Слепота

Записку с кратким сообщением о том, что дурной эльфской голове слепота не помеха, Роше получил в середине дня. Бьянка кратко изложила обстоятельства побега, отметила, что Иорвет обещал вернуться, и интересовалась, следует ли принять какие-то меры. Рассудив, что посылать погоню, по меньшей мере, не разумно, Роше кратко ответил, что пока предпринимать ничего не следует, а к вечеру он ждёт подробный отчёт. Позже, изучая его, Вернон даже не мог сказать, что он испытывает в большей степени: досаду или восхищение. Он, конечно, ожидал от Иорвета сюрпризов, но всё же не таких оригинальных. С другой стороны, в этом финте очень чувствовался старый Иорвет, хоть раньше, конечно, отчёты о его подвигах были совсем не так невинны по содержанию. Возможно, именно поэтому произошедшее совсем не разозлило Роше. Хотя, если Иорвет завтра не вернётся… Ведь он мог сказать, что собирается вернуться, только чтобы выиграть время… Логика твердила, что Иорвет придёт назад как миленький, не дурак ведь, понимает, что рядом с протектором Темерии он своим белкам может быть полезен, а вот на воле — не особо. Но, как известно, в делах, где замешаны чувства, разуму до сердца обычно трудно достучаться, так что Роше не смог совсем уж прогнать липкую тревогу, а только договорился с собой, что об этом он подумает только когда «завтра» закончится, а эльф не вернётся. Если он не вернётся. Если. *** Утром Бартоломей доложил, что примерно с час назад, милсдарь Иорвет изволил пожаловать домой, уже успел переодеться и ожидает Роше в малой гостиной. К дому милсдаря Иорвета сопроводил некий эльф весьма сомнительного вида, которого за ворота особняка стража не пропустила. Почувствовав себя так, будто утреннее солнце озарило его душу, Роше старательно затолкал непрошеную радость поглубже и, заставляя себя не спешить, размеренно закончил все рутины, и после уже направился вниз к своему блудному эльфу. — Ну? — спросил он, войдя в гостиную. — Как воздух свободы? Всё так же сладок или испарения канализация его подпортили? Иорвет тут же поднялся со своего места, видимо, приветствуя его. Что было как-то странно, обычно эльф пренебрегал такими формальностями. Впрочем, отвечать на подколки это гордое создание всё равно не собиралось. Присев на край стола напротив Иорвета, Роше примирительно сказал: — Ладно, надеюсь, ты хотя бы плодотворно прогулялся и теперь сможешь без проблем сделать свою работу. — Да, вполне плодотворно, — сухо кивнул Иорвет. Эльф так и стоял, сжав в руках трость, и будто чего-то ждал. Роше внимательно посмотрел на него, отмечая, что Иорвет в эту ночь наверняка не спал, да и, вероятнее всего, ещё и не ел со вчерашнего дня. Вид у него был откровенно измождённый, приправленный суровой решительностью. — Ну? И чего ты сейчас от меня хочешь? — спросил наконец Роше, разглядывая лицо эльфа. Особенно его внимание привлёк красноватый след от повязки на переносице, слегка выглядывающий из-под края ткани. Похоже Иорвет не ждал такого вопроса, но, чуть помедлив, ответил: — Мне нужно о многом тебе рассказать. Но… Это потребует времени, и, если тебя сейчас ждут дела, лучше, пожалуй, отложить это на вечер. Ничего обязательного у Роше на сегодня не было запланировано примерно до обеда. Да и вообще: то, что эльф сам хотел ему что-то рассказать, было, в каком-то смысле, удивительно. Но, не дав себе увлечься этими мыслями, Роше решил сначала разобраться с тем, что происходило прямо сейчас. — Вот как? Тогда зачем ты меня тут поджидал? Иорвет заметно растерялся. Покрутив в руках трость, он чуть склонил голову и ответил в пол: — Я… Я полагал, что после моего