Слепота

Весь следующий день на Роше многократно накатывало труднообъяснимое чувство стыда и неловкости. В голову лезли воспоминания о разговоре с эльфом, и Вернон не мог отделаться от ощущения, что он вел себя совершенно по-дурацки. Нес какую-то чушь. Просто полный бред. Зачем-то рассказывал Иорвету всякую ерунду про свою работу в последние месяцы. Вчера казалось, что эльфу всё это было интересно, ведь он внимательно слушал, задавал вопросы, пару раз вставлял едкие комментарии. Но теперь, вспоминая минувший вечер, Роше находил всё больше признаков того, что всё было не так, слушали его только из вежливости, вернее, эльф просто пытался понять, что вообще происходит и к чему весь этот разговор, не более того. Подобные приступы запоздалой паники не случались с Роше уже довольно давно, почти с самого начала его службы Фольтесту. Когда Вернону, совсем ещё молодому офицеру, случалось лично докладывать королю о своей работе, на следующий день, а иногда и через пару часов после встречи с монархом, Роше настигало ощущение, что отчёт был плох, король это явно видел, кивал только из снисходительности — снисходительности, которую он, Вернон, совершенно не заслуживает… Это прошло, но далеко не сразу. Думать, с чего бы это он так распереживался из-за разговора с эльфом, Вернону совершенно не хотелось. К счастью, работа, которой было, как всегда, много, хорошо помогала отвлечься от всего этого бреда. А после оказалось, что по возвращении домой Вернона ждали новости, начисто вытеснившие все самоедство минувшего дня. Лео, как всегда пришедший во время ужина с отчётом, был непривычно тих и грустен, так что Роше сразу стало ясно, что что-то случилось. Отодвинув тарелку, он велел рассказывать о главном. Как оказалось, лишившись цели по организации самообороны, эльф пока что оставил изучение дома. Зато решил выйти в сад. Ну и упал. Лео явно чувствовал свою вину за произошедшее и многословно рассказывал Роше о том, что он был рядом, никуда не отходил, Иорвет держался за него, да только некрепко, а на земле были ветки, и сад ведь совсем не ухоженный, там и с глазами легко можно споткнуться… — Так, — прервал этот словесный поток Вернон, — он упал и что дальше? — Ну, — замялся мальчик, — он очень расстроился. Ушёл в свою комнату и больше не выходил. Я принёс ему умыться, забрал грязные вещи в стирку, и он велел мне больше не приходить. Я звал его на обед и к ужину, но он не стал со мной говорить. — Ты заходил к нему или просто звал через дверь? — с самыми нехорошими предчувствиями спросил Роше. — Заходил, — тихо ответил Лео. — Он просто лежал на кровати, прям в одежде. И в обед так лежал, и вечером. Что ж, насколько помнил Роше, такое с Иорветом случалось и в тюрьме. Пройдёт. Подавив в себе совершенно противоречащее этому выводу желание прямо сейчас пойти к Иорвету и как-то его утешить, Роше велел Лео немедленно позвать дворецкого. В конце концов, как утешать эльфа Вернон совершенно не представлял, а вот узнать, какого хера в саду на земле валяются ветки, определённо стоило. *** Бартоломей Домбрович, грузный усатый мужчина средних лет, лепетал, как маленькая испуганная девочка, будто его не в гостиной допрашивают, а уже отвели в пыточную. Из его слов выходило, что со смерти последнего Гедройца садом вообще никто не занимался, и, что хуже всего, Роше сам, заехав в дом, отказался нанимать садовника. Вернон такого не помнил, но Бартоломей чуть ли не плача уверял, что милсдарь Роше отказался тратиться на всякую ерунду, так что за садом просто некому было ухаживать. И за купальнями тоже. Вот это Роше уже помнил. Огромные купальни казались ему невиданным барством и растратой. Ладно бы они были общественным доходным заведением, как у Дийкстры, а тут купальня с горячей водой, купальня с холодной, летняя купальня под открытым небом, и это всё, чтобы понежить тело