Не быть собой

Квартира Миоро располагалась на первом этаже и была прямо напротив. Её внутренняя планировка ничем не отличалась от той, что была в квартире Генри. Вероятно, все квартиры в этом доме были типовыми. На этом все сходства заканчивались. Сразу справа от входной двери располагались два платяных шкафа, целиком заполненные различной одеждой, среди которой выделялось множество кожаных курток различных тёмных оттенков и камуфлированные штаны, вперемешку с обычными синими джинсами. Следующим по значимости объектом был большой синий диван на том же месте, что и у Генри, с кучей развешанных над ним плакатов, на которых были изображены обнажённые волчицы в весьма недвусмысленных позах с задранными к верху хвостами. Вместо линолеума был паркет. Что точно бросилось мне в глаза, так это два прямоугольных металлических стола, стоящих вдоль окна. Один из них был завален различными инструментами, а на втором в тисках была зажата полуразобранная штурмовая винтовка без цевья. Внешне она чем-то смахивала на помесь АК и AR-15 в одном лице. Ну и по мелочи: обеденный стол посредине, заваленный с дальней своей стороны различными бумагами и стопками различных документов, стулья возле него и что-то вроде маленького столика или подноса на колёсиках, чуть поодаль от него. И ещё… Под этим большим столом были сложены штабеля цинков с патронами. Тут не хватало разве что только камуфляжной сетки на окнах и крупнокалиберного пулемёта с амбразурой. Миоро был у шкафа и снимал свою куртку, и повесив её на открытую дверцу, нырнул в шкаф почти целиком. От него остался лишь приподнятый хвост. Расстегнул кобуру, снял её и запихнул куда-то в глубь шкафа. Генри стоял возле стола, что был посредине, и словно зависнув, смотрел на стоящий на этом столе пакет. И о чём-то напряжённо думал. Я успел всё это рассмотреть за то короткое время, пока два серых «товарища» перетаскивали меня через весьма высокий порожек. Как только они это сделали, к ним обратился Миоро, «выйдя» из шкафа: — Тери, Мик, усадите нашего канадца на диван и чапайте уже в седьмую. Если не откроют, скажите, что я им лично ебало сломаю, — Тэри и Мик посадили меня на указанное место и быстро скрылись. «Закрыв за собой дверь с той стороны», как говорится. — Так, ребятки, — Миоро поправил распушившейся хвост и подошёл к Генри, — давайте тут сами, а мне нужно ещё с парой дел разобраться… Генри, давай, делай, что хотел, — покопавшись на столе в куче документов и взяв пару бумажек из кучи, Миоро вышел. Мы остались с Генри вдвоём. Я опять сидел на диване и, чёрт… От слова «диван» меня скоро начнёт тошнить, а от его вида я… Лучше даже не знать, что я сделаю. Я откинулся на спинку и… она была очень мягкой и удобной, у Генри диван был явно хуже. Стал наблюдать за белым волком, попутно цепляясь взглядом за порно-плакаты с волчицами, что были на стене. Генри возле плиты копошился в кухонном ящике, гремя столовыми приборами и тарелками. — С ящиками-то поудобней, да, Генри? — произнёс я саркастически, решив подколоть его. Нет, ну а что? У него действительно мебели нет, а всё своё он хранит в холодильнике. Он в ответ что-то недовольно пробормотал. «А волчицы-то ничего…» Став размышлять о критериях волчьей красоты и волчих прелестях, я закрыл глаза и не уловил момента, когда Генри подкатил к дивану поднос-столик. Наехав мне на палец… Все мысли о пушистых и нежных волчицах, лобызающих меня со всех сторон, куда-то делись, как только я увидел содержимое двух глубоких металлических тарелок, стоящих на столике. В них было мясо. Не просто мясо, а свежее, сырое. Два таких приличных и увесистых куска, килограмма по два каждый. Тарелки на четверть были заполнены алой, почти чёрной кровью. Я опешил от такого и уставился на одну из них вопросительно-удивлённым взглядом. Стараясь не вдыхать исходящий от мяса противный запах крови. — Чего так смотришь? Слушай, я долго над этим думал. Поверь. Знаю, что тебе будет очень тяжко, но тебе нужно, Ян. Это самый быстрый способ для нас, хищников. Так раны быстрее затянутся. А то ещё пару дней будешь валяться, а я уже устал на полу спать. — Кровать себе купи, диван мой. — Чего? — Генри перекосило ещё сильнее, чем в тот раз, при упоминании мебели в его квартире. — И стол, и шкаф, и вообще, мебели у тебя нет. Знаешь об этом?! Что её нет?! У тебя только диван! Как ты живёшь?! — я решил его «добить», Миоро