возвращения ты захочешь меня увидеть. Я ведь отлучился самовольно… — Ты попросту сбежал, — усмехнулся Роше. — И что, ждёшь теперь выволочки? Судя по резко сжавшимся губам и общей напряжённости эльфа, всё так и было. — Прости, но у меня как-то нет настроения ругаться. И потом, Иорвет, тебе не пять лет, а я тебе не мамочка. Решил рискнуть моим доверием и умотать в катакомбы — дело твоё. Эльф тут же гордо вскинул голову. — Трудно рискнуть тем, чего нет! За мной следили с первого же дня, как я вышел из этого дома, и ты не спешил мне об этом рассказывать. — Следили, — без всякого намёка на неловкость согласился Роше. — И будут следить, для твоей же безопасности. Ты сам знаешь, что даже от обычного отребья не отобьёшься! Лицо Иорвета болезненно дёрнулось, но сдаваться он не собирался: — На улицах, где я хожу, полно стражи, в опасные районы я не лезу! И ты мог хотя бы предупредить меня об этом! Из-за твоих соглядатаев ко мне боялись подойти на улице! — И что с того? Ты нашёл способ подобраться к своим белкам. Поехал на раздачу. Ты мог обойтись без выкрутасов, если бы захотел! Роше почувствовал, что невольно начинает закипать. Повинную голову меч не сечёт, но тут явно был другой случай. — Не мог, — упрямо ответил Иорвет, — ты бы меня не отпустил. Роше на мгновение задумался. — Может, и отпустил бы, если бы ты потрудился объяснить, зачем. — Ты запрещаешь мне ходить в Храмовый квартал, но отпустил бы в катакомбы? — В катакомбах опасно, там постоянно заводится всякая дрянь. Даже сейчас, когда начались заморозки, разгуливать по ним — не лучшая идея. Но если ты не один, и твои сопровождающие держат оружие наготове, то там безопаснее, чем в подворотнях Храмового квартала. Один-два утопца не сравнятся с обозлённой толпой. А судя по тому, как ты острил в Королевском квартале, злить людей тебе нравится. Иорвета это вновь сбило с толку. — Я полагал, что ты меня не отпустишь, — тише и как-то мягче ответил он. — И что если я спрошу об этом, то шанса провернуть всё самовольно уже не будет. — Ради дела — отпустил бы. Так что, если тебе ещё раз понадобится спуститься вниз, давай обойдёмся без таких фокусов. Иорвет кивнул и привычным уже для Роше жестом растёр переносицу, слегка оттянув повязку. Роше почувствовал, что на него волной накатила совершенно неуместная сейчас нежность. Иорвет был готов к заслуженной выволочке, но не к снисхождению. Ему вообще трудно было принимать что-то хорошее. Удары были ему куда привычнее, и в этом Роше его отлично понимал. — Вот что, — сказал он, садясь за стол, — сегодня я вполне могу задержаться утром дома, так что можешь рассказывать, что ты там хотел, прямо сейчас. Но если хочешь сначала поесть и отоспаться — отложим на вечер. — Мне это не нужно, — категорично замотал головой Иорвет. Роше прекрасно видел, как ему это не нужно, но о том что эльф на нервах может отказываться от еды, он давно уже знал, так что не стал спорить. — Ну тогда присаживайся и вперёд, — велел Роше. Иорвет безропотно вернулся на своё место, сжал пальцы в замок и, не поворачивая голову к Роше, сообщил: — В первую очередь… Яевинн передаёт тебе свои наилучшие пожелания. Роше глубоко вздохнул и, откинувшись на стуле, внимательно посмотрел на Иорвета. Ну что ж, было вполне ожидаемо, что если Ястреб жив, то он вернётся в своё старое гнёздышко. — Вот, значит, как. И ему тоже не хворать. Иорвет немного помолчал, видимо, ожидая вопросов, а когда они не последовали, заговорил немного тише обычного. — Я расскажу тебе о нашем положении то, что рассказали мне. Ты был прав, когда говорил, что скоя’таэли потянутся в Темерию. Нильфгаард