Лечение любви

      Когда Антону было девять, рядом с их домом жил парень по имени Саша. Они были одногодками и часто играли в их доме. Однажды весной Саша упал в лужу, и вся его футболка была в грязи. Тогда они сами хотели почистить футболку втихаря от его мамы. Когда они зашли в маленькую ванную комнату, то стояли почти вплотную. А когда он стянул с себя футболку, то Антон не смог отвести с него взгляда. Он всё ещё помнит, с каким интересом рассматривал его плоский живот. Как же он захотел к нему прикоснуться. Тогда Антон особо не задумывался над этим. Нравился ему этот вид и всё. Хотел он потрогать и всё. А было ли тогда возбуждение? Хрен вспомнишь! Но одно он знает точно – это его слабость. Как же ему было трудно, когда видел голый торс парней в раздевалке. От каждого вида прекрасного мужского рельефа, кубиков пресса он впадал в транс. Ему хотелось не только наблюдать, но и потрогать эти мышцы. Вот поэтому сейчас он не мог оторваться от голого торса Арсения Сергеевича. Мужчина всем своим видом показывал, что проснулся он только от стука двери. Если бы охранники, уже запомнив его лицо, не впустили сами, и если бы бабушка не выходила в тот момент, избавляя от нужды звонить в домофон, то Антон бы сейчас стоял бы на холоде. А всё почему? Потому что высокоуважаемый психотерапевт позволил себе ещё поспать. Однако сейчас парень готов простить его, лишь бы подольше пялиться на его пресс. – Заходи, пацан, – сказал он сонным голосом, лениво зевая. Он так же как и пришёл лениво поплелся обратно к своей кровати и сразу плюхнулся туда. – Давай я немного посплю. Если ты тоже устал, можешь отдохнуть. Или телевизор посмотреть. Я потом… проснусь, – добавил он, укрываясь пледом до головы. Дальше не было слышно ни звука, и было понятно, что хозяин дома окончательно уснул. Почему-то Антон всегда представлял репетитора как мужика со строгим расписанием. Тайм-менеджмент был у него на высоте. По представлениям парня он каждый день рано просыпался, принимал душ, делал зарядку, выпивал кофе и спокойно отправлялся на работу. И так семь дней в неделю. Всю жизнь. А тут уже девять часов, но он дрыхнет, как будто всю ночь не спал. Но не храпит. Вообще очень мило выглядит, когда спит. Антон и сам не понимал, почему наблюдает за ним. Интересно же увидеть его спокойное лицо! Мужчина так беспечно спит, ни о чем не задумываясь. Чёрная чёлка медленно сползает на лоб, закрывая вид на длинные густые реснички. Антон, сам того не осознавая, садится рядом, вглядываясь в черты лица мужчины. Так сильно хотелось провести пальцем по его скулам. Ощущать подушками пальца небритую щетину. Вдруг мужчина скинул одеяло и повернулся на другой бок. От неожиданности парень вскочил с места, чудом не скинув будильник с комода. Но теперь он не мог остановиться наблюдать за спящим мужчиной. Ведь теперь он открыл запретную зону – свой торс. Антону чудовищно хотелось потрогать его пресс, мышцы груди. Он явно полдня проводил в фитнес залах и качался каждый день. И Антон незаметно для себя подчеркнул, что на груди нет ни волоска. Либо на нём ничего не растёт как у Антона, либо он бреет их. Второй вариант казался более правдоподобным, так как щетина ведь у мужчины есть, но и первый нельзя отрицать. «А бреет ли он пах?» - вмиг подумал парень и засмущался, тихо ударив себя по лбу. О чём он только думает? Но всё равно сильно-сильно хотелось проверить свои догадки. Проводив взглядом по его торсу, он заметил несколько маленьких шрамов. Это были очень старые раны, которые оставили после себя только полоски. Антон долго любовался этой прекрасной картиной и чувствовал, как слипаются глаза. Тело настойчиво требовало отдыха, и он решил, что, если немного посидеть на кровати ничего не произойдёт. Не криминально ведь чуток полежать рядом хотя бы на минуту, а то стоит он как вкопанный. И ноги устали стоять. «Полежу и сразу пошагаю в гостиную», – наивно планировал он. Ага, член там плавал. Помните, как мы в детстве спокойно засыпали, просто взирая на ковёр в стене? Вот тут получается, рельеф Арсения и есть ковёр. Он только на миг закрыл глаза, а мир вокруг медленно кружился и отдалялся от него, превращаясь в гаснущую точку. Сладкий запах блинов заставил Антона испуганно открыть глаза. Он ещё минуту таращился на пустую кровать, и наконец-то вспомнил, какого члена он тут лежит. «Чёрт!» – была первая его мысль, а затем и вторая, и третья тоже. Он ведь просто закрыл глаза только