Лилии цветут в феврале

Мне достаточно тебя Порыв морозного ветра потушил несколько свеч, подчиняясь словам Седьмого принца. Но вместе с теплом в приоткрытое окно ушла и напряжённая тишина. Она ослабла, как тетива и безвольно повисла в воздухе. Вэйян перевела взгляд на ровное ромбовидное плетение оконной решётки, за которой мерно падали пушистые хлопья. Снег — это надежда. Он защищал ослабшую природу от морозов, закрывал дорожную грязь, уводил сердце от дурных, беспокойных мыслей. Не сойти с ума и быть уверенной в том, что её жизнь — предопределённый свыше путь, а не медленное падение на осколки собственных ошибок.  — Сколько у Вас сторонников во дворце?  — Ты о совете министров? Вэйян только сейчас заметила, что слуги принесли в комнату узкий сосуд с закруглённой, вытянутой ручкой и две пиалы. Тоба Юй неспешно открыл его, наполнил чашечку сливовым вином и протянул ей. — После смерти моего дорогого брата, стало чуть больше. Слава небесам, в свите моего отца служат люди заслуживающие свои регалии, и они умеют расставлять приоритеты. Девушка сделала глоток, ощущая, как терпкая жидкость отдаётся жаром в груди, восстанавливая терморегуляцию, и мышцы расслабляются. Наконец-то она сможет согреться в этих ледовых пещерах. — Но разве смерть принца Цзин Му не должна была настроить его союзников против Вас? — Ты опять меня в чём-то подозреваешь? — принц иронично приподнял одну бровь, явно наслаждаясь происходящим. — Даже, если бы я и стоял за его смертью, никто и никогда не смог бы этого доказать. Улики — неплохое топливо для походных костров.  — Но у Вас были очевидные мотивы. Дело было бы только за парой удачных слухов в пользу Ваших соперников и подтасовкой фактов. Я сейчас говорю о принце Дунпине, — поспешно добавила девушка, заметив смешинки в его глазах. — Именно в этом и суть игры, моя дорогая Вэйян, — принц поставил на столик пустой гунцы. — Уметь создавать правильную иллюзию. На этом строится монархия и её политика. — Во что же Вы верите? — она чувствовала усталость. Вот причина, по которой Великий Вэй сейчас строит себя на руинах Лян. Нань-Ань судил о мире циничными заключениями, которые не укладывались в её миропонимание и потому рушили его, как нечто менее реальное. И абсолютно справедливо. Принц обернулся, поймав её взгляд. — В то, что создаётся за этой иллюзией. Рад, что ты согрелась, потому что время сообщить тебе приятные новости. Девушка удивлённо подняла брови, всё ещё думая о его последних словах. — В пятницу императрица устраивает званый обед, и она хочет, чтобы Вы с Чанлэ украсили его своим танцем. В Пине многие наслышаны о ваших талантах. — А я много слышала о том, как Тоба Цзюн превосходно играет на цитре. Если он сопроводит моё выступление, я с удовольствием порадую Её светлость. Вэйян с мрачным удовлетворением отметила, как напряглись его скулы, прежде, чем Седьмой принц ответил:  — Ваш оптимизм похвален, но едва ли принц Гаоян успеет поправиться к тому времени.  — Полагаю, у меня есть несколько неплохих советов для лекарей. -А заодно и объяснение, откуда у деревенской девушки компетентные познания в медицине? Если только она не самозванка, конечно. Он всегда так поступал, когда злился — превращал свои слова в иглу и вгонял под рёбра. — Вы боитесь проиграть ему даже в такой мелочи?  — Судите меня по себе? Или всё ещё отказываетесь верить словам Цзюня? Должен признать, что мнение моего племянника обо мне — редкий момент просветления в его запутанном эмоциями сознании. — Да что Вы… Её рука машинально поднялась, но его пальцы сомкнулись на запястье раньше, чем она достигла своей цели. Вся её злость сконцентрировалась комом в груди и рухнула вниз, когда он коснулся её губ своими в лёгком поцелуе. — Не я тот, с кем ты должна сражаться, Ли Вэйян, — его тихий шёпот и мелькнувшая в глазах растерянность стали почти эфемерным мгновением перед тем как на лице принца снова появилась привычная маска холодной иронии. — Я передам тебе новости о состоянии Цзюня через своего слугу. Тебе решать, стоит ли императрица того, чтобы увидеть твой танец. Тоба Юй покинул комнату, оставив Вэйян в почти полностью тёмном помещении. Девушка слушала своё нервное дыхание, пытаясь остановить бешенный рой противоречивых чувств внутри, которые как летучие мыши пищали и громко хлопали крыльями, врезаясь друг в друга, раня крыльями лёгкие, но не находили выхода. — Госпожа? Вэйян вздрогнула, когда голос Цзюн Тао неожиданно прозвучал за её спиной. — Седьмой принц… — Чтоб он подавился! Удивление в глазах стражницы выросло вдвое, она прочистила горло и продолжила: — Его Высочество просил передать, что принц Гаоян будет Вам аккомпанировать. — Что? Вэйян чувствовала себя стоящей на крыше, которая вдруг поменялась местами с землёй. Она обернулась, чтобы убедиться, что Цзюн Тао не шутит. Стражница пожала плечами, отвечая на её немые вопросы. — Всё, что я знаю, я сказала. И, насколько мне известно, Седьмой принц попросил его об этом лично. — Раз так… — принцесса сцепила пальцы, ощущая, как «мыши» успокаиваются, возвращаются в свои норы, сверкая оттуда тапетумом глаз. — Отправь служанку к императрице и приготовь моё зелёное платье для танца. — Слушаюсь. Цзюн Тао поклонилась и бесшумно скрылась за дверью.

***

      Вэйян не танцевала с восемнадцати лет. Танец — это язык, и прежде всего, души, а не тела. И её душа явно не хотела разговаривать ни с кем, да и не могла сказать чего-то, что понравилось бы зрителю. Но сегодня всё было иначе. После тугих нарядов дворца изумрудная река шёлка чувствовалась так, будто вместо нитей ткань сплели из ветра. Вэйян снова могла дышать свободно. Ровно до того момента, когда зашла в открытый двор, освещённый белёсым зимним солнцем. Выверенная симметрия скамеек открывала достаточно пространства в центре зала. Гости расположились со всех четырёх сторон, и любой выступающий сразу попадал под перекрёстный огонь взыскательных взглядов, который не останавливало ни вино, ни спелые фрукты, манящие своим ароматом с продолговатых резных столов. Впрочем, принцессу это сейчас мало беспокоило. Она смотрела в левую сторону двора, туда, где рядом с тонкими струнами певучей цитры сидел Тоба Цзюнь, всё ещё бледный и заметно ослабевший. Молодой человек был сосредоточен, гибкие пальцы замерли над инструментом. Он поднял голову на несколько секунд, и при виде Вэйян в его светлых глазах промелькнуло что-то неопределённое. Но затем он, видимо, одёрнул себя, возвращая внимание каменной кладке под ногами. Недалеко от Цзюня находилось место Чанлэ: сегодня она была в броском платье цвета фуксии, настолько ярком, что можно было подумать, что Чанлэ боится остаться незамеченной. Тоба Юя нигде не было видно, а вот Лю Чжаои расположилась с другой стороны в окружении младших по рангу наложниц.  — Добро пожаловать, наследная принцесса Нань-Ань, Вэйян, — после церемонии приветствия императрица пожелала начать обед с танца. Вэйян вышла в центр площадки, отмечая, что точёную фигуру её величества почти незаметно за грудой, лоснящейся на солнце золотой ткани подола. — Я рада, что повод к нашему знакомству такой прекрасный, я давно хотела увидеть твои навыки в танцевальном искусстве. — Я буду счастлива, если мой танец Вам понравится. — поклонилась Вэйян. — Вряд ли он может мне не понравиться, даже, если будет из рук вон плох, ведь тебе аккомпанирует мой внук, — гордо улыбнулась женщина и плавно махнула рукой. — Начинайте! Вдох, и узкая ладонь разрезает воздух перед собой, растворяя в нём миллионы изумрудных нитей на рукаве. Выдох, и руки плавно обнимают её плечи, закрывая от пристального внимания миндалевидных глаз напротив. Она слышит всё, что Тоба Цзюнь говорит ей на языке цитры, и отвечает ему