отменил дискриминационные законы во всех завоёванных королевствах Севера, но только в Темерии это решение хоть как-то исполняется. И только здесь сейчас относительный порядок. Ну и амнистия привлекает многих. Несколько отрядов пытались пробраться в Дол Блатанна, но Францеска отказалась принимать у себя скоя’таэлей тайно, без благословения императора. Так что… Амнистия, раздача хлеба и твоя милость ко мне — многие восприняли это как официальное приглашение, хоть это и не значит, что все верят в твои добрые намерения и не опасаются ловушки. Кроме того… Скоя’таэли не просто собираются в Темерии, они устремляются в Вызиму. Хлеб, который выделяется каждому городу и деревне, рассчитан из их примерного количества жителей. Так что на всех выдачах, кроме столичных, не рады любым беженцам и всем советуют валить в Вызиму. Это, пожалуй, самая мягкая формулировка из тех, что я слышал. Многие наши думают, что ты собираешь скоя’таэлей вокруг столицы не просто так, что ты хочешь нас использовать. Если это так, то Яевинн готов к переговорам. Если нет, и если ты вовсе не хотел собрать нас всех здесь, — то тем более. Это официальное предложение. Иорвет замолчал, но Роше не спешил с ответом. Ему было, что обдумать, но нужно было больше информации. И, раз уж Иорвет заговорил, следовало вытянуть из него побольше. — Переговоры. Вот как. И чего же он хочет? — Я рассказал о твоих планах отправить нас в Дол Блатанна. Я не говорил тебе этого раньше, но сейчас, когда это уже не только моё мнение, скажу. Мы уверены, что Францеска Финдабаир сделает всё, чтобы пустить в свои земли только молодежь. А это лишь половина наших. Все мы опасны для её власти, и, если ради будущего нашей расы она может быть готова рискнуть… Старые бесплодные ветераны для неё и бесполезны, и вдвойне опасны. А, значит, они застрянут здесь, у тебя. — И Яевинн, конечно же, хочет застрять на своих условиях, а не просто мирно поселиться в Старой Вызиме? — уточнил Роше. — Разумеется. И не он один. — Иорвет, не тяни кота за… Короче, чего вы хотите? Эльф весь подобрался, хотя, казалось бы, куда больше. — Автономию и самоуправление Старой Вызимы, право занять Старую Усадьбу и окрестные болота. Раньше их осушали, и можно начать делать это вновь… Так нелюди смогут жить рядом, но не вместе с людьми. А в долгосрочной перспективе это сможет защитить нас от погромов. — Какой амбициозный план, — усмехнулся Роше. — Так. У меня есть вопросы. Для начала… Сколько вас? — Всего? Или сейчас в Вызиме? — Меня интересуют все цифры. — Всего… Меньше тысячи. Трудно сказать точно. Из-за последней войны и гонений, начатых Радовидом, к нам присоединилось много оседлых. Но они скорее беженцы, а не белки. И они есть в каждом отряде. — Сколько ваших уже в Вызиме? — В катакомбах — около ста двадцати. — А в предместьях? — наугад спросил Роше и явно попал. Иорвет на мгновение застыл, но тут же ответил: — Этого я не знаю. — Тогда вернёмся к началу. Значит, скоя’таэли стягиваются к Вызиме, в катакомбах под городом засел Яевинн и хочет обсудить со мной ваше неясное будущее. Почему тогда, несмотря на амнистию, белки делают всё, чтобы быть незаметными? Почему ушли в катакомбы? Почему на раздачи ходит от силы десятая часть ваших? Кое-что на этот счёт было Роше известно, но он хотел услышать, что скажет Иорвет. — В первую очередь, из-за осторожности. — аккуратно ответил эльф. — Нелюди Вызимы с самого начала наблюдали за твоими действиями, пытаясь понять, чего от тебя ждать. При нильфгаардцах было одно, а что будет при Верноне Роше? Это для людей ты герой-партизан. Нелюди помнят тебя за другое. Затаиться и