***
Через неделю Клопена выпустили из темницы, а за ним всех цыган, поднявших бунт у Собора. Народ негодовал, они не могли понять, почему всегда жестокий Фролло внезапно снизошёл до милости и не казнил их на месте, а то и не сжёг. Людовик XI также не понимал мотивации своей правой руки, он вызвал его к себе на аудиенцию. — Судья Клод Фролло, Вы архидьякон Собора Парижской Богоматери: цыгане напали на наш Собор и их должен был ждать огонь. Почему вы оставили их в живых и дали им такой маленький срок? Всего неделю, Клод! — недоумевал монарх. — Ваше превосходительство, я непомерно виноват перед народом Франции и перед Девой Марией… Я не требую себе прощения: все двадцать с лишним лет я преследовал цыган, уничтожая их на корню за их язычество, но совсем недавно я понял, что не все они язычники. Я сам виноват в том, что они напали на Собор, я обесчестил девушку их народа — они пошли мстить. Это всё равно непростимо, что они напали на Собор, и я их отправил в темницу, раскаиваюсь перед Богом, за свой грех. — Боже мой, Клод! — ужаснулся монарх, он не мог ожидать от Клода такого — архидьякон никогда не испытывал влечения к женщинам, всегда держался целибата. Монарху уже было всё равно на судьбу тех цыган, он понял мотивы отца Фролло. — Господь простит тебе твой грех, архидьякон, я бы так не хотел с тебя снимать твой сан… Были исключения, что святые имели себе жену и я отношусь к этому терпимо, но Католическая Церковь против нарушения целибата. Я снимаю с тебя твой сан священника, Клод. Я бы не хотел, чтобы мой верный слуга остался голодным, ты останешься судьёй — без тебя Париж рухнет. — Благодарю за Вашу милость, Ваше превосходительство. — кротко ответил Клод. Он был печален тем, что лишился сана священника, ведь это давало ему огромную власть и влияние. Но в то же время, он был внутренне рад, что теперь он свободен от целибата. — «Господь, ты милостив передо мной! Монарх оставил меня судьёй! Я теперь не священник и могу быть с Эсмеральдой — какое счастье! Я виноват во много раз перед тобой, Дева Мария, я больше не служу Богу в той мере, как я выполнял свои обязанности. Но я всегда буду предан Богу.» — Клод, ты здесь? У тебя взгляд отсутствующий, это я могу понять, всё-таки, ты лишился сана… Я знаю, ты копил себе на поместье, я отвёл для тебя поместье за городом. Служи также Франции будучи судьёй, я не критикую твои методы… — сказал Людовик XI, слуги подошли к монарху, чтобы доложить очередные новости и перед ними он заговорил с судьёй по другому, — Министр Фролло, Вы свободны.***
Эсмеральда удивилась тому, что встретила сородичей живыми и через такой короткий срок, но они выглядели измученными. Цыганка почувствовала новую волну ненависти к судье. Она слышала, что он лишился сана, — Так ему и надо, мерзкому похотливому старику, жаль, что он остался судьёй… — Эсмеральда, я скучал по тебе! — сказал Клопен. — Знаешь, ты была права, не надо было бунтовать… Нас пытали, но я видел, как пытали других заключённых — это страшные пытки! К нам ещё были мягки. — заключил цыган. — Молчи! Теперь ты покрываешь Фролло! Не ты ли его ругал перед бунтом?! — вскипела Эсмеральда. — Он заходил к нам, рядом с ним была Джали. Я так хотел его убить! Но не об этом, Фролло посмотрел на нас с жалостью! Этот француз! Он остановил пытки через день, хотя приказывал нас пытать куда дольше. Этот судья сказал, что сожалеет о том, что сотворил с тобой и передал извиниться — его взгляд не врал! — Клопен! Ты с ума сошел! Ты его защищаешь после всего, что он сделал с вами! Да что с вами! — Эсмеральда, это грим. — Клопен рукой стёр возле глаз тень, похожую на синяк. — я вовсе не защищаю этого мерзавца, просто ты выглядишь ужасно — ты любишь его! Если ты так страдаешь из-за любви к нему, что выглядишь, как ходячий труп, я готов даже самого Фролло свести с тобой! — С тобой спорить бесполезно. — грустно ответила цыганка, она и правда скучала по Клоду, по их беседам в библиотеке, по его объятиям, его страстному взгляду… — «Он мне хотел что-то предложить… Я его прервала! Он взбесился поэтому, а не потому что ненавидит меня! О, Боже, дай мне сил, моя глупость не знает границ! Я должна вернуться к Клоду и попросить прощения! Но перед этим, я дам ему пощёчину, чтобы больше так не бросал» — подумала Эсмеральда.