Не быть собой

Утро следующего дня 9:38 Я открыл дверь и не в силах пошевелиться шокировано смотрел на страстное совокупление в едином порыве звериной страсти. — Тебя не учили... — яростный рёв и оглушающий рык вырвался из глотки волка, — ...стучать?!! — Я пой… — Стоять! — я зажмурился. Я не хочу смотреть! «Или хочу?..» На очищенном столе в середине комнаты на спине лежал огромный волк — Миоро. И утробно рычал, зажмурившись от удовольствия. Сверху на нём сидела изящная черношёрстная волчица с милыми ушками, одно из которых было белым. И с довольной мордой, в экстазе выгибая спину, вцепилась в грудь этого гиганта своими когтистыми лапами. На ней ничего не было, и только покрытая чёрной густой шерстью спина переливалась золотыми волнами утреннего солнца. Заметив меня, она повернула голову и, хищно улыбаясь, пролепетала нежным голосом: — Какой чёрненький… Миоро резко открыл глаза и поморщившись приподнял голову: — Стой и жди. — Стою… — в полном оцепенении растерянно пожал плечами. В штанах стремительно становилось тепло и тесно. — Не спеши, Перчик… — сладко вымолвила волчица, начав разминать грудь Миоро. И тут же довольно взглянула на меня. — Эй, а я тебя тут раньше не видела… черныш… Перчик посмотрел на меня: — То тот самый. Что с Генри. — Да?! — волчица удивлённо вскинулась, прекратив разминать мускулистого гиганта. — Серьёзно? Такой красавец… и с Генри? Я, кажется, вспотел от стыда. Если это вообще возможно. Сильно. — Ну и как он тебе в постели? — Даже не знаю… — пролепетал я, еле-еле осознавая сказанное. — Я его не… — А-а-а… — ехидно вздохнула волчица. — Значит он тебя… Она почти легла на широкую пушистую грудь и начала гладить Миоро по лбу. С такого её положения я стал видеть всё, и видеть это мне вовсе не хотелось. — Нет… Мы… Э-э-э… — попытался продолжить я. Миоро довольно запрокинул голову назад и проурчал: — У них дружеские отношения, — сделав протяжную паузу добавил. — Странные… — С Генри? Дружеские? Хах… А ты ещё весь такой напряжённый, — волчица нежно провела лапой по животу Миоро. Тот с наслаждением глубоко вздохнул, из-за чего она приподнялась на его мускулистом животе. — К сожалению, мы закончили… — разочарованно проворчал Миоро. — Нет! — волчица недовольно фыркнула и взъерошила лапой мех на груди огромного волка: — Ты с узлом в… Перчик… — она осуждающе взглянула на своего «Перчика», — И как же мы с тобой тогда закончим? — прильнув к довольной морде своего волка, она мягко лизнула его в щёку. Волк приоткрыл один глаз и свирепо уставился на меня. — Что?.. — я просто продолжал шокировано стоять на пороге, чуть скрестив ноги от греха подальше. — Ты у меня сукой станешь… — злобно прорычал Миоро. Я невольно напрягся. У меня чуть глаза из черепа не вылетели. Волчица громко и звонко рассмеялась, а я потрясённо переваривал услышанное. Только Миоро попытался подняться со своего лежбища, как волчица надавила ему обеими лапами на грудь, из-за чего мускулистый здоровяк лёг обратно. — Алита, нам нужно провести экскурсию для этой чёрной канадской задницы, — Миоро вновь приподнял свою массивную голову и недовольно взглянул на меня. — Ещё немного! Его чёрная задница никуда от нас не денется, — волчица помяла лапами плечи и шею Миоро, и волк, зажмурившись, томно застонал. — Ненавижу рвать сцепку… — Так и не нужно… Перчик. Твой канадец подождёт… — игриво вскинув пальчик, волчица упёрла его коготок прямо в нос огромного волка. — Жопа канадская… — сквозь раздражённый выдох проговорил Миоро. — Весь момент испоганил… Уже не то… Давай, любовь моя — медленно и нежно, — недовольно продолжал Миоро, ласково отстраняя лапу волчицы от своего носа. Волчица, разочарованно улыбнувшись, перенесла лапы ему на живот и полностью вытянувшись всем телом, расправив плечи, приподнялась. — Даже не вздумай сдёрнуть! — не сдержавшись от резкого возгласа, волк придержал волчицу лапами за бока. — Нет, так будет долго… Перчик мой… — последние слова она ласково проговорила ему на ушко, чувственно склонившись к его морде. И вновь, напрягшись, выпрямилась всем телом. — АЛИТА!!! — взревел Миоро, пытаясь здоровенной лапой удержать на себе волчицу. «Мои глаза! Вырвите ебааать глаза!» То, что произошло секундой позже громогласного выкрика, будет преследовать меня в жутких кошмарах до конца дней. Особенно скользко-мерзотный чвокающий липкий звук, которым ЭТО сопровождалось. Волчица резко, но играючи-аккуратно соскочила с… ЭТОГО, и кувырком через стол на вытянутых лапах, приземлилась на задние с другой стороны стола. Подошла к его краю и, как ни в чём не бывало, стала почёсывать скорчившегося всем телом волка за ушком. Хитро при этом прищуриваясь и разминаясь. — Пасть прикрой, Черныш… А то ещё белка-летяга залетит, — смотря на меня своими серебристыми глазами, волчица продолжала ласкать Миоро за ушком. Одним ушком — правым. Наверное, именно осознание факта его одноухости помогло отвлечься от увиденного