ждать, когда ты себя проявишь, — лучшая тактика. — Ждать, когда я проявлю себя, или когда в Вызиме соберётся побольше скоя’таэлей? — Думаю, и этого тоже, — уклончиво ответил Иорвет. — Что-то тут не сходится. Если вас уже больше сотни, значит, большая часть белок вообще не выходит в город — почему? Эльф молчал. Видимо, на этом его поток откровенности был исчерпан. Но было бы странно с его стороны начинать сейчас играть в пленного на допросе. И, разумеется, Иорвет предпринял вполне ожидаемый манёвр. — Я не знаю. Мне рассказали многое, но не всё. Это решение Яевинна и других командиров, это всё, что мне известно. — Иорвет, ты торчал там почти двадцать часов, — с раздражением констатировал Роше. — Ни за что не поверю, что ты не разузнал про своих белок всё, что можно. Ты не хочешь сболтнуть лишнего, вот и всё. Передал мне то, что тебе велел передать Яевинн, но и довольно. — А разве нет? Ты сам можешь его обо всём этом спросить. — Ну конечно. Переговоры. Как быстро от ходатайства со скромной просьбой разобраться с поборами стражи и дать бедным беженцам работу вы перешли к планам на Старую Усадьбу и автономию под боком столицы! — О работе мы тоже говорили. Идея заняться заготовкой дров многим кажется… привлекательной. Но это возможно только если будет достигнуто соглашение. Всем нужна ясность. — Ну что ж. Переговоры — это не только личная встреча, — заключил Роше — Переговоры можно вести и в переписке. Сначала я хочу получить ответы на свои вопросы. Адресую их Яевинну, а там посмотрим. Роше видел, что Иорвета вполне можно раскрутить на откровенность, и это было даже не то, чтобы трудно. Но, неожиданно для себя, Вернон понял, что не хочет этого делать. Собственно, а зачем? Никакой особой необходимости теперь в этом не было. У скоя’таэлей, засевших в катакомбах, был свой лидер, и теперь, когда Яевинн пошёл на контакт, Иорвета можно было оставить в покое. Разумеется, Иорвет по-прежнему мог быть посредником между белками и официальными властями, но для этого вовсе не требовалось проламывать его патологическое недоверие. Удивительно, но Иорвета решение Роше переадресовать свои вопросы напрямую к Яевинну отчего-то не порадовало. Он явно напрягся, чуть закусил губу и, помолчав, спросил: — Ты хочешь, чтобы я передал письмо? — Нет нужды. Это совсем не трудно устроить и без тебя. А вот ответ, скорее всего, передадут тебе. Иорвет кивнул, явно о чём-то раздумывая. Роше подождал с полминуты, побарабанил по столу пальцами, но решение не давить на эльфа казалось со всех сторон верным, так что… — Ну вот, не так уж и много времени всё это заняло, — сказал Роше, переходя на более легкий тон, — или ты хотел рассказать мне о чём-то ещё? — Нет, — встрепенулся Иорвет. — Я… Нет. — Тогда я велю подать завтрак. Составишь мне компанию? Или пойдёшь спать? Иорвет выбрал первое, но, судя по тому, как он ковырял вилкой несчастные оладьи, ему явно кусок в горло не лез. Было очевидно, что он остался на завтрак только для того, чтобы не уходить. Роше видел, что эльфа что-то грызёт, но, после общения со своими белками, тяжёлых мыслей у него могло быть больше, чем блох на комнатной собачке, сутки пробегавшей по улице. Однако поскольку ни делиться ими, ни просить помощи, Иорвет был пока что не готов, Роше оставалось только делать вид, что он ничего не замечает. Он даже завёл разговор о какой-то ерунде, но толку от этого было мало. Покончив с едой, Роше уже собрался прощаться, но Иорвет опередил его, внезапно вновь заговорив о деле: — Яевинн считает, что правда — наш союзник. Другие командиры с этим согласны. Так что он, разумеется, ответит тебе. Но… Нет