на секунду! Так какого хрена он очутился на его кровати? Как же стыдно! Надо бы посмотреть в зеркало и привести себя в маленький порядок, но ему было так стыдно, что хотелось просто тихо сбежать, но он не сможет. Поэтому просто шёл по запаху в кухню. Антон просто привык завтракать у репетитора, а тут проспал до обеда без еды. Так что желудок не хотел медлить с урчанием. Если умирать со стыда, то хотя бы не на голодный желудок. Войдя в кухню, он сразу заметил, как Арсений подпевал песню и ритмично к ней танцевал, чуть покачивая бедрами. Парень прислушался к тексту музыки, прислонившись об косяк двери. «А внутри у него розы темно-алые А внутри у него письма запоздалые. А внутри у него льётся дождь и радуга, Я бы всё отдала за минуту в его ласковых руках.»       – Я, конечно, предполагал, что вы человек в возрасте, но не думал, что будете слушать такие старые песни, – весело сказал он, улыбаясь. Наверное, если первым атаковать, то останется жив.       – Я, конечно, предполагал, что ты устаёшь, но не думал, что ты сразу ляжешь рядом, – усмехнулся он, поставив тарелку с блинами на стол. – Тащи свой зад сюда и перекуси чуток, а то выглядишь ужасно. А ещё умойся.       Антон послушно пошагал в ванную. Вот в эти моменты, каждое воскресенье они выглядели, как настоящая пара. Он всегда утром готовил для него завтрак, потом они перекусывали чем-то сладким, обсуждая что-то на кухне, а затем Арсений готовил обед. И так каждое воскресенье. Только сегодня он приготовил завтрак так поздно. Всё было так тихо и уютно.       По-домашнему.       Когда парень впервые узнал, что Арсений сильно любит сладости, то знатно офигел. Он ведь выглядел таким «мужественным», а оказывается тайно хранил в холодильнике торт. Антон тоже любил пирожные, печенье, торты, так что не отказывался перекусить ими. Всё-таки быть взрослым круто! Захотел торт – купи торт. Есть ведь деньги.       Его мать совсем не любила сладкое и не то, чтобы за фигурой следила. Просто не любила. И так как деньги были у неё и продукты покупала именно она, парень дома такую роскошь не позволял, а тут даром предлагают.       Они виделись каждое воскресенье и болтались до самого вечера. Они могли разговаривать о чём угодно на свете.       – Арсений Сергеевич, почему вы назначаете только уроки по биологии? – мужчина задумчиво поднял бровь и, чуть закашлявшись, начал искренне смеяться. – Не-не, – поспешил оправдаться парень, – я про то, что почему вы не пытаетесь «лечить» меня? – спросил красный как рак Антон.       – А ты как думаешь? – спокойно поинтересовался мужчина, сузив свои голубые глаза.       Умрёте что ли, если хоть раз ответите на вопрос ответом? – Ну, я думал, что уроки и есть скрытые сеансы, потому что вы задаете иногда слишком странные вопросы, но не пытаетесь внушить ничего про гомофобию. Когда мужчина наивно полагал, что Антон не станет задавать вопросы такого рода или изучать их разговоры, парень всё понял. Однако не знал, что именно ему ответит. Душевное состояние школьника слишком скрытое, так что после заявления психотерапевта он либо обрадуется и продолжит проходить к нему или обо всём расскажет своей матери. Казалось бы, почему ему выбрать второй вариант, ведь они уже неплохо ладят, но Арсений видит, как Антона ежедневно грызет чувство вины перед мамой. Парень считал себя виноватым во всём, что случалось в его жизни. Даже то, что из-за его ненормальности его мать искала специалистов и пыталась вылечить. И сам Антон хотел стать нормальным. В душе он понимал, что это не лечится, что это часть его души, однако разум хотел обычной жизни. Возможно, в будущем он будет притворяться здоровым, построит семью, станет отцом… и всю жизнь будет врать. Врать своей жене, своим детям, своим друзьям. Он боится, что когда-нибудь из-за большого количество лжи в его жизни, он потеряет себя. Станет пустой оболочкой, которая принимает разные формы перед разными людьми. И это цена, чтобы стать правильным, нужным? – Антон, я… – начинал мужчина, но телефонный звонок прервал его. Антон виновато посмотрел в сторону психотерапевта и несмотря на то, что в дисплее светился незнакомый номер, принял звонок. – Антон, – позвал его знакомый голос с другой стороны. – Д-дима? – дрожащим голосом спросил парень, выходя из кухни. – Прости, что звоню тебе. Я помню, что ты запретил мне звонить, но… – Дима глубоко вздохнул, следующие слова выговаривая шепотом. – Моя мать умирает. – Как