Не быть собой

— Генри, я не пойду в бордель! — мой голос наполненный поистине жутким рыком ревел на всю квартиру, а связки были готовы порваться. — Отпусти меня! — орал я. Орал на последнем издыхании так, что у самого уши заложило, но на Генри это не подействовало. Он был полон решимости. Мы стояли возле раковины. Я со стаканом воды в одной лапе и четырьмя таблетками в другой, а Генри… Он крепко вцепился мне в предплечье своими когтистыми лапами и держал, не давая мне их принять. И этот маразм длится уже минут двадцать. Фыркнув от натуги, Генри чуть не разорвался: у него сузились зрачки, стиснулись зубы, и он чуть не сломал мне нахрен руку, напрягаясь сильнее и сжимая моё онемевшее предплечье до весьма и весьма ощутимой боли. Стал тянуть сильнее: — Ты себе всё своё испортишь, отдай сейчас же эту гадость! Не вздумай! Отдай, ёлки!.. Да блинский, инструкцию прочти, её для дебилов что ль писали?! Р-р-р!.. — зарычал, — отдай, ДАЙ! — Генри перехватил меня за запястье. — Пусти... — медленно повернув на него голову, прошипел я в ответ, начав скалить зубы. Мне становилось реально больно. Я не сразу понял, как сквозь эту боль ощутил всем своим телом каждую шерстинку вдоль хребта и то, как на загривке они все медленно приподнялись. Я охерел порядком от этого и вообще не врубился, что это со мной такое, а потом с удивлением осознал — это я так распушился, ощетинился, если быть точным. Это было невероятно странное чувство, заставившее сосредоточиться на себе целиком и полностью. Сосредоточение продлилось не долго, оно заняло буквально секунду, а через эту самую секунду у Генри, как и у меня, вздыбился загривок, и мы зарычали друг на друга почти синхронно, скаля зубы и морща носы. Со стороны наверняка смотрится стрёмно. Реально стрёмно. Но я почему-то не боялся. Страха не было, была злоба. Нарастающая злоба, и мы бы с Генри, конечно, сцепились и снова подрались бы до смерти, но он вдруг отпустил меня. Не дав опомниться, взял мою руку в пасть у самого запястья и сдавил её, внимательно глядя при этом мне в глаза. Казалось, он хотел сказать: «зачем ты сопротивляешься? Я ведь могу сделать тебе очень больно.» Не укусил, не вцепился, а именно сдавил руку, заглядывая прямо в глаза. Конечно, я мог бы ему в морду водой из стакана плеснуть или этим самым стаканом дать в носяру, но... Я вдруг резко перехотел с ним спорить. Я, всё ещё рыча, смотрел в его немигающие янтарные глаза и решил, что хватит — это того не стоит. Я прекратил рычать и отвёл взгляд. Белый сразу выпустил мою руку из пасти и с некоторой досадой взглянул на меня с выражением: «ну неужели ты такой тупой?..» — Ладно… — борясь с собой, устало сказал я, разжимая кулак. Генри мигом выхватил таблетки и поспешил вернуть их в упаковку. — Ты шо дурак?! — начал он беспокойно, прошёл и поставив пачку на холодильник. — Не больше двух в день с перерывом в пять часов! А ты решил разом в себя четыре запихнуть?! Совсем что ль?! — Не ори… — Я не ору! — Орёшь. — Чудила! — Сам дурак. — А ну не обзывайся на меня! — Генри злобно уставился на меня и хищно приподнял уголок пасти. — А то ща как кусну тебя, будешь знать! «Всё, хватит!.. Хватит с меня! Не хватало ещё раз тут подраться с этим волком-извращенцем из-за таблеток от стояка!.. Ну его в жопу…» Может, этот белый волк вовсе не извращенец, а просто озабоченный, или у него там его этот период спаривания замкнуло, но он меня достал. Ничего не сказав, я резко выдохнул и постарался успокоить себя. Я всё ещё держал многострадальный стакан с водой, и это было единственное, что мне сейчас нужно, чтобы прийти в себя. Поднёс к носу и запрокинул голову, но не тут-то было: стакан упёрся в зубы, и проклятая вода полилась во все стороны кроме нужной. Я поперхнулся. Так поперхнулся, что аж чуть череп не лопнул; я стал давиться водой. «Вот же!..» Так и не научился из этих долбанных стаканов нормально пить! Грёбаные стаканы, грёбаные клыки, грёбаная челюсть!.. Грёбаные таблетки и всё здесь! Чтоб это всё провалилось! Я с раздражением пробормотал что-то невнятное, чуть откашлявшись. Поставил стакан на раковину и стал отряхиваться. Генри наблюдал, стоя у холодильника. И вместо того, чтоб подойти и хоть как-то помочь (по спине похлопать или ещё чего), он прыснул в кулак от смеха и, продолжая ехидно посмеиваться надо мной, заговорил: — Смотри, Янчик, как самочку хочешь! Даже нормально водички попить не можешь! Тебе срочно нужна самочка, Ян! А то и не одна! А то ты так от жажды помрёшь! — не в силах удержать очередной смешок, Генри захохотал в голос, но сразу и изо всех сил постарался сдержаться и заговорить серьёзно. — Слушай, ну пойдём, а?.. Там... лисички есть... — Да не хочу я никакую самку! — прокричал я, продолжая себя отряхивать. Не глядя махнул на Генри лапой и прошёл от раковины к холодильнику, возле которого тот продолжал стоять. Генри просиял, у него от радости язык вывалился: — Самца хочешь?!.. «Хочу... Жрать хочу...» Я от этих нервов прям реально есть захотел. Я проигнорил Генри с его животрепещущим вопросом про самца и деликатно отодвинул его в сторону, чтобы его волчья тушка не закрывала мне дверку холодильника. Молча открыл эту дверку, нагнулся и посмотрел внутрь. Там было абсолютно всё. Кроме еды. Её не было. Закрыл дверку. Посмотрел на Генри уничижающим взглядом и на сколько мог спокойно и членораздельно сказал: — Я просто в бордель не хочу. — И правильно, — вдруг заявил волк, чуть улыбнувшись, — зачем тебе бордель, если у тебя есть я?! «Пиз...» Я с трудом сдержал очередной порыв гнева. Ведь перед тем как мы сцепились за таблетки, Генри чуть не разорвало, и он минут двадцать пытался признаться мне в том, что самок он недолюбливает, но я это уже понял, спасибо. И вот опять он начал всё с самого начала. Я его убью. Боже, реально убью! Потому что сейчас этот озабоченный белоснежный придурок скажет: «вот если бы я был самочкой, то мы бы нарожали маленьких янчиков и жили бы долго и счастливо!» Благо, он этого не сделал, а то бы я его растерзал! — Генри, — зазвучал мой обречённым голос, — пожалуйста... Можешь