Генри остался стоять снаружи возле двери, а я взялся за ручку и толкнул дверь от себя.
Стоило мне только переступить порог, над головой раздался приятный звон колокольчика. И стоило сделать ещё шаг, как в нос ударил знакомый с детства пыльный запах старины и забытых вещей. Меня пробрало. Я люблю этот запах. С виду магазинчик, коим он казался снаружи, оказался антикварной лавкой. Поражающей количеством вещей в ней находившихся. Воздух внутри был тяжелым, почти ощутимым, даже пыль была видна, плавно кружась в тусклых лучах света, которые пробивались сквозь тёмные стёкла витрины. Я начал медленно спускаться по маленькой скрипучей лесенке. Последняя её ступенька к моему счастью оказалась в три раза больше предыдущей. Я язык чуть себе не откусил, проваливаясь в «никуда», и, на мгновение замерев, взглядом попытался найти продавца, но его не было. Зато множество столов, тумб, уставленных всевозможным антиквариатом, наверняка краденным, размещались внутри тёмного помещения практически с порога, не давая места развернуться. Мне пришлось пробираться боком через полки и столы, опасаясь задеть какую-нибудь безделушку. Но и так, чуть не врезался в какую-то статую шестилапого тигра.
«Господи боже, что это?!..» — взгляд уцепил одну из множества полок. На ней стояла статуетка с трёхглавым крысом, у которого были лапы орла и хвост от белки. И шляпа-цилиндр на средней голове.
Я притормозил и стал рассматривать, а вопрос: «Господи боже, что это?!..», возникал в моей голове всё чаще, по мере того, как взгляд плавно скользил по безделушкам на множестве различных полок и стеллажей, благо зрение быстро привыкло к темноте.
— И лишь взгляд глаз его душу пронзающий, в миг свой последний, видеть мог тот, кого настигая пожирал он во мраке, аки был он как тьма...
Сердце ёкнуло. Я вздрогнул и развернулся на звук с такой скоростью, что чуть пол насквозь не просверлил. Только и было слышно, что звон разлетевшихся по полу монеток, которые в ту же секунду укатились во все стороны, из грохнувшейся со стоящего рядом со мной стола шкатулки.
В середине маленького пяточка свободного пространства, среди безделушек, тумб и кувшинов, стоял весьма старого вида енот, я это понял по состоянию его шерсти и потускневшим глазам. Он, вознеся лапы к верху, словно взывая к небу, смотрел на меня.
— Таки здравствуйте. Чем обязан? — спокойно произнёс он, опуская лапы.
«Чё за?..»
— Здравствуйте... — растерянно проговорил я. — А это... что было?..
— Такс, мистер, — нарочитым тоном начал он, надевая маленькие очочки на свой полосатый нос, которые достал из нагрудного кармашка своего зелёного пиджака, — с вашей-то внешностью и не знать — позор! Где Вы только учились? Вы вообще учились? Знаете, с сегодняшним уровнем образования, я и не удивлён. Но ведь Вы, таки волк, весьма нетипичного внешнего вида, хочу вам сказать. И хоть ради элементарного самоуважения к себе, должны были бы знать легенду о «Боговолке». Да ну право же, всё ваше волчье племя пару десятков лет назад наизусть её знало, а теперь, таки даже Вы её не знаете.
Выслушав этот поучительный монолог от странного енота в зелёном пиджаке, я просто стоял посреди нагромождений антиквариата и смотрел на него. Как реагировать на всю эту ситуацию и тираду в свой адрес — хрен знает. Енот повёл себя со мной, как с ребёнком, совершенно не беря во внимание, что видит меня первый раз, я в мафиозном наряде, и вовсе не беря в расчёт то, что я больше его в несколько раз. Тем временем, он продолжил:
— Таки позволите узнать, зачем Вы пришли?
— Каком волке??.. — спросил я. Просто сказал то, что первое в голове выстроилось, и, нагнувшись, поднял с пола шкатулку, которую уронил и поставил на стол.
— Ох, молодёжь… — вздохнул енот, — вон, видите книгу слева от вас, — протянув полосатую лапку в сторону маленькой пыльной книжной тумбы позади меня, он показал на весьма толстую книженцию в жёстком переплёте. — Полистайте, может образованнее станете. А всё же, вы зачем пришли? Ладно, не стойте вы как болван, давайте, берите книгу и идите за мной, только крайне прошу вас быть аккуратным, — немного отвиснув, я взял книгу и на сколько мог аккуратно пошёл вперёд по маленькому узкому проходу за енотом к его маленькому секретеру, который служил прилавком. Оказавшись рядом, енотик (да-да по-другому я не могу его назвать, он слишком милый), так вот, он зашёл за секретер и запрыгнул на свой маленький стульчик. — Возьмите табуретку, — устраиваясь поудобней, он указал на табуретку, — вон она рядышком в углу, пожалуйста, и сядьте.
— Да, хорошо, — я сделал так, как он сказал. Подтянул табурет, отряхнул подняв маленькое облачко пыли и сел напротив.
— А теперь, — тон стал очень нравоучительным, — откройте книгу на странице сто тридцать один. Убедительно прошу.
Бросив быстрый взгляд на обложку, я подцепил когтем её угол и осторожно открыл книгу, быстро затем пролистав до указанного места.
«Поразительное сходство…»
Со страницы на меня смотрел огромный и чёрный, как кромешный мрак, дикий волк, стоящий на четырёх массивных лапах, которые венчали мощные изогнутые когти. Первобытный, величественный зверь, с холодными голубоватыми глазами. Их цепкий, сосредоточенный холодный взгляд вселял животрепещущий ужас даже с картинки. В огромной клыкастой пасти этого мощного зверя, нашла свою смерть его жертва — белая лань. Сразу, как только я увидел этого волка, мне почему-то вспомнилась легенда о «Фенрире», только тут её вряд ли слышали. Да встань я сейчас на четвереньки — прям одно лицо. Я, конечно, отнюдь не размером с автобус, и взгляд у меня, конечно, не такой жуткий, но…
— Ну-с, поглядели? — любопытным тоном произнёс енот. — Себя узнали? А теперь давайте, рассказывайте, зачем пришли. Времени у меня так-то много, посетители не часто заходят, но попусту тратить его я не намерен. Только если Вы и в правду древний Бог во плоти и явились забрать мою грешную душу в небытие, — тут он пустил лёгкий сдержанный смешок.
Оторвавшись от картинки в книге, я попытался собраться с мыслями и начать диалог про документы, но мне вдруг стало так любопытно, что я задал вопрос совершенно не про них:
— Не могли бы вы мне немного рассказать про это, я и правда похож на…
— Стало интересно?.. — перебил меня енот и не дал договорить. Следом заметно оживился, слегка закашлявшись и откинулся на спинку своего стульчика, — Вы, конечно, простите мне этот маразм, когда вы вошли, и упаси вас подумать, что я не в своём уме, уж увольте. Просто это моя слабость — легенды. Особенно эта. Я ведь, знаете, был профессором истории и мифологии. Я посветил большую часть своей жизни изучению этой темы, а лет мне уж простите много. Пошёл уж шестой десяток. Если Вас коим образом смутило моё поведение, великодушно прошу меня простить, но увидев Вас, я просто не мог отказать себе в удовольствии развлечь себя немного. Таки не каждый день, твой порог переступает тот, кто внешностью не отличим от предмета одного из твоих исследований. Просто... понимаете, я сижу тут целыми днями и ничего не происходит. Так и от скуки умереть не долго. А ваша внешность… Я откровенно говоря подумал, вы мне сразу подыграете… — он уставился на меня, сквозь маленькие стёклышки своих очков с золотистой оправой. Это позволило их хорошенько рассмотреть. Я для себя мимоходом уяснил, что держаться очки исключительно на носу и не имеют дужек.