так же безмолвно, но не менее искренне. В какой-то момент девушка не улавливает что происходит раньше — мелодия струн или её, почти бессознательные движения — гармония пропитывает её насквозь. Она поднимает руки вверх, купая их в солнечных лучах, и тут же отбрасывает назад, разбивая солнце о землю. Поворот, и вот мир вокруг на пару мгновений исчезает за тонкой зелёной вуалью. Сейчас они ничего не могут сделать, только наблюдать. Сейчас она ближе к самой себе, чем когда-либо. И к нему тоже. Вэйян приходит в себя, когда обволакивающая музыка сменяется шумными аплодисментами и возгласами одобрения. Она кланяется, досадуя на Тай-Суй, и едва не пропускает мимо ушей похвалу императрицы. — Хорошо… Хорошо! — супруга Сына Неба хлопает ей, и в её улыбке нет ни грамма лицемерия. — Ты оправдала мои ожидания, и за это тебе будет награда… Её слова тонут в испуганном возгласе одной из наложниц. Машинально обернувшись, Вэйян впивается ногтями в ладони, только чтобы справиться с собой. Тоба Цзюнь с трудом поднимается с земли с помощью двух рослых слуг, у него лихорадка, а губы напоминают потрескавшуюся белую глину.  — Немедленно отведите его в мои покои и вызовите лекаря! — императрица встаёт со своего места. Её лицо по-прежнему спокойно, но в голосе отчётливо слышится паника. Вэйян наблюдала за тем, как Чанлэ суетится вокруг мужа, и надеялась, что она не усугубит его болезнь головной болью от своей навязчивости. Зато она его жена. Вэйян понимала, что может сколько угодно презирать Чанлэ и собирать на неё компроматы, но всё это не стоит и минуты её времени, потому что в этой жизни ей никогда не занять её место. Она может только смотреть со стороны, растягивая ткань на рукавах так, что они грозили порваться. Она правда пыталась с этим смириться, но, видя страдания любимого, девушка с трудом контролировала дикий шторм в душе, причиной которого был только один человек — тот, чей титул она сейчас разделяет. Ненавижу. Скрипнув зубами, принцесса направилась в свои покои так стремительно, что едва не врезалась в проходящего мимо Миндэ. — Вэйян! Что с тобой? — Ох, Миндэ, — Вэйян сжала руку брата, восстанавливая дыхание. — Тоба Цзюнь тяжело болеет, но, к сожалению, я ничем не могу помочь. Она почти всхлипывает, и тёплая ладонь ложится ей на спину.  — Принцесса, Вы не должны слишком сильно переживать из-за этого, — ободряюще кивает Миндэ. — Я искал Вас, потому что у меня есть кое-что для Вас. Юноша какое-то время копошится в своей сумке и, к изумлению Вэйян, протягивает ей маленький серебряный кинжал. — Это пока всё, что не удалось достать для тебя, но так мне будет спокойнее. — Миндэ…- Вэйян вздыхает от странной смеси облегчения и грусти. Слава небу, они стояли в отдалении от двора, в тени вишен, но она всё равно не могла не опасаться чужих ушей. — Тебе не стоило… — Перестань — парень останавливает её увещевания, аккуратно, но настойчиво вкладывая в её руку оружие. — Будь осторожна, Вэйян. В этом дворце я не смогу всегда быть рядом с тобой. Девушка попыталась поймать его взгляд, пока холод лезвия наглой змеёй подбирался к сердцу. — О чём ты? Что это значит? Юноша не успел ответить — громкий звук гонга оповестил его о том, что в казармах назначают смену караула. — Я пойду, сестра. — Миндэ, подожди… Ветер взъерошил красные перья на шлеме перед тем, как Миндэ скрылся за углом. Вэйян вздохнула и обернула кинжал куском шлейфа, чтобы спрятать от чужих глаз. Она пыталась отогнать мысль о причинах, побудивших его завуалированно с ней попрощаться, но сердце не желало успокаиваться. Что он опять задумал? Здесь, во дворце, мы все просто разменные монеты — император не будет церемониться, если он что-то сделает не так. От волнения девушка не замечала, насколько замёрзла, пока не поднесла ко рту заледеневшие ладони. И тогда мороз серебра под тканью снова напомнил о себе.