прав, и этот белобрысый недо-повар мне палец отдавил. — Вообще, он раскладывается… — протянул Генри задумчиво, — Да блинский! Я не про то! Ян, ты совсем рехнулся, а? Приди в себя уже… Какая, блин нафиг, мебель, ну? Давай, ешь! — Обычная. Слушай, Генри… я не могу есть сырое! И если будешь заставлять, лучше просто уб… — он моментально схватил меня за челюсть лапой и сжал, не дав мне договорить. — Я не шутил. Скажешь это слово, и для тебя всё закончится страшными муками. Ясно? А теперь давай, я ведь вижу, тебе лучше стало. Ушки твои вон как вздёрнулись на мяско, а… Я по глазам и по всему твоему виду вижу, что хочешь. Я… — Отпуфти мэна! Манвнак френоф! — выдавил я со сжатой челюстью. И почему-то пытаясь вывернуться, я старался укусить его за пальцы. — Ой, блин, прости! — он с испугом отдёрнул лапу от моей челюсти, задев пальцем клыки, — Прости-прости я не хотел, — резко сел рядом, повернувшись ко мне целиком. — Я хотел сказать «убери!», Генри, «убери!», а не «убей»; ты дурак?! Всё, я не хочу умирать, успокойся! — ответил я раздражённо и демонстративно отвернулся в противоположную сторону. «Блин, ведь и правда хочу… Просто умираю с голоду. Но оно сырое!» — Ой, слушай, может, тебе второе плечо прокусить, а? — весело прозвучало в моём левом ухе. — Зачем?! Что ты такое говоришь?! — от неожиданности чуть не подавился и вновь уставился на пушистую белую морду. — Да то, ты на меня, когда рявкнул тогда, ещё в первый раз, когда мы твой конверт открывали, я чуть с ума не сошёл. Рычишь, скалишься — показываешь превосходство. А всем своим видом показываешь, что взволнован и боишься. Ещё, что рад меня видеть, а потом, когда боишься, то вовсе не боишься. Я сначала подумал, что у тебя стресс и не обращал внимания, ага… Ну… А потом… Потом вышло то, что вышло. Ой, ну а сейчас ты тоже нервничаешь и с тобой, вроде, нормально всё. Ну, если только твой хвост не видеть, то нормально, да… Так… Вот я и подумал… Как только он закончил говорить, я чуть себе морду фейспалмом не пробил. Насквозь! Но к счастью, сил на сквозное пробитие морды просто не было и эмоционально, я сдержался. «А ведь Гоухин меня предупреждал по этому поводу. Всего этого вообще могло не быть! Нужно было просто свалить от него тогда! А все эти заигрывания?.. Тоже из-за этого были, да? Вот же ж гадство… Проклятье…» — Сидит голодный чёрный волк и думает. Ты чего думаешь? Давай-ка уже, ешь. Я, блин, сильно набегался и намучался с ним, — кивнул на мясо. — Только ща, ну… Короче, осторожней его ешь, а то Миоро нас самих сжуёт, если мы ему диван заляпаем, — Генри смотрел на меня своими жёлтыми глазами как мама на ребёнка, который не хотел есть кашу. Постоянно при этом моргая и дёргая правым ухом. «Нельзя… Да ну, это же жуть полная?! Да?! Отвратительно. Это же кто-то был! Но я есть хочу и…» «…вообще-то, да… физически — я волк. Как я понял, в этом мире жрать друг друга — норма. И для меня всё это тоже теперь должно быть в порядке вещей. Да и потом… Ну, допустим, я бы умер, и?.. Наверняка все эти волки просто обглодали бы мой труп и всё. Даже Генри бы не отказался, наверное… Это ужасно. Но если таков их мир, то мне попробовать можно, ничего страшного. Это очень даже интересно, какого это — есть чью-то сырую плоть будучи хищным зверем. Разрывать её на куски... Сейчас это уже просто кусок мяса… Они тут все друг друга едят…» «Мясо такое свежее… наверное, не дешёвое. Генри обидится. Если не съем. Чёрт… НЕТ! Какого хрена?! ЗАТКНИСЬ! Гоухин же говорил про их общество!.. И тот кроль… Я так не могу… Блять, я есть хочу!» — Генри, — отбросив все эти размышления, я попытался собрать всю серьёзность, на какую только был способен, — я просто не могу, понимаешь? Ну сырое же… НЕ МОГУ! — Да ну ёлки, Ян, — разочаровался он, чуть закатив глаза. Почесал затылок, — я всё понимаю, правда. Я не хочу заставлять или давить, поверь. Я просто хочу, чтобы ты поскорее встал на ноги, а это — самый быстрый способ для нас — хищников. Я же уже тебе сказал, — закончил он с чувством гордости в голосе, кротко покосившись на утопающий в крови кусок мяса. — Не могу я. Хочешь, я просто уйду? Если мешаю тебе спать. Или сам на пол лягу? Ну не могу я… — я твёрдо решил отказаться. И вообще не есть мясо. Но… — Слушай, ну он очень вкусненький, Ян. Он прям вкусняшка, давай, хоть попробуй его... ну? Тебе он понравится. Ой, ну блинский, ты что, правда совсем