Затем я постучал когтями по секретеру:
— А что за легенда?..
— Ох, да... — енот набрал воздуха в грудь и сосредоточился. — И был мрак. Мрак безумия и смерти, ведь лишь дикость правила миром тем. Сильный пожирал слабого, а слабый того, кто слабее был. Так и был мир в дикости, веками в крови. Жертв, и тех, кто был их сильнее. И был бы мрак безумия вечным, абы не пришёл на смену дикости разум, в лице сильного мира сего дикого. В облике зверя, что был сильнее всех до себя самого. И укротил Он дикость вездесущую, своею дикостью в сто крат превосходящей оною, но ведомый разумом. Пожрав каждого, кто дик был в мире. И храня тех, кто к гласу разума обращался, через смерть им же самим им и дарованную.
С придыханием в голосе, енот закончил пересказ и перевёл дыхание.
— Это вкратце, самая суть. Хотите узнать больше, читайте дорогой мой, читайте, — он ещё раз перевёл дыхание. — Фуф... — резко и громко выдохнув, енот искоса посмотрел на меня. — Послушайте, — спросил он, — а это ваш настоящий цвет глаз?..
— Что?
— Это цветные линзы?
— Нет, — ответил я, немного погодя, — я таким родился.
— Удивительно.
Енот ничего больше не сказал и стал очень пристально меня разглядывать. Это как-то очень неприятно напрягать стало. Ну и ладно, я перевернул страничку лежащей предо мной книги. И еле сдержал удивление от того, что вижу на станице. С неё на меня смотрел ещё один волк. Гигантский голубоглазый белый волк. Он был величественен и его ослепительно белоснежная шерсть светилась ореолом яркого света. Но вид его так же вселял трепет, он был не менее жутким, чем первый.
— А это?.. — рассматривая волка, протянул я.
— О-о-о! — оживился профессор, потирая лапки в предвкушении. — Это — он ткнул лапкой в страницу, — воплощение «Дикости», она подвластна Боговолку, но в час, когда все звери на свете живущие обрели разум, она начала заставлять отречься от гласа его. И дабы вновь не пожрать весь новый мир, что Он создал, изгнал Дикость во тьму, из которой сам и явился в мир.
«Ну, допустим…»
— А откуда в нём разум зародился?
— На этот вопрос ответа не знает никто.
— Получается... Он сожрал абсолютно всех, кто был, независимо от вида, и они, переродившись, обрели разум?.. Да? — я огласил свои выводы.
— Ну, если совсем упростить, что мне крайне неприятно, то — да. Сотворил всех ныне живущих разумных зверей — нас с вами, дорогой мой. Ведь тысячелетия назад мы ходили на четырёх лапах и были совершенно дики, ведомые лишь инстинктами, без капли разума. Вот будь так сейчас, вы бы меня без капли сожаления убили бы и съели. Совершенно не задумываясь, просто, как еду. Так и жили, — он достал тряпочку из ящика стола и сняв очки, начал их протирать.
— Да…
— Да?.. — он отложил очки в сторону и уставился на меня.
— А?..
— Вы только что сказали, «Да»
— Нет… просто, я задумался.
— Решаете, стоит ли губить наш жалкий мирок? Что-ж, когда решите пожрать всех разумных существ на планете, то извольте начать с моего таки крайне шумного соседа, он мешает мне. Проклятый мангуст…
— Кого сожрать?.. — мне послышалось, что я должен кого-то сожрать.
— По легенде, Вы вернётесь и опять всех сожрёте. Кстати, Вы зачем пришли?
От данной фразы енота-искусствоведа я чуть хохотнул. Мне стоило некоторых усилий сдержаться.
— Вы в это верите?.. — прижав кулак к челюсти, я ответил вопросом на вопрос.
— О-о, нет. В конце концов — это легенда. Почти у всех ныне живущих видов есть подобные верования и сказания, о том, что именно их божество их собственного вида — создало мир. Особенно вы, волки, весь ваш волчий род пару десятилетий назад свято верили в вашу легенду. До первобытного фанатизма. У вас даже было поверье, что Он может вернуть из мёртвых.
На словосочетании «вернуть из мёртвых», весь очень нужный воздух из лёгких вышел со звуком сдувающегося шарика, и я невольно просипел.
— Что с вами?.. — смутился енот.
«Я — человек. Человек, который пошёл в магаз за хлебом и попал в параллельную реальность с говорящими разумными животными. Это уже звучит как минимум странно, если не сказать — фантастически бредово. А теперь?.. Паранормальная херь?.. А дальше?.. Дальше будут радиоуправляемые птеродактили-коммунисты стреляющие лазерами из глаз?»
Мысленный юмор вовсе не помог избавиться от ощущения внутреннего смятения. Я заложил уши назад и поёжился, а енот странно как-то посмотрел на меня и продолжил:
— Знаете, кто-то верит в «Великого Кита», кто-то в нематериальную всемогущую сущность, которая создала вселенную и всё вокруг, а я — просто изучал всё это. Каждый сам выбирает, во что ему верить. Но, знаете, увидев Вас, скептицизм некоторых может пошатнуться. Думаю, с вашей внешностью вы вполне можете основать секту и иметь с этого неплохой навар.
— Секту?.. — переспросил я, чувствуя, как запершило в горле.
— А разве плохо?.. Провозгласить себя Богом во плоти и заиметь на этом весьма таки солидные деньги — всем бы так.
— Я подумаю.
— Если надумаете, двадцать процентов мои. За идею. А теперь, может, скажите уже наконец, зачем вы таки пришли?
Вопрос вернул мне понимание того, зачем я пришёл. Я сунул лапу в карман брюк и достал конверт, аккуратно положив его на секретер перед енотом, чей взгляд моментально приобрёл заинтересованный вид.
— Да, я пришёл отдать вам это.
— Так, и что это?.. — важно потянувшись на стуле и снова нацепив очки, енот с любопытством смотрел на лежавший перед ним конверт, но не прикасался.
— Не знаю, я его не открывал. Он от Гоухина, — при упоминании панды, брови енота тут-же подпрыгнули в изумлении.
— Вы
тот самый волк?.. — выговорил енот с трудно скрываемым изумлением в голосе.
По выражению его морды было видно, что он в некотором шоке.
— Вы точно его не открывали? — отойдя от ступора, спросил он. Я кивнул. — Хорошо, — поправил очки, — давайте его сюда, — он потянулся, взял конверт в свои лапки и стал крайне внимательно осматривать его. Стал водить пальцами по сгибам, проверяя.