ужаса, но ненадолго. Миоро с жуткой гримасой на морде подождал, пока волчица перестанет его нежно ласкать, и, резко сведя свои раскинутые ноги, сгруппировался, спрыгивая со стола. Переминаясь на месте с ноги на ногу, он проследил, как волчица играючи подходит к нему и, когда та оказалась рядом, шлёпнул её по её пушистой попке, приобняв одной лапой за талию. Возбуждённо облизнувшись и показав ему клыки, она отошла на шаг в сторону, притворно смутилась и посмотрела на недовольного волка. — Большой Перчик... — развернувшись на месте, произнесла она и, дёрнув своим белым ушком, пошла в ванную комнату. — Бешенная тварь… Член мне чуть не оторвала… — с болью прошипел Миоро, встряхиваясь и полностью повернулся ко мне. Я очень старался не смотреть, но я просто ничего не мог с собой поделать. Я стал отчаянно втыкать на его высокоподнятый вздутый волчий член. Просто яростно буравил взглядом его пушистые яйца и пах, увенчанный массивной, скользкой, истекающей влагой красной дубищей толщиной с запястье, основание которой было размером с приличный апельсин. Это были поистине устрашающие размеры, рядом с которыми не стоял ни один негр из порнофильма, воображение представило всё в таких красках, что в горле встал непроходимый ком. «Как ЭТО могло поместиться в…» Миоро заприметил мой взгляд: — Нравлюсь?.. — с титаническим усилием воли я отвёл глаза, но было уже поздно. — Да ты не стесняйся так, но я больше самочек предпочитаю… А ты у нас всё-таки... таво?.. — Нет-нет-нет! — я изо всех сил отрицательно замотал головой. Миоро пожал плечами и, хмыкнув, игриво прищурился на меня. Поблёскивая своими зелёными глазами, которые были полны неудовлетворённой страсти, он, словно заигрывая, произнёс знойно-возбуждённым голосом: — Генри будет очень обидно за тебя… Черныш… — имя он моё произнёс по слогам, смотря на меня вожделенно-хищным взглядом с разгорячённым членом на перевес. Он явно... Я напрягся до дрожи в коленках. Он захочет — я ничего не сделаю! Он же мной управлять может! — Так, — сказал он уже более вменяемым, но всё ещё крайне возбуждённым голосом, вновь разворачиваясь к столу и приложив лапу к своему «перчику», — я когда тебе прийти велел?! А?! — В десять… — тихо сказал я, всё ещё пытаясь осознавать размеры. — А сейчас?.. — прозвучало злобно-риторически. Миоро смотрел прямо на круглые механические часы, висевшие над кухонной плитой. — Девять сорок пять… — Так какого члена ты припёрся раньше и лишил меня пятнадцати минут излияний с моей самкой?! А?! — У меня часов нет, я… — Купи и не мешай ебаться! — Так денег не… — Ох-х… блять, как же боль... Я сейчас тебя… — Не надо! — буквально вскрикнув, я сделал самопроизвольный шаг назад, хоть волк и стоял спиной и всё ещё смотрел на часы, оперевшись на стол. Его хвост встал трубой. — Чего не надо?! — стол скрипнул. — Ничего… Ты не мог бы… одеться, — сказал я невинно-робким голосом. — Ты мне ещё указывать будешь, что мне делать?! — Миоро развернулся ко мне во всей своей красе и по виду, он возбудился ещё сильнее. — Что, хуй мой тебе не нравится?! — Нр… — челюсть жутко сильно сжалась в отчаянной попытке заткнуться нахрен и я прикусил свой чёртов язык почти до крови. Но взгляд самопроизвольно, предательски сполз с наполненных гневным возбуждением глаз Миоро сначала на его широкую грудь, задержался там на пару мгновений, а затем вновь оказался у него в паху. — Ох-х! — горячо выдохнул он. — Так, может, приляжешь?! — вскинув лапу, указал на диван. — И лапы раздвинешь?! А то я из-за тебя не кончил, как надо! — Подожди! Я не… — испугавшись начал было я, но Миоро меня уже не слушал, похотливо облизнул пасть и стремительно двинулся в мою сторону. Делая два размашистых шага от стола, он громко хрустнул шеей, разминая её, а затем, протянул свои мощные лапы, схватил меня за бока и швырнул спиной на разложенный диван. — Раздвигай! — громко рявкнул он, встав у края. — Пожалуйста... — начал я умолять, смотря на него снизу вверх. — Пожалуйста, не надо! — Раз-дви-гай! — снова проревел он ещё громче, бросив на меня сверкнувший взгляд, продолжая угрожающе нависать. Я охренел, и, испуганно прижимая уши, хотел было предпринять попытку к бегству. Подобравшись попытался вскочить, но вместо этого лишь запутался ногами в простыне и остался лежать на спине, только заломил хвост. Больно. Миоро, усмехнувшись над моей жалкой попыткой, без раздумья нагнулся, властно схватил меня за шерсть на груди и мощным рывком притянул к себе. Упёр колени в край дивана и навис надо мной сверху всем своим мощным и распалённым телом, смотря мне прямо в глаза. В этот момент я почему-то полностью ему сдался и, несмотря на все потуги, физически не мог сопротивляться. — Не надо, прошу... я не знал, что ты… Гигантский волк меня не слушал — вдавил свою огромную лапу мне в грудь, а другой запросто сорвал с меня бриджи аж вместе с простынёй. Не медля, резко отшвырнув куда-то в сторону, уверенно стал