычно объявляют амнистию, а не казнят преступников, — хмуро ответил Роше. — Жаль. Значит, придётся подождать. Но не затягивай с этим, Роше. Прошу. Видимо, по пока не изжившей себя привычке, Иорвет поднял голову и «посмотрел» на Роше. Пустые глазницы были скрыты под медицинской повязкой, но всё равно от этого жеста Роше стало немного жутко. Раньше, когда они были на равных, всё было куда проще. Была только ненависть, хорошее, правильное чувство. Немного уважения. И всё. А теперь всё встало с ног на голову. — Не могу тебе ничего обещать, — хмуро бросил Роше и, резко развернувшись, направился прочь из трюма. * Что-то кончается, что-то начинается.