— Что-то не так?.. — поинтересовался я.
Енот не обратил внимания на мой вопрос и продолжил свои изыскания с конвертом. Он был очень педантичен, даже начал его гладить Переворачивал, щупал, нюхал. Осматривал неприлично и
очень долго, настолько, что у меня успела затечь спина.
— Всё в порядке, — наконец заявил он. Ловко спрыгнул со стула и поспешил к маленькому сейфу, который находился сзади у самой стены, и рядом с которым стояла какая-то статуя похожая на котопса. Отперев его маленьким ключиком, он положил в него конверт и снова запер. Ключ, как я успел заметить, повесил себе на шею.
— Так это вы?.. — прозвучало как-то недовольно и мне слегка показалось, что в голосе звучал ещё и упрёк. — Гоухин-сан говорил мне про вас. Месяц назад! Вы появились через месяц! Мои услуги стоят очень дорого, я ждал вас
месяц!
— У меня были дела... — неловко пробормотал я.
— Дела... — с пренебрежением фыркнул енот в ответ на мою реплику. Развернулся у сейфа и ушёл за потрёпанную ширмочку прямо за прилавком, позвав меня за собой.
Хорошо. Оправдываться мне не за что. Я просто встал с табуретки, обошёл кругом секретер и пошёл за енотом, имя которого я так и не спросил, а он и не представился.
И ещё…
«Какого хрена престарелый профессор истории делает на чёрном рынке и подделывает документы?!»
В прочем, это не должно меня интересовать. Наверное... Но, было любопытно. Я одёрнул кусок серой ткани и оказался за ширмой. И если бы не стеснялся странного профессора, я бы присвистнул так, что у него бы уши лопнули. Целая типография!
«Охренеть!.. Это, блин, как в том фильме, название которого я не помню! Но, очень похоже…»
Я стоял в приличном по размерам помещении. Всё вдоль стен по периметру уставленно различным оборудованием типографского назначения: копировальные и печатные машины промышленного образца, пара резательных станков, рулонные свёртки и кипы бумаги рядом с ними, стойки с документацией и чего тут только не было. Даже весы медицинские были, но главная достопримечательность — солидный такой плоттер, занимавший большую часть пространства, находившейся посредине. Наверное, самым безобидным тут был типичный офисный стол с крутящимся креслом, ну, и стоящий на нём принтер с компьютером. Правда тот, по виду напоминал те, что были в девяностых годах, с большим таким монитором из пожелтевшего от времени пластика. Аж ностальгия накатила, от вида данного старинного аппарата.
«А ведь и у меня такой был, когда мне восемь лет было…»
Затем мысли по поводу увиденного стали вертеться в голове и все они были в основном про то, что этот енот не так прост, как кажется..
Предаться этим размышлениям и воспоминаниям, и пустить скупую слезу ностальгии о своём детстве мне было не суждено. Енот сразу позвал меня фоткаться. Да, тут и фотик был на треноге, с белым фоном и светоотражающим зонтиком, который я как-то сразу не приметил. Ну, знаете, когда приходите фоткаться на документы в какой-то полуподвальный закуток за двести рублей на загранпаспорт? Вот именно это, я сейчас и делал: стоял на белом фоне и ждал, когда меня сфоткают.
Собственно, оказалось, что на документы нужна была не только фоточка моей чёрной звериной мордашки перекошенной от фотовспышки...
Енот, несмотря на свой малый размер очень ловко со мной управился; взвесил, измерил. Измерил, кстати, всё подряд. Ну, нет… до неприличия дело не дошло, конечно, а, ну… и заставил укусить. Нет, не себя, а странную хрень в виде валика, который являлся частью странного аппарата. Как понял, эта приблуда измеряет силу укуса. Я постарался. Я эту фигню куснул так, что у меня чуть перелом мозга не случился, аж череп хрустнул.
Потом была ещё целая гора всякой херни. Енот долго уговаривал меня раздеться, начал меня затем тщательно осматривать, щипнул шерсть на морде странными щипцами, расспрашивал о шрамах на шее и плече, и кучу всего ещё он со мной делал... Я не знал зачем всё это, но это заняло по ощущениям час, не меньше. И после всех этих утомительных процедур, я уселся на огромный рулон бумаги напротив входа, и стал наблюдать за моим мучителем. Он отважно боролся со старым компьютером, который отчаянно жужжал всеми своими вентиляторами на максимальных оборотах. Когда я уже почти уснул под размеренное жужжание старого системника, почувствовал, как меня дёрнули за штанину.
— А?!.. — вскрикнул я от неожиданности.
— Не «А», мистер. А крайне важное дело. Извольте сказать за вашу семью и место рождения, пожалуйста, — разлепив глаза, сидя на рулоне с затёкшей спиной, чёт не врубился, чё он спрашивает… Не отошёл я ещё… А потом дошло…
— Напишите, что сирота, неизвестно откуда, неизвестно когда, — ответил я ему, широко зевнув.
— Пасть прикройте, это не прилично. А во-вторых, вы что, из воздуха появились? Али так, то документы вам вовсе не нужны, а я пойду помолюсь за упокой мира сего. Что, так сложно ответить мне на мой до боли простой вопрос?.. — от стремительного монолога, мои шарики в голове заехали за ролики на лыжах, и я пробормотал что-то невнятное. Снова зевнув, но уже прикрыв свои зубы лапой.
— Я не… — опять зевнул. — Я не…да, не знаю… я сирота...
— В каком Вы хоть приюте выросли? — последовал вопрос.
«Да чё пристал? Я вообще не должен над этим думать, сам всё пиши…»
— Эт так важно? Можно жа прыдумать сё… — не в силах договорить, я неожиданно для самого себя громко скульнул, и, зевнул так, что чуть пасть себе не порвал. Челюсти разъехались так широко, что я опешил нахер. Подумалось, что енота можно было бы целиком мне в рот запихать. Зато, от такого зевка, вроде, в себя пришёл и смог увидеть внизу перед собой возмущённую полосатую морду.
— Так, послушайте, — енот вернулся к компьютеру и забрался на кресло-крутилку, — документы дело крайне деликатное, я могу представить Вас кем угодно, хоть черепахой. Только для этого мне нужно что-то реальное из вашей биографии. Иначе дорогой мой, представьте себе такую картину: таки пришли вы устраиваться на работу или ещё куда, а вас нужно таки проверить. Кто вы, откуда, родители, семья, где учились. Очень подозрительно, если за вас только и будет известно, что имя да фамилия. Чтобы сделать из вас законопослушного зверя, нужен хотя бы один «реальный» пункт, который нужно будет замаскировать, и к которому можно будет ссылаться в крайних случаях и при крайне неудобных вопросах. Иначе, если всё целиком и полностью будет подделано, вас могут разоблачить, позвонить кому нужно и вас отправят туда, куда следует. Понимаете?
Я выслушал. Доводы были крайне логичными, но я же ни черта не знаю! Разве такие моменты не должен решать кто-то вроде него?! Ну, как в фильмах про агентов ЦРУ… Тык, тык, и ты не ты и звать тебя не Вася, а Рубеншталь фон Хрен…
«Но он ведь, блять, не ЦРУ-шник!.. И ЦРУ тут вряд ли есть!»
