Цветы нашей юности похожи на венерины мухоловки

      — Признайся ему уже! — восклицает Окита, щёлкая пультом от телевизора.       На экране мелькает реклама лапши, потом смазливое личико какого-то айдола, западный фильм, опять реклама, новости, странное ток-шоу, передача про угрей, какое-то аниме, реклама средства от геморроя. Вскоре парню надоедает искать хоть что-то адекватное среди всей телевизионной мишуры. Переводит взгляд на лежащую к нему спиной подругу. На ней широкая футболка и джинсы. Одна синяя штанина и белый носок аккуратно закрывают линию вертикально шрама после операции. У Сакуры случился разрыв ахиллова сухожилия в средней школе.       — Эй! Земля вызывает воздух, — Окита тычет Сакуру пяткой в лодыжку и не получает никакой реакции. — Ясно, технические неполадки.       Соджи тяжело вздыхает. Угораздило же его быть единственным человеком, с которым Сакура может разделить свою тайну. Нет, Окита вовсе не жалуется. Ворчит для приличия, но не жалуется. Он ведь друг. Лучший друг, который сам никогда подарочком не был и навряд ли будет. Мозгов, чтобы это осознать, у Соджи предостаточно. Сакура неоднократно терпела его влюблённости и лечила разбитое сердце всякий раз. Словами реже, чем делом. Оките особо запомнился случай, когда они забрались под плед, заказали пиццу на карманные деньги, скинутые в общий куш, и лечили раненое юношеское сердце колой напополам с просмотром старенького японского трэшечка по типу «Меч отмщения», «Госпожа Кровавый снег» и «Затойчи».       Только у Окиты все увлечения серьёзными назвать сложно. Он сам понимает. А сердечные муки Сакуры — вещь серьёзнее. Она не из тех людей, кто будет влюбляться забавы ради. Лишь бы для профилактики помучить своё девичье сердечко романтическими переживаниями. Окита честно не думал, что доживет до дня, когда Сакура, сидя на скамейке во время перерыва на физкультуре, скажет «я, кажется, влюбилась». Окита жалеет только об одном — он в тот момент жадно глотал воду из бутылки и подавился. Да так, что всё носом пошло.       За окном льёт дождь. Окита смотрит, как его капли барабанят по стеклу. Ему хочется поддержать подругу, но ничего вразумительного не выходит. А ведь сроду за словом в карман не лез.       — Говорю тебе, скажи Дайчи-сану о своих чувствах, — говорит Окита, сидя спиной к Сакуре.       А когда поворачивается, вздрагивает. Сакура развернулась к нему лицом и буравила хмурым взглядом, положив голову на изгиб локтя.       — У меня сейчас чуть сердце не выпрыгнуло из груди, — ворчит парень.       — Не выпрыгнуло же.       — А могло! Что бы ты тогда делала?       — Скорую вызвала.       — Она бы не успела меня спасти.       Сакура тяжело вздыхает и замолкает. Раньше они бы продолжили соревноваться в остроумии. Соджи бы непременно выиграл. Сакура капитулировала. А сейчас. А что сейчас? Сейчас случился Савамура Дайчи.       — Признайся ему, — уже в какой раз повторяет Окита.       — Ты как это себе представляешь? Позвать его за здание школы, помяться для приличия, мило покраснеть, а потом выпалить «я люблю вас, Савамура-сан»? А чтобы добить, ещё и предложить встречаться, м? Савамуре Дайчи, ага. Что он с этой информацией должен будет делать? Послать меня куда подальше, вот что! — выпалила Сакура.       — Не горячись, — у Окиты была поразительная способность брать себя в руки в те моменты, когда от него этого меньше всего ожидаешь.       — Прости. Просто вчера в метро я думала, что умру, — Сакура садится, воинственно морщится и поднимает тяжёлый взгляд. — Я веду себя очень по-детски. Как влюблённая малолетка. И не надо мне говорить, что я и есть влюблённая малолетка. Без того тошно.       — Как скажешь, не буду. Но ты и правда влюблённая малолетка, — Окита хищно улыбается, прищурив зелёные глаза, будто тонко подведённые черным угольком, и уворачивается от подушки.       