не хочешь? Ай, ладно… — Генри встал, махнув лапой в мою сторону и поднял хвост, — От свежего мяса эффект максимальный, но от жаренного он тоже есть. Через пару минут комнату наполнил звук шкворчащего масла и запах жаренного мяса, от которого у меня свело живот, настолько сильно я хотел есть. Ведь пока я тут благополучно неделями напролёт валялся на диване и мечтал о смерти, Генри всё это время кормил меня какой-то гадостью, от которой хотелось сдохнуть ещё больше. Таблетки и те были вкуснее. И вот, сидя на диване в нетерпении, я забыл обо всём. Истекая слюной и постоянно принюхиваясь к этому прекрасному запаху, я чуть свой собственный язык жрать не начал. Прежде, чем Генри, вернувшись, сунул мне в лапы тарелку с великолепным на вид, горячим куском жаренного мяса. Не став даже дожидаться, чтоб оно хоть немного остыло, я сразу схватил его. Обжёгся. Послышался весёлый смех. — Ой, ну и дурак же ты, Ян… Такой странный, что даже забавный. Подожди чутка, он ведь уже никуда от тебя не денется и не сможет убежать! Ну… А если убежит, я его снова поймаю. Для тебя, — тут он расхохотался ещё сильнее, целиком обнажив свой хищный оскал и сел рядом. — Как себя вообще чувствуешь, а? На вид плечо, вроде, неплохо выглядит, слушай. — Нормально, — сухо ответил я, глядя в свою тарелку на желанный кусок мяса, который никак не хотел остывать. — Прости меня, ладно? Ян, я… Ну просто… Ты… меня ударил и… Я понимаю, что ты чувствовал, но… Отчего тебе так мозги вынесло, а? Я всякого в жизни повидал, знаешь, но чтоб такого… Я, конечно, его слышал и даже хотел что-то ответить, но тут наконец-то мясо остыло. Схватив весь кусок в лапы, я стал жадно отрывать от него куски поменьше, и почти не жуя, проглатывать их целиком. Один за другим. Казалось, я натурально обезумел от голода или чего-то ещё, я не знаю, но я просто ЖРАЛ. Без остановки. Всё с большей жадностью и силой впиваясь своими острыми клыками во вкуснейший кусок прекрасного мяса, еле успевая отгрызать и проглатывать сочные куски один за другим, и одновременно сглатывать стремительно подступающую слюну. Которой с каждым проглоченным мной куском становилось всё больше. Чуть пару раз пальцы себе не отгрыз. — Эй! Полегче давай, ну! Слюной тут всё сейчас заляпаешь! Не рычи хоть! — донёсся до меня слегка удивлённый голос. — Ар-р-р? — я мельком посмотрел на Генри, с остервенением отрывая и проглатывая через боль в глотке очередной кусок. Упиваясь великолепным, насыщенным вкусом. Генри сидел с приоткрытой от удивления пастью, а на его волчьей морде застыло нечто среднее между радостью и страхом. Прежде чем он, опомнившись, усмехнулся и пододвинул ко мне вторую тарелку с таким же прекрасным на вид куском. Ничего не говоря, я целиком запихнул последнее, что осталось от моего куска себе в пасть, и с трудом проглотив всё это, чуть не задохнувшись, моментально схватил в лапы второй кусок. Расправился я с ним ещё быстрее, чем с первым. Съев последнее, что от него оставалось, я с упоением стал облизывать свои ладони и каждый палец. Затем, икнув и чуть отдышавшись, я пришёл в себя и закончил на этом свою «трапезу». А если честно, то это больше напоминало самое настоящее, безжалостное пожирание. Пожирание несчастного куска обычного жаренного мяса. Я даже поймал себя на очень гадской и отвратительной мысли, что подсунь мне сейчас на его место кто-нибудь того кролика, я бы сожрал его с не меньшим удовольствием. Я бы, наверное, даже разницы не заметил, а если бы заметил, то не остановился бы… От этой мысли меня затошнило… Хмм… А Генри? Как он смог? Ведь он настоящий хищник, не то, что я. Ему от вкуса и запаха моей крови должно было крышу снести начисто. — Генри… — Что? Ещё хочешь? Слушай, я не… — Как ты остановился? — перебил я его. — Прости… Что?.. — голос, дрогнув, стал очень напряжённый. — Ну, когда ты перегрызал мне горло, как ты совладал с собой? — я невольно потёр повязку на шее. Где-то на середине этой фразы Генри окаменел и стал смотреть таким взглядом, словно всматривался в край вселенной и пытается там разглядеть булавку. Так прошла минута, затем вторая, потом третья, но он так и не ответил на мой вопрос. Он просто встал, взял тарелки с подноса и пошёл их мыть. Оставив меня сидеть на диване и не понимать, что я такого спросил, что вверг его в состояние эмоционально ступора. — Ну как ты, а? — Генри как-то незаметно оказался прямо