— Придумайте…
— Хорошо, — недовольно фыркнул енот и одарил меня осуждающим взглядом. Повернулся к монитору и застучал по клавишам. Спустя пару минут спросил:
— Настоящие имя и фамилию вашу скажите.
— Ян Халланд.
— Хм… Интересное… Полных лет?
— Двадцать четыре.
— Ага…
— Чем занимались, кем работали?..
— Инструктор по... — мысли оборвались, я завис на полуслове с открытой пастью.
«Стрельбе...» — звякнуло в голове.
— Администратор почтового терминала. Слежу за посылками...
«Всего два месяца там проработал... А какая нахрен разница?!.. Два месяца... Это же параллельная вселенная! Буду волк-почтальон...»
— Так, эмм... ладно. А напомните, какие именно документы вам нужны?..
— Полный пакет, — отозвался я. — И для академии тоже, — когда я это произнёс, стул противно заскрипел, медленно повернув ко мне ошарашенного енота с дико изумлённой мордой, с которой от удивления очки на пол упали.
— Простите, академии?.. Так это действительно, правда?..
— Да.
— Поразительно, — разведя лапами в стороны, енот нагнулся и поднял очки, сотрясая при этом головой. — Вам двадцать четыре года, и этот увалень... послал Вас за полным набором поддельных документов
ко мне, дабы снова в академию отправить, а не спихнуть подальше. Знаете, я когда его выслушивал месяц назад по вашему поводу — не поверил ему — первый раз за все разы.
Я молчал. Енот развернулся к компу.
— Допустим. Хорошо, я исполню всё, как было обговорено. Имя, как я понял из условий, останется прежним, возраст изменим. С родителями и школой будут проблемы, при поступлении в академию, это проверяется очень хорошо. Мне придётся лезть в базы, а я этого, уж увольте, крайне ненавижу.
Эта канитель продолжилась и длилась довольно долго. Енот насиловал компьютер, а я от скуки запустил лапу в штаны и начал теребить свой… хвост. Забавно. Мягкий такой, лоснящейся, а шерсть лапы колит.
«Вжух-вжух… М-м-м… хвостик-хвостик… мой хвостик… У меня хвостик. Ты чё такой пушистый, а? И мягкий… ща я тебя помну… ах ты, гад! Чё колешься?!.. На, получи!.. На тебе! На! Ву-у-у...»
— Кхм… — раздался кашель. Я резко перестал теребить хвост, и, вскинув голову, посмотрел на раскачивающегося в кресле енота, который смотрел на меня, как на идиота. — Я закончил, — сказал он, размяв плечи в кресле. — Осталась только графа «родители». Уж прошу простить, но найти для вас полноценную подставную семью я не смог. Это очень скверно... так что... Если у вас есть кто-то, кто может сыграть для вас роль приёмных родителей, будет отлично. Насчёт легальности не беспокойтесь, вы будете во всех официальных базах. Главное, чтобы сами «родители» знали.
«Генри» — мысль сама возникла и сначала испугала. Потом я подумал немного. Какие у меня есть варианты? Я вовсе не хотел использовать Генри, но всё же со вздохом вынул из кармана на жилетке ту старую фотографию его семьи и назвал его фамилию. Енот сосредоточенно впился в монитор и стал что-то активно читать и стукать по клавиатуре.
Спустя пять минут он наконец закончил и предложил покинуть помещение. Мы вышли.
— Прошу извинить меня, но я вам не представился, — возвращаясь к секретеру важной походкой, подал голос енот — Меня зовут Рильман, рад нашему с вами знакомству, — задёрнув аккуратно за собой ширму, я чуток наклонился и протянул Рильману лапу. Мы скрепили наше с ним знакомство почти что официальным лапопожатием.
— Это займёт некоторое время, — запрыгивая на рабочее место, сказал Рильман, — Чаю, может?
Я просто кивнул.
Енот быстро сделал чай. Он незнамо откуда достал чашки и набрал горячей воды из кулера, который был обложен пачками книг в ближнем углу, как мешками с песком. Чай был прекрасный — зелёный. Правда, я его не пил. Это было слегка неудобно из-за того, что сидели мы за секретером, енот то ладно — маленький, а я не очень помещался. А ещё, я просто-напросто стеснялся лакать. Я боялся всё расплескать и поэтому — просто смотрел на чашку. Тем не менее, у нас с Рильманом завязался разговор на всякие обобщённые темы, вроде погоды, или кто какой чай любит. А потом, я плавно попытался расспросить про Гоухина. Про конверт и связанные с ним дела, но енот умело избегал этой темы. Маневрировал, как вертолёт. Это казалось мне максимально странным, ведь он мог хотя бы банально соврать про то, что в конверте деньги. Но он этого не делал, а лишь с умным, а в дальнейшем, когда я начал его конкретно задалбывать, с раздражённым видом говорил: «это вас не касается». Я оставил свои четные попытки весьма скоро и сам сменил тему.
— Скажите, — аккуратно поднеся чашку к пасти и мокнув язык в чай, медленно начал я, — только не обижайтесь, а что профессор истории делает на чёрном рынке? Да ещё и подделывает документы?
— Ох, это крайне давняя и печальная история, мистер, — отставив чашечку в сторону и поправив очки, енот тяжело вздохнул. — И она вас не касается.
— Да что вы всё... — чертыхнулся я и возмущённо поставил свою чашку, — «это вас не касается»... Ладно, личное, но про конверт-то этот вы можете мне хоть что-то рассказать?.. Гоухин так настаивал на его важности, что мне просто очень интересно, что я вам принёс...
Енот раздражённо закатил глаза.
— Что ж Вы от меня не отвяжитесь... — проворчал, — так и быть, расскажу...
Я с готовностью слушать навострил уши.
— Свою историю...
Я открыл было рот, но суровый взгляд енота поколебал мою решимость.
— Это было двадцать лет тому назад, — начал он, — тогда я был весьма уважаем в учёных кругах и вёл историческую кафедру в Черритонской академии. Был относительно молод и ещё полон сил, у меня тогда родилась дочь… — енот опустил лапку в нагрудный кармашек пиджака и аккуратно вынул из него пожелтевшую от времени, помятую фотокарточку. — Вот… — взглянув на фото, я увидел довольную енотиху в розовом чепчике с кульком на руках, и стоящего рядом с ними довольного енота, легонько приобнявшего их одной рукой, а другой опиравшегося на детскую кроватку — показав фото, Рильман продолжил. — Я любил их безмерно. Поэтому много работал, чтобы их обеспечить. Даже взял подготовительную группу травоядных студентов на факультатив. А знаете, в те времена, когда вы были ещё щенком, хищников сильно недолюбливали. Вы, наверное, и не помните ничего, но нам тогда очень тяжко жилось. Хоть минуло уж сорок лет с момента последней межвидовой войны, была провозглашена политика примирения и равных возможностей, а все всё равно косо смотрели... А зверь я, весьма принципиальный, я вам скажу, особенно в работе. И судьба меня таки покарала за мою принципиальность, — отхлебнув чаю, енот погрустнел и подпёр морду лапкой. — Взял я тогда подготовительную группу перед началом учебного года и всё было хорошо, пока не появилась там одна... нервного характера ученица. Успеваемость у неё была крайне посредственная, а гонора по этому поводу от неё было, как от тигрицы, хоть была обычной карликовой зайкой. Ей стоило просто лучше работать, а не истерить при каждом удобном случае, что результаты травоядных в группе занижает проклятый профессор из-за того, что я, видите ли — хищник… — закончил он совсем печально и утёр морду платочком.