Хватает другую. Начинается бой не на жизнь, а на смерть. Тут уже дело принципа и чести. Сакура уворачивается от нового выпада, избегая мягкого снаряда в голову, который на полной скорости и с приложенными силами может надолго выбить из игры. Кидается вперёд. И прижимает торс Окиты бёдрами к полу, нависая сверху. Зажимает его руки над головой, держа за запястья. Окита для приличия изображает агонию разочарования, а потом по-лисьи улыбается и показывает язык. Сакура фыркает и скатается с него, разваливаясь рядом в позе звезды.       Какое-то время они пытаются отдышаться.       — Я думал, ты его поцелуешь, — говорит Соджи после недолгой паузы. — Ну, знаешь, как в тех дорамах, что крутят по будням…       — Мне хотелось, — отвечает Сакура, сморщив аккуратный нос. — Но как ты себе это представляешь?       — Губы к губам. Если увлечься, то можно и с языком, — говорит Окита.       И тут же получает тычок под рёбра. Громко смеётся, а когда успокаивается, то смотрит на Сакуру слишком серьёзным взглядом. Будто не он дурачился всего секунду назад.       — Я говорю тебе признаться, чтобы стало легче. В первую очередь тебе. Хватит держать всё внутри и мучиться. Я бы хотел сказать, что Дайчи-сан того не стоит, но всё как раз наоборот. Поэтому рискни. А вдруг всё не так плачевно, как ты думаешь. Вдруг эти чувства…       — Взаимны? Не издевайся надо мной, — фыркает Сакура, едва сдержав приступ истерического смеха.       Скорее динозавры вновь начнут ходить по земле, прилетят инопланетяне, а Годзилла разрушит Токио радиоактивным дыханием.       — Ладно, моё дело предложить, — сдаётся Окита, вальяжно закидывая руки за голову и упираясь взглядом в потолок. — Только пуговицу у него на выпускном попроси.       — Не достанется мне пуговицы, — бубнит Сакура.       — А вдруг!       — Глупая традиция.       — Вот я для тебя придержу одну.       — Мне твоя и не нужна.       — Именно поэтому и придержу.       — Бесишь.       — Спасибо. Я тоже тебя люблю.       Сакура и Окита переглядываются. И впервые за несколько дней Куран чувствует, что всё действительно хорошо. И позволяет себе искренне рассмеяться.

—❖❖❖—

      Дайчи казалось, что он поймал удачу за хвост. Пусть и в такой мелочи, как не промокнуть под проливным дождём после тренировки. Парень вовремя спрятался под крышей автобусной остановки. Вслушиваясь в мерный шум дождевого потока, он наблюдал, как на дороге прозрачными змеями разрастаются ручьи, неся с собой редкую, сбитую с крон зелёную листву. Прохожих оказалось мало, а если и случалось какому-нибудь бедолаге проскользнуть мимо, то непременно с зонтом и по колена мокрым.       Одиночество Дайчи на маленьком островке автобусной остановки никто не нарушает минут семь, может, десять. Пока под крышу легко не забегает промокшая до нитки школьница. Знакомая школьница. Савамура поворачивается и видит пухлые губы в удивлённом «о», а уже потом антрацитового цвета глаза. Сакура смотрит на него слишком открыто. Чёрные пряди волос прилипли к мокрому лицу. С ресниц и кончика носа падают прозрачные капли.       — Здравствуйте, Савамура-сан, — говорит Сакура вежливо, чуть кланяясь.       — Привет, — Дайчи полагает, что спрашивать, сильно ли Сакура промокла, глупо.       Ловит взглядом, как девушка чуть выглядывает за прозрачные, но теперь мутные из-за капель дождя стены автобусной остановки. Будто бы пытаясь ненавязчиво просчитать пути отступления или найти другое укрытие, где не будет Савамуры. Внимательно наблюдает, как девичьи пальцы — длинные, мозолистые и сильные — убирают мокрые волосы с лица одним движением, открывая заострённые, резкие черты точеного подбородка и изящной шеи. И Дайчи впервые ловит себя на мысли, что Сакура вообще-то не просто симпатичная, а очень красивая. Да, она одного роста с ним, худая и подтянутая, с островатыми углами в плечах, ключицах и подбородке. Бледноватая, но и впрямь красивая. С пухлыми губами какой-то неправильно-привлекательной формы и очень выразительными глазами.       