смысла тратить время на переписку. Лучше будет, если я сам тебе расскажу всё, что знаю. На лице эльфа застыла мрачная решимость. Такие лица Роше доводилось видеть у тех, кто готовился мужественно переносить пытки, но никак не у тех, кто решил наконец заговорить. — Может и лучше. Но я не хочу тянуть из тебя клещами каждое слово, Иорвет, — покачал головой Роше, — так что… — Прости, — прервал его эльф, — прости, я не смог сразу… Вдохнув, как перед прыжком в воду, Иорвет заговорил, чеканя каждое слово: — Ты хотел знать, почему почти никто не выходит в город? Яевинн контролирует скоя’таэлей, их контакты с горожанами, чтобы не допустить конфликтов. Он разделил всех скоя’таэлей на тех, кому можно выходить поодиночке, тех, кто ходит группой, и тех, кому выходить нельзя вообще. А вот это уже было интересно. — Каких конфликтов он опасается? — быстро спросил Роше. — И по какому принципу было деление? — Всё очень просто. В город можно выходить только по делу. То есть, на раздачу хлеба или на заработки. А поскольку никакой работы, кроме игры на улицах, толком нет, выходят только те, кто готов играть на потеху dh'oine. На раздачу — только те, кто готов принять подачки от dh'oine и получить печать на руку. Иорвет поднял ладонь, демонстрируя оттиск темерской лилии на её тыльной стороне. — Те, кто слишком горд и для первого, и для второго, сидят в катакомбах и не выходят. Долго так продолжаться не может, но пока это позволило избежать каких-либо инцидентов. Поверь, если бы кого-то из тех, кто сейчас остаётся внизу, попыталась бы обобрать стража, на улицах остались бы трупы. Это из очевидного. А так… Верген показал, что скоя’таэли легко находят неприятности на свою голову. Яевинн учёл этот опыт, вот и всё. — Верген, — повторил Роше. — Вот про это поподробней, пожалуйста. Иорвет скривился, будто глотнул уксуса, но всё же ответил: — Для многих из нас пребывание в Вергене стало первым мирным временем с Первой Северной. Первым после десяти лет войны. Для части наших этот срок был ещё большим. Мы все мечтали о мире, о свободе. Но на деле оказалось, что миру и свободе нужно учиться так же, как до этого мы учились войне. К сожалению, к тому моменту, как это стало понятно, было сделано слишком много ошибок. Ты хочешь узнать подробности? — Разумеется, — ответил Роше, стараясь не выдать внутреннее волнение. Неожиданная откровенность Иорвета несколько выбила его из колеи. Иорвет кивнул и продолжил: — Всё началось с Элеаса. Он командовал одним из моих отрядов. Элеас был молод, но это, разумеется, его не оправдывает. Он спутался с суккубом, влюбился в эту рогатую тварь и начал убивать всех мужчин, ходивших к ней по ночам. Но про Элеаса хотя бы можно сказать, что он попал под чары дьяволицы и сошёл с ума от любви. В других случаях не были замешаны чары. Косой взгляд, грубое слово — достаточный повод, чтобы достать оружие для любого воина. Но в городе, где мы рассчитывали пустить корни… Там подобных инцидентов следовало не допускать. — Когда армейские части квартируются в городе или деревне, всегда бывают… Инциденты. Если твои белки хотя бы никого не изнасиловали — считай, что всё ещё обошлось, — с пониманием отозвался Роше. — Не думаю, что уместно сравнивать скоя’таэлей и войска dh'oine, — покачал головой Иорвет. — Действительно, ведь сравнение будет не в вашу пользу. В армии всё-таки есть дисциплина, а у вас — сплошная вольница, — усмехнулся Роше. — Индивидуализм, мать его… Не удивительно, что твои белки наломали дров. А теперь, значит, Яевинн, держит самые гордые и горячие головы подальше от dh'oine. У Иорвета слегка заалели уши, но