молчать?.. — А чего это я молчать должен? — он демонстративно упёр лапы в бока и фыркнул. — Ну… так... это... ладненько, слушай, так и быть, я помолчу ради тебя, но только если скажешь мне кого: самца или самку, а?.. «Если скажу самца, он сразу разденется?..» Пока я думал, Генри стал на меня пялиться радостным взглядом. Он прямо сиял, ожидая ответа насчёт хочу ли я самца. А я? Я просто стоял как дурак и не знал, как выпутаться из этой дебильной ситуации. Может, мне стоит и правда в бордель пойти?.. Осуществить уже это действо и удовлетворить своё любопытно и интерес. Очень любопытно... И мир не мой, никто камнями бить не будет. — Ты меня игнорируешь?.. Да, игнорирую. Я не буду отвечать на этот вопрос, Генри. «Надо в порядок себя привести, а то мокрой псиной пахнет...» Реально воняло. Я собрался подойти и посмотреть на себя облитого в зеркало, но взгляд цепанулся за моего старого знакомого, про которого я давно забыл: на холодильнике рядом с пачкой очень нужных мне таблеток от стояка и какой-то консервной банкой лежал и скучал мой конверт. Секунду я смотрел на него, затем взял. Генри же... Он моего ответа так и не дождался и осознал, что я его и правда игнорирую. Радость сползла с его морды, он задумчиво отошёл в сторонку и стал энергично ходить кругами по комнате. Настолько энергично и резво, что у меня голова начала кружиться. — Ты чего вертишься? — спросил я его спустя пару минут, рассматривая конверт. — Думаю, — сосредоточенно ответил он. В голове созрел план. — Слушай, Генри, — начал я осторожно, — а ты можешь вместо борделя отвести меня в… — попытался с ходу вспомнить, но не получилось. Уже забыл, куда мне там нужно было. Посмотрел ещё раз на конверт и, найдя адрес, продолжил, — … на «Зелёный проспект». Я просто выпью таблеток, и мы с тобой просто погуляем. Белое ушастое волкооблако сразу перестало вращаться по периметру комнаты. Прошло на середину. Постояло и сказало обиженно: — Могу. Но только при двух условиях. — Каких ещё?.. — я посмотрел с подозрением. — Ой, ну, — у Генри во взгляде мелькнуло хитро, — ты поможешь мне разложить диван, и мы будем спать вместе. — Нет! — воскликнул я. — Да чего ты, а? — продолжил он, хитро смотря, — Я тебя чуть не съел! Подумаешь… в одной постели. Я устал на полу спать, Ян! А диван мой, и я решаю кому и с кем на нём спать! — Генри, ты задолбал! Ты извращенец?! — Что?.. Ой, ну… Ладно-ладно, уговорил, обещаю, постараюсь не наглеть особо, ага... А там… Ну, если всё-таки до конца гона сам на меня залезешь, хулиган… — хихикнул. — Я тебе отдамся! И диванчик-то у нас всё равно всего один! — розовый язык легонько облизнул волчий нос. Генри заулыбался. «Вот же ж гадство...» — Ай! Ты чё?! — я подошёл к нему в упор на середину комнаты и влепил щелбан прям в самый нос. Генри дёрнулся и недовольно стал потирать его ладошкой. — Ну почему?! Генри, ты такой?! А?! — я стоял напротив него и негодовал. Но негодовать было сложно. Смотря на его пушистую белую морду и на то, как он аккуратненько растирает свой ушибленный нос ладошкой, злиться было невозможно. Но я обязан его заткнуть! — Ещё слово и я тебе хвост надеру! — сказал я, сделав злую морду. — Мне раздеться?.. — прогнусавил Генри. — Нет! — тут дошло, что выражение «надрать хвост» явно имеет тут другой подтекст... «Чё вот ему приспичило?! Похотливое животное!..» Животные не животные, но признаться честно, я хочу. Желание во мне было с самого бункера. И постоянно всякая ересь в голову лезет! Да так лезет, что становится смертельно хреново! Видимо, всё же придётся смириться, но я не хочу с самцом, хотя в мире животных это наверняка норма. И не в борделе… Животные! Да ёпта, я ещё в не настолько критическом состоянии, чтобы иметь собаку! «Человека хочу! Дайте человеческую девушку — и всё!» Мысль материализовалась в тотальный кошмар мгновенно. Любимый мозг выдал такую картинку, что… Я, икнув, зажмурился. Но огромного похотливого чёрного волка было не остановить. Он накрыл беспомощную и беззащитную девушку. Она бессильно пыталась сопротивляться ему, пока он властно и неумолимо брал её, полный животного желания. «Ох, блин... Нет, стой! Ёп!...» В голове чередовались омерзительные образы и картинки межвидового соития. Да как?! Воображение ещё и звуки проецирует! Под хвостом всё сжалось... — Ты обломщик… — донеслось до слуха. Голос Генри вырвал моё воображения из объятий тотального кошмара. Разлепив глаза, я смотрел на него; он продолжал мять себе нос, наклоняя голову в разные стороны, и от этого зрелища я вдруг поймал себя на мысли, что он такой… Даже не знаю… милый дурак? Мне стало его действительно жалко, что он из-за меня на полу спит уже почти месяц. Я почему-то решил согласится, и, собравшись с духом, сказал: — Хорошо, я буду с тобой спать. Только спать! — поспешно уточнил я. — Никаких приставаний, понял? Генри явно не ожидал согласия и от неожиданности нервно хихикнул. Прекратил наминать носопырку. Уставился на меня: — Ага… — запнулся он. — Ну… Эм-м-м… а гладить? Гладить меня будешь?.. — Тебе понравилось?.. — ответил я, вспомнив нашу диванную оргию. И у меня как-то само по себе голос прозвучал пошло, растянуто, томно, но было уже поздно. — Ага! — ответил волк голосом полным восторга. — Ещё как! Слушай, это... Со мной никто ничего подобного раньше не делал! Ой, да это лучше, чем всё, что у меня было, так здорово! Что и с кем у него там до меня было, я знать не хочу, но гладить эту пушистую белую волчару мне очень понравилось. Прям очень. Да и потом, Генри наверняка отлично подойдёт на роль дополнительной подушки, подумал я. Он такой мягенький, пушистый, тёплый волк. Идеальная подушка. Я огладил свою морду, прогнув спину. Генри зевнул. «А я не такой же мягкий, как он... Надо бы сравнить волков на мягкость... Мягенький... Генри...» Мысли стали странными, но... Самое интересное! Когда мне ещё в жизни доведётся спать с говорящим волком в одной постели, когда я сам говорящий волк? Будет, что детям рассказать! Когда я вернусь. И когда у меня будут дети. Хотя, я бы на их месте сдал