***
Тронный зал сковало холодом. Нет, не следами вечных сквозняков, которые только чудом не тушили свечи. Это была ледяная корка дыхания другого мира, мира духов, и их присутствие ощущалось настолько осязаемым, что, казалось, под потолком скоро будет заметна воронка из сотен тонких как паутина белёсых одежд. — Дедушка… Почему Вы велели нам собраться так рано? Старший лекарь настаивал на том, чтобы Вы себя берегли, а обязанности собраний возложили на министра Ли, — Тоба Цзюнь стоял на коленях перед императорским престолом, но даже в таком положении выглядел более мужественным, чем исхудавший, сутулый старик напротив него. - Потому что старший лекарь больше не в состоянии ничего посоветовать, — фыркнул про себя Седьмой принц. — Цзюнь, тебе известно значение нефритовой печати, принадлежащей нашей династии? — Тоба Тао буравил сына тяжёлым от продолжительной болезни взглядом, в котором ещё можно было увидеть ту прежнюю твёрдость, что приводила к его ногам города и государства. — Да, Ваше Величество. Это символ власти и могущества Великого Вэй из священного камня Хэ Шэ Би. — Власть и могущество не достаются человеку просто так, особенно, если он этого не заслужил, — продолжал император, и его низкий рокочущий голос будто взывал в глубь времён, и даже духи затихли, чтобы тишина могла отразить его слова. — Когда князь Сун Шунь оскорбил простого крестьянина Бянь Хэ и назвал его обманщиком за то, что тот принёс ему драгоценный нефрит, камень едва не был утрачен. А самого князя прокляли боги, и он умер через год после случившегося. Тоба Тао потянулся посиневшей от вздувшихся жил рукой к старинной деревянной шкатулке, где на красной ткани лежала печать, изображающая ползущего дракона из редкого белого нефрита. — И только Цинь Шихуанди, наш славный предок, был послан на эту землю, чтобы создать первую императорскую печать, а с ней призвать на для нашего народа священную душу дракона. Эта печать часто становилась предметом раздора, но только для того, чтобы, как в огне, закалить дух истинного достойного правителя. И мой долг сделать так, чтобы она не теряла своего предназначения. Император склонился над столом в приступе сухого кашля, он начал задыхаться. Лекарь, стоящий тенью у дверей в зал, тут же отмер и бросился к правителю, но тот угрожающе ударил печатью по столу и буквально пригвоздил несчастного к месту грозным орлиным взглядом. — Наша страна истощена, военные конфликты затянулись, но сейчас Великий Вэй в куда большей опасности, чем был раньше, и у нас нет времени на отдых. Единственный способ выжить — бросить все силы на борьбу с каганатом. По сообщениям от доносчиков они собрали большую армию, сговорившись с влиятельными кланами с восточных провинций. Седьмой принц прикрыл глаза, проклиная нерасторопность наместников Нанкина. Они распустили регулярную армию, и намеренно отказывались мобилизовать новобранцев с левого берега Янцзы, и, как оказалось, вовсе не потому, что этой самой армии не было. Прогнившие коррупционные стервятники. — Отец! — принц Дунпин рухнул разноцветным пятном перед императором с переиграно торжественным выражением лица. — Позвольте мне возглавить нашу армию! У Юя ещё слишком мало опыта, одна-две победы ничего не значат, а Цзюнь ещё молод. Выходит, — принц ударил себя в грудь с самодовольной улыбкой. — Я тот, кто способен принять и достойно вынести Ваше бремя. — Ты? — осунувшееся лицо императора осветила весёлая ухмылка. — Или генерал Чиюнь Нань, который недавно получил от тебя две сотни рабов в свою армию? Пыл старшего принца заметно убавился. Он почти с ненавистью наблюдал за кончиком меча, что с тихим стуком ударился о пряжку сапога, когда Тоба Юй вышел вперёд с почтительным поклоном. — Отец, Вы сами сказали о том, что печать выбирает себе хранителя, так почему бы нам всем не предложить свой план по защите государства. К завтрашнему вечеру. — К завтрашнему вечеру? — возмущённо охнул Дунпин, на что Нань-Ань едко усмехнулся. Не успеешь найти самых пронырливых чиновников с парой-тройкой идей, дорогой брат? — Я всегда хвалил тебя за мудрость, Юй. И сейчас склонен согласиться с тобой, — кивнул ему император, игнорируя старшего сына. — Но у нас нет времени ждать до вечера. Вы должны принести мне свои чертежи до полудня. А теперь можете быть свободны. — Есть ли надежда, что дедушка сможет побороть болезнь? — прошептал Тоба Цзюнь, поравнявшись с Седьмым принцем. Тоба Тао удалился в свои покои, и все присутствующие могли покинуть тронный зал. — Это всё, о чём