Лилии цветут в феврале

— Вы не можете пойти у него на поводу! — Цзюн Тао беспокойно сжимала рукоять своего меча, намериваясь немедленно броситься к палатке Тоба Юя. Они стояли на отдалённой лесной опушке, и девушка никак не могла усмирить свой гнев, с того момента, как её госпожа сообщила ей об утреннем разговоре с Седьмым Принцем. — Цзюн Тао, у меня нет другого выбора. Не знаю, как, но он узнал о том, кто я, и упускать этот факт — значит очень сильно рисковать. Сейчас нельзя поступать необдуманно, — в светло-карих глазах Вэйян плескалась бездна отчаяния, казалось, она сама не до конца верила, что всё происходящее не очередной ночной кошмар. — К тому же, возможно, он действительно поможет мне вернуть людям Северной Лян свободу. — Ему нельзя доверять! К тому же, у нас нет доказательств того, что Тоба Юй не замешан в заговоре против Вашего отца, возможно, именно он помог генералу уничтожить Великую Лян! — Цзюн Тао буквально искрилась волнением и подозрительностью, которую можно было почувствовать даже на концах её длинных тёмных косичек. — Я больше никогда не позволю Вам оставаться одной. — Мне интересно, как Тоба Юй узнал правду? — Вэйян задумчиво погладила кору дерева, наблюдая, как та осыпается под её рукой с тихим шорохом. — Он говорил о моём неосторожном поведении, но, несмотря на его очевидный цепкий ум и проницательность, я не могу поверить, что мои ошибки мог заметить только он. Стражница прищурилась. — Вы хотите сказать, что…? — Кто-то ещё знает правду обо мне. И этот человек тоже находится в лагере, я уверена. Должно быть, этот осведомитель даже знаком со мной. Но кто это может быть? — Вы рассказывали кому-нибудь из семьи Ли правду о себе? — Только матушке. Но она точно не стала бы выдавать меня, я уверена, а Минфэн убит. Едва ли он успел бы что-то рассказать, даже изучив мой портрет. Задумавшись, Цзюн Тао проследила за маленькой птичкой, вспорхнувшей с ветки, а затем повернулась к госпоже. — Вы уничтожили Ваш портрет после ареста Минфэна? — Нет, я не нашла его. Я решила, что его, должно быть, выбросили вместе с другим хламом, оставшимся после твоего поединка с Минфэном. — Или его нашёл кто-то ещё. Вэйян вздрогнула. Жизнь в постоянном напряжении начинала сказываться на её организме — часто от усталости она упускала из виду важные мелочи, останавливаясь на первоначальной версии развития событий. — Теперь всё стало сложнее. — Госпожа, — Цзюн Тао схватила девушку за руку, её открытый взгляд светился преданностью. — Не волнуйтесь! Вы вправе поступать так, как посчитаете разумным, но я обещаю, что найду способ выследить этого человека и избавить Вас от шантажа Тоба Юя раньше, чем Вам придётся согласиться на его условия. Вэйян печально улыбнулась и сжала руку стражницы, но ответить ей не успела, так как из-за деревьев появился Миндэ. Его позолоченные доспехи были до блеска начищены, переливаясь на солнечных лучах, но даже их свет был не способен затмить бескрайнее счастье в его глазах при виде кузины. — Вэйян! Наконец-то я нашёл тебя! Ты в порядке? — Да, Миндэ, всё хорошо, — девушка приветливо улыбнулась брату в ответ. — Как ты? Юноша радостно кивнул. — Всё хорошо! Пора отправляться в Пин, тебя скоро начнут искать. — Да, ты прав, пойдём скорее. Вэйян направилась в сторону лагеря в компании Миндэ и Цзюн Тао, мысленно прощаясь с умиротворяющей и мягкой прохладой леса. Теперь ей снова предстоит вернуться в «змеиный рой», как его окрестила приёмная мать Миндэ, и быть ещё более осторожной, чем раньше. Девушка решительно сжала тонкие ладони в кулаки. Она справится. Ради памяти об отце и бабушке.