«Грохнул?!..»
— Нет, вы не подумайте… Позволите, я продолжу… В тот день был итоговый тест на поступление, и та особа его не сдала. С её поступлением в академию было покончено. Закатила скандал. Я таки ни на никакие поблажки не пошёл и спокойно вернулся домой. Я и думать про неё забыл, а в час, когда я собирался уже ко сну, в дверь позвонили… Не знаю, как она нашла мой адрес или поняла где я живу… Я каждый день проклинаю себя за то, что я открыл тогда дверь. Не успел я тогда опомниться, стоя в ночной рубашке, она с порога ворвалась ко мне в дом на пару с каким-то леммингом-хомяком и стала орать, что я разрушил её жизнь, что все хищники подлые твари и нас нужно лишить всех прав и прочие непотребства. Моя жена в этот момент укладывала Фелицию, и когда начался шум, вышла посмотреть. Держала дочь на руках... на руках, а эта… тварь… Как сейчас помню её слова: «расплодились, суки клыкастые» и толкнула мою жену, та упала вместе с дочкой, выронив ту из лап. Я не помню, не знаю... Всё произошло так быстро... Не смог сдержаться. Толкнул в ответ, а она головой об косяк. Вот и оказался тут... из академии меня тут-же уволили, из науки пришлось уйти. Большой скандал был, шумное дело. Подумать только, представляете?.. Преподаватель-хищник, первой в стране межвидовой академии убивает несостоявшуюся студентку-травоядную. Что тогда в прессе было... Ужас. От тюрьмы меня спасло только заступничество уважаемых в науке зверей и уж чего греха таить, то, что следов когтей и клыков не было. А жена… она меня бросила, не захотев жить с убийцей… Долго себе места не находил. Попал в пару передряг, а потом... Мне помог наш общий знакомый. Вот и вся история.
Воцарилась напряжённая тишина. Я не находил ни одного слова на языке, чтобы сказать хоть что-то. Еноту было очень тяжко. Каждое слово под конец его рассказа сквозило отчаянием. Обдумывая услышанное, мне стало так паршиво и стыдно, что из-за моего любопытства ему пришлось всё это вспоминать и рассказывать незнакомцу.
— Простите… я не…
— Чёрт бы вас подрал... — енот угрюмо опустил голову. Утёрся платком. Молча спрыгнул со стула и скрылся за ширмочкой. Я остался один на один со своими мыслями и его историей.
«Мир зверей, а проблемы вполне себе людские… Хищник не хищник… Убийство — это убийство, какая разница, кто и как это сделал? Не посадили из-за того, что он её не растерзал? А если бы он был не хищник, тогда что?.. Ерунда это. Не должно быть различий. Почему для них есть разница, кто убил и как убил?.. Убийство, всегда остаётся убийством...»
— Кхм… — раздалось рядом. — Если будете так смотреть на чашку — она треснет, — енот громко сел напротив меня на своё место и этим заставил смотреть на себя. В лапах он держал кипу документов.
Наши взгляды прямо пересеклись.
— Тяжело быть убийцей, да?... — растянуто произнёс Рильман и понимающе кивнул. — А рассказывать об этом — ещё тяжелее, верно?..
— М?.. — я моргнул.
— Ваши глаза. Вину за отнятую жизнь во взгляде не с чем не спутать... — тихо проговорил профессор. — Жаль... Так молоды, а уже успели познать прелесть охоты... Мне искренне жаль. Нести такое тяжкое бремя — отнять жизнь образом, коим это делали наши предки. Но... я вот хотя бы знаю, как я убил и из-за чего — из-за эмоций. А вот вы — вы отдались своей природе. Когда будете лезть к кому-то в душу, представьте, что кто-то будет докапываться до Вас... Ладно, вот, — енот положил документы на секретер. Затем перебрал пару бумаг из всей этой кучи и сунул мне под нос заламинированную карточку с двумя листочками формата А4 на гербовой бумаге. Я заскользил взглядом по строчкам.
***
#Общевидовая учётная карта (ОУК) №731-1
#Отдел видового учёта (ОВУ): №61
______________________________________
Выдана (кому): Jan Halland;
Дата первичной выдачи: 24.10.2002;
______________________________________
ОБЩАЯ ИНФОРМАЦИЯ:
Вид: (Полное наименование): Canis lupus pambasileus / Канадский волк.
Дата рождения: 23.10.2002;
Семья:
Отец — Genry Royz (Приёмный);
Мать — Н/Д;
Место рождения: Н/Д;
ФИЗИЧЕСКИ ДАННЫЕ:
Рост: 176см. Вес: 83кг. | Видовое соответствие: (норма по возрасту превышена).
Длина клыков: 5,3см. | Видовое соответствие: (норма).
Сила сжатия челюсти (укуса): 321 - 328 кг/см2. | (норма по возрасту превышена).
ВНЕШНОСТЬ:
Цвет основного окраса: аномально чёрный*
Внешние отличительные черты: атипичный цвет радужки: (голубой).
Дата обновления: 24.01.2019;
***
#Медицинская карта.
Имя: Jan Halland
________________________________________________
Класс: Млекопитающие;
Отряд: Хищные;
Семейство: Псовые;
Род: Волки;
Дата рождения: 23.10.2002.
________________________________________________
Первичные данные:
[*] — Имеет ярко выраженное отклонение по цветовому окрасу для семейства псовых. «Аномально чёрный» окрас шерсти по всей поверхности тела без тоновой вариативности. (окрас полностью равномерен по яркости). Исключение составляет внутренняя область уха. Причина: уровень эумеланина, влияющего на окрас превышает верхний порог в семнадцать раз. Вероятно, это является следствием сбоя на генетическом уровне. В связи с этим, возрастное изменение характеристики невозможно.
[Данная особенность может использоваться, как отличительная черта для опознания].
Паразитический тест (блохи, клещи, вши): отрицательный.
Зависимости:
На момент обследования, а именно 08.01.2019, наркотической, алкогольной, или прочих зависимостей не имеет.
Психотип:
Психических отклонений нет. Склонности к внезапной или не мотивированной агрессии не выявлено. Вероятность склонности к хищничеству минимальна.
Социальная опасность: минимальна.
Прочее: Физических отклонений нет, хронических травм нет. Функции организма в норме. Имеет ярко выраженные шрамы в нижней области шеи и правого плеча.
ИТОГ: По результатам медицинского обследования, негативных отклонений различного порядка не выявлено. Физическое развитие опережает возрастные показатели. Здоров.