одного-единственного владельца… Да вместо этих купален можно было бы ещё один особняк построить, места бы хватило! Роше было достаточно парной и большой кадки воды, а ту часть купален, что не предназначалась для простого мытья, он велел закрыть. — Так, хватит. Завтра же найми садовника! И чтобы послезавтра в саду на земле не было ни одной ветки, ни одной лужи! — рявкнул Роше, прерывая причитания дворецкого. — А фонтан, милсдарь? — тут же спросил Бартоломей. — Надо ли заняться его гидросистемой? — Осень же, — удивился Вернон. — Зима скоро. — Да, именно! Фонтан нужно почистить и законсервировать на зимний период. — Хорошо, и фонтан тоже приведите в порядок. — Его гидросистема связана с купальнями, и скорее всего ими тоже тогда придётся заняться… — Пускай, — махнул рукой Роше. — И ими тоже займитесь, если нужно. Я хочу, чтобы всё в этом доме было в рабочем состоянии, чтобы нигде не было хлама, об который можно запнуться, ясно тебе? — Милсдарь Роше, если позволите… — замялся дворецкий, нервно заламывая пальцы. — Я полагаю, что милсдарю Иорвету было бы удобнее гулять по саду, если бы у него была специальная палка. — Ему было бы удобнее, если бы на земле не было веток! — Разумеется! Уверяю вас, сад в кратчайшие сроки будет приведён в полный порядок. Но палка всё равно бы не помешала… Слепые часто используют палки, чтобы проверить дорогу. Мальчик не может полностью заменить глаза, может забыть предупредить о порожке или отвлечься… Стоило признать, что дворецкий советовал дельную вещь. Об этом следовало бы при случае поговорить с Иорветом. *** Отпустив дворецкого и без всякого аппетита прикончив ужин, Роше попытался отвлечься от беспокойных мыслей об эльфе, занявшись делами. В Темерии вовсю шли реформы законодательства, вернее, темерские законы приводились в некоторое соответствие с нормами имперского права. Превозмогая себя, Вернон четвёртый день вгрызался в нильфгаардский кодекс налогов и податей, понимая, что вопрос налогов будет самым болезненным из всех, а, значит, тут точно нужно было его личное внимание. Кодекс не хотел поддаваться, но Роше не сдавался, помечая непонятные места и пытая вопросами тех, кому полагалось знать ответы. Решив посвятить вечер злополучному кодексу, Роше отправился в кабинет, но там оказалось на удивление холодно. Неудачный день не желал становиться лучше. Видимо, наконец-то приближающаяся зима заявила о себе, и скоро можно было ждать заморозков. Спустившись обратно вниз, Роше ещё раз пропесочил дворецкого, велев с этого вечера начать топить во всех жилых комнатах, и устроился на оттоманке у камина в малой гостиной. Эта уютная комната нравилась Вернону. Если нужно было что-то просто читать, убивая утром время в ожидании Бьянки, он всегда устраивался там. Видимо, поэтому на декоративном низком столике рядом с оттоманкой вскоре появилась небольшая трёхъярусная конфетница, заполненная разными орехами, сушёными фруктами и изюмом. Роше эту заботу оценил и с удовольствием грыз орехи, читая утренние отчёты. Но, к сожалению, щёлкать орехи было куда легче, чем статьи проклятого кодекса. Перечитав уже разобранные главы, Роше перешёл к акцизам, запутался, начал заново, потом ещё раз, и ещё, и в итоге незаметно для себя просто задремал, пригревшись в тепле камина. *** Проснулся Роше глубокой ночью от какого-то шороха со стороны кухни. Чуть потянувшись и размяв затёкшие от лежания мышцы, Вернон уже собрался было встать и уйти в спальню, но тут дверь гостиной открылась и в комнату вошёл Иорвет. Эльф был без повязки на лице, рубашка, бриджи и чулки белые, разве что на ногах — тёмные короткие сапоги с отворотами. Из-за светлой одежды в темноте комнаты он казался привидением. Осторожно прикрыв дверь, он бесшумно, тем самым ещё больше усиливая сходство с призраком, приблизился к камину и присел на ковёр перед столиком. Прямо за ним как раз стояла