меня в Кащенко сразу же и навечно. Не важно. Я согласился, и как только слово «да» сорвалось с моего языка, Генри подорвался с места и издал радостный скулёж. Энергично завилял хвостом, и наскочив на меня, полез лизаться. — Да буду я тебя гладить… Ай! Уйд... — я попытался отпихнуться, но безуспешно. Генри не слушал. То так прильнёт, то эдак подлезет, сопит, трётся, прильнул к щеке и сразу уткнулся носом в ключицу, стал лизать изо всех своих сил, какие у него только были. Он лобызал меня страстно и с превеликим удовольствием и я не могу сказать, что мне не было приятно. Это было приятно и омерзительно одновременно, я испытывал некое двоякое чувство "отвратительного удовольствия". Отпихиваться от лизаний нормально я всё равно не мог; у меня в руках всё ещё был конверт и я еле-еле успевал его перекладывать из руки в руку, чтобы он не помялся, ведь Генри постоянно хотел меня обнять. Обилие движений вызывало боль в прокусанном плече и постепенно нарастающие в нём напряжение. Мне было тяжко, и я вовсе прекратил сопротивляться, позволяя Генри увлечённо продолжать лизать мне щёки и шею. Через пару мгновений влажный язык уже добрался до моего подбородка, затем начал слюнявить мне нос, а скулящие звуки стали чаще. Мгновение, наши холодные носы соприкоснулись, а я опешил от произошедшего следом: волчий язык коснулся моих зубов. «Урод!..» — Я те ща! — рыкнул со злобой я, и упёр лапу Генри в грудь. Отстранился от него, уткнувшись спиной во — внезапно — холодильник. Мы с середины комнаты и не заметили, как пятились и как-то дошли до него, пока Генри меня вылизывал в порыве своей волчьей нежности. Этот неугомонный сразу, как загнал меня в угол, моментально попытался продолжить своё "языкастое нападение". Его красный язык скользнул по моему носу ещё раз, заставив меня в тот же миг с недовольным рыком приподнять губу и показать оскал. Белый прекратил. Вытянулся весь, и, отступив от меня на два шага, стал недовольно сверлить меня обиженным взглядом, кажется. — Злюка… — недовольно проговорил он. — Да я весь в твоих волчих слюнях! Дебил! Я из-за тебя чуть плечо не вывернул! Лизун, блять… — я рывком бросил конверт обратно на холодильник и стал приглаживать растрепавшуюся на морде шерсть обеими лапами. — Не ругайся… — Весь нос мне обслюнявил! — я стал вытирать себя от слюней. Гадость. Какая же это гадость! Генри, я тебя ненавижу! — Ой, Ян, а хочешь, я себя дам полизать?.. — Да не буду я тебя лизать! Ты чё, решил, что я тебя погладил типа, и мы с тобой теперь того этого?!.. Придурок... — проговорил я клацнув пастью от злости и облизнулся. Генри на это виновато опустил уши, и потупив взгляд в пол, промямлил: — Ну… Я, это… я думал тебе понравится... — промямлив, он вновь стал смотреть на меня. — Нет, не нравится, — отчасти соврал я. — А теперь говори, что за второе условие... — пробубнил я недовольно и, состроив, как мне казалось, суровый взгляд, посмотрел Генри прям в глаза. — Твоя дырка, — ответил он, сделав ещё более суровый взгляд в ответ, и показал на дыру в полу, — ты думаешь, я забуду? — Ла-а-а-дно-о-о, — протянул я, — я разберусь с дыркой. — Значит… — Генри поднял лапу и стал медленно с важностью загибать пальцы прямо у меня перед носом, — …я отведу тебя на «Зелёный проспект», а ты будешь со мной спать, гладить меня по первому требованию, и… — скосил взгляд на дыру, — разберёшься со своей дыркой?.. — стал выжидающе пялиться. — Да-да-да, Генри, хватит про дырку? В ответ он мотнул хвостом и снова показал на дыру посреди комнаты: — Она огромная! Смотри, какая она! Просто катастрофическая! — Я вижу. — Ещё бы ты не видел, это гигантская дырища! — Генри, — прозвучало обречённо, — я понял — она большая. Да, я виноват, что порвал тебе дыру, прости меня, хорошо? И хватит уже издеваться… — Тогда, — он перестал показывать на дыру в полу, почесал затылок и выпятил грудь вперёд, — давай, пей свои несчастные таблетки и пойдём, а то нам далеко идти. Обстановка на этом, наконец, вроде, успокоилась. Мой «собрат» с довольной мордой стоял напротив меня, и плавно повиливая хвостом, чуть ли не пританцовывал от радости. Наверняка представлял, как я буду с ним спать. Тут я внезапно понял, что этот хитрец каким-то неведомым образом добился всего, чего хотел. Бесповоротно и по всем пунктам. Как?! Как у него так вышло?! Мне теперь реально с ним спать, гладить его, ублажать и пол чинить?! За пол особенно обидно. Ладно, допустим, один хрен мне с ним жить и по сути — дырка в полу будет мешать нам обоим. А ещё, если я действительно и на постоянку буду жить с этим озабоченным животным, нам определённо будет мешать полное отсутствие мебели. — Мы же вместе теперь живём, да?.. — снова начал я. Получив утвердительный кивок, сказал спокойно: — Раздобудем стол. И стул. Желательно два. И ещё бы нам шкаф купить не помешало. Или, думаю, можно попросить у кого-то всякой мебели, а то тут пусто. Генри весь выпрямился, стоя напротив, насупился. Медленно и крайне сосредоточенно глубоко вдохнул. Морда его приобрела маску невозмутимого спокойствия, а взгляд наполнился презрением: — Нет. — Почему?.. — удивлённо спросил я. Генри на мой вопрос многозначительно промолчал. Жить без мебели я не буду. Мне как-то без разницы, почему этот волк не хочет жить, как все нормальные люди. — Ты понимаешь, — утвердительно сказал, — что жить в пустой квартире — это бред? — Ну-у-у... — протянул в ответ, — не, не бред. — Бред! Генри, это — бред! И это неудобно! Пожалуйста! — Мне удобно, — невозмутимо прозвучало на мою тираду. — Нет. — Ладно... — вздохнул я, осознавая безысходность нашего с ним диалога, — если так прям хочешь, давай принесём мебели, и тогда я дамся тебе, позволю себя лизать, когда захочешь, но немножко... Белая голова склонилась в бок, дёрнула ушами, моргнула на меня и мягко прошептала: — Не-а… «Да ну не… Что, опять?!» Я сказал первое, что взбрело в голову, мне очень не хотелось без мебели оставаться: — Будем спать без одежды и можешь меня… — не в силах придумать, я на секунду запнулся — не знаю… Ммм… Гладить мой