наползать вперёд и накрывать меня собой, при этом перенеся и уперев свои колени мне промеж бёдер, чтобы я не мог сдвинуть ноги. Я понял, что это конец. Это мои последние минуты жизни мужчиной, пусть даже в другом мире и теле — из такого положения никто не уйдёт. Ещё немного и всем вокруг останется лишь слушать ритмичные липкие звуки, влажные шлепки и мои истошные крики, прерываемые страстным рыком моего насильника. Возможно, моих надрывных стонов даже никто не услышит. Но учитывая размеры — маловероятно. «ОН МЕНЯ РАЗОРВЁТ НАСМЕРТЬ!» — единственное, что носилось в опухшей башке. Я просто стал тихо скулить и стонать под ним от давящего сверху веса, со страхом смотря на опухший от возбуждения член и громадный вспухший узел, и тихонько умолял: — Не надо, пожалуйста… Не надо… Умоляю… Не надо… — Узлить не буду — сдохнешь. Раздвинь шире… — возбуждением в голосе в мой адрес можно было подавиться. Миоро надвинулся ещё чуть вперёд, с силой надавливая коленями мне на бёдра и раздвинув мои ноги до предела, навалился мне на грудь, целиком подмяв меня под себя. Он был очень тяжёлым. Стало трудно дышать. Его же дыхание сменило ритм, стало слащавым, размеренным и томным. На медленном выдохе он задержал дыхание и глубоко замер, убеждаясь в полном отсутствии сопротивления, которого не могло быть. Я лишь немного напрягся всем телом, а он выдохнув в ответ, заёрзал и подтащил ещё немного под себя в упор. Стал медленно подстраиваться. Мой нос упёрся в его шею. Внизу у самого-самого своего сокровенного я почувствовал приближающийся влажный жар. Сердце зашлось в припадке, вся шерсть встала дыбом, а по телу разошлась тяжёлая волна. Как там говорят?! Расслабьтесь и получайте удовольствие?! Да? Это невозможно! Я придавлен огромным человекообразным волком и он хочет меня отыметь! «Спасите!!!..» Мои мысленные мольбы никто не услышит. — Будет очень больно. Потом — очень приятно. Мне, — прохрипела волчья пасть возле моего левого уха. Миоро напрягся всем телом, сильнее вжал мою голову себе в шею, плотнее обхватив ту под затылок своей лапищей и не сдерживаясь содрогнулся от мощного рывка. Связки сомкнулись, но я не сумел даже пискнуть. Всё тело сжалось. Онемело. Сквозь отчаянное, вынужденное смирение с судьбой отодранной суки и свою внутреннюю истерику я услышал, как раздался нежный женский голосок, и из-за спины моего зверя-насильника показалось милое белое ушко, а за ним изящные — чёрные лапы, вальяжно скользящие по ней. Затем целиком появилась игриво-улыбчивая чёрная мордочка волчицы, нежно, почти невесомо, лёгшая на плечо этого гиганта, который был буквально в прямом смысле в миллиметре, в плотную, если честно, от того, чтобы случилось непоправимое. — Перчик… Милый, хватит тебе пугать его своими габаритами… Оставь их для меня… — Р-р-р… М-м-м… Ладно… — похотливо прорычал, переполняемый своим желанием совокупления «Перчик», с досадой отстраняясь назад от моей пушистой жопы, и я совсем затих, с запозданием осознав, что жопа выжила. — Флиртовать с ним я буду потом… Я сипло выдохнул, но облегчения испытать не успел. Смерив меня вожделенным взглядом ещё раз, Миоро подался снова вперёд — его массивная морда вновь оказалась возле моей, он, склонившись, единожды, чутко и с умилением, почти «сладко», лизнул меня в левую щёку. И, к моему удивлению, недовольно поморщился. — Кровь… Его, — поставив свои лапы на предплечья по обе стороны от моей перепуганной морды, он лёг на меня целиком, снова придавив. Я вновь полностью ощутил на себе его огромный вес и жар его до предела возбуждённого тела. Он стал увлечённо и с нежностью вылизывать мне морду, тыкаясь носом в щёку и слизывая с неё кровь, порыкивая при этом, как дизель на низких оборотах, но большего себе не позволял, хоть невольно, я... Мне вдруг стало так спокойно. Это полный, абсолютный маразм, но мне действительно стало очень спокойно. Всё моё волнение, паника и смятение, всё это просто испарилось. Я полностью расслабился. Захоти он сейчас, я бы просто спокойно отдался ему, лежал и не смел бы даже подумать о чём-то. Это был какой-то транс, заставляющий кайфовать от его мерного, низкого рыка. Такое уже было с Генри, тогда, когда он меня успокаивал в душе. Только сейчас это чувство было в десятки раз сильнее и лишь когда огромный влажный язык сорвал повязку с моей раны на шее, я очнулся. Это было полным бредом, но к моему ярому стыду и отвращению, мне нравится. Нравиться, что и как он со мной делает. Хочу ещё... «Ещё немного...» К моей досаде, он отстранился и слез с меня сразу же, как закончилась эта мысль. Встал с дивана, удовлетворённо скользнул взглядом по мне, по своему гордо стоящему, и, молча развернувшись, спокойно ушёл в ванную комнату. А я остался лежать: голый, почти словивший приход, без штанов, с наполовину вылезшим из моего чёрного мешка таким же алым членом. И вылизанный от собственной крови огромным одноухим волком, который хотел