передо мной. Опять. Как он это делает? Он размялся и стал вилять хвостом, продолжая стоять напротив, — Такой довольненький сидишь тут… облизываешься. Я как-то потерял связь с реальностью, пока его рядом не было. И действительно, сидел расслабившись и с превеликим удовольствием облизывался, почти целиком высовывая свой язык и вылизывая им себе морду, пытаясь продлить великолепное послевкусие. Оно было таким прекрасным, всё дрожало внутри от чувства удовольствия, которое я испытывал от ощущения вкуса мяса в своей пасти. Я даже возбудился немного, заставив Генри еле заметно покоситься взглядом на мои бриджи. — Ам-м? — посмотрел я на него, скользнув языком по клыкам и причмокнув невольно. «Как же вкусно! Господи! Мясо-о-о… Никогда не думал, что оно может быть НАСТОЛЬКО вкусным! Мне жутко понравилось! Хочу ещё! Ещё! М-м-м…» — подумав об этом с чувством захлёстывающего наслаждения, я никак не мог перестать облизываться и чавкать. Чёрт тебя за ногу! Да меня до костей пробрало! — Ой, ну ты прям, ага... от сырого отказался, а умял всё, как сумасшедший. Хотя, знаешь, хорошо не стал сырое кушать, а то, блинский... Меня бы ещё сожрал заживо. — А?! — Ой, ну ладно, неудачная шутка, прости. Просто со стороны ты выглядел очень жутко, реально… Да ну ёлки, в тебя как демон вселился! Ты бы себя видел! Взгляд прямой, дикий, глаза горят, зрачки сужены, слюни во все стороны, скалишься и рычишь, как проклятый! Ещё так знаешь, вцепился своими когтищами в кусок и глотаешь так, шо отымут. Ты там не одичал часом, не? — Генри подозрительно покосился и чуть попятился. — Я голоден… — само по себе вдруг вырвалось из глотки. Причём с таким животным рыком и тембром, что я аж чуть сам со страху не умер, а Генри, вздрогнув, отбежал подальше. — Не ешь меня! — завопил он. Дверь открылась, и Генри, бочком пробравшись вдоль шкафов, оказался возле неё. — Чё за ужас тут творится? Вы тут друг другу морды что ли бьёте или чего? — стоя на пороге, Миоро бросал вопросительный взгляд то на меня, то на Генри. Почесав подбородок, повторил вопрос, — Чё за крики? Я, поперхнувшись пару раз, постарался ответить, но голос предательски осип: — Я подавился… — Он одичал! — надрывно с широко раскрытыми глазами выкрикнул Генри, показывая на меня лапой и жавшись к дверному косяку. Стараясь при этом унять свой вставший трубой хвост. — Ты одичал? — прозвучало равнодушно. Миоро был спокойный, как удав. Потянулся, вытянув шею, и пройдя в глубь комнаты, сел на стул у стола. Я пришёл в себя. — В смысле?.. — не понял я. — Я блин просто подавился, вот и всё. «Хотя на самом деле нет! Что это, ебать, было?! Голос был словно из ада, блять, аж ноги отнялись! Я вообще это говорить не хотел, оно само…» Я постарался сделать как можно более озадаченное выражение морды. А Генри в этот момент, поняв всю тупость происходящего, рассмеялся до слёз и вернулся обратно. Встав у стола рядом с Миоро. «Интересно, а от сырого какие ощущения? В пакете должно было что-то остаться…» Не знаю зачем стал думать об этом, но меня прям разобрало от любопытства и желания ощутить нечто вкуснее и приятнее. Оно же должно быть вкуснее? Наверняка. Мои вкусовые ощущения на мясо внезапно стали просто запредельные. Это очень странно, но… Наверное, потому что я теперь хищник, в конце-то концов. Я напряг память и вспомнил вкус колбасы, которой меня Генри в первый день накормил. Она тоже была очень вкусной, но ЭТО!.. «Хищник. Сырое мясо на вкус должно быть просто охуительным!» — Генри, ты пакет из-под мяса куда дел? — спросил я невинным голосом. — Ян... — Генри как-то странно посмотрел на меня с недоверием, — Знаешь, лучше не надо, и… — Так, Белобрысый, — раздавшийся низкий голос Миоро прервал предыдущую фразу, — Я чую, ты его жареным кормил? Ох, морда ты полярная, если ты испортил мою сковородку, я её тебе об твою голову сломаю. Усёк? Прислонившейся к столу Генри, прыснув в кулак, кивнул. Миоро в этот момент пристально посмотрел на меня и спросил: — Ну как? — прозвучало с чувством нескрываемого любопытства. — Как ощущения? Давай, пробуй сам встать. Я чуть напрягся и попытался сразу встать, но не тут-то было: в глазах всё поплыло, и я снова привалился к спинке дивана, схватившись за раненное плечо. — Так, понятно… — Миоро встал и подошёл ко мне, Генри последовал его примеру. — Давай-ка ты, Ян, не спеши так, — сказал Генри оказываясь возле меня, — а то тебе