***

      Седьмой принц в третий раз пробежался глазами по выдержке из отчётов о состоянии нового торгового пути. Очередной суррогат и неправдоподобные причины, почему нет точной нормы пошлин и половины договоров. Просто образец государственной дипломатии, браво. Они и вправду не случайно попали на свои посты. Мужчина размял шею, отбрасывая пергамент на стол, заваленный ими до такой степени, что его цвет пришлось бы угадывать. И почему отец настолько мягок и медлителен по отношению к системе субординации чиновников, если она прогнила настолько, что воняет уже на других континентах. Он был на взводе и злился из-за этого ещё больше, потому что, если бы он так сердился каждый раз, когда эти старики не в состоянии выполнить свои обязанности, во дворце уже не осталось бы травяного чая для успокоения нервов. Нет, всё дело во вчерашнем дне. Вэйян постоянно всё усложняет и этим замедляет процесс, ставит под угрозу все его планы, которые он скрупулёзно планировал столько лет. И это в благодарность за то, что он буквально спас её от гибели государственной изменницы, причём дважды. Да и чего стоили бы её наивные, сумасбродные мечты, решив она воплотить их в одиночку. Ведёт себя так, как будто и вправду стоили бы. Она нуждалась в том поцелуе, потому что её надо было успокоить, защитить от самой себя, и это всё. Седьмой принц медленно выдохнул и зажмурился, силой прогоняя воспоминания о том, какая ненависть полыхала в тот момент в карих радужках. Без меня ты здесь погибнешь, глупая. И Тоба Цзюнь тебя не спасёт. Нань-Ань открыл глаза, зная, что они снова стали на тон темнее. Вчера Вэйян решила, что она сможет его задеть, но нет, не вышло. Он не знал, почему девушка, способная обойти весь двор своей смекалкой, до сих пор не может разобраться в очевидной вещи. Слабость — путь в никуда. Или человек научится оставлять её в прошлом во имя своего честолюбия, либо его разорвёт надвое, третьего не дано. Ничего в этой жизни не даётся просто так, и о цене лучше знать наперёд, потому что судьба никогда не даёт взаймы. Если тебе так кажется, значит, потом она заберёт сторицей. Правда, судьбу можно приручить… Его губы растянулись в ленивой ухмылке. И написать для неё свои правила. — Ченань! — Я здесь, Ваше Высочество. Ченань всегда появлялся в комнате так быстро, что, казалось, он материализуется из звука своего имени.  — Как себя чувствует принц Гаоян?  — У него случился обморочный приступ после выступления Вашей супруги. — Её талант настолько велик? Тоба Юй спросил это таким будничным тоном, что слуга на какое-то время замялся, пытаясь понять, шутит он или нет. — По правде говоря, его болезнь затянулась, и в совете лекарей поговаривают о том, что… — Что? — Седьмой принц наконец повернулся к подручному, изучая его на предмет ответа.  — Что это может быть неизлечимо. Конечно, у них есть ещё некоторый запас настойки клевера и отвара из корня Белой Ивы, на основе которых можно будет приготовить кроворазжижающее снадобье, но его здоровье было сильно подорвано. — Ты узнал о том, почему это произошло? Мужчина вернулся к документам, почти машинально сортируя их по степени важности.  — Есть вероятность, что из-за вируса, который Ваш племянник перенёс два года назад, когда умер Ваш брат. Он тогда несколько часов не мог прийти в себя после похорон, и… — Я помню. Тоба Юй встал и прошёлся по комнате, массируя висок. — Должен сказать, — продолжил слуга после небольшой паузы. — На его иммунитет могла повлиять и его размолвка с госпожой Вэйян. Его смерили таким жёстким взглядом, что Ченань мысленно съёжился, едва успев договорить. — Ты хотел сказать, наследной принцессой Нань — Ань? — Да, я прошу прощения. На тот момент она не была Вашей супругой. — А ещё раньше Великий Вэй не был объединённым государством, потому что мой отец ещё не родился. — Я понял Вас, — подручный смиренно опустил голову, мысленно добавляя к списку непростительных фраз ещё один пункт. — У Вас будут ещё какие-то поручения ко мне?  — Да. Отнеси это императору. Тоба Юй передал ему небольшую записку со своей печатью. — Если он даст своё разрешение, мне нужно будет уехать. Будь готов обеспечить госпожу всем необходимым. — Вы куда-то уходите? — спросил Ченань, заметив, что принц направляется к выходу. — Что такое? — К Вам посетитель. — И?  — Это госпожа Ли Чанжу.