хвост? — Агась, хвост... — согласился Генри ласковым голосом. — А ещё?.. — глаза его заблестели хищно. Он стал смотреть на меня как-то плотоядно, да так, что страшно стало. И что-то мне кажется, он сейчас вовсе не о еде думает. «Зараза... Чего я, блять, только что наговорил? Вот же я, сука, идиот...» Дабы поскорее поставить точку, пока это не сделал Генри, я с тяжёлым сердцем смирился и сказал: — Всё что захочешь, кроме секса. — Ой, ну... Уговорил, принесём тебе стул… — Янтарные глаза посмотрели на меня, как на ребёнка, белые лапа протянулась к моей голове, и не дав опомниться, почесала меня за левым ухом. Ощутив её прикосновение, я забылся и чуть не взвыл от волны мурашек и удовольствия. Напряжение со всего тела рухнуло, оставив лёгкость. — Генри... — Янчик… — ласковый голос Генри мягко отозвался в ушах, и нежено зарывая свои когти глубже в мой подшёрсток, он стал массировать когтями череп. — Ты хороший… — как же приятно... Да! Генри, да! Да! — Янчик… — ласково приговаривая моё имя продолжал он, а я чуть наклонил голову по направлению его движений и плавно уплывал в мир наслаждений. — Ох! Я тебя буду везде лизать… — Вс.. в смысле?.. — я тряхнул ушами, и Генри убрал лапу. Наслаждение кончилось. — Сам сказал: «всё что захочешь». Давай, пей таблетки и пошли. — В смысле «везде»?! — продолжал я. В голову пришли всевозможные и весьма изощрённые варианты лизания моего тела огромным полярным волком-извращенцем с нетрадиционными наклонностями. — «Везде» — значит «везде», Янчик… Не переживай. Пойдём уже. — Я сказал: всё что хочешь, кроме секса! — сорвалось с моего языка сиплым голосом. — Ой, ну, я же не буду тебя под хвостиком лизать… Хитро изогнув бровь, Генри прищурился: — Ой, ну... если только тебе помимо стульчика и столика ещё шкафчик нужен… «Генри, гадина ты похотливая! Я же ещё тумбочку для посуды хотел! Скотина! Вот гадство... Ладно, придётся обойтись без шкафа. И без тумбочки. Кто меня за язык тянул? Бля-я-я... Сам себя под хвостом лижи, псина!» Я неподвижно стоял и смотрел в счастливые янтарные глаза белого волка. Он растянулся в счастливой клыкастой улыбке от щеки до щеки и удовлетворённо потрепал меня промеж ушей, явно заявляя этим о своей победе. Я понял — всё. Осознал в один миг, что я идиот. Полный. Хуже — я дебил! Осознав это, я решил просто принять этот факт вместе с дебильными таблетками. И выйти уже наконец на тропу своей новой жизни. На этот раз нормально, а никак в прошлый. Я это и хотел: взял, вытряхнул из упаковки несчастные четыре таблетки, подошёл к раковине и уже хотел воды в стакан набрать, но когда я открыл кран, тот издал стенающие звуки умирающего баклана. — Воды нет… — Ой, да?.. — прозвучало сзади на мою печальную реплику. Генри прижался ко мне со спины и протянул лапу через меня, покрутил открывашку. — Да… и правда… Ну, нет так нет, пошли-ка тогда на кухню, там отдельный водопровод, ага… И это… — он заметил у меня на ладони четыре таблетки, — … я тебе что сказал? — Не больше двух… — промямлил я себе под нос и вернул две таблетки в упаковку, а две в карман. Саму упаковку оставил на раковине. На кухню я идти не хотел. Я стеснялся и мне было не по себе. Сейчас обеденное время и там наверняка куча всяких разных волков, которые почуют, что я пахну сукой. Да там наверняка весь дом! Сексуальное рабство у стаи озабоченных волков-извращенцев в мои планы не входит. Мне одного конкретного экземпляра рядом со мной, хватает. Меня и так уже с утра два раза вылизывали и один раз при этом чуть не вые... Кхм... А если честно, то шкаф очень уж хочется. В общем, я понял несколько вещей: 1. Я очень хочу шкаф и тумбочку; 2. Придаваться разврату с животными ради них я не стану! 3. На кухню не хочется. Не хотелось, но пришлось. Пока шли, у меня возникла идея съесть таблетки за просто так, но вспомнив, насколько они горькие, я от этой идеи отказался. Эти таблетки, они пипец какие горькие. Без воды можно реально умереть в конвульсиях. Путь до кухни мы шли спокойно, вообще, мне показалось, что в доме было как-то тихо. Мы чапали по знакомому мне коридору и по пути никого не встречали, и даже в квартирах было спокойно. Ни голосов, ни бубнежа телевизора слышно не было. Из звуков только противно скрипящий под ногами пол, гудящие батареи, и Генри, который постоянно раздражающе хихикал каждые секунд пять. Весело ему... ага, конечно! Если честно, я даже и не думал, что волки могут издавать настолько разнообразные и такие странные звуки. «Как можно хихикать и не разу не повториться с интонацией?..» Задумался я, перед тем, как мы пришли. Впереди пахло жаренным кабачком и горелой гречкой. Одна из створок двустворчатой дубовой двери кухни была открыта. Когда мы появились в проёме, я не успел разглядеть ни жаренного кабачка, ни горелой гречки. Мы даже порог толком переступить не успели, как из-за ближайшего к входу стола резко вскочил мелкий волк. Или это волчонок? Если честно, пофиг. Он чуть не грохнулся, распихивая стулья в разные стороны и роняя при этом с тарелки часть своего обеда. Потом он, наверное, решил, что так будет неудобно вылазить и не смог придумать ничего лучше, как ворча полезть под стол. Забавно. В кухне было ещё два серых товарища, они сидели за самым дальним столом в левом углу и вместе со мной с интересом наблюдали со своих мест за путешествием этого чудаковатого волка. А он, совершенно не обращая внимания на этих самых товарищей, отважно продолжал путь, ойкая и ударяясь башкой об стол. В конце своего пути ему пришлось ойкнуть очень громко, когда целиком вылезая, он вдарил об край и замял себе ухо. Финишировал, спотыкнулся, и подбежал к нам. — Какие звери! — радостно воскликнул он, как только оказался рядом и протянул Генри лапу, — Генри, давай, знакомь меня! Знакомь меня скорее со своим другом! — он посмотрел на меня, продолжая здороваться с Генри. Пока он напористо и уверенно тряс Генри за лапу, я стоял на пороге и осмотрел его с головы до ног. Он по сравнению с нами был очень мелкий и худой, ростом сантиметров на десять ниже, шерсть на теле цвета кофе и белая. Она