плохо будет, слушай. Давай помогу. — Он аккуратно подхватил меня под здоровое плечо, позволяя полностью опереться на себя, и медленно поднял меня с дивана, продолжая поддерживать. Тяжко было. Прокусанное плечо сразу заныло тупой болью и суставы заломило, но спустя пару неуверенных мелких шагов, стало существенно лучше. Миоро подпёр меня локтем в бок с другой стороны: — Сам стоять можешь? Мы сейчас попробуем отпустить тебя, готов? Только осторожно, хорошо? Отпустив меня, они позволили мне самостоятельно стоять, но всё время были готовы поддержать меня. Ну, а я… Я, вроде, ничего так. Стоял. Стоял и чувствовал, что с каждой секундой внутри меня просыпается словно вулкан, и силы берутся сами по себе из ниоткуда. — Спасибо тебе, — уверенно сказал я, обращаясь к Генри. Чувствуя прибавляющиеся силы. — Генри, пожалуйста, прости меня, я правда идиот, я просто… Я просто… Не знаю, что со мной случилось. Спасибо… спасибо вам всем за вашу помощь. Я так рад… Спасибо, — я чуть не расплакался. Генри был рядом и, сделав шаг, я обнял его, невзирая на боль в плече. — Тихо-тихо! — он аккуратно прикоснулся ко мне, чуть поглаживая по спине. Я же просто уткнулся ему в плечо и продолжал говорить «спасибо». Мне было так перед ним стыдно. — Спасибо тебе… — сказал я снова с чувством искренней благодарности. Стараясь сдержать нахлынувшие эмоции. Наши пушистые «обнимашки» прервались скабрезным высказыванием позади: — Хорош обжиматься, ещё налюбитесь… — Так, Ян… Давай, всё с тобой будет хорошо. Пробуй сделать ещё шаг, я тебя подстрахую, — Генри отстранился и хотел меня подхватить под плечо, но я упёр ему лапу в грудь. Я почувствовал, что подстраховывать меня было уже не нужно. Не знаю, что со мной произошло, но через пару минут я почти бегал по комнате бодрый и полный сил. Я стал наматывать круги вокруг стола, а Миоро с Генри стояли и наблюдая за мной о чём-то перешёптывались. Миоро временами бросал на меня хищный взгляд, боясь за своё оружейное имущество. Просто охренеть! Мясо тут не мясо, а прямо аптечка из Call of Duty! Охренеть! А сразу так нельзя было?! Я начал порядочно так охреневать от этого факта, но меня прервал громкий голос. — Канадец, — крикнул Миоро, — хорош там уже круги наматывать! Нам с тобой надо пообщаться, — повернувшись ко мне, он настойчиво попросил Генри, чтобы тот погулял за дверью, а мне указал на стул за столом. Генри не стал возражать и просто вышел. Мы остались наедине. Миоро сел напротив меня, сложив лапы на столе: — Он тебя с радостью сожрал бы, конечно, но ты не вкусный, — произнёс он совершенно ровным тоном. Без единого намёка на сарказм. — Всё. Теперь серьёзно. Слушай, я прекрасно понимаю, что ты чувствовал после произошедшего с тобой до момента вашей с ним встречи. Я не знаю, как именно это было и это только твой выбор — рассказывать мне или нет. Но я тебя понимаю. Мы все это понимаем. Правда. Ты не первый и не ты последний. Только вот чего: если снова накатит желание покончить со всем этим, найди способ получше, ладно? — Ладно… — Не ладно! — оборвал громкий рык. Я дёрнулся. — Как себя чувствуешь, канадец? — спросили уже спокойно, доставая из кармана брюк зажигалку и пачку сигарет. — Будешь? — Бросил, — щёлкнув зажигалкой, Миоро прикурил и бросил пачку на середину стола. — Хорошо, — произнёс он, выпуская к потолку колечко белого дыма. — Так как самочувствие? — Плечо болит, а так нормально. Спасибо, что помогли, — ответил я, решив особо не заморачиваться с подробным ответом. — Хорошо, — затянувшись глубже, он целиком откинулся на спинку стула. — Канадцы — редкие ребята. Да-а… — он словно задумался, — редкие-то вы редкие, но не настолько, чтобы из мёртвых возвращаться, — тут он запнулся, а затем произнёс почти шёпотом, продолжая медленно выдыхать дым. — Так… как оно?.. Умереть?.. Что там… за гранью?.. От этого вопроса мне стало жутко не по себе и я напряжённо вскинул голову: — Я не помню. Я… я не… не знаю… — по телу прошёлся озноб. Внутри медленно раскатился тягучий, всасывающий холод. Зелёные глаза Миоро сузились, и он прокашлялся: — Так, всё, спокойно. А то тебя всего перекорёжило. Всё. Забудь. Я поёжился от этого внезапного холода и спросил робко: — Зачем Вы спросили?.. — Прости. И давай мы с тобой на «ты» перейдём? Ты можешь не отвечать. Просто послушай. Я в жизни видел кучу смертей и сам убил очень многих. Жизнь такая. И знаешь, кто бы