в остальном он никак не выдал, что слова Роше его задели. Кивнув, он продолжил: — Именно. Он и те, кто помнит Верген, опасаются, что если в Вызиме найдётся свой Элеас, то дискриминационные законы могут вернуться. А это ударит по местным нелюдям. И они, конечно, будут нам за это очень «благодарны». — Что ж, пока что у Яевинна всё вполне получается. Никаких проблем от тех белок, что выходят в город, не было. — И всё же… Долго так продолжаться не может. Ты правильно сказал про дисциплину. Те, кто выходят, должны заниматься делом, никуда не влезать, возвращаться в обговоренное время. Но уже сейчас это не очень-то соблюдается. Пока всё невинно, но это пока. К примеру, один из тех, кто играл музыку, завёл роман с женой какого-то купца. Сам купец сейчас в отъезде, но что будет, когда он вернётся? Если ничего не предпринимать, то будет труп, и хорошо, если один. — Ну-ка, расскажи подробней, — улыбнулся Роше, — раз уж тут в перспективе мертвый купец. — Всё банально. Этот герой-любовник играл на лютне под окнами этой женщины. Ей, видимо, было скучно, вот она и слушала его днями напролёт. Потом позвала его к себе погреться, угостила обедом. И вскоре он перестал возвращаться на ночь в убежище. Рассказывает теперь, что у них любовь, что он заберёт её от мужа и прочий бред, — с досадой ответил Иорвет. — Мда… А сама-то купчиха тоже сошла с ума от любви или просто хорошо проводит время в отсутствие мужа? — Понятия не имею. Но не думаю, что эта beanna настолько потеряла голову, чтобы променять дом в Купеческом квартале на соломенный матрас в катакомбах. — И запереть этого влюблённого вы, разумеется, не можете. Вот что, мне нужно знать, где живёт эта дамочка. Пусть Бьянка примет превентивные меры. Любовные драмы хороши на сцене, а трупы нам сейчас действительно совсем не кстати. Отношение к белкам в городе сейчас вполне благодушное, пусть всё так и останется. — Даже слишком, — вздохнул Иорвет. — Музыканты заводят в городе друзей, романы. Не держат дистанцию. А это опасно. Сначала dh'oine слушают их музыку, потом угощают выпивкой, а потом за разговором выясняется, что под Бренной они были по разные стороны. Пока что не было серьёзных инцидентов, но рано или поздно что-нибудь обязательно случится. Так что, если вы с Яевинном придёте к соглашению и скоя’таэли смогут поселиться за городом и заняться заготовкой дров — это будет хорошо для всех. — А Яевинн, значит, запрещает музыкантам сближаться с горожанами? — Пытается. Но пока что практически любого из них можно заманить едой куда угодно. А если едой поманит женщина… Да и без женщин бывает всякое. Один недавно не вернулся на ночь, потому что спасал какого-то dh'oine, собиравшегося топиться в озере из-за несчастной любви. И только героическое совместное распитие медовухи всю ночь напролёт помогло делу. — Да уж, это верное средство от разбитого сердца, — рассмеялся Роше. Его кольнуло воспоминание о попойке с Эльмаром, но уточнять через наводящие вопросы, не он ли прославился в эльфских кругах как несчастный влюблённый, было чревато. — Ладно, объясни мне лучше, почему едой можно поманить любую белку. Почему ваш бельчатник не ходит за хлебом? — Я уже сказал: принять подачки от dh'oine готовы далеко не все. И вот это, — Иорвет снова поднял руку, демонстрируя печать, — отпугивает многих. Вскоре Роше выяснил, что накормить белок — это совсем не тривиальная задача. Подачки от dh'oine для них оскорбительны, контрольная печать — тем более. При этом всё, что приносили другие, менее принципиальные собратья, шло в общий котёл, из которого питались все: и гордые и непримиримые, и более мирные