образовывала спереди подобие воротника и так же целиком покрывала нижнюю и до половины нижнюю часть верхней челюсти. Он внешне был похож на кошку-мурку из деревни, только волк. Внутренняя часть уха тоже была белой. По форме уши у него заострённые и высокие, расставленные по сторонам, посаженные на узкую и вытянутую морду. Ему их словно от другого волка в три раза больше оторвали и на клей приделали. А вообще, общий вид у него был неказистый, словно его товарняк раз двадцать переехал, или он не спал лет десять. Сгорбленный, в зелёной майке-алкоголичке и старых штанах в чёрно-белую вертикальную полоску с дырой на левом колене. Первая ассоциация — алкоголик. «Волк-алкоголик… Н-у-у… если есть люди-алкоголики… Почему не был волкам-алкоголикам?..» Я чуть не начал хохотать, к счастью, сдержался. И ещё… Его очень высокий голос показался мне знакомым. Не знаю откуда, но я его, кажется, уже где-то когда-то слышал. — Генри, ну чего ты молчишь?! Как его зовут? — оно продолжало отчаянно трясти Генри за лапу и смотреть на меня с нескрываемым интересом. — Его зовут Ян, — наконец выдал Генри нашему новому товарищу и постарался освободиться от затянувшегося рукопожатия. В принципе, он мог легко волчонка по полам сломать одной лапой, ровно как и я. Генри терпел. — Он прям здоровяк! Прям как ты, Генри! — волк-алкоголик отпустил Генри и протянул лапу мне. — Привет! Я… меня зовут Керни! Или, — он посмотрел на Генри, — можешь меня звать Кен, так меня все зовут из-за Генри. Да, дружище? — Генри кивнул. — Хах! Это потому что наши с Генри имена созвучны. Ян, хм… Имя такое необычное, и мех у тебя очень красивый, прям класс, — он внимательно оглядел меня всего, пристально вглядываясь в мою крайне широкую, по сравнению с его, морду. Изучил всё: нос, уши, довольно пушистые бакенбарды по бокам. Особенно пристально он рассматривал мои глаза. Я ему не мешал. Удовлетворив своё любопытство визуально, он медленно потянулся к моей голове, но остановился на середине: — Можно потрогать?.. — я пожал плечами на его просьбу. Приняв это за согласие, он потрогал мою шерсть на морде по бокам, взъерошив её на левой щеке. Стал переминать её между пальцев. — Класс! У тебя такая плотная и густая шерсть! Ты канадский, да?.. Ох-х, как же мне было кайфово, когда он меня щупал. В штанах стало теплее. Мда, начинаю понимать собак, когда люди их гладят. И Генри с моим гладильным рабством я тоже теперь понимаю. Было настолько приятно, что я забылся и лапу волчонку не сразу протянул: — Ага… канадский, — всё же протянул и поздоровался. Хорошо, он не затряс меня до смерти. — Свезло тебе, а я степным уродился. В общем, как ты уже понял, я Кен — степной волк. «А я человеком родился…» — Кен, — Генри отошёл чуть в глубь с порога, — а где все? — Ха, — Кен осмотрел кухню, — друже, ты опять забыл, какой сегодня день? Сегодня же вторник! Миоро опять всех собрал на очень важное собрание. — Ой, ну… — начал Генри, подозрительно глядя на двух серых волков за дальним столом. — Ты на них никогда не ходишь, — Кен саркастично махнул лапой. — Ой, ну а ты?.. — скривившись, передразнил Генри. — А ты?.. — хихикнул Кен, пихая Генри в бок. Генри ответил. Они начали пихаться. — Ай!.. Пихание на пороге разгоралось. Волки пихались легонько, по-дружески, но Кену было не сладко. Генри для него уж очень массивный. Кен хотел его с маленького разбегу от двери, но Генри играючи вильнул бочком, и бедолага отлетел и бахнулся об косяк. Генри ойкнул, подбежал к Кену и стал осматривать со всех сторон. Тот заверил его, что он в полном порядке и потерев голову, встал. Я понаблюдал за этими двумя немного, и пошёл вдоль столов в глубь кухни к раковине. Странно, но Керни и Генри не стали ругаться. Генри растёр Кену ушибленную голову и стал увлечённо что-то ему рассказывать. А тот так внимательно стал слушать, что они про меня, кажись, забыли. А вот два серых волка, сидевших за дальним столом, проводили меня настороженными взглядами. «Керни — Генри. Генри — Керни… Получается — Герни! Хрень…» Оценив созвучность имён, я стоял перед кухонной тумбочкой и смотрел на кучу металлических кружек, висевших на ржавых крючках над раковиной. Если честно, то это не слишком гигиенично, но, блин, в нашем мире волки и собаки из луж и рек воду лакают, со мной вряд ли что-то нехорошее произойдёт. Я выудил из одного из множества карманов на своей жилетке две красные таблетки. Взял стакан, и набрав в него воды, закинул таблетки в пасть. Стало горько. Недолго думая, я уткнулся носом в стаканчик и стал, хлюпая, лакать воду: «хлюп», «хлюп»… — Эй! — раздалось вдруг за спиной. Испугавшись, я чуть не выронил стакан. Позади возник серый волк. — Вон, — кивнул он вправо от раковины, когда я «вынырнул» из стаканчика, — трубочку возьми, а то застрянешь и задохнёшься. — Да, я… — покосился взглядом на пластиковый стаканчик с кучей трубочек для питья, который стоял на тумбочке между двух микроволновок. Про трубочку я как-то совсем не подумал… Зависнув немного на трубочках, взял и повесил стакан обратно на крючок, выплеснув остаток воды в раковину. — Пфф... — раздражённо фыркнул волк, полез в карман брюк и достал сложенный пополам лист, протянул мне. — Изучи это. Не пускай слюни в общие стаканы. Понял? Помой за собой. А ещё... если будешь хранить еду в общем холодильнике, еду подписывать и чужое не брать, а то те зубы быстро выбьют. — А как тебя... — попытался спросить я имя, беря лист бумаги, но волк развернулся и пошёл к своему столу. — Виделись уже... — кинул он коротко, не оборачиваясь. «Когда?.. Это, должно быть, те двое волков, притащивших меня к Миоро... Те двое? Вроде... А как их имена?..» Я промыл за собой стакан, и, стоя у раковины, развернул лист. Я смотрел на напечатанный в ворде список. Хотя, вряд ли это был ворд. Не важно. Это оказался свод правил, который гласил:

Не задавай личных вопросов; Уважай иерархию; Не бери чужого; Чти правила; Соблюдай порядок; Помогай своим;

И последнее, оно было написано от руки с тремя восклицательными знаками:

Не выть в квартире!!! ВАЩЕ НЕ ВЫТЬ, УБЬЮ!!!