что не говорил, но подыхают все одинаково. Умирая в муках на улице или в своей собственной постели, все цепляются за жизнь из последних сил. Ведь они не знают, что их ждёт после. Я смерти не особо боюсь, но просто хочу знать, что меня ждёт: вечное наслаждение с волчицами под луной, муки за все мои грехи или просто пустота. Уж извиняй мне моё желание. Не каждому удаётся поговорить со зверем, побывавшем по ту сторону… — закончив монолог, Миоро напряжённо молчал, докуривая сигарету. Я понял его желание, но не знал, что я могу ему ответить. Я ничего не помню. И мне просто изнутри становиться жутко, что-то «дёргает», когда задумываюсь об этом. И ещё этот странный холод расползается по телу. Я просто промолчал. — Ладно, просто забудь. Знаешь, а ведь Белобрысый за тебя сильно переживал. Тоже начал было убеждать всех, что сам с собой покончит, если с тобой что-то случиться. А когда ты скопытился на четвёртый день, он рыдать и выть начал на весь дом. Мы его еле заткнули. Я пытался его успокаивать, но в тот момент он был максимально странным: разговаривал с твоим трупом, просил прощения… искренне умолял. Он будто говорил не с тобой вовсе. Мне даже стало как-то не по себе, а я бывалый. Никогда его таким не видел. Кто он тебе? А вот такого я не ожидал вовсе. Я полностью потерялся. Генри?! Боже… Что бы с ним было, застрелись я у него на глазах?! — Друг, — это единственное, что я смог ответить. Я постарался дышать поглубже и начал нервно гладить ногу, чтобы успокоиться. От услышанного внутри что-то надломилось. — Ясно, — сказал Миоро разочарованно. — Теперь по делу… Я перебил: — Сколько он должен? — мой вопрос заставил Миоро насупиться. Достав новую сигарету из пачки он снова закурил. — Нормально должен. Прилично. Лекарства твои не из дешёвых. Хочешь отдать долг? — Да. — Восемьдесят пять тысяч. Я подавился воздухом. У меня расширились глаза и сползла челюсть. Я впервые осознанно дёрнул правым ухом. Мне резко захотелось закурить. — А ты у нас богатый, канадец? — Миоро стал смотреть прямо мне в глаза, словно пытаясь разглядеть там то, что я от него прятал. — У меня нет денег, — нерешительно ответил я, опустив взгляд. Я хотел скрыть от Миоро вспышку угрызений совести, но получилось плохо: он всё понял. — Не перебивай? Окей? Так-с, как я понял, тебе идти некуда. И ты хочешь отдать долг белобрысому. Денег у тебя нет. Тут вариант только один: работать на меня. — На Вас?.. — Я сказал: не перебивай! — Миоро злобно на меня зыркнул и оскалился. — Генри должен не мне, а нашим парням повыше. Из Окамигуми. Я тут главный и за порядком здесь смотрю. Таких домов, как этот, по чёрному рынку и городу много, это что-то вроде убежища для всей нашей волчьей братии. Для всех волков с проблемами. Волчья мафия их покрывает. Я тебе сейчас всё это рассказываю так просто, из-за того, что ты отсюда обычным волком уже вряд ли выйдешь. Усёк? — Вы тут «альфа»? — я не знаю, зачем я это спросил. От этой фразы у Миоро изо рта выпала сигарета и он распушился весь. Так, что его красная бандана чуть с его головы не слетела. — Ты чё несёшь?! Какая альфа?! Ты чё, умных книжек по истории начитался?! Выброси к херам это из головы! И желательно тебе это побыстрее сделать, а то тебя тут вмиг второй раз на тот свет отправят! Уяснил?! Я всего этого вообще делать не хотел! Но от его голоса и вида, с которым он всё это сказал, я самопроизвольно вжался в плечи, опустил голову, и прижав уши к голове, тихо проскулил. Меня аж изнутри всего покоробило, своим телом я в этот момент не владел от слова совсем. — Слишком нервно реагируешь. Но, вижу — ты понял, — Миоро встал со стула, и обойдя его кругом, облокотился локтями на его спину. А я по-прежнему сидел в непонятках и вжимался в себя. У меня вдруг из ниоткуда появилось устойчивое желание сделать абсолютно всё ,что он мне сейчас скажет. Но Я не хочу! «Чё за хуйня?! Чё за хуйня, блять?! Что происходит?!» — от мыслей начала болеть голова. — Успокойся, — прозвучало приказным тоном. Меня вдруг и в правду резко отпустило. Я, скорчившись всем телом, стушевался, вжавшись в свой стул, и сразу захотел спросить, что за хрень только что со мной произошла, но передумал. От греха подальше. Вот же гадство! Это оно и есть… Ну там… как у настоящих волков, да?! У волков из телепередачи «В мире животных»! А он ещё про альфу гонит?! «Бля-я…» — Ты какой-то не правильный, канадец. Хотя… вернуться