ознакомительную экскурсию мне провести, а потом вдруг резко слетел с катушек и захотел меня отыметь. А рядом на меня сейчас сверху заискивающим взглядом серебренных глаз смотрела изящная милая волчица с белым ушком. Уровень сюрреализма в этот момент пробил пол на МКС. Ладно… могу попробовать убиться ещё пару раз — может, чё изменится. А вообще, я даже не ору, как проклятый, и не хочу сдохнуть. Что странно. Хотя, возможно, я просто не отошёл от шока. Я просто лежал на диване, на котором меня только что... Нежный голосок волчицы вырвал из грёз и заставил меня приподнять голову: — А ты тоже немаленький… Черныш-плохиш, — с ухмылкой оценив мою промежность, она кротко посмеялась, прикрыв ротик лапкой. — Вот твои штанишки, — бриджи, совершив неуклюжий кратковременный полёт оказались у меня на морде. Неловко стащив их с неё, я смущённо прикрылся ими. И приподнялся на локтях, чтобы смотреть на волчицу, стоящую возле шкафа. — Не подглядывай, — проворковала она нежно, — а то Перчика позову... И добавила: — На экскурсию пойдёшь со мной. При упоминании Перчика заболел живот. Я откинулся и, опустив голову к груди, продолжил смотреть за волчицей. Я ничерта не знаю о местной красоте, но она казалась мне очень и очень красивой. — Чего лежим? — спросила волчица, доставая из шкафа армейские штаны песочного цвета в «Цифровом» камуфляже. — А что?.. — постепенно приходя в себя, спросил я. — Ну, — пожала плечами волчица, уверенно просовывая ногу в штанину, — даже не знаю… Голым пойдёшь? Замечание логичное. Так-то из одежды у меня только бриджи и были, я даже кроссовки свои несчастные не надел и припёрся абсолютно «голый». Нет, ну а что? Всего-то в квартиру напротив перейти. — Может, сначала ты оденешься, а потом… — Я всё уже твоё видела, — тут же сказала она, притворно смутившись, продевая ремень в брюки и доставая куртку. — Так, вставай и напяливай свои штанишки на свою чёрненькую попку, Черныш, живо! — заявила она властно. — Точно можно?.. — спросил я нерешительно и тут же почувствовал нарастающее в ней недовольство. — Хватит мямлить! — возмутилась она. — Нет, я... — Перчик… — протянула волчица. — Всё, я встаю! — с готовностью отозвался я и вскочил. В зверином теле определённо есть свои плюсы. Даже без одежды ты выглядишь одетым, и с человеческой точки зрения мне было перед ней совсем не стыдно. Тем более, что мой собственный «перчик» уже полностью спрятался — это очень удобно, кстати. Но вот же гадство! Почти сразу как я встал и начал надевать штаны, стоящая напротив меня волчица вновь стала скользить оценивающим взглядом по моему «обнажённому» телу, пристально задержав его на самом интересном. Пока она оценивала, я задумался о названии того, где это интересное спряталось, но ничего кроме дикой непристойной херни в голову не лезло. — Ты такой чёрненький… — усмехнулась она, шутливо обнажив клыки и перебив мои дебильные мысли. — Вот мы с тобой и оделись, Черныш. Сама по себе она выглядела шикарно: ниже меня на пол головы, с изящным и поджарым сильным телом, покрытое густой и ухоженной чёрной шерстью. Её миниатюрное милое ушко, будучи ослепительно белым, создавало яркий контраст с ней, приковывая к себе внимание. И сейчас я восторженно смотрел на этот мило поддёргивающийся левый треугольничек, медленно спуская свой взгляд ниже, изучая её одежду: зелёное армейское кепи с прорезями для ушей, красный топ, виднеющийся из-под полурасстёгнутой тёмно-бежевой куртки с закатанными рукавами. И чуть ниже — вышеупомянутые штаны в пустынной «цифре» и берцы. Всё это «милитари» дополнялось чёрным тактическим ремнём и закреплённой на нём рацией. «Обожаю всё военное с детства... и пушистое... хах...» — У тебя такие милые голубые глазки, Черныш, но ты не мог бы пялиться потише? — Извини... — я отвернулся и попал взглядом на выходящего из ванны взъерошенного влажного Миоро, замотанного в зелёное банное полотенце. Тяжело выдохнув, он посмотрел на нас. — Оделись?.. — спросил он, подходя. — Алита, подожди за дверью минуту. Пожалуйста. Алита вышла, проводив меня игривыми серебряными глазами. А огромный мокрый волк подошёл вплотную, и положив мне свою массивную лапу на здоровое плечо, сказал грозно: — Вздумаешь подкатить к ней свои канадские яйца, я тебя весь гон иметь буду до тех пор, пока ты с моим узлом в жопе не подохнешь! Уяснил?! — Я и не ду... — Уяснил?! — Да. — Что произошло — недоразумение. Тебе ясно?! Нехер было нас прерывать! Ненавижу рвать сцепку! Ясно?! Может тебе, канадская жопа, это нравиться, а я чуть члена не лишился!!! — Я мог уй... — ТЕБЕ ЯСНО?!! — с силой сжав когти на моём плече, проревел он, распаляясь. — Я-ясно... — Иди, — выдохнув как бык, он отпустил меня и попытался отдышаться. Я послушно вышел на автопилоте и меня сразу окликнул дерзкий посмеивающейся голосок: — Он такой милый, когда злится... «Милый?! Это называется «милый»?! Да что с ним, блять?! Он же вчера со мной нормально общался! А