Мне сразу захотелось нарушить одно из правил — последнее. Я усмехнулся слегка. Нужно будет реально попробовать, я же всё-таки теперь волк! Мне положено! Хах! Да как не выть-то?!.. Даже самому интересно стало, каково это — выть. «Когда?.. Вечером?.. А у меня получится?.. А если нет, может, Генри научит?.. Ай, мне же вечером на работу...» Мне прям реально захотелось попробовать завыть в голос. О, а вот и Генри... — Ян, ты всё? — спросил Генри. Я наконец изволил оторваться от листка и убрал его в карман. Морды двух волков, что стояли передо мной, были очень радостные и довольные. — Да. — Ян, — вмешался Кен, — расскажи о себе что-нибудь! А то Генри тут говорит, что ты упал к его ногам и... — Генри?.. — губы мои приподнялись над клыками, взгляд уставился на него. — Чего? — заулыбался он. — Ты шо, посмел забыть, как ты валялся у моих ног на пыльном тротуаре и слёзно рыдая, умолял меня тебя спасти? А я такой добрый и хороший, просто не смог пройти мимо такого красивого и беспомощ... Я схватил Генри за нос. — Ай! Ая-яй! Ай! Пусти-пусти-пусти! — завопил он и схватил меня за запястье. Со стороны послышалось недовольное ворчание: — Хватит! — крикнули сзади и я отпустил нос Генри. Кен, я и он обернулись на стол занятый двумя серыми волками. Один молча ел, а второй смотрел на нас с явным недовольством. — Тут звери жрут, — возмущался он, — а не хренью занимаются! Жрите или валите! — Мы больше не будем! — извиняясь, заявил Кен и помахал им лапой. — Ну так, — обратился он ко мне голосом на два тона ниже, — расскажи, чего не жалко. Как вы хоть с Генри-то познакомились, откуда ты, сколько тебе лет, чего любишь. Давай, мне интересно, а потом я тебе про себя расскажу. Я завис. Рассказывать ему про то, что я существо из параллельной реальности или вселенной, запертое в теле полузверя, явно не стоит. А никаких других вариантов мозг не выдавал. — Ну, так-то правда, Генри нашёл меня на тротуаре, — решил я рассказать. — Случайно вышло. Я шёл-шёл, спотыкнулся, а когда очнулся — надо мной стояло это белое недоразумение. — Я?! Недоразумение?! — возмущению в голосе не было предела, но Кен и я специально не среагировали. — Да, Генри, он у нас такой, — согласился Кен. — Я не недоразумение, слышите?! — А сколько тебе лет? — Двадцать четыре. — Ого, — Кен приподнял бровь, — а выглядишь моложе. — Кен чуть напрягся и искоса бросил взгляд на двух волков. — Ян, а можно личный вопрос?.. Тут уже я и Генри напряглись. Я спросил тихо: — Какой?.. — Из-за чего и как ты на чёрном рынке оказался? — Из под земли вылез. — Ясно, — Кен чуть грустновато вздохнул, — это личное. Прости за вопрос. Прощаю. А ещё я понял, прям понял, что время-то не бесконечное, а мне в полвосьмого надо быть у парадного входа в мой новый дом и с кем-то встретиться. С этой мыслью я тронул Генри за плечо: — Мне полвосьмого надо вернуться. — Ой, ну тада пошли скорее, ага, — Генри среагировал мгновенно. Повернулся к Кену и обнял, приподняв над полом. Кен начал пыжиться, но из хватки Генри выбраться никак не мог. Генри его промурыжил и аккуратно поставил на место. — Ладно, Кен, мы пошли, а ты давай-ка не скучай тут. Кен отдышался после обнимашек и пропустил нас к выходу. Когда мы были уже на пороге, а сам он уселся на своё место, прокричал весело вдогонку: — Эй, Генри! Обязательно его в гости ко мне приводи и сам приходи, а то скучно! Приходите ко мне! Эй, Генри, слышишь?! Приводи своего друга! Я был не прав, слышишь… Я был не прав, что он... — тут Генри захлопнул за нами дверь и окончание фразы я уже не расслышал. Чего он там был не прав?.. Ладно. Мы миновали часть пути по коридору и когда поворачивали на развилке, мне стало интересно, кто такой этот Кен. — Генри, давно ты Кена знаешь? — спросил я, когда мы поворачивали за угол. — Ой, да, Кен он… — Генри закатил глаза, словно что-то вспомнил, — он мой давний друг! Я его пять лет уже знаю. Ой, и не только я, его все тут знают, он чё рассказывать начнёт, так не остановишь, а ему есть что рассказать, слушай, ага. Он раньше в библиотеке работал, но его уволили. Так вот, это… ну, он постоянно что-то читает и не спит... Ну-у… Знаешь, его уволили, а он в отместку стащил пол библиотеки и теперь всё это прочитать пытается, представляешь?.. «Так он не алкоголик…» — А почему его уволили? — не знаю зачем спросил. — Ох, а… блинский, я не помню, чего там точно было, но он, кажись, работал в отделе для травоядных… там, вроде, кто-то сильно шумел и… Меня пробил смешок: — Он их убил?.. — вдруг само вырвалось — Ой, да ну ты шо, совсем дурак? Нет, он им просто замечание сделал, а на него жалобу накатали, мол, типа он там рычал, угрожал и всякое там разное, ага… Ну, а тамошнему начальнику только и надо было, что повод для увольнения. Кен, он на эту должность случайно попал, просто некого было тогда брать, вот и взяли. А потом, хищник в отделе для травоядных, ну… Он им просто очень сильно не нравился, вот его и выкинули… Вот… У него денег и так мало было, а как из библиотеки выкинули, они у него быстренько закончились, а у него тогда болела бабушка. Кен не то чтоб прям бандит, он классный и добрый, но ему пришлось ограбить аптеку, прикинь? Он ограбил и его почти поймала полиция, он убежал на Чёрный рынок, вот… Ну, а потом мы его подобрали… Вот его история. Он сам её всем тут рассказал. — А где бабуля?.. — Живёт с Кеном, где ей ещё быть? Они живут в двадцать второй квартире. Только ты её вряд ли увидишь, она редко выходит. Пока я выслушивал рассказ про бабушку Кена, мы прошли коридор почти до самого выхода на