ты сейчас переживаешь? — фыркнул Тоба Юй. — У тебя не так много времени, чтобы выполнить его задание. Это не соревнование Цзюнь, это поиск истины ради будущего нашей страны. — Я приложу все усилия, чтобы сделать его так, как этого хотел бы мой отец. При упоминании брата по лицу Тоба Юя прошла тень. — Убеждён, что он бы гордился тобой. Нань-Ань положил широкую ладонь на плечо принца Гаояна и покровительственно улыбнулся. — Не теряй времени. Тоба Цзюнь поклонился и едва не врезался в подошедшего принца Дунпина, чьё лицо сейчас было в тех же красных пятнах, что и халат. — И что это значило, брат? — нервно пробормотал он, оглядываясь на случай подслушивающего их императора. — Как ты смеешь ставить меня, своего старшего наставника, в такое неудобное положение? Тоба Юй удивлённо поднял брови, не выказывая ни малейшей покорности его гневу. — Всё, что меня заботит сейчас — это будущее нашей страны. И ради него мне пришлось пренебречь, с болью в сердце, разумеется, братскими чувствами. Кустистые чёрные брови старшего сына Тоба — особого предмета его хвастовства — агрессивно сошлись на переносице. — Я требую, чтобы ты поговорил с императором и изменил сроки планов! — И тем самым поверг нашу страну риску нашествия жужжаней? Может быть, Вам будет угодно возглавить миротворческую экспедицию к монголам? В тёмных глазах плясали бесенята, но третий принц был так поглощён собственными глубокомысленными размышлениями, что не заметил этого. — Моя жизнь слишком драгоценна для Великого Вэй, — наконец, изрёк он. — И посему мне придётся принять на себя эту жертву, посланную небесами, и подвергнуть опасности своё здоровье, работая всю ночь. — Надо же было когда-то начинать, — иронично парировал Тоба Юй и тут же почтительно поклонился. — Да светит Ваша мудрость перед народом. Раздражённый Дунпин не снизошёл до ответа и направился к себе, бормоча проклятия. Седьмой принц проводил его удовлетворённой улыбкой: с самого детства он научился уводить старшего брата от неправильных тем без риска задеть его толстое самодовольство. А вот с Цзинь Му этот трюк никогда не проходил. Тоба Юй гипнотизировал взглядом каменную голову дракона, вспоминая, как однажды наследный принц привёл его сюда, ещё совсем ребёнком, и взял с него обещание заботится об императоре, своих братьях и маленьком племяннике. Тоба Юй действительно до сих пор не понимал, как он умудрился ни разу не подвести его, даже несмотря на то, что знал о заговоре против старшего брата. Простишь ли ты меня когда-нибудь, Цзинь Му? Впрочем, общение с духами сейчас интересовало его в последней степени. Принц Нань-Ань вернул своему лицу прежнее холодное выражение, а мыслям точный порядок — время финального хода в его десятилетней игре.***
Этой ночью его снова мучили кошмары. Седьмой принц приказал приготовить ему отдельную комнату — многое нужно было обдумать и написать, и ему не хотелось тревожить Вэйян. Но будто именно сегодня злой рок ополчился на него всей своей злостью, обессиливая и не давая заснуть одновременно. Принц вскочил с кровати, прижимая ладони к мокрому от пота лицу. Его лихорадило, а перед глазами всё ещё стоял последний сон — главная дворцовая площадь в крови. Повсюду лежат горы трупов, на самом верху этой чудовищной горы — все те, кого он знал: братья, слуги, тот старик, которому он перерезал горло в Нанкине… Но самым худшим было не это — у его ног сидела Вэйян, сжимая в руках нефритовый диск. Кровь заполняла собой всё пространство вокруг, грозя утопить принцессу, но девушка не делала никаких попыток выбраться, она просто смотрела на него и на меч в его руке. Принц тихо вскрикнул и отнял руки от лица. Вокруг по-прежнему стояла тишина, прерываемая цокотом сверчков и его тяжёлым дыханием. На столе, рядом с восковой лужей от свечи белели его записи, почти законченные. Небо только начало светлеть, значит, он проспал около часа. Тоба Юй взял в руки пергамент, пробегая глазами по строчкам — методичный ритм внутреннего голоса всегда успокаивал, возможно, атмосфера сосредоточенного изучения давно стала панацеей для его мозга, с тех пор, когда, не желая видеть наложницу Лю, он прятался в дворцовой библиотеке, читая всё, что попадётся под руку, забываясь в книгах до потери сознания. — Простите… Ваше Высочество? — в дверь робко постучали, затем стук стал настойчивее. — Ваше Высочество, Вы проснулись? — Что случилось Ченань? — отозвался принц, на ходу накидывая на себя атласный серый халат. — Его Величество вызвал к себе лекаря. Тоба Юй приоткрыл