***
С утра пораньше Чонгук отправился в церковь в поисках спасения. Парень расположился на последнем ряду и задумчиво наблюдал за тем, что происходило внутри. В церкви было почти темно, только дальнее окно слабо светилось. И этот небесный свет падал прямо на священника. Парень не ожидал, что священником одной из самых известных храмов города окажется совсем молодой человек невысокого роста. Его черты лица, очаровательная улыбка, обаяние, умение преподносить себя восхищали. Чонгуку казалось, что над его головой сиял невидимый нимб. Один лишь его вид приносил успокоение: его аура была такой чистой, такой светлой, такой невинной, прямо как у ребёнка. — Мы, люди, очень неблагодарны, вспоминаем Бога только в случае беды. Мы молимся, умоляем Его избавить нас от несчастий. И поистине великодушию Господа нет предела. Но как только человек получает желаемый мир, когда он пребывает в радости, то сразу забывает Благодетеля, — звонкий ангельский голос священника возносился в помещении, проникая в сердца слушателей. — Мы должны обращаться к Господу каждый день и благодарить именно в самые счастливые часы. Прихожане слушали священника с большим трепетом и соглашались почти с каждым его словом. Для Чонгука это всё было чем-то новым, приятным, так как он был редким гостем в церкви. Всё, что происходило внутри, было истово и благочестиво. И это успокаивало бушующий ураган в Чонгуке. Что же привело альфу сюда? Ответ прост — жгучее желание облегчения и потребность в настоящей исповеди. И полдня спустя, он наконец был готов её получить. Чонгук терпеливо выждал свою очередь к священнику и вздохнув, зашёл в нужное место. За деревянной сеточной перегородкой сидел Пак Чимин, главный герой утреннего служения, ведущий сердца людей за собой. Чонгук сел и замолчал, альфа не знал даже с чего начать. Рассказать о содеянном, оказалось, куда сложнее, чем он ожидал. — Я Вас слушаю, — Чимин первым разрезал напряжённое молчание. — Отец, — голос исповедующегося дрожал, — я совершил настолько ужасные вещи, что очень трудно о них рассказывать. — Не бойтесь открыть своё сердце, выпустите всё, что Вас гложет. Вы ведь именно за этим и пришли? Моя цель — выслушать и наставить Вас на путь истинный. Не торопитесь, подумайте с чего начать, — слова Чимина подействовали как успокоительное. — Я искалечил любимого человека...***
— Отец, я не знаю, что мне делать, — беззвучно хныкал Чонгук, — я так потерян, с каждым днём хочу умереть всё больше и больше, — продолжил альфа содрогающимся голосом, закрыв лицо руками. — Спасибо за то, что открыли душу. Ситуация сложная, но Ваше раскаяние — это уже большой шаг к прощению. Не стоит так сильно убиваться, Вы делаете только хуже, — сказал Чимин. — Я не понимаю, что со мной тогда произошло. Скажите, возможно ли, что в меня вселилась нечисть? Если так, есть ли способ от этого избавиться? Изгнать дьявола? — слова Чонгука переполнились отчаянием и надеждой. — Чонгук-щи, я открою Вам одну истину — каждый человек соединяет в себе дьявольское и божественное. — Добро и зло? Вы имеете в виду, что нельзя делить мир на чёрное и белое? — Чонгук перестал плакать и вытер слёзы. — Правильно. Мы всегда находимся на грани. Представьте циркача на канате, и в какую сторону нас понесёт, зависит только от нас. — Значит то, что я возможно одержим нечистой силой, исключается? — озадаченно спросил альфа. —И да, и нет. Вы одержимы, только одержимы самим собой. Дьявол, монстр, зверь, тень, другая личность — это можно назвать как угодно. Она представляет подавленную тёмную, дурную, животную сторону. Понимаете, Господь создал нас такими, в каждом из нас есть эта тень: слабость, трусость и другие пороки, неприемлемые сексуальные и агрессивные импульсы, аморальные мысли и страсти. Это надо принять, как и Вашу внешность, что была дарована Вам с рождения. Подумайте, вспомните, тяга к насилию у Вас появилась не только в тот злосчастный день, верно? Чонгук призадумался, а потом в голове начали чётко всплывать предпосылки: — Мне рассказывали, что в детстве подрался с братом. Я был крупнее худющего хёна. Оказывается, я был настолько зол на него, что избил до больничной койки. И, конечно, я ничего не помню об этом инциденте... — Вот как. Значит, Вы ещё в детстве загорались как спичка. — Да, окружающие всегда