сейчас с катушек слетел и попытался меня трахнуть!» Не дав мне додумать, Алита подскочила ко мне, легонько ткнула когтем в бок и протянула: — Давай, Черныш-плохиш, не отставай, — махнув хвостом, она прыгнула вперёд. Я пошёл за ней. Мы с ней прошли буквально пару шагов и вынуждены были замедлиться, когда впереди из-за поворота появился Генри. Заметив нас, он начал весело махать нам лапой. — Ой, привет, Ян! — проходя уже мимо нас в сторону выхода, Генри добродушно смотрел на меня. — Приве... — я хотел ответить, но он с недоумением вдруг перестал махать, встал как вкопанный и скривившись мордой, начал испуганно втягивать носом воздух, чем заставил запнутся на полуслове. — Нет! — с испугом в глазах воскликнул он, впившись в меня взглядом. — Как ты... Как ты мог?!! Ты... Он... — Генри задышал так часто, что стал чуть ли не задыхался. — Что?.. — Я чую на тебе его запах! Он… — задыхаясь, продолжал перепуганный белый волк, — Как ты мог?! Как ты… Как он мог?! Я промолчал, отведя взгляд от Генри. Ответить ему на такой монолог было решительно нечего. — Стой! Нет! Я с ним... Он меня просто вылизал! — я в спешке пробормотал первое, что собралось в подобие предложения. — Он... — Генри раздуло прямо на глазах. Он распушился до идеального шара, задрожал весь и злобно прошипел сквозь стиснутые зубы, — вылизывает, только когда кончит... «Ё-ё-ёпт...» Чуть позади послышался игриво-насмешливый голос Алиты: — Успокойся, Снежок. Черныш говорит правду, и у них с Перчиком ничего такого не было, он его только в щёчку полизал... Генри перекорёжило ещё сильнее и он взорвался громогласным возгласом буквально на весь дом: — Зачем?!!! От его оглушающего крика я моментально вспомнил про ту оплеуху, которую он мне вчера влепил, и понял, откуда взялась кровь. Я вчера и так узнал кучу всякого и чуть не застрелился, не удивительно, что про этот момент совсем забыл, а на моей чернющей шерсти крови не видно. Ещё и запахи я не как волк чувствую, а Генри почему не сказал? Собрав воедино у себя в голове всё это в некое подобие осознанного предложения, я, как только мог, спокойно проговорил: — Та оплеуха, что ты мне влепил, он от крови меня... — Р-р-р!.. Он!.. — Генри перебил меня злобным рычанием и напористо сорвался с места к Миоровской двери. Я, испугавшись, дёрнулся с места за ним, но меня остановила Алита, схватив двумя пальцами за ухо и тем самым заставляя развернуться в её сторону. — Не бойся, Черныш, со Снежком ничего плохого не случится. Пойдём. Я, обернувшись, посмотрел на скрывшейся за дверью белый хвост. Повернулся обратно и зашагал за Алитой, которая ускакав на пару шагов вперёд стала насвистывать непонятную песенку. Пока мы шли, я, время от времени косясь взглядом на её военное обмундирование и пушистый чёрный хвост, задумался о своей сексуальной ситуации. «Они звери. Да, логично, у них тоже должен быть секс. А мне можно об этом думать? Я же не зв... Ну, в смысле... Теперь... Сложно. Но она меня явно хочет... и Генри хочет... И Миоро... Все хотят... Неужели... я настолько привлекательный?..» — Нравится мой пушистый хвостик? Черныш?.. — спросила Алита, повернув голову. — Не такой чёрный, как твой, но тоже ничего, — нежно пригладила его лапой. И тут же спросила, поворачивая влево и оказываясь перед ржавой стальной дверью: — Кто твои родители по подвиду? Как ты такой чёрненький получился? — достала ключи из кармана куртки. Стараясь не задумываться, я ответил самое очевидное: — Я не знаю, наверное, оба канадцы, — облокотился об обшарпанную стену, ожидая. — Знаешь поговорку, — натужно произнесла волчица, навалившись на дверь плечом. — "Не все чёрные волки — канадские. И не все канадские волки — чёрные." — Теперь знаю, — ответил я, наблюдая за процессом. — Помочь?.. — Заржавела... Падла, — волчица уступила место. Я резко вспомнил про своё плечо и общее состояние, но отступать было уже поздно. Подойдя к двери, я упёрся в неё здоровым плечом и сделав короткий рывок, навалился со всей силы — дверь легко открылась, осыпав ржавчиной. — А ты сильный, — проходя вперёд произнесла Алита. — Заходи и не спотыкнись тут. Пиздец! За дверью оказалась ещё одна — решетчатая, а за ней нечто невероятное. Куча стеллажей, полок, держателей и коробок, забитых винтовками, автоматами, штурмовыми пулемётами, бронежилетами, боеприпасами различных калибров и чего тут только не было. Винтовки неизвестной мне модели, стояли аккуратными рядами в специальных оружейных стойках с отстёгнутыми магазинами. Цинки с патронами рядом. В середине помещения сложенные друг на друга штабеля зелёных ящиков с различными маркировками, одну из которых я знал очень хорошо — жёлтый треугольник, в центре которого располагался разлетающейся на осколки шар. Так маркируют взрывчатку. Множество двухъярусных полок, стоящих вдоль стен, было занято экипировкой: каски, шлемы, камуфляжные чехлы, разгрузки, пояса, модульные крепёжные системы, броневоротники