дверь и сделал подручному знак войти, удостоверившись, что за ним нет хвоста. — Что именно произошло? — Мне точно неизвестно. Но, как Вы и приказали, я караулил у главного входа в его покои, затем подослал туда служанку с жасминовым чаем, но девушка испуганно выбежала из покоев и сообщила, что Его Величеству трудно дышать, и ему срочно требуется помощь. — Кто-нибудь ещё знает об этом? — насторожился принц. — Я велел ей держать рот на замке под страхом смерти. — Идём. Уже через десять минут принц уже направлялся в покои Тоба Тао через чёрный ход. Император лежал в собственной кровати и беспокойно хрипел, вцепившись скрюченными пальцами в простыни. — Ваше Величество? — Юй… — прошептал он, с трудом заставляя себя говорить. Тоба Юй опустился рядом с ним, а Ченань, как и всегда, остался у входа. Однако даже его поразило беспокойство, то, которое в последний раз он видел на лице Седьмого принца в день, когда наложница Ли упала в обморок в Нанкине. — Отец, чем я могу помочь? — Спаси эту страну. Тоба Тао сжал его запястье так крепко, что оставалось только удивляться, откуда в этом изнемождённом человеке осталось столько силы. — Печать дракона была утеряна… Но твоя бабушка смогла спасти часть нефрита. Найди его, и ещё… Стань другом Цзюню. Он похож на своего отца, он сможет быть таким же сильным, как… — император закашлялся, и тонкая струйка крови потекла по его подбородку. — …как Цзинь Му. Помоги ему дорасти. — Вы никогда не видели во мне наследного принца, — с горькой улыбкой прошептал в ответ принц. Ответом ему стал судорожный хрип, который можно было принять за смех только благодаря слабой смешинке в угасающих глазах, глазах, так похожих на его собственные. — Ты так и не понял, мальчик… Ты лучший. И потому твоё место в тени. — В тени? Я всю жизнь живу во тьме, как в клетке. Внезапно император подобрался и попытался встать, он отчаянно вглядывался в тени на подбитых шёлком стенах. — Отец? — Она вернулась ко мне, — ошеломлённо проговорил Тоба Тао, переводя на сына невидящий взгляд. — Юй, посмотри. Моя Куифен меня простила. Мой… самый тяжкий грех. Мужчина рухнул на подушки и вздохнул, но не обрывисто, а облегчённо, полной грудью и тихо закрыл глаза. Теперь его неподвижные черты приняли прежний суровый вид, не осталось ни следов радости, ни изнуряющей боли. Дух великого императора вернулся в свою небесную обитель. — Ваше Величество… — потрясённо пробормотал Ченань. Он попытался подойти к кровати, но Седьмой принц остановил его. — Оставь нас. И проследи, чтобы слуги ни о чём не узнали до рассвета. — Но, Ваше Высочество, Вы должны провозгласить себя регентом, пока… — Ты слышал, что сказал император? — Тоба Юй, наконец, отвёл бесцветный взгляд от тела императора и посмотрел на слугу. — Печать утеряна. — Однако об этом никому пока неизвестно, кроме Вас, и… — Кто это сделал? Седьмой принц подошёл к изголовью кровати, заметив на ней потушенные ароматические палочки. — Кто был здесь, кроме твоей служанки? — угрожающе процедил он, поднося их к лицу. — Но я никого не видел. — Значит их принесли заранее. Главного евнуха подкупили. Нань-Ань обернулся к подручному, и тот едва не отшатнулся от кристально чистой, почти неземной ненависти в его глазах. — Кажется, мой брат умнеет не по годам. — Вы хотите сказать, что… — Составь приказ и закрепи на нём печать дракона. Ченань замер, на его лице чётко проступил страх. — Когда-то ты ведь уже так делал? — принц склонил голову на бок, вращая в пальцах палочку из мышьяка. — И потому так верно служишь мне последние десять лет, я прав? — Вы же знаете, что меня заставили… — сдавленно ответил Ченань. — Клан Чиюнь. — Ну так тебе предоставляют шанс обыграть их, а я снова смогу тебя защитить. — Как… Вам будет угодно. Ченань исчез за дверью, оставив принца в одиночестве. Нань-Ань медленно приблизился к императору, опустившись на колени перед изголовьем. Он долго вглядывался в суровые черты его лица, лица человека так же беззащитного перед смертью, как и любой раб Великого Вэй перед его мечом. — Если это действительно была она, значит, я тоже смогу простить Вас, отец. Мне всегда хотелось доказать Вам, что я могу быть достойным правителем. Теперь я смогу стать и Вашим лучшим сыном. Принц осторожно накрыл лицо Тоба Тао красным покрывалом. Он так и не успел показать ему сад лилий, хотя, возможно, эта идея изначально была бессмысленной. Но теперь, вспоминая проблеск жизни в глазах императора, почти ушедшей из него, он дал своему старшему брату ещё одно обещание.