и уступчивые. Казалось бы, тут было очевидное лицемерие, но нет: Яевинн ухитрился запутать всё так, что это противоречие не резало глаза. Белки получали помощь от оседлых нелюдей, у них были какие-то деньги, добытые ранее, так что пока в катакомбах удавалось сохранить хрупкий мир. Но да — долго так продолжаться не могло. Картина вырисовывалась занятная. Яевинн тянул время, собирая под своей рукой достаточно внушительные силы, чтобы они могли послужить аргументом на переговорах. С другой стороны, чем дольше он выжидал — тем хуже было положение белок, ведь старые запасы просто проедались. Так что не удивительно, что до Иорвета донесли необходимость договориться с Роше о переговорах чуть ли не любой ценой. Роше на пробу задал Иорвету несколько частных вопросов, очевидно не касающихся белок в целом. Эльф вначале внутренне споткнулся об это, но всё же ответил. Много ли пользы от того, что он узнает, что собственный отряд Иорвета давно уже находится в Вызиме? Или то, как Иорвет попал в руки храмовой стражи в Новиграде? Может, и нет, но Роше были интересны подробности, и раз уж представилась возможность заполнить лакуны, странно было ей не воспользоваться. Напоследок он приберёг самое вкусное. — Есть кое-что ещё, что я хотел бы прояснить, — начал Роше, внимательно глядя на Иорвета. — Два года назад Яевинн уже участвовал в одних переговорах на высшем уровне, хоть они и прошли не при самых торжественных обстоятельствах… И тогда он получил всё, что просил. Запросы у него были скромнее… Но всё же. Он добился амнистии для всех скоя’таэлей, готовых сложить оружие. Это помимо полного прощения бунта. Я полагал, что это лишит меня работы. Но… Затишье было всего на пару месяцев. Вы не воспользовались амнистией. А следующей весной была твоя Вергенская авантюра. Напрашивается вывод, что тут есть связь. Верно? — Есть, — тихо ответил Иорвет, сложив перед собой руки в замок. — Мне нужно задавать наводящие вопросы, или ты сам всё расскажешь? — Зачем тебе это? — со странной интонацией спросил Иорвет. Если бы Роше не знал его, то решил бы, что в голосе эльфа проскочило отчаяние. — Хочу понять в каких ты взаимоотношениях с Яевинном. Это может быть важно. — Как ты уже понял, я его тогда не поддержал, — обречённо ответил Иорвет. — Я счёл его идеи прекраснодушными мечтаниями, не более. После войны Яевинн стал слишком поэтичен. Каждый из нас искал надежду и утешение в том, что было ему ближе. Я решил, что он слишком много времени провёл среди друидов и заразился от них пацифизмом. Яевинн полагал, что сначала нам следует добиться амнистии и легальности, потом, постепенно, — отмены дискриминационных законов. Мне это казалось пораженчеством. На тот момент я уже был знаком с Саскией, и создание государства, с самого начала стоящего на принципах равноправия, представлялось мне более надёжным решением, чем попытка добиться изменений внутри какого-либо королевства Севера. Иорвет замолчал, закусив губу. В целом всё было понятно, но всё же… — Ты хотя бы рассказал ему о своих планах на Саскию или просто похерил все его достижения силой своего авторитета, ничего толком не объяснив? — уточнил Роше. — Я не мог тогда открыто говорить о наших планах на Долину Понтара: Саския только завоёвывала популярность в Вергене. Говорить открыто о её претензиях на корону, даже в рядах скоя’таэлей, было опасно. Тем более Яевинн… В отличие от меня, он всегда поддерживал обширные связи с оседлыми нелюдями. Да и не только с нелюдями. Сказанное ему могло пойти дальше. — Вы расстались врагами? — Мы не могли себе позволить открытый раскол и противостояние. Если бы его