улицу и остановились возле лестницы, ведущей на второй этаж. Совсем немного не дошли до нашей квартиры. Генри вдруг спросил: — Тебе Мик что, памятку жильца дал? — я кивнул. — Ясно... А конверт свой ты взял? Я вспомнил, что не взял и покачал головой. Генри, ничего не сказав, молча пошёл в квартиру. Я остался стоять в одиночестве, облокотившись о стену спиной. Немного ныло плечо, и, чтобы отвлечься, я стал рассматривать потрескавшиеся половые доски, потом дело дошло до стен, потолка с паутинкой, и в конечном счёте я снова вернулся к полу. От скуки задумался: «Застрять мордой в стаканчике было бы прям забавно. А вообще, если мне суждено прожить в этом мире неопределённое количество времени, мне нужно обживаться. Это прям точно. И не абы как, а конкретно. Нужно научиться пить, есть и вести себя во всём неотличимо от зверей. Ведь даже то, что я считаю за улыбку — хищный оскал. Научиться выражать эмоции... Ещё, конечно, было бы неплохо не называть лапы руками и много чего ещё... Вникнуть в их географию и общество. Может, у Кена попросить почитать всяких книг по культуре и всякие другие? А то спросят про любимый фильм, а Терминатора с Аватаром тут вряд ли снимали. Про волков почитать тоже неплохо было бы. Вот сколько в этом доме волков?.. Рано или поздно мне придётся с ними со всеми познакомиться, а когда они увидят взрослого, по их меркам, волка, не умеющего даже из стаканов нормально пить, то могут покусать или отгрызть мне башку… Глупость какая-то… А вообще… думаю, идея познакомиться с соседями не такая и плохая. Чем с большим количеством «собратьев» познакомлюсь, тем скорее научусь себя правильно вести. В конце концов, по поведению звери не совсем прям животные, они не обнюхивают друг друга при встрече под хвостами, например, но…» Тут я прям конкретно обрадовался, что они подобного не делают. Я бы наверняка со стыда бы умер, если бы они так себя вели… Хотя, немного странно, что они этого всё же не делают. Или мне пока не довелось такое увидеть?.. Надеюсь, нет. А ещё у них нет подушечек на лапах. Если честно, это поразительно, что они все тут телом выглядят, как люди, которым приделали звериные бошки. Как неудобно со стаканчиком-то получилось. Стыдно... — Черныш! — голос застал меня в расплох. Я от неожиданности испугался и слегка дёрнулся. Повернул голову и увидел Алиту, спускавшуюся по лестнице. Она, энергично преодолев большую её часть, играючи крутанулась на окончании перил и спрыгнула с двух последних ступенек. Встала напротив меня. — Чего стоим? Кого ждём? — Генри, — быстро ответил я. Стал рассматривать Алиту. Красивая она, особенно её белое ухо. Интересно, а как так получилось? — Хах... — усмехнулась она, — скажи Снежку, что, если его белоснежная жопка пропустит ещё одно общедомовое собрание… — Ага… — пробубнил и не дал Алите договорить. — Чего морду кривишь? — сделала шаг ближе. — Ничего… — когда она уже свалит? Если честно, не хочу её видеть. Может, сказать ей «брысь?» — А где свой шаловливый хвостик потерял? — спросила Алита, заглянув мне за спину. — В штанах… — В штанах, значит… — волчица медленно обошла меня боком, проведя пальцем по жилетке от груди к шее. — Кстати… Ты штанишки свои на складе забыл, когда переодевался… — Эм-м-м… — её ладонь с шеи плавно скользнула на мой подбородок. Другой лапой она тронула меня за щёку и дёрнула шерстинку. — Я их постираться отнесла и… Ты очень плохой мальчик… — Чё?!.. — я отшатнулся. Но это не помогло. Волчица приблизилась и буквально легла на мою грудь, стала теребить моё ухо. Через секунду у неё в другой лапе оказалась пачка сигарет. Та самая, которую я ненароком стащил вчера у Миоро. Алита смотрела в мои ошарашенные глаза и повертела её легонько прямо перед моим носом, а потом проговорила на медленном выдохе: — Воришка-шалунишка… Я толком не понял ничего. Я почувствовал толчок в грудь и упёрся в стенку. Мощная лапа оказалась у меня в паху, с силой сжала всё до боли. Из глотки вырвалось сдавленное «И-и-и» и больше ничего. —От-пу-сти-и-и-и!.. — Какой нехороший мальчик… Единственное, что было в голове: «Уйди от меня!.. Отпусти! Отпусти меня, блять! Сука-сука-сука!! А-а-а!..» — О… отп… — я начал задыхаться. — Расслабься… — волчица перешла на шёпот и сжала сильнее моё самое личное. Сжала и продвинула меня вдоль лестничного подъёма. Я был абсолютно беспомощен. В голове настал вакуум. Моя пушистость нихрена не амортизировала! «Мои яй..!» Яйца сжались так, что искры из глаз посыпались. От такого обращения с моими пушистыми причиндалами мне только и оставалось, что послушно пятиться и терпеть боль. — Ты такой красавчик, Черныш, твой член, ведь тоже красавчик, да? Покажешь?.. Покажи… — она ослабила хватку, а я не хотел ничего показывать, я ещё сам толком ничего не видел! Но… боль перешла в наслаждение: её агрессивная и в то же время весьма приятная хватка сменилась лёгкими возбуждающими движениями. Вырваться не хотел… То есть, хотел, но… как же приятно… Волчица тихо зарычала, продолжая ласкать. Дело определенно шло к сексу, отчего я мысленно начал метаться. Неожиданный секс. Секс с Алитой. Вроде как, это уж совсем конкретная ебонумба, и я должен панически вырываться и бежать. Но вот другая моя часть не могла заставить тело даже пошевелиться, только внизу предательски всё пыталось напрячься. «Это же общий коридор!!!» — М-м-м… Я думала у тебя всё быстрее будет, Черныш… — послышался звук расстёгивающегося ремня. С меня начали плавно, но крайне уверенно стаскивать брюки. Утробное, нежное рычание Алиты перешло в томный скулёж. — А