***
— Аттестат о среднем образовании можете не смотреть, — проговорил енот в момент, когда я оторвал взгляд от документов у себя в лапах и потянулся к красному листу перед собой, — он в полном порядке.
Я остановился. Отложил просмотренные мной документы и стал молча ждать незнамо чего. Енот, немного погодя всё сложил обратно в остальную кипу. Почесав ухо, заговорил недовольным тоном:
— Слушайте меня очень внимательно, — прозвучало очень чётко. Настолько, что я напрягся. — Я не знаю зачем это нужно, но Гоухин-сан попросил меня сделать Вам два варианта. Первый позволит вам быть совершеннолетним представителем своего вида, и это самый оптимальный вариант. Дата рождения в нём соответствует вашему текущему возрасту, в нём есть водительские права. Эти документы идеальны: вы вписаны в приёмную семью чёрных канадских волков из другого города, всё абсолютно легально, вы есть в их городской базе по усыновлению, детский сад, школа, даже имеете незаконченное высшие образование специалиста по организации перевозок и управления на транспорте. Документы — бери и живи. Правда, — Широ Акама — будет в этом случае вашем именем. А что касается второго варианта... второй, чуть менее проработанный, но позволит вам поступить в академию в этом городе и поиграть в щенка.
Я заметил, что профессор напрягся всем телом.
— Я не понимаю! — вдруг повысил он голос. Привстал со стула и упёр лапы в секретер. — Почему?.. Почему этому самоуверенному толстому идиоту вздумалось дать возможность волку-убийце заново учиться пойти?! Что за вздор?! Когда он просил меня, он не упомянал, что Вы убийца! И ещё... эта ваша одежда... Слушайте...
— Я не убивал.
Окружающее нас пространство тут же заполнила гнетущая тишина, нарушаемая лишь размеренным ходом старинных часов. Секунды постепенно превращались в часы. Минуты казались вечностью. Время остановилось.
«Звон колокольчика»
— Слушай, а чё так дол… АЙ!!.. — незаконченная фраза и громкий звук падения увесистого тела заставили обернуться. На полу распластался Генри, бормоча что-то невнятное про гадские ступеньки…
«Генри… Хрена ты припёрся, дурила?!.. Вот же ж гадство!»
Ни слова не произнеся, я встал с табурета и аккуратно протиснувшись сквозь нагромождение антиквариата, стал помогать Генри подняться.
— Кто это?.. — сразу послышалось из-за спины, я не успел даже до конца поднять Генри. Повернув голову, я увидел профессора Рильмана, он стоял НА секретере и сверкал жутким взглядом.
— Ой, а что это с ним, а? — спросил Генри шёпотом, поднимаясь.
— Кто вы такой?!.. — возмущённо повторил вопрос Рильман, сосредоточив взгляд и скосив его на Генри.
— Это волк... Он... мой друг, — поспешно проговорил я.
— Да уж вижу я, что он волк. Попросите господина волка скорее принять вертикальное положение и покинуть мою лавку, я с вами ещё не закончил.
Енот был зол. Я помог белому балбесу и повёл на выход.
— Ян, я... — запнулся было Генри.
— Подожди снаружи… — я буквально выпнул его за дверь пинком под хвост, не обращая внимания на недовольные возмущения и попытки вывернуться. Под звонкий звук колокольчика, я вернулся к секретеру. Енот был вне себя.
— Не убивали, значит… — сверкая взглядом и нахмурив брови, пропыхтел профессор. Спрыгнул со стола на стул и нагнулся вниз, я услышал звук выдвигаемого деревянного ящика. — Верить вам или нет — не знаю, но я всё же верю своему давнему другу... Так что, вот...
Енот появился из-под стола с очередным, мать его, конвертом! И ещё с телефоном-раскладушкой. Огладил шерсть на щеке, наверное, успокаиваясь, и протянул всё это мне.
— Тут двадцать тысяч в иенах, — сказал енот, смотря на конверт. — Телефон тоже теперь ваш. Тариф там не самый лучший, и анатомических наушников под волчьи уши нет, но... лучшего предложить не могу. Тут всего два номера. По одному из них вы должны позвонить как можно скорее, уж очень это важно.
— Кому?.. — полюбопытствовал я, порядком охренев от такого подгона. Взял протянутый мне телефон и стал рассматривать раскладушку, вертя её туда-суда.
— Гоухину, — как само собой разумеющиеся спокойно сказал енот. — Уж крайне прошу, а то он каждые три дня мне докучал.
— А второй номер?.. — я решил проигнорировать внимание Гоухина к своей персоне. Не до него мне.
— Я против, но если решитесь провернуть аферу с академией — позвоните на безымянный. Скажите моё имя и для Вас всё будет сделано. Вас примут без всяких вопросов. А теперь забирайте всё и советую Вам забыть это место.
Осмыслив сказанное, я молча под пристальным вниманием распихал всё своё добро по карманам на жилетке и, развернувшись, вышел из лавки на вечернюю улицу.
За мной звякнул колокольчик. Не успел я и шага ступить, как раздался не слишком дружелюбный голос Генри. Волк стоял прямо перед входом как столб и раздражённо повиливая хвостом, буравил меня прищуренным взглядом своих янтарных глаз. Я в него чуть не врезался.
— Ян... — буркнул он, прямо и безотрывно смотря в меня.
— Подожди...
— Чего ждать, Ян?! Объясни!
— Давай... — тихо, почти шёпотом сказал я и попытался обойти его боком, но он сделал шаг в сторону и закрыл мне путь. — Пропусти...
— Не пущу! — Генри с рыком оскалил на меня зубы.
Я прекрасно понял, что на этот раз просто так мой дорогой пушистый друг от меня не отвяжется и будет задавать кучу вопросов. Что удручало, так это то, что я не знал успел ли он заметить документы и всё прочие, если да, то это плохо. Но одно я знал точно — надо срочно свести эту ситуацию на нет. Я решился. Я схватил опешившего от неожиданности Генри за лапу и поволок за собой вдоль по улице. Я сделал это настолько стремительно, что он даже не сопротивлялся, а когда всё-же начал, я успел протащить нас метров сорок от лавки, и только тогда мы остановились. Отдышавшись, мы с ним прижались в тень возле дома, подальше от света уличных фонарей.
Мы стояли в тени фасада. Генри нетерпеливо пялился на меня светящимися во мраке глазами, буквально пожирая меня взглядом. А я панически метался в мыслях и не знал с чего начать. Так активно думал, что аж шерсть дыбом встала, и я стал похож на чёрный мать его, одуванчик... Или на Генри, только в чёрном цвете. Он же от нетерпения стал постукивать когтем о клыки, приложив ладонь к челюсти. Его взгляд стал невыносим. Я не выдержал.
— Что ты хочешь знать?.. — приглушённый голос разнёсся по тёмной улице.
— Ты был там полтора часа! Я думал тебя там убили! — обеспокоенно пригнувшись, Генри показал в сторону антикварной лавки. — Что ты там так долго делал?! И что за бумажки там были?..
«Видел, значит... Херово...»
— Я... — я облокотился спиной к стене. Генри встал напротив.