***

      Дорога в Пин прошла благополучно, и к вечеру процессия остановилась напротив поместья министра Ли. Слуги бесшумными пчёлами носились вокруг, расставляя вещи и подготавливая хозяйские спальни.       Чан Лэ удалилась в свои покои, как обычно окружённая свитой из сестёр и их служанок, а Вэйян направилась к себе, велев Байджи принести чай. Она попросила Цзюн Тао приготовить её комнату, чтобы немного побыть в одиночестве. Девушка остановилась у небольшого, приятно журчащего фонтанчика в дальнем конце территории дома, окружённого кустами шиповника. Его душистый аромат наполнял душу покоем, возвращая мыслям мирный порядок.       Когда-то в детстве она помогала бабушке сажать кусты шиповника в главном саду дворца, и с тех пор эти нежные цветы стали её любимыми. Бабушка говорила, что шиповник — это пример того, как хрупкая красота может защищать себя, оставаясь привлекательной в своей сути. Она даже дала внучке ласковое прозвище — Шиповничек, памятуя о её решительном характере. Воспоминания осветили её лицо светлой печалью, которая, впрочем, тут же растворилась, когда сознание вернулось к причине, по которой она решила прийти сюда.       Итак, что она знает о Тоба Юе? Принц Нань-Ань был сыном наложницы, казнённой за покушение на императора. Он вырос в провинции при Чжаои, другой наложнице, которая славилась своим сдержанным, даже жёстким характером и холодной красотой. По иронии судьбы, Седьмой Принц вырос очень похожим на свою приёмную мать — то же безразличие на будто высеченном из белого мрамора лице, то же безупречное образование и изысканные манеры, те же рациональность и жестокость. Тем не менее, император был весьма благосклонен к нему, когда понял, что мальчик растёт способным. С ранних лет Тоба Юй прекрасно ездил на лошади, уже к тринадцати годам в совершенстве освоил различные виды оружия и несколько языков. Он был дисциплинированным и строгим к себе, оставаясь скромным и покорным отцу, что не могло не приводить последнего в восторг, так как мальчик мог бы служить идеальном образцом учения Конфуция о сыновьем долге перед родителями. Вот почему в Пине говорили о том, что остаётся большим вопросом то, кто же станет следующим императором Великой Вэй: Тоба Цзюн, сын наследного принца Цзин Му, или Тоба Юй. Девушка физически почувствовала присутствие Цзюн Тао, которая смиренно стояла в стороне, не решаясь мешать госпоже. Заметив, что принцесса её заметила, она выпалила: — Госпожа! Чай готов и ваши покои тоже. Вам следует отдохнуть. Вэйян кивнула, поблагодарив стражницу, и вернулась к себе. Как только она вошла в комнату, к ней подбежала радостная Байджи, сообщив, что из дворца ей пришли подарки. Охапки белых лилий, коробки разнообразных сладостей, источавших медовый аромат, и множество милых, необязывающих мелочей, которые могли бы очаровать любую девушку, кроме госпожи Аньпин, потому что она точно знала, кто их прислал. — Байджи, среди этих вещей не было какой-нибудь записки? Служанка, несколько смущённая такой странной реакцией своей госпожи, бросилась осматривать букеты и коробки и тут же принесла ей маленький, вчетверо сложенный листочек, в котором аккуратным почерком значилось следующее: Ветер свеж, облака жидки, Дикая лилия расцветает на вершине, Горы укутаны в сумерках. Кто при луне превращается в лавр, Тому не убежать от тоски по ночам. — Госпожа, — заговорчески прошептала Байджи, когда Вэйян сложила листочек обратно. — Значит ли это, что во дворце кто-то думает о Вас? — А ну замолчи! — шикнула на неё Цзюн Тао, с беспокойством смотря на принцессу. — Почему это? — буркнула служанка. — Разве плохо, что наша госпожа стала объектом симпатии такого щедрого и заботливого человека? А вдруг это один из принцев? — при этом упоминании её круглое лицо озарилось таким восторгом, будто на следующий день Вэйян должна была стать императрицей. — Что тебя так развеселило, Байджи? — Вэйян очнулась от своих мыслей, увидев, как к ней в покои заходит Чанжу, как всегда ласковая и приветливая. Сегодня она была в лиловом платье с серебряной фероньеркой на роскошных тёмных волосах. — Здравствуй, сестра! — Вэйян сразу ободрилась, сжимая нежные ладони третьей младшей госпожи. — Кто прислал тебе всё это? — Чанжу изумлённо обводила взглядом целый сад лилий, разместившийся в комнате Вэйян. — Я не знаю… Пришёл слуга из дворца и отдал мне эти подарки, — Вэйян размышляла о том, стоит ли доверить Чанжу свою тайну, однако пока решила промолчать. — Что ж, — с лица девушки не сходила самая милая улыбка. — Кто бы это ни был, он очень о тебе заботится, и я не могу не порадоваться за тебя. Вэйян улыбнулась ей в ответ, но ничего не ответила, не заметив, как потемнели искрящиеся добротой глаза сестры. Как и сама Вэйян, Чанжу сразу угадала того, кто послал слугу с подарками в поместье, и теперь с большим трудом удерживала эту самую улыбку на своём фарфоровом личике. Девушки вместе пили чай, когда к ним подошёл слуга их отца, сообщив, что главный министр ищет их и просит срочно явиться на семейное собрание. Обеспокоенные таким внезапным требованием, Вэйян и Чанжу направились в главный зал, где уже собралась вся семья. — Ли Вэйян, — выражение лица хозяина дома было скорбным и суровым одновременно. — Сегодня на главном заседании министров императору пришло срочное известие о том, что армия Лю Сун направляется к границе. Для установления перемирия было принято решение о создании брачного контракта. — Что это значит? — девушка почувствовала, как по спине прошёл неприятный холодок. — Генерал Чиюнь Нань предложил твою кандидатуру. Завтра ты отправляешься в Лю Сун, как принцесса для заключения брака.