как же Пер… — дыхание спёрло. Паника, желание, внутри всё перемешалось, а человеческие мозги не помогали понять, что я нахрен делаю, и... Паники становилось больше с каждой секундой. Единственное, что получилось — судорожно перехватить немного воздух. — Не бойся, Перчик не узнает… Он со всеми на собрании. Давай, возьми меня... — её белое ушко дёрнулось, когда она начала заворачивать меня за лестничный подъём и прижала в угол. Отпустила моё личное. Стала тереться носом, зарывая свою сопящую влажную пуговку в шерсть на моей шее, прижимаясь ко мне всё сильнее, и одновременно с этим продолжала стягивать с себя и меня брюки. В плавающее в непонятках сознание ворвался дурманящий запах, от которого поплыла голова. Так сильно и быстро, словно я вкатил пять бутылок водки залпом. Всё вокруг стало очень плавным и тягучим. Напряжение в паху нарастало. Запустив лапу вниз в шелковистую шерсть, Алита принялась вновь поглаживать меня. — Только быстро, как вы все умеете, когда хотите… — Алита развернулась спиной и плотно прижала своё тело к моему, её хвост поднят и щекочет мне подбородок. От её поглаживаний мгновение назад стало так умопомрачительно приятно. От ласки возбуждение перекрыло логику и адекватность. Я смутно осознавал, что происходит и почему я делаю то, что делаю. Я медленно положил свою голову ей на макушку промеж ушей и стал закусывать легонько тёмную шерсть, аккуратно, нежно утапливая в ней клыки. Руки сами по себе неловко легли на её плечи и притянули в упор, я притёрся напряжённым бугром к её ягодицам. Мягко. Щекотно. Горячо. Я невольно хихикнул, ощущая кончиком чуть вылезшего члена мокрую шерсть Алиты. Приятное тянущее напряжение охватило всё внизу. Странным образом я понял, что реально хочу её. Хочу сейчас. Хочу прямо тут. Хочу только её. Хочу, но большего, чем просто напряжение мой организм не выдавал… От пошлых зоофильных раздумий меня отвлек возмущенный голос Алиты: — Ну?.. — Н... н-не могу… — выдавил я из себя. — Я таблеток наелся… — Идиот… Воцарилась неловкость в атмосфере пошлости. — Отойди от неё, быстро! — меня резко схватила большая когтистая лапа и потянула в сторону. Жалкое подобие возбуждения перебило волной самого настоящего леденящего страха. «Только не Перчик!!!» У меня в памяти вспыхнула его утренняя угроза. Я моментально представил во всех подробностях, как я подыхаю с огромным узлом в заднице, а потом этот гигант сношает моё бездыханное тело. Перед глазами оказалась паникующая морда Генри. — Твою мать! — вырвалось из Алиты раздражённо-возбуждённым голосом. — Снежок плешивый, тебе чего?! — Алита резким выпадом отлепилась от стены, и, развернувшись, быстрым движением натянула свои штаны. — Ничего! Ян, отойди от этой ненормальной! Ей только и надо, что самца с членом побольше! — А тебе какое дело?! Педик полярный! Завидуешь? Это тебе только и надо, что самца с чле… — Да что за хрень?!! — не понимая ничего из происходящего, я взревел во весь голос, стоя со спущенными штанами в тёмном углу и ловя на себе похотливые взгляды янтарных и серебряных глаз. — Снежок ревнует, — проговорила ехидно волчица. — Не наелся бы таблеток, тебя бы на нас обоих хватило! — Ой, да замолчи ты! Ян, я… — Ох, — оборвала Алита, — какие мы злые. Ладно, мальчики, я пошла… Пока-пока… — она ловко прошмыгнула мимо меня, явно специально задев мою ногу хвостом. — Веселитесь тут... Возбуждённо вздохнув, волчица попрощалась, фривольно помахав мне лапкой и поднялась по лестнице. Когда перестали слышаться её шаги, Генри принялся тараторить как чокнутый: — Не подходи к ней! Слышишь?! Не вздумай к ней подходить! Ей течка в голову ударила, как и тебе — гон! Блинский, ты о чём думал-то, а?! А если Миоро узнает, он тебя живьём убьёт! Блинский, на ней же теперь твой запах! Он тебя убьёт! Он тебя грохнет! Ян, он тебя ГРОХНЕТ! — Она на меня напала! — попытался возразить я. — Врёшь! — Она сама! Клянусь! — Да-да! Ври больше! — заладил Генри. — Как ты… Как ты смог-то, ты же таблеток съел?! — Да ничего я не смог! Ничего не было! У меня не в… — Да… — Иди нахер! — челюсти мгновенно сжались, показался оскал. — Отвернись! — Ой, да ну не скалься, я всё твоё уже десять раз видел… «Что?!..» — Когда?! — Когда ты полумёртвый валялся, — жизнерадостно произнёс Генри и подмигнул мне. — Извращенец! — Ой, да ладно... Вычёсывать твою шёрстку было классно... Я закатил глаза, пытаясь не думать о том, что такого Генри мог со мной ещё проделывать. Я определённо не хочу этого знать! Не хочу! Просто забей, Ян. Успокойся. — Да как ты тут оказался-то?.. Ты же в квартиру пошёл?.. — я сменил тему. Стараясь прийти в себя и не орать, я спросил довольно спокойно. Нагнулся и натянул брюки обратно. Хорошо, что хвост из мешка не вывалился. — Тебе нюх отшибло? И уши заложило? Развели тут… У меня сейчас всё сорвёт от её и твоего запаха. Ты же… ты же сам, как самочка, Ян… — Заткнись! — выкрикнул, поправляя жилетку. — Где конверт?!.. — Ой, да?.. Конверт, ага?!.. Никакого тебе, блинский, конверта и экскурсий по проспектам, фиг тебе! Ты сходишь в бордель, или... ну... Короче, вот! — Генри развернулся к выходу. — Не... — заикнулся я. — Иначе, — белый указательный палец увенчанный изогнутым когтем оттопырился к потолку, — я расскажу Миоро, что ты приставал к его самке! — Я… Ну… Да, я… — потерялся я. — Мы идём в бордель! — Генри сделал решительный шаг к выходу. — Я же на таблетках! — выдавил я, белый волк немного притормозил. — Без вариантов! — Генри-и-и! Не-е-ет! — он подскочил, схватил меня за лапу и буквально выволок из парадной.