и тяжёлые штурмовые комплекты. У меня разбежались глаза и отвисла челюсть. Кажется, я перестал дышать. — Не висни, — весело и с гордостью провозгласила Алита, открывая решётчатую дверь. — Тебе до этого всего не добраться... ещё года так эдак два, если не больше. Форма там... Алита указала мне на самый дальний стеллаж у противоположной стены, в маленьком её углублении, которое напоминало набольшую нишу. И добавила, как бы невзначай: — Не воруй, а то пристрелят, — кивнула в верхний угол. Я посмотрел туда же. По всем четырём углам в этом помещении висели камеры, равномерно помигивая красными огонёчками. — Да я и не собирался... — Ты у нас почти стандартный для своего подвида, посмотри на четвёртой секции. Там твой размер должен быть, и подыщи там что, а я пока послежу за твоим шаловливым хвостиком... Взяла с полки пистолет и пару раз взведя затвор и спустив холостой спуск, прицелилась в меня. — Эй!.. — Испугался? — улыбнулась волчица, легонько при этом хихикнув. — Нет! Но так не делается! — Что хочу, то и делаю. Иди давай. Долго выбирать мне не пришлось; оказавшись возле стеллажа я подыскал себе одежду по размеру. Это были коричневатые штаны в стиле карго, майка с длинным рукавом синего цвета, армейские чёрные ботинки на шнуровке и облегчённый бежевый жилет с кучей карманов. Я медленно вернулся к Алите с вещами в лапах, вертя головой и внимательно рассматривая каждый образец незнакомого мне вооружения и экипировки. Она проследила моё приближение, и, когда я оказался рядом, выносом пистолета от груди, снова в меня прицелилась. Я замер. — Испугался? — спросила она снова. — Нет! Хватит! Щёлк! — Ха! Ты моргнул! — произнесла она весело. Опуская пистолет. — Блять! — разозлился я. — Так и убить не долго! — Не убила же... — ответила она с абсолютным равнодушием. Наклонив мордочку, волчица осуждающе посмотрела: — Ну не ругайся, Черныш... На вот — поиграй, — подойдя, она положила пистолет на кипу одежды, что я держал. — А то тебе прямо неймется тут всё потрогать, аж глазки голубее стали! «Дура!..» Я смотрел на пистолет. Пистолет был такой, как тот, что был у Миоро. Подойдя к ближайшей полке, я положил одёжку на неё и, взяв пистолет в лапы, стал осматривать. Волчица пристально и с интересом наблюдала со стороны. — Трёхточечная... — задумчиво протянул я себе под нос, рассматривая внутренности пистолета через окно выброса гильз и отведённый затвор. — Чего ты там нашёл такого интересного? — спросила из-за спины волчица, подходя со стороны. Я обернулся: — Трёхточечная горка подачи для патрона, интересная штука, — я протянул Алите пистолет рукояткой вперёд. — И что же она делает эта твоя горка?.. — принимая пистолет, спросила Алита игривым тоном. — Обеспечивает более надёжную подачу патрона в патронник из двурядных магазинов, перекоса почти никогда не будет. И гильзоотражатель тут тоже интере... — Какой ты забавный, — протянула она ещё слаще и подошла ещё ближе, протягивая ко мне лапу. — И откуда мы таких умных слов понабрались? Разбираешься в этих миленьких штучках?.. Слово «штучки» прозвучало настолько развратно, что я отшатнулся и упёрся спиной в стеллаж. — Дай мне. Это, — дотянувшись своей лапой до моей, она двумя пальцами взяла из неё магазин от пистолета. — Одевайся в свою форму и пошли. Резко вставив магазин в пистолет, настолько, что слетела затворная задержка, проговорила: — Оденься как следует, Черныш. Подглядывать не буду, — с этими словами она отвернулась и стала упражняться с пистолетом. Я тоже отвернулся от греха подальше и теперь смотрел на стеллаж. Если она будет на меня оборачиваться, то кроме моей пушистой пятой точки и обвисшего хвоста ничего не увидит. — Готов? — Алита, спустя пару минут хлопнула меня по плечу, когда я, одевшись, припал на колено и зашнуровывал ботинок. Когда я закончил, мы вышли из помещения. Волчица заперла дверь и повела меня за собой по обшарпанному коридору со скрипучими деревянными полами мимо множества закрытых и не очень дверей. Из-за которых временам то и дело доносились звуки ругани, бубнящего телевизора, житейской суеты, и — реже — возбуждённые стоны. Алита стала говорить: — Ты мог тут сам всё посмотреть, но я с тобой, чтобы ты не шарахался там, где не следует. Тут есть то, что тебе видеть пока не нужно. Но со временем увидишь… На этой странной фразе моя экскурсия по "волчьему дому" продолжилась, так его вчера назвал Миоро, в процессе нашего с ним разговора. Он оказался довольно большим, я бы даже сказал, огромным, а в самом начале с виду он мне показался каким-то плюгавеньким двухэтажным домиком из кино про октябрьскую революцию. — Так чего ты вдруг решил сразу к работе приступить? — проходя мимо очередной гудящей батареи спросила волчица. — Тебе Перчик три дня дал. Я перестал считать двери и ответил: — Послушай… — Чего? — Алита прервала и выжидающе на меня взглянула. — Миоро меня к вам взял и сказал… — я, поколебавшись, решил не