с того света нормальным никто бы не смог. — А что со мной?.. — я отвис и решился спросить. Будь, что будет. — Не могу объяснить. У меня сейчас от тебя голова пухнет. Когда смотрю на тебя. Не так двигаешься, не так сидишь, не так смотришь, да всё у тебя сейчас не так. С хвостом твоим вообще беда, он даже не дёрнулся. Короче, мотай на свой обвисший хвост и запоминай. Альфа… Тфу… Ненавижу это слово, так вот, ты жёстко на меня среагировал сейчас. Очень. Давно такого не видел. Ты среагировал, как первобытный волко-зверь из учебника, но ты это как-то не так сделал... И этот твой «недокомплект», блять... Он изнутри меня до дрожи сейчас выбешивает. Хочу тебя разорвать. А ваще, знаешь, такой первобытной инстинктивной реакции я ни у кого раньше не видел. Не… ну, у парней, да, бывает иногда — проскакивает. А ты-то сразу полностью мне подчинился. Ёпт… У нас, у волков, это уже… как там умники из телика говорят? Атавизм, вроде… Слышь, ты очень странный, канадец. Ладно. Давай уже на это забьём. Я не шибко умный, чтоб тут тебе распинаться. Просто забей и давай уже по делу поговорим. Из этого рваного монолога ничего не понял. Вот вообще. Генри, вроде, недавно говорил, что я собой не владею и я давно знаю, что с этими их инстинктами лично у меня беда. У меня их вообще, кажись, нет. Или они поломанные. И я собой реально не владею. Гоухин мне ещё говорил про ушной инстинкт или что-то типа того. «Стоп». Прервав мысль, я даже не сосредотачивался, а осознанно и совершенно спокойно подвигал своим левым ухом. Затем правым. Правым — влево. Левым — вправо. Прижал левое. Отпустил. Прижал правое. Отпустил. Прижал оба. Отпустил. Развёл их в стороны. Мне прям нравилось ощущать то, как двигаются мои пушистые ушки-треугольники. Я так увлёкся, что стал играться с ними. «Вау… Хи-хи… Так забавно… Щекотно!.. Ха-х...» — Ха-ха-ха! — я расхохотался в голос, и не сдерживая этого радостного смеха, быстро стал перекидывать свои волчьи ухи в разные стороны. Миоро аж противно стало, он стал смотреть на меня, как на поехавшего психопата. — Тебе дурку вызвать? Или пристрелить? Чё за ушное диско-пати, слышь? Завязывай! Я могу! Могу! Могу делать с ушами всё! Да! Хах… Моей радости не было придела. Так… теперь хвост. Хвост. Я, напрягшись, сосредоточился, но вместо ожидаемого мной виляния хвостом, поелозил жопой на стуле. Нет. Хвоста нет. — Прекрати! — раздался рык. Я моментально всё прекратил и вытянулся по струнке смирно. Уши опять самопроизвольно прижались, но не так резко, как в первый раз. — Во, уже лучше, — Миоро присел обратно на стул и стал говорить спокойно. — Ты вернулся из мёртвых. Тебе подурить немного можно, но не долго. А то пасть порву. А теперь… теперь слушай сюда внимательно. Я даю тебе работу, жильё, ты живёшь тут и делаешь то, что я тебе скажу. Таким нехитрым способом — отдаёшь долги. Устраивает? А вот тут я призадумался, нужно решить. Тут неплохо и я вполне могу тут остаться, я даже некое подобие друзей завёл. Генри, конечно, очень странный, но он меня с того света вытащил. Сначала туда отправил, а потом вытащил… Но это не суть. Я ему реально должен, хоть он об этом и не просил. А вот наш с Гоухином первоначальный план с академией… Я блин даже не знаю. Взвесив все «за» и «против», я решил остаться тут. И вот почему: Первое: Генри и его долги, в которые он залез из-за меня. Второе: волки оказались классными парнями и готовы меня принять в свой «волчий» приют. Мне прямо-таки повезло, что я не зебра, например. Или долбанная капибара. Третье: тут у меня будет друг и крыша над головой, а в академии… Я даже не знаю, где она находиться. Четвёртое: мой бункер где-то в этом районе. Если я тут всё облазаю и изучу, обзаведусь знакомствами, то вполне вероятно, что я сам смогу его найти. Пятое: опять же — бункер. Я совершенно не доверяю Гоухину с его подозрительным конвертом. Отправил меня одного хрен пойми куда и меня тут убили. Реально убили! Ладно… я сам убился. Но это не отменяет факта моей смерти по его вине! Хоть и косвенной… Сам мог документы принести. Нахрена было так делать? Шестое: можно заработать личных денег. — Устраивает, — коротко и уверенно ответил я. — Отлично, — вскинувшись всем своим мощным телом, шо аж стул заскрипел, Миоро расслабился и стал говорить совершенно непринуждённо. — У тебя есть три дня подумать. Эти три дня можешь жить с полярником, если он