оттоманка, а на ней, замерев от неожиданности, лежал Роше. Тем временем Иорвет извлёк из кармана бридж и разместил на краю столика два яблока, которые, видимо, взял с кухни. После, пошарив по столешнице руками, нашёл конфетницу, притянул её к себе и, зачерпнув ладонь изюма, отправил сразу пясточку ягод в рот. Ситуация была нелепой до невероятности. Вернон решил, что надо срочно как-то дать о себе знать, пока это не стало совершенно неловко. Чуть кашлянув, Роше сел и вежливо поздоровался: — Добрый вечер. Иорвет мгновенно замер, перестав жевать изюм, и тут же схватился за рукоять кинжала, который, разумеется, был у него на поясе, несмотря на в целом неодетый вид. — Я тут читал и, видимо, разомлел в тепле и уснул, — поспешил пояснить Вернон, чувствуя себя совершенно по-дурацки. — Понятно, — выдохнул Иорвет. Эльф был явно смущён, и Вернону в который раз за день стало его болезненно жалко. Повинуясь невольному порыву, он тут же предложил: — Давай я принесу тебе что-нибудь посерьёзней яблок с орехами. Ты, конечно, белка, но не настолько же. — Не нужно… — явно паникуя, тут же начал отказываться Иорвет. — Слушай, я знаю, что ты с утра ничего не ел, так что нужно, — категорично отрезал Роше и, запалив свечу об красные угли камина, ушёл на кухню. *** Собрать на поднос нехитрый перекус оказалось совсем не сложно. Вернувшись, Роше нашёл эльфа там же, где и оставил. Иорвет по-прежнему сидел на полу у камина, разве что конфетницу отставил от себя подальше. Поставив поднос на столик, Роше начал выкладывать перед эльфом тарелки с нарезками, поясняя: — Сыр, буженина, хлеб. Рядом встали бутылка тёмного стекла и глиняный кувшин: — Вино и вода, что сам захочешь. Стакан, — добавил Вернон, поставив его рядом с рукой эльфа. Иорвет осторожно прошёлся руками по тарелкам, взял кусочек сыра, покрутил его в руках и тихо выдохнул: — Спасибо. Небо не разверзлось, Роше не ударила молния, но ощущение от этого простого тихого слова было примерно таким же. Надо было что-то ответить, и хоть Вернон вполне понимал, что на «спасибо» надо отвечать «пожалуйста» или «не за что», он вместо этого просто закивал и выдал что-то вроде «угу». — Тебе ведь все рассказали, да? — всё так же тихо спросил Иорвет, откусив наконец немного сыра. — Этот дом почти год пустовал, — вместо ответа зачем-то пустился в объяснения Роше. — Его последний владелец погиб, сдерживая наступление чёрных. Потом тут квартировал какой-то нильфский офицер, но это так… Садом всё это время никто не занимался. Мне до него тоже дела не было. Но это раньше! Я уже распорядился, чтобы его привели в полный порядок. Через пару дней там будет… Всё хорошо, в общем будет, — неловко закончил Роше, окончательно сконфузившись. — Я прожил в лесу дольше, чем ты живёшь на свете, Роше. И запнулся о ветку. — с грустью ответил Иорвет. Воцарилась тишина, которую Вернон и хотел, и не мог нарушить. Что тут было сказать? Да и надо ли было что-то говорить? Тем временем, Иорвет собрал себе многослойный бутерброд, а после, чуть подумав, вытащил пробку из винной бутылки и налил себе вина, аккуратно приложив горлышко бутылки к краю стакана. Глядя на это, Вернон решил, что ему, пожалуй, тоже не помешает немного выпить. Поискав на буфете, он нашёл какой-то явно декоративный кубок, выдул из него пыль и, налив себе вина, устроился на своём старом месте. Прикончив половину бутерброда и наполнив уже второй стакан вином, Иорвет неожиданно заговорил, уставившись куда-то в стол: — Рано или поздно это должно было случиться. Я ведь это знал. — Бартоломей сказал, что тебе стоит обзавестись палкой, — вспомнил Роше. Момент для такого разговора был вполне подходящий. — Ей можно шарить по дороге перед собой, чтобы узнавать о камнях и ветках. — Палка, — утвердительно повторил Иорвет. — Я думал об этом. — Я видел слепых с палками, — задумавшись поделился