продолжать. — Я просто не хочу терять время. — Всего-то три дня, Черныш, — расплылась в улыбке волчица, — я знаю, что ты теперь с нами, и что за работу тебе дал Перчик. — Меня зовут Ян, а не черныш, — проворчал я недовольно, решив сменить тему, — и почему ты Миоро называешь «Перчиком»? — Потому что, если смешать соль с перцем, получиться цвет его шерсти. А тебя я хотела угольком звать, но ты слишком серьёзно выглядишь, — ответила она недовольно. — Называй меня Ян. — Нет. Черныш-плохиш, — от неё повеяло превосходством. — И как он тебе, мой Перчик?.. — Никак, — недовольно сжал зубы и прошипел я, проходя мимо кревой батареи. — Боишься его? – с вызовом в голосе поинтересовалась Алита, вновь оборачиваясь. — Нет. — Хах! Я вижу, что боишься. Черныш, я чувствовала, как ты изнутри весь трясся, когда он хотел под твой шаловливый хвостик, но ты не бойся — это просто самый разгар гона, а ты нас прервал… Мой Перчик на самцов не падкий, ну... — она задумалась. — Только в самых исключительных случаях. Когда есть реально серьёзные проблемы с самкой на пике гона, тогда да, он не прочь присунуть свой член в кого-то поуже. Да все вы — такие… Но моему Перчику с самцом очень тяжело, он у меня такой напористый и большой… — Я вид… — Хах! — звонкий смех ударил в уши. — Зря я его остановила, мог бы и прочувствовать! Твоя милая попка ему бы точно понравилась! Заузлить бы он её при всём своём желании не смог, а член у него — что надо! Поверь! Трах — умопомрачительный! У него такой... Твердющий и… Когда... От её слов меня аж передёрнуло всего. — Давай не будем про… — Его член?.. — перебила Алита. — Да! — А твой?.. — Да ваще про член! Я не хочу говорить про член! Поняла?! Какого хрена член?! Почему мы стали говорить про член?! — Ты четыре раза сказал. — Что?! — Член. — Замолчи!!! — Член. — Заткнись!!! — Мы пришли. — Затк... Куда?.. Алита толкнула створку двустворчатой дубовой двери. За ней оказалось небольшое тускло освещённое помещение с кривыми полами и несколькими круглыми деревянными столами на неровных ножках, за которыми сидело несколько разношёрстных волков. Кто-то из них ел, кто-то смотрел стоящий на заляпанной тумбочке старый рогатый телевизор, а кто-то просто молча сидел. — Хей, придурки! — прокричала Алита, с порога смотря на двух серых волков за ближним столом. — Алита… — один из волков оторвался от тарелки и саркастически подпёр морду лапой. — Канадца на экскурсию привела? — Что-то вроде того, — шутливо махнув лапой ответила та и схватив меня за ухо, потащила к их столу. — Ухо ему не оторви, белоухая, — с этими словами один из волков встал и мотнул головой на выход. — Пошли, Мик. — Эй! А убрать?! — возмутилась Алита, а волки, не реагируя прошли мимо нас с наигранно-невозмутимыми мордами и вышли. — Братья… Придурки серохвостые, — протянула волчица пренебрежительно. Я кивнул и дождался, когда Алита сядет и сел рядом с ней. — Ну… Собственно это общая кухня — тут можно есть и готовить, если в квартире будут проблемы или плиты нет. Есть только одно правило — не готовить тут мясо. Это… — задрав голову к потолку в задумчивости, — …пожалуй всё серьёзное, что касается кухни. А теперь… Внезапно со стороны двери раздался жутко хриплый бас: — Новенький… — мимо нас прошёл достаточно большой, хмурый чёрный волк с мордой и челюстью, нижняя часть которых была с вкраплениями белой шерсти. Словно он в сметане перемазанный. Наверное, тоже канадский. Он прошёл к самому дальнему столу и сел в одиночестве. Почти все, кто был в этот момент на кухне, почему-то отводили от него взгляд. — Это Бо, — тихо, почти шёпотом произнесла Алита, смотря в стол. — Держись от него подальше, он… — она резко замолчала и напряглась всем телом, часть её напряжения передалась мне. Я зачем-то спросил: — А что с ним? — Просто держись от него пода… — волчица не договорила и вскинула голову, её взгляд был прикован к этому странному волку, который приближался к нам. — Чёрт… Подойдя, он сел напротив и уставился на меня жуткими, оранжевыми — почти что красными — глазами. Он словно хотел сжечь мою душу взглядом. — Бо, свали нахрен, а?! — вскинулась со своего места Алита, смотря на него напористым взглядом. Вдруг он резко выхватил мою лежащую на столе лапу и стал вкрадчиво выглаживать по предплечью, это произошло настолько внезапно, что я даже ничего не сказал: — Такая густая… идеально чёрная… с ровной фактурой… жаль. — Твою мать! — волчица вцепилась в волка. — Бо, быстро отпусти его и свали! — грозный удар кулаком по столу заставил всех присутствующих посмотреть на нас. — Отпустил и ушёл! Живо! Бо послушно отпустил мою лапу, и встав, молча вернулся на место. Я сидел в полной прострации от произошедшего с болью в плече от резкого рывка. Я уставился на этого странного волка. Он тоже смотрел на меня. Глаза в глаза. От его взгляда всё тряслось внутри. — Не смотри на него, — садясь на место, Алита ткнула меня и заставила смотреть на