говорят, что я слишком вспыльчив. Ещё в подростковые годы мне очень нравилось смотреть… эм, — Чонгук покраснел, — как бы сказать, неприличные видео с элементами насилия. — Жёсткое порно? БДСМ? — без доли стеснения выдал Чимин. Чонгук поперхнулся. Зря пытался максимально сглаживать углы перед человеком религии. — Вы что, я же святым не родился, — засмеялся Чимин, увидев реакцию парня, — конечно, в своё время тоже грешил, да и не только этим, — перед глазами священника на мгновение проплыла его безобразная, пустая жизнь, когда он пускался во все тяжкие. — Да, именно. Ещё совсем забыл, что в студенческие годы я увлекался такой темой, читал романы Сада и ночами предавался вожделению. Но это, знаете, было очень давно. Потом всё само собой прошло. Тем более, когда я встретил своего истинного, понял, что он самое дорогое, самое хрупкое, что у меня есть. Я следил за тем, чтобы у него ни одна волосинка не выпала, но несколько месяцев назад всё переменилось. Я начал сходить с ума… — Чонгук резко переменился в лице и поник. — Видите, зло внутри Вас было изначально. Вы просто не знали или, вернее сказать, не подозревали о его существовании. Многие люди запирают его в клетку и скрывают от других. В лучшем случае — зверь никогда не просыпается. Но лишь малая доля людей способна подавлять тьму. У многих рано или поздно она становится сильнее и вырывается. И порывы разъярённого зверя, конечно, уничтожительны, как для окружающих, так и для самого человека. — Я был так слеп... И как избавиться от этого? Что мне делать? — В первую очередь — перестать бежать от себя. Вы отчаянно бежите, пытаетесь скрыть себя. Уходить от самого себя — грех. Надо встретиться со своей тёмной стороной лицом к лицу и уничтожить, — твёрдо сказал Чимин, — а чтобы его уничтожить, надо ослабить. Слова священника оказали поразительный эффект и Чимин прекрасно видел это на лице Чонгука. — Избавляйтесь от плохих привычек, мыслей, перестаньте пить, курить. Ваши суицидальные наклонности — опять же влияние дьявольской сущности. Ни в коём случае не поддавайтесь. Отказывайтесь от мимолётных наслаждений и соблазна, — Чимин сделал паузу, — Да, это будет очень тяжело, но жизнь — есть цикл контроля и его потери. И самое важное — идите к свету: молитесь, преклонитесь перед Господом и доверьте ему свою жизнь. — Хорошо, но, Отец, скажите, почему… — Чимин не дал договорить Чонгуку. — Почему Бог заставляет нас страдать? Все мы задаёмся этим вопросом. — Именно. Хоть Вы мне и всё объяснили, я не перестал ненавидеть себя и не перестану. Почему Тэхёну приходится переживать всё это дерьмо? Зачем Он создал такого меня? — Только сумев пройти такие испытания, мы придём к Господу, к своему божественному «Я». Бог специально внедрил в нас животную временность: вся эта наша природа альф, омег, животные потребности для поддержания жизни. Мы должны быть выше них. Должны показать Ему, что мы — люди и наш удел не в том, чтобы быть рабами мимолётных удовольствий. Искушение слишком сладко. Тяга к удовольствиям — всё равно, что призыв из ада, призыв дьявола внутри себя. И поверьте, таким образом Господь испытывает всех нас, — затем Чимин сильно задумался и не был уверен в своих дальнейших словах, — похоже, что Ваша тёмная личность слишком сильна, раз затмевает рассудок, управляет Вами и манипулирует памятью. Не позволяйте поглотить себя полностью. Боритесь. Иначе Вы перестанете быть человеком. — Я уже натворил делов, хуже уже быть не может. — Даже стоя по колено в крови, нельзя терять надежду. — Постараюсь, спасибо, Вы мне очень помогли, — Чонгук поклонился и собрался выйти. Он был удовлетворён исповедью. — Приходите в нашу церковь каждый день, вымаливайте свои грехи, просите прощения у Господа. И помните, любовь, вера и надежда спасут Вашу душу! — Чимин выкрикнул вслед. «Любовь, вера и надежда?» — повторил про себя альфа, — «нету никакой надежды, веры и, тем более, любви. Любовь мертва… Я должен скорее исчезнуть из жизни Тэхёна». И так Чонгук получил лёгкую каплю облегчения, но душевная смута не отступила. Альфа каждый день ходил к священнику за дозой покаяния. Но применить теорию на практике — совсем другое дело: как только Чонгук возвращался домой и видел Тэхёна, то всякая надежда, прощение и свет сыпались в прах. Чувство вины душило его снова.