тебя не затрахает во всех смыслах. Потом… У нас есть свод правил, которые нарушать крайне не рекомендуется с целью сохранения физического здоровья. Главное из них — не задавать личных вопросов. Это чёрный рынок и тут у каждого свои скелеты в шкафу. Захотят — расскажут. Настойчиво будешь лезть… в лучшем случае вежливо пошлют. В худшем — окажешься там, откуда недавно вернулся. Ясно? — Да. — Хочешь мне свою историю рассказать? Может даже полегчает на душе. Обещаю, никому не скажу. Даже Генри. — Нет. — Ладно, но я знаю, что ты принял в себе хищника, и поэтому обязан тебя спросить… Кого ты съел? Вид. Просто вид. Мне нужно знать, от какого мяса тебя держать подальше, — от этого вопроса стрельнуло в висках. Если скажу правду? Они меня не примут? Посчитают слабаком? А если совру? — Я не ел. Убил, но не ел. Кролика… — в груди сдавило и нахлынули воспоминания. — Это хорошо, — прозвучало в ответ совершенно спокойно. — И сырого ты не ешь?.. — звучало уже задумчиво, словно в голову Миоро пришло что-то грандиозное. — Нет. — Отлично. Сможешь и поможешь Генри, а то он должен солидно, очень даже. А ему так-то ещё за квартиру платить нужно. На долг у него есть четыре месяца. Мы со своих братьев долги трясём мягко, терпим до последнего. Но если кто сильно наглеет и проштрафится… — Что тогда? — произнёс я любопытно. Прозвучавшее в ответ заставило меня вздрогнуть: — Шкуру живьём снимаем, — взглянул мне прямо в глаза. — Ч-т-о?!! — Шутка. — Ч-т-о?!! — Да ты не чтокай тут… Я вижу, что ты не откажешься, тебе эти три дня я даю на обжитку, узнай тут всё. Ребята тебе всё покажут. А работа… Есть только один вариант, как тебе поскорее заработать такую сумму… — Миоро отвёл глаза, — чтобы Белобрысый точно не стал ковриком в прихожей нашего босса. — Так это шутка или нет?!! — меня начинало трясти. — М-м-м... Так вот… у тебя с моралью как? Не отвечай. Это уже не важно. Я хотел помочь белобрысому Генри и предложить это место ему, но боюсь, что он там дел наделает. Работа не сложная, просто следить за товаром, чтобы не попортился и никуда не делся. Товар очень ценный, — звучало это крайне подозрительно и расплывчато. Но делать нечего. Я точно не смогу жить с мыслью, что из-за меня с Генри живьём содрали шкуру и сделали из него ёбаный коврик! Я ему должен. Разговор с Миоро затянулся и мой благой порыв почти утих, как только я узнал подробности предстоящей работы. Сейчас мной овладевали смешанные чувства, и оглядевшись, не найдя Генри в коридоре, я поспешно вернулся в нашу с ним квартиру. Было пусто. И темно. За окном был вечер. Я и не заметил, как сам того не зная, стащил пачку сигарет и сейчас она оттягивала мне карман. Похоже, старая и давно забытая привязанность к курению решила вернуться с новой силой. Впрочем, я не особо сопротивлялся. Достав пачку из кармана, я в сумраке подошёл к окну. Секунда осознания отсутствия зажигалки, и я прикурил от газовой конфорки. — Вот и поговорили... — произнёс я, вновь подходя к открытому окну и выпуская в него столб белого дыма. — Думаю, это недолго... — обнадёживаю я сам себя, вновь затягиваясь сигаретой и опираясь на подоконник. Постепенно погружаясь в свои мысли, я смотрю на ещё светлое вечерние небо и затягиваюсь всё глубже. Вечер был удивительно тихим и спокойным. Вдалеке слышался неразборчивый шум городской суеты. Я сейчас словно стоял на маленьком балконе своей двухкомнатной квартиры на седьмом этаже. Так же всматриваясь в спокойное вечерние небо. Казалось, что вот сейчас я обернусь, и всё будет так, как раньше. Внезапно на меня словно волна накатила тоска. Тоска по прошлому, по спокойной и понятной размеренной жизни, которая у меня была. В памяти начали всплывать все те планы и начинания, которые я строил на будущие. По щеке медленно скатилась слеза, и я глубоко втянул носом воздух. Что ж, прошлого не вернуть, и так, как было раньше, возможно, больше уже никогда не будет. Скорее всего, я больше никогда не пройдусь по своему любимому парку, не увижу своих друзей и близких. Ни я, ни они больше никогда можем не встретиться. Но... шанс всё это вернуть у меня всё же есть. Маленький. И я сделаю всё, чтобы этот шанс не потерять. Это — другая жизнь. Теперь мне предстоит к ней привыкнуть. К этой новой жизни. Выбросив окурок и проследив за его падением через парапет на грязный асфальт, я ещё раз глубоко вдохнул свежий вечерний воздух и закрыл окно.