Роше. — Дважды. Один был уже старым дедом, он шарил перед собой палкой, потом опирался на неё, делая шаг. А другой был моложе, и на его палку нельзя было бы опереться. Она была тонкая и длинная. Он шёл и всё время водил ей перед собой. Я даже не сразу понял, что он слепой, уж больно быстро он шагал. — Где ты его видел? — без всякого любопытства спросил Иорвет. — В Оксенфурте, — пожав плечами, ответил Роше. Разговор прервался, и эльф вновь занялся бутербродом. Вернон стащил у него с тарелки кусочек сыра и молча цедил вино, глядя на Иорвета и думая, как, черт возьми, ему помочь. Палка — это, конечно, хорошо, но Роше не оставляло ощущение, что он упустил что-то важное. Казалось бы, у Иорвета было всё, что только можно ему дать, но Вернону упорно казалось, что он что-то забыл. И тут его осенило. — Иорвет, скажи-ка, — позвал Роше, привлекая к себе внимание, — ты играешь только на флейте или на лютне тоже? — Лютня не самый удобный инструмент в лесной жизни, — неопределённо ответил эльф, наливая себе третий стакан вина. С бутербродом было уже покончено, но пить он не перестал. — Да брось. Мне ли не знать, что вы таскаете с собой и лютни, и гусли, и барабаны. Чего я только у вас не видел. — О, так ты не просто сжигал лагеря скоя’таэлей, ты сначала рылся в наших вещах? — с издёвкой спросил Иорвет. — Искал эльфские сокровища? — Своего врага надо знать лучше, чем друга. Охотясь на вас, я неплохо вас изучил. А как иначе? Дерьмовым бы я был охотником, если бы это не сделал, — лаконично ответил Роше. Его мысли невольно умчались в прошлое, и, чуть погодя, он продолжил: — А ведь знаешь, если бы не это, уверен, моя партизанская карьера закончилась бы, не успев толком начаться. Мне пришлось действовать вашими методами, прятаться, как вы, нападать, как вы, отступать, как вы, да даже срать, как вы! И за эту науку я вам ох как обязан, Иорвет. Только благодаря этому мы смогли заставить Эмгыра с нами считаться. — Да, вы многое у нас переняли. — кивнул эльф. — Ты ведь стал настоящим людским скоя’таэлем, Роше. — с долей уважения добавил он, чуть подумав, — Мы старались с вами не сталкиваться. Обходили ваши стоянки стороной. Но я видел, как ты расставлял посты. И как только ты смог заставить кметов залезть на деревья? — Жить захочешь — не только на дерево залезешь, — пожал плечами Роше. — Железные крючья, делов-то. Иорвет только усмехнулся и, отпив вина, полюбопытствовал: — И как тебе лесная жизнь? — Честно? Ничего хорошего. Не понимаю, как вы так живёте годами. Даже вспоминать не хочется. — А ведь вам было куда легче, чем нам, — задумчиво потянул Иорвет. — Вам помогали местные. И с реданцами ты договорился. Из врагов у вас были только нильфгаардцы. Ну, и мы. А у нас всегда кругом враги. — Ну, не прибедняйся, городские нелюди вам всё же помогают, это я точно знаю. Не все и не всегда, но помогают, — возразил Роше скорее из упрямства. На самом деле, даже моральная поддержка простых деревенских жителей дорогого стоила. А ещё в деревнях можно было разместить раненых, воспользоваться услугами кузни. С едой было сложнее, иногда местные помогали партизанам с едой, иногда — партизаны местным. Но да, это был какой-никакой тыл. У скоя’таэлей же ничего подобного не было. Нелюди, готовые им помочь, чаще жили в городах, в деревнях их, считай, и не было. Наверное, поэтому крупные отряды белок редко встречались в глухих лесах и всё норовили прижаться к какому-нибудь городку. Однако же, разговор ушёл куда-то совсем не туда. — Ты так и не ответил про лютню, — напомнил Роше эльфу. — В моём отряде мы никогда не таскали с собой оркестр, — задумчиво сказал Иорвет и, чуть помолчав, добавил: — Когда-то я пробовал играть на лютне, но… Это было очень давно. На лютне обычно играют, когда хотят ещё и петь. А петь я не люблю. Флейта мне больше по душе. С ней всё понятно без слов. Роше мало понимал