— Говори... — хвост у него ходил ходуном как маятник. Он начал махать лапами перед моей мордой. Я окончательно понял, что он не отвяжется и решил сказать правду. Ну, самое худшее, что он может со мной сделать — это опять убить.
— Тот енот дал мне документы… — пробубнил я себе под нос, отворачиваясь в сторону.
— Что?!! — Генри вытаращил глаза, они сверкнули, а уши вздёрнулись. — Серьёзно?! — он резво метнулся из стороны в сторону несколько раз и снова встал напротив меня, — Какие?!
— Вот… — я аккуратно выудил из одного из карманов жилетки карточку и медкарту, протянул ему. Он взял, сощурился и стал внимательно рассматривать. С каждой секундой, что он смотрел, выражение его морды становилось всё удивление и удивление. В конце концов, когда он поднял голову и посмотрел на меня, его морда превратилась в блин.
— Откуда у тебя такие... Ты хоть… Да такие документы! Они…
— За конверт… — я продолжал тихо бубнить, а Генри терять связь с реальностью.
— За бумажки?!.. — он шагнул ко мне вплотную и упёр свою лапу в стену справа от меня, заставив сосредоточиться на нём. — Скажи мне правду, Ян. Что это такое?.. — вторую свою лапу с моими карточкой и медкартой, сунул мне на уровень глаз.
— Документы… — я до упора вжался в стенку, кидая тупой взгляд то на бумажки, то на Генри, всё более интенсивно виляющего хвостом и начинавшего устрашающе порыкивать.
— Да вижу я, что документы! — злобно рыкнул, сморщив нос. — Они, блин, стоят под полтинник, Ян! Говори! А то загрызу!
— Загрызи… — я равнодушно склонил голову в бок.
— Ох, блинский, — Генри отпрянул и облокотился спиной о стену рядом со мной. — Ян, — сказал он чуть спокойнее, — мы же друзья, даже больше, чем друзья… Скажи, пожалуйста... Я же обижусь, Ян... Ну?.. — он повернул голову в мою сторону, ожидая ответа и всё ещё мельком разглядывая документы.
Да будь он мне хоть братом родным, что ему сказать? Вариант был только один — правда.
— Ну… — я вдохнул поглубже вечерний воздух, смотря прямо перед собой, — я отдал конверт с этими странными бумажками и получил за это документы. Это чистая правда Ге…
— Что за… — голос вдруг внезапно осип. Генри резко оторвался от стены и оказался напротив, показал на карточку в своих лапах. — Ян... — он со злобой смотрел на карточку, — Что это?!! — проорал во всю глотку вдруг. Морда исказилась клыкастым оскалом до самых дёсен.
Я испугался. Не успел опомниться, как Генри силой стиснул моё горло свободной лапой, прижимая к стене.
— Вот это… — он сунул карточку мне под нос. — Вот это!!! — ткнул когтем в графу «родители», — Откуда ты знаешь мою фамилию!.. — прошипел он, сильнее сдавливая мне горло. Его слова были едва разборчивы, из-за издаваемого им гортанного рыка, пробирающего до костей.
Перед глазами начало плыть. Невольно в голове мелькнула мысль, что на этот раз он меня в живых не оставит. Задыхаясь, я вцепился одной рукой в лапу волка, стараясь этим хоть как-то помешать ему меня душить, а другой судорожно стал пытаться нащупать в левом верхнем боковом кармане на жилетке фотографию его семьи.
— П-пус... П-пусти... — прижатый к шершавой стене, хрипел я. Ещё немного и я бы потерял сознание. Судя по ощущениям, оставалась примерно секунд пять. На последней, я всё же смог найти несчастную фотографию. Спустя ещё секунду я осознал, что меня резко перестали душить.
Сквозь гул в ушах, я услышал короткий всхлип. За мин послышался ешё один, а затем скулящий плачь. Через миг мягкое и увесистое тело упало мне на грудь, меня обняли. Обняли и начали снова меня душить, только на этот раз своим весом, рыдая при этом навзрыд.
Когда я оклемался от недостатка кислорода и у меня прояснилось в глазах, я увидел картину, которая заставила меня забыть напрочь, что минуту назад меня чуть не задушили насмерть. Тот, кто всего пару мгновений назад был готов отправил меня на тот свет, не сдерживая слёз и заунывного воя рыдал у меня на груди, шмыгая носом мне в шею. Генри... он всхлипывал, поскуливал, вжавши уши и поджав хвост. Он просто напросто рыдал, рыдал не жалея слёз, надрывая грудь и слёз его было настолько много, что белоснежная шерсть на морде приобрела на щеках сероватый оттенок.
У самого грудь защемило.
— Генри?.. Ты чего?.. Ты же волк... Не надо плакать... — почти невесомым голосом произнёс я возле его уха, но, он лишь жалобно всхлипнул и сильнее вжался мне в шею своим мокрым подрагивающим носом.
Генри плакал. В заунывном жалобном вое, что слышался между всхлипами, ощущалась великая тоска и невыносимое отчаяние, одиночество. Всё это было настолько неподдельным и искренне, что заставляло и меня почувствовать нечто схожее. Вспомнить свою семью, которую я могу больше никогда не увидеть. Я чувствовал, что Генри было очень больно. Он... Я словно сам чувствовал часть его переживаний. В такой момент
и не стоит что-либо говорить. Слова бессмысленны. Я не знаю, что он пережил, но судя по тому, что он сейчас чувствует, это что-то очень страшное. Я просто обнял его и начал гладить по вздрагивающей голове, плавно водя свою ладонь по волчьему загривку, медленно переминая мягкую шерсть между своих пальцев. Мне искренне хотелось просто сделать так, чтобы он почувствовал себя не одиноким. Хоть немного унять его и успокоить. Вот и всё. Это единственное, что я могу для него сейчас сделать. И я гладил его, невесомо утапливая пальцы в его мягкую шерсть, а он всё продолжал и продолжал рыдать. Не знаю, сколько времени прошло, прежде, чем я понял, что хочу сделать дальше.
Я склонил голову и легонько лизнул его в лоб.
— Ну?.. — неловко улыбнувшись от ощущения шерсти на языке, я лизнул ещё раз. Он медленно открыл свои заплаканные глаза и посмотрел на меня так, что захотелось отдать ему всего себя, только чтобы он не выглядел
так. От неясных чувств, я чуть не поцеловал его в нос, но вместо этого вновь лизнул.
Генри жалобно шмыгнул и отпрянул слегка:
— Не... не надо...
— Уверен?.. — отчасти я спрашивал себя.
Генри отпрянул до конца, и, зажмурившись, утёр глаза.
— Спасибо, Ян...
— Документы отдай, плакса...
— А?.. Да, вот, прости, я... — он неловко протянул мне мои несчастные документы, бережно оставив в лапах фотографию. — Ян... Пожалуйста, скажи, откуда она у тебя?..
— Нашёл под линолеумом.
У Генри перехватило дыхание и он глубоко вздохнул, снова чуть не расплакавшись, но сдержался.
— Спасибо... — прошептал он тихо, едва слышно. — Я уже и не знаю, как давно я её потерял... Это единственное, что осталось... Прости меня...
— За что?..