себя. — Чё это было?! — с чувством жуткого стыда от произошедшего спросил я. — Это Бо… Алита напряглась ещё сильнее, я тихо спросил: — И кто он, этот Бо?.. Чего он такой жут… — я не договорил, волчица, цокнув, отвернулась и её ответ, если честно, шокировал меня до глубины души: — Говори тише, тут есть обычные постояльцы, — сжав кулак, прошипела напряжённая всем телом. — Он шкурник… В голове затрещало. — Так это правда?! — схватив Алиту за плечо, тут же шокировано спросил я. — Да. Правда. Сказала: не ори, — волчица сбросила мою лапу. Я был шокирован. Прижав уши и понизив голос до заговорщического шёпота, я попытался спросить: — Миоро мне так и не ска… — Алита шикнув перебила: — Он этого не любит. — Ге… — Молчи, — спокойно сказала она и только после этого повернулась, чтобы посмотреть на меня. — Бо у нас уже давно этим занимается и у него от этого крыша протекла. Если бы не Генри, он бы с твоего трупа шкуру стянул через минуту. Уже приготовил всё… — Но это же… — просипел я, не в силах поверить, что это оказалось правдой. — Да, это ужасно, я даже в страшном сне никому на пожелаю оказаться у этого психа на столе и подохнуть с заживо содранной шкурой. Но иначе нам нельзя — страха не будет. Я с ужасом пытался осознать услышанное от Алиты и невольно представил, как этот псих снимает шкуру с бедного Генри. Как тот вопит от боли и умирает в конвульсиях и адских муках. Мне захотелось заорать. Но я просто сидел и беспомощно втыкал в стол. Жуть. Алита, мельком поглядывая на этого жуткого волка, тихо продолжила: — От того, что делает, Бо рехнулся. Помешался. Но его держат из-за того, что он профессионал своего дела. Он делает это быстро. Те, кому не посчастливилось лечь к нему на стол, умирают быстрее и не настолько мучительно, как могли бы. Раньше иногда он жалел их и тайком колол этим обречённым анастетик, чтобы не чувствовали, как он снимает с них шкуру. Но его пару раз поймали на этом, и он чуть сам на столе не оказался. В общем… — тяжело вздохнула, — теперь, Черныш, ты знаешь один из неприятных секретов этого места. Привыкай. И держись от него подальше. Ему уж очень приглянулась твоя необычная шкурка. Помолчав немного и дав мне переварить услышанное, Алита вспылила: — Твою мать! Припёрся… — сбавив тон, встала. — Вставай, мне ещё тебя к твоей будущей работе сводить нужно. На работу я должен был пойти только вечером. Внезапный факт её посещения встряхнул меня от услышанного. Пытаясь забыться и не думать о «шкурнике», я не заметил, как мы покинули кухню и вернулись обратно по коридору почти в его начало. Мы оказались на Т-образной развилке: слева мы пришли, а в правую сторону коридор имел недлинное продолжение и очередную стальную дверь с кодовым замком в своём конце. — Темноты не боишься, Черныш? — спросила Алита, подходя к двери и набирая шестизначный код. «Ну да… если бы ты только знала откуда я в ваш долбанный мир вылез…» Да вот примерно откуда-то отсюда по ходу и вылез. Блять! У меня сердце зашлось, когда мы спустились в подвал по крутой бетонной лестнице, освещённой редкими еле светящимися лампочками, вкрученными в стену с правой стороны. — Иди след в след и не верти башкой по сторонам, — прозвучало в полумраке, холодно и крайне настойчиво. Я не мог не вертеть башкой. Давящий душный полумрак с запахом плесени и ржавых коммуникаций. Гудящие тугим шумом трубы. Паутина на стенах. От количества образов и воспоминаний заболела голова, и внутри всё потяжелело. Хрен его знает, может, я тут уже ходил, может вот за тем поворотом справа мой долбанный бункер находится. Это была бы ирония космического уровня. «Теперь мне точно придётся смириться с тем, что мне придётся делать… Чтобы тут всё облазать…» Пройдя подвал, мы повернули налево, спустились по паре лестниц и вышли в широкий тоннель из серого бетона. Теперь мы шли по нему. Зрение совсем привыкло, и я обратил внимание на толстые синие трубы и новую арматуру под потолком. Я видел всё достаточно хорошо: по обоим сторонам этого широкого коридора была куча закрытых стальных дверей с кодовыми замками на каждой. Щитки, электрооборудование. Тут были даже лампы регулярного и аварийного освещения, но оно было не задействовано полностью — тусклые лампы в защитных плафонах горели через три. «Да тут прямо целая сеть подземных тоннелей, интересно, как они это всё построили?.. И зачем?..» — Стой, Черныш, — отразившиеся многократное эхо вырвало меня из мыслей. У Алиты глаза в темноте светятся. Я на секунду испугался, посмотрев на неё, а только затем увидел перед собой широкую сдвижную дверь на магнитном запирании. Сверху над ней красовались две камеры, направленные прямо на нас. Волчица подошла к считывающему устройству в стене и достав карточку приложила её — дверь открылась. «Вот…» Цепь скованных кандалами травоядных зверей замерла, со страхом смотря на нас. Откуда-то из-за их спин раздался грубый голос хищника: — Где одиннадцатый номер?!