в этой логике, но главное выделить вполне сумел: — Тогда надо бы достать тебе флейту, — подытожил он. Иорвет в ответ только рассмеялся. — Ты добрый хозяин, Роше, — чуть успокоившись, явно пьяным голосом заговорил эльф так, будто делился большим секретом. — Такой предусмотрительный. Купив коня, ты бы обязательно позаботился и о конюшне, и овёс прикупил бы лошадке, и седло, и попону, и подковать бы не забыл, верно? А если завёл эльфа, так надо добыть ему флейту, или, может, лютню, эльфам же нужна музыка, как иначе, правда? Потянувшись к бутылке, Иорвет попытался налить себе ещё вина. Из этого, правда, мало что вышло: бутылка была уже почти пуста. Стало совершенно очевидно, что эльф с непривычки, да ещё и на голодный желудок, хорошенько так набрался вином и неслабо захмелел. — Так, заканчивай-ка пить, Иорвет, — велел Роше. — Завтра об этом поговорим на трезвую голову. Встав и взяв с подсвечника свечу, Роше подошёл к эльфу и протянул ему руку, чуть тронув за плечо: — Вставай, я помогу тебе дойти до твоей комнаты. — Зачем? — удивлённо отозвался Иорвет, самостоятельно поднимаясь на ноги. — Не нужно, я хорошо помню дорогу. И, тут же зашатавшись, начал заваливаться набок и, наверное, упал бы, но Роше подхватил его под руку: — И твёрдо стоишь на ногах, ага. Пойдём уже. Закинув себе на шею руку Иорвета и перехватив его поперёк туловища, Роше повёл эльфа прочь из комнаты. Иорвет в ответ только засмеялся, но хоть больше не падал. От него пахло вином, мылом и им самим; этот запах запомнился Вернону ещё с Новиграда, и теперь неожиданно напал на него вместе со взмахом волос Иорвета, чуть мазнувших Роше по щеке. Эльф бормотал что-то неразборчивое на Старшей речи, но Вернон и не пытался вслушиваться, сосредоточившись на выросших перед ними ступеньках. Так ведь бывает, подумал Роше. Пока сидишь, тебе кажется, что всё хорошо и ты совсем не пьян. А стоит встать на ноги — и хмель берёт своё. Едва ли эльф с горя напился специально. Хотя, выпить три стакана подряд случайно тоже было сложно. Наконец они добрались до нужной двери. — Пришли, — сообщил Вернон, открывая дверь. — Вот твоя комната. — Моя! Да неужели? — удивлённо зашептал ему эльф прямо в ухо. — Здесь все комнаты твои, Роше. И люди, и вещи. А я? Как, по-твоему, я теперь тоже твой? — Ты моя головная боль, Иорвет, — со вздохом ответил Роше, сваливая свою ношу на кровать. Эльф в ответ только что-то возмущённо воскликнул, но быстро понял, что падать пришлось недалеко и на мягкое. Подумав, Роше воткнул свечу в ближайший подсвечник и, вернувшись к Иорвету, стянул с него сапоги. После опять поднял эльфа на ноги, быстро разобрал постель и засунул остроухого под одеяло. Казалось бы, на этом миссию по транспортировке пьяной белки можно было бы считать завершённой, но Иорвет почему-то завозился в постели, а потом и вовсе уселся, откидывая одеяло. — Ну что такое? — устало спросил Роше. — Эти завязки давят, — капризно сообщил эльф, дёргая себя за колени. Пришлось помочь ему избавиться от подвязок. Самостоятельно с узлами, к тому же спрятанными под бриджами, эльф бы точно не справился. До этого Роше приходилось снимать подвязки только с прекрасных дам, следом стягивая и чулок, в этот же раз он, проклиная всё на свете, ограничился только подвязками. Брыкнув пару раз напоследок стройными ногами в белых чулках, эльф наконец завернулся в одеяло, похоже, совершенно забыв про присутствие в комнате человека. Засунув чёртовы подвязки в эльфовы сапоги, Роше забрал свечу и ушел наконец к себе. Уснуть получилось далеко не сразу, к тому же ещё и приснилась какая-то муть. Во сне Роше сражался с Иорветом во Флотзамском лесу, но почему-то проигрывал, а эльф, вместо того, чтобы убить его, ставил ему на грудь ногу в белом шёлковом чулке и что-то рассказывал про вымирающие виды, к представителям которых он почему-то причислил Вернона.