— За всё, — сожаление в тихом шёпоте было настолько громким, что я едва мог бы что-то сказать в ответ.
Я лишь кивнул и взял из лап волка протянутые документы. Один из листов помялся, но я и не обратил внимания, просто убрав.
Хотел сказать Генри, чтобы он не переживал, но вместо этого поймал его потерянный, наполненный тоской и печалью взгляд на фотографию, оставшуюся у него. Не должно было быть такого, но желудок вдруг медленно скрутило. Я позволил на секунду своему разуму лепить любые страхи и ужасы, на которые тот только был способен — попытался представить, то, из-за чего обычно весёлый и откровенно говоря странный волк по имени Генри, так разрыдался. Не из-за фотографии же?.. И понял, что переживаю. До колик в животе. Как за родного мне человека, я переживаю за него. Не знаю почему, я не понимаю, но что я сейчас чувствую, думая о нём. Он прав — он для меня уже не незнакомец.
Генри посмотрел на меня и постарался улыбнуться:
— Всё в порядке? Ты вдруг весь как-то напрягся.
Я отвёл взгляд и тихо проговорил во тьму:
— В порядке.
А в глубине души, я искренне и изо всех сил хотел знать, что с ним случилось.
— Тогда пойдём?.. — с теплотой взглянув на фотографию и убрав её в карман шорт, Генри развернулся во тьме, и прежде чем я успел хоть что-то ответить, дёрнул ухом в мою сторону. — Пойдём скорее, ты говорил тебе нужно домой к семи, а уже без десяти восемь.
«Боже!..»
Выйдя из «Зелёного района», мы оба петляли по тёмным улицам чёрного рынка; несмотря на вечернее время, зверей на улицах стало не шибко больше. Генри позволил себе пару раз остановиться посереди тротуара и достать из кармана фотографию. Смотрел на неё с болью сквозь сжатые зубы, убирал и шёл дальше.
Смотреть на него было больно. Я замечал, как он с беспокойством поглядывает на меня в эти моменты, но никто из нас вслух ничего говорить не решался.
Когда мы миновали главную торговую улицу и уже шли по нашей родной, на которой жили, Генри плавно сбавил шаг и мы поравнялись.
— Я теперь твой отец, да?..
Страх, который я испытал от услышанного, настолько отличался от всех других страхов, что поначалу я даже не понял, что это именно страх. Это был страх за кого-то, кто мне очень дорог. Поступком, что я совершил, я мог подставить совершенно невинного волка, который и так настрадался.
— Получается, да... — отозвался я, вываливаясь из мыслей. — Приёмный.
— Получается, у меня теперь есть щеночек... — прозвучало с неожиданным ехидством. Я почувствовал удар локтем в бочину. — Ой, ну давай, рассказывай, что там за дела у тебя дома?..
По голосу я понял, что печаль почти сошла на нет. Генри был почти в порядке. Но тут меня охватило новое беспокойство за его судьбу. Я решил выложить всё как есть и остановился на тротуаре.
— Что такое? — волк чуть кашлянул, оборачиваясь.
— Слушай, Генри, — начал я, — я знаю, что ты на меня много лекарств потратил и денег и... Слушай, я знаю, что ты из-за меня в долгах и решил тебе помочь. Я согласился на предложение Миоро о какой-то работе, пока сам не знаю какой, и...
— Зачем?!.. — было мне резким ответом. Я сильно удивился такой реакции. — Тут так не делается! Тут проблемы с деньгами все сами решают, слушай! Да что это ещё за работа такая?!.. Ян, Миоро может предложить чего угодно! Это может быть опасно! Ты можешь не справиться и тогда уже сам пострадаешь! Не нужно мне помогать!
— Интересно, как ты можешь такое говорить, когда должен мафии восемьдесят пять тысяч, Генри, — вспомнил я, почесав когтями щёку.
После этих слов, какое-то время он просто смотрел на меня. Когда это затянулось, а редкие прохожие начали на нас пялиться, Генри вытянул нос и, прикрыв глаза, вздохнул:
— Ян, я разберусь. Да, ты прав, я много должен, но с Миоро я давно знаком, он друг, и я сам справлюсь, я почти уверен... Нужно только найти работу. Ну... да, я уверен, со мной всё будет хорошо. Не волнуйся, — янтарные глаза вдруг прищурились. — Ой, споп. Ты за меня переживаешь?..
— Да, я переживаю, — признал я свои чувства, шагнул к Генри поближе и полез за конвертом с деньгами. — Вот, — сказал я, протягивая ему, — бери. Тут двадцать тысяч иен.
— Зачем?.. — Генри решительно отпихнул. — Я не возьму, Ян.
— Честно — не знаю, — признался я, опустил лапу с конвертом и поджал уши в задумчивости. — Ты дорог мне... Ну, как друг. Генри, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось!
— Ян... — голос Генри стал тугим. Он пригладил шерсть на морде и провёл лапой по загривку, разглаживая его. — Спасибо тебе.
Он взял конверт из моих неуверенных лап и переложил в свою сумку. А потом посмотрел на меня так, будто чего-то ждал. А я не понимал, чего он ждёт — не понимал, что нужно сказать или сделать. Я чувствовал себя странно, ощущая этот взгляд, а он всё не менялся.
— Я тебе не безразличен?.. — спросил он так слабо и тихо, что его голос на какой-то миг показался мне чужим.
«Да что ты... такое спрашиваешь... Я не...»
— Я... н-не знаю, — меня одолела неловкость. — Наверное. Я... Я хотел бы знать и понимать тебя лучше. Генри, — собравшись, как мог серьёзно сказал я.
Он отступил на шаг, почувствовав мою неловкость:
— Ой, ну... пойдём скорее! — почувствовал прилив радости, он живо посмотрел в сторону нашего дома вдоль по улице. — Будем надеется, что у нас с тобой всё будет хорошо! Я тоже очень хочу узнать тебя полностью, мой чёрненький щеночек...
— Мне двадцать четыре.
Когда мы подходили к дому, ещё издали заметили два тёмных волчих силуэта у входа, с мерцающими огоньками сигарет. Когда мы подошли к ним, один из них, что был в длинном плаще и шляпе, размял плечи и бросив сигарету себе под ноги, хрипловато высказал мне прямо в морду:
— Где тебя носило?.. Ты опоздал.
— Привет, Мик, — Генри приветственно вскинул лапу.
Волк в плаще лишь покосился на него недовольно:
— Топай по своим делам, Беляш.
— Ой, да чё злой такой, а?..
Волк не ответил, одарив Генри суровым взглядом, и тот поспешил прошмыгнуть мимо в парадную:
— Ян?.. — Генри притормозил на пороге. — Ты идёшь?..
— Он идёт с нами, — отозвался второй волк у стены, одетый в такую же как и у меняя форму. Он оторвался от стены, и, тряхнув затёкшим плечом, выплюнул свою сигарету на тротуар. Затушил ботинком.
Генри шустро скрылся в парадной. Я смог услышать, как он захлопнул дверь. Затем стало тихо. Три волка стояли под мерцающим фонарём.
— Пошли работать... — сказал мне один из них. Они обступили меня по обе стороны и мы побрели в неизвестность.