отряды воспользовались амнистией, а мои нет, Фольтест просто натравил бы нас друг на друга. Эльфы бы убивали эльфов, и это сделало бы Яевинна предателем. Так что ему пришлось уступить мне. Но позже в Верген он не пришёл. Ни когда мы противостояли Хенсельту, ни после. Но, учитывая, чем всё там для нас закончилось… Это и к лучшему. — А сейчас? Он встретил тебя с распростёртыми объятиями? — Наш разговор не был простым, если ты об этом. В прошлый раз я диктовал ему условия, и ему пришлось с этим смириться. Теперь всё иначе. К тому же… Я не считаю, что сейчас у меня вообще есть право голоса. Для большинства скоя’таэлей неприемлемо принять от dh'oine даже хлеб. Они предпочтут голод этому унижению. А теперь посмотри на меня. Я принял от тебя куда больше, чем просто кусок хлеба. — И твои белки решились упрекнуть тебя этим? Иорвет неопределённо пожал плечами. — От Грозы Севера они точно ждали другого. Хотя… От Темерского Пса — тоже. — Непохоже, что Яевинна это смущает. Раз он зовёт меня на переговоры. — Он очень доходчиво разъяснил мне, зачем тебе нужны мир и спокойствие в Темерии и почему они для тебя так важны. Он жил среди вас, и многое ему понятнее, чем мне. *** К концу их беседы Иорвет напоминал выпотрошенную рыбину. Роше его вполне понимал: рассказывать о своих неудачах врагу — приятного мало. Но что поделать, обстоятельства требовали откровенности. Если в начале разговора Роше и думать не хотел о передаче Старой Усадьбы белкам, то теперь он ясно видел, почему вопрос встал именно так. Непримиримых и озлобленных скоя’таэлей надо было держать подальше от людей, Старая Вызима и так была перенаселена, а осушение и заселение болот нельзя было начать без какого-нибудь форпоста. А тут так соблазнительно манил к себе заброшенный замок… И если бы он не был бывшей резиденцией королей Темерии, то и пусть... Но, увы, Старая Усадьба имела определённое символическое значение. Так что лучше бы ей мирно превращаться в живописные руины, нежели оказаться в руках нелюдей. Можно было позволить им использовать остров как временный форпост в эту зиму, но не более того. К тому же, сама необходимость что-то решать с поселением белок следовала из утверждения, что Дол Блатанна их не примет. Но может гордые ветераны сами не горят желанием отдаться под власть когда-то предавшей их чародейки? — Хорошо, — заключил Роше. — Можешь передать Яевинну, что я согласен встретиться. Но переговоры должны быть тайными. Милостивая королева даровала скоя’таэлям амнистию, они её приняли и даже усердно трудятся на благо общества — эта картина мне больше по нраву, чем любая другая. У меня много врагов, и бросать им такую кость, как соглашения со скоя’таэлями, я не хочу. — Как ты себе это представляешь? — насторожился Иорвет. — Тайные переговоры трудно сделать ещё и безопасными. — Посмотрим, что предложит Яевинн. Но что-то мне подсказывает, что бывший командир спецотряда с опытом тайной службы и командир скоя’таэлей найдут способ не привлекая внимания встретиться в таком городе, как Вызима, — усмехнулся Роше. Иорвет сухо кивнул. Хоть он и ответил на все вопросы Роше, было очевидно, что спрошено было не про всё и многое наверняка осталось лежать у эльфа на душе тяжёлым грузом. Упрёки собратьев безусловно ранили его куда больше, чем он хотел показать. Да и Яевинн наверняка не отказал себе в удовольствии пнуть старого соперника по больным местам. Делиться этим с Роше эльф точно бы не стал, да и чем тут можно было помочь? Продолжить начатое дело, и только. Возможность быть полезным для своих белок была для Иорвета лучшим лекарством, в этом Роше не сомневался.