умирает? – сердце парня пропустил удар, ожидая ответ друга. – Её сбила машина сегодня утром. Врачи говорят, что поврежден головной мозг. Шансы на спасения ничтожно малы. Я… я не знаю, кому ещё звонить, Антон, – в последних словах его голос превратился в хрип, и парень чувствовал, как плачет его друг. – Ты… в какой больнице? – резко спросил Антон, поспешно надевая куртку. Получив ответ на свой вопрос, он даже не пытался застегнуть куртку. Захватив свой рюкзак под пристальный взгляд мужчины, парень со словами: «У меня появились дела», поспешил выйти на улицу. – Антон, объясни, что случилось! – потребовал мужчина, но его слова потонули в звуках лифта. Парень не хотел с кем-то общаться, он не хотел задерживаться ни на минуту. Дойдя до метро, ему казалось, что время проходит слишком медленно. Он нервно постукивал ногами, пытаясь хоть как-то успокоиться. Мать удивилась раннему приходу сына, но не подала виду. Потом увидев, как Антон суетится в поисках одежды по всей комнате, а затем, сложив их все в свой рюкзак, смотрела на него тревожным взглядом, не смогла не вставить свой комментарий. – Ну и куда ты спешишь? – строго взглянула она на сына. – Мне надо к Диме, – ответил он, теребя край своей куртки. – Повтори, – вопросительно взглянула она. – Я запрещаю. – Ты не понимаешь, его мать в больнице, – начал было возразить парень, но его грубо прервали. – Нет, это ты не понимаешь. Мне плевать, что там с его матерью, хоть убьётся! Ты не поедешь туда. – Не говори так! – Антон сорвался на крик. – Ему плохо… Мне надо быть с ним, – чуть тише ответил он, глазами передавая всю тревогу. – И как ты поможешь? – нервно посмеялась мать. – Опять клянешься в любви? Какие грязные вещи вы ещё делаете? – с отвращением взглянула она. – Я всё равно поеду! – судорожно задышал парень. Женщина знала, куда нажимать, чтобы было больно. Очень больно. – Ты не смеешь, Антон, – последнее она произнесла с таким омерзением, что почти зубы скрипели. – Смею. Мама, – Антон остановился впервые в жизни, называя её таким образом, – пожалуйста, пойми меня. Хотя бы раз в жизни! – Понять что? Если ты ожидаешь, что я, как больная мать твоего «друга», начну портить твою психику и терпеть эту болезнь, то ошибаешься. Эта женщина заслуживает такой смерти. – Ты… не человек, – шепотом выговорил парень, глотая ком в горле. Казалось, темнота в его душе всё дальше распространяется по телу, парализуя его. Если он ещё минуту будет здесь, то темнота убьёт его. Он задохнется в этой темноте. – Тогда не возвращайся! – крикнула она вслед парню.       Антон сдавленно глотал свои слезы, всей силой сжимая кулак. От осеннего холода слезы на лице так и застыли, оставляя дорожки. Он купил билеты на поезд в Воронеж, понимая, что дорога займет больше пяти часов.       Лишь бы не опоздать!       По расчетам Антон должен был приехать в восемь утра следующего дня. Он потратил все накопленные деньги на билет и теперь не было денег, чтобы купить поесть по дороге. Парень выбрал самый быстрый поезд, но страх того, что он может опоздать усиливался с каждой секундой.       Лишь бы успеть.       Парень думал лишь о своём друге. Он хотел все другие проблемы спрятать в ящике «на потом», хотя бы не тревожить им своего друга. Антон не знал, что сказать Диме, как помочь, но лишь одно было ему известно: он должен быть со своим другом. Как бы он не хотел думать о другом, разговор с матерью всё чаще всплывал в памяти.        И я назвал её мамой?       Мать бывает единственной и, похоже, его мать умерла, когда ему было десять. Мысли сменяли друг друга, и Антона медленно клонило в сон. Во сне он опять видел маленькое озеро из деревни, где они раньше с тетей жили. И он тонул.       Антон не умел плавать. Антон боялся воды.       Он изо всех сил пытался руками дотянуться до деревянной лодки. Парень истерично плескал руками, но чем больше он пытался, тем глубже тонул. Вода перекрывала воздух, и он начал кричать. Он звал маму, кричал во всё горло, но никто его не слышал.       Никто не придёт на помощь.       Дышать стало нечем. Мир начал окрашиваться в темные тона. Вода из своего голубого цвета медленно перекрасилась в черный цвет. Черная жидкость заходила в уши, в нос, в рот. Он задыхался, в последний раз протягивая руку.       Он всё ещё ждал помощи.       Но никто не вытащил его из воды. Никто не откликнулся на его крик. Потому что он никому не нужен. И никто не заметит, как он пропал, как он исчез навсегда…