Дайчи поспешно отводит взгляд, когда цепляется за белую рубашку Сакуры с короткими рукавами, из-под которых выглядывают крепкие, жилистые руки с точёным рельефом. Бантика под воротником нет. А ткань так сильно промокла и прилипла к телу, что можно увидеть нижнее бельё. Дайчи решил, что ему не обязательно было знать, какого оно цвета. Белое и как назло кружевное. Эта информация ему ну вот совсем ни к чему. А образ уже выжжен на сетчатке глаза и намертво вшит в память. Теперь оттуда его можно выбить только подачей Асахи. Или Кагеямы. Да, надо будет подставиться под одну из них. Определённо.       Дайчи снимает с плеч чёрную олимпийку и протягивает Сакуре. Та хмурится и хочет сказать, что не нужно, но Дайчи настаивает:       — Бери.       Сакура не глупенькая и вовремя понимает, в чём дело, поспешно благодарит и набрасывает на плечи олимпийку, всё ещё горячую от чужого тела. Правда, тепло быстро смешивается с неприятным, холодным ощущением собственной прилипшей к коже одежды. Сакуре явно не хочется смущать сенпая внешним видом. Савамура видит по глазам. Знала бы она, что уже поздно. Хотя бы потому, что Сакура застёгивает олимпийку до самого горла. Слышится длинный «вжик». И Савамура видит, какая девушка хрупкая на самом деле. Особенно в его одежде. Она буквально тонет в чёрном цвете спортивной кофты. Осторожно подворачивает рукава до локтя.       — У тебя зонта нет? — спрашивает он чуть насмешливо, стараясь выглядеть как можно небрежней.       — Сломался, — говорит Сакура и снова смотрит слишком открыто.       Забавно их судьба сталкивает. И чем больше Савамура так думает, тем больше ему ничего не хочется. Влюбиться в первогодку нормально, считает он. Влюбляться — вообще нормальное явление, даже приятное, только очень уж ресурсозатратное и отвлекающее от куда более важных дел.       — Вы с тренировки? — спрашивает Сакура.       — По запаху поняла? — шутливо спрашивает Дайчи, наблюдая, как Сакура встрепенулась, смутилась и недовольно на него посмотрела.       — Нет, по внешнему виду, — она подозрительно быстро берёт себя в руки.       Дайчи давно заметил, что Сакура старается ему резко не отвечать, а если и проскальзывает какая грубость, тут же извиняется или возвращает вежливый тон.       — А ты с дополнительных?       — Да.       — Извини, но на прогульщицу или двоечницу ты совсем не похожа…       — Это наказание.       Дайчи смотрит удивлённо. Сакура вздыхает.       — За драку с одноклассником. Ну, и за то, что задремала на уроке.       Дайчи пытается сдержать смех, но у него выходит плохо.       — И часто ты тумаки направо и налево раздаёшь? — спрашивает он.       — Только когда нарываются, — отвечает Сакура.       — Да, я в курсе, — Савамура вспоминает слова Мичимии и недавнее происшествие в вагоне метро.       Они какое-то время молчат. Савамура думает о своём. В потоке мыслей выхватывает одну и гоняет её в голове по кругу, обрисовывая всё новыми и новыми штрихами, догадками и рассуждениями. Сакуру задирали в средней из-за роста. Это говорила Юи-сан. Так уж вышло, что в японских школах, — и как показывает практика, в любых других — если человек отличается внешне от общепринятых стандартов нормальности и привычности, его либо восхваляют, либо презирают. Это как лотерея. И раз на раз не приходится. Поэтому неудивительно, что Сакура ершится, несмотря на все попытки перевоспитать внутренних демонов и перестать кусать даже тех, кто лишь в перспективе может оказаться обидчиком.       Савамура косится на Сакуру, отмечая, что их плечи почти на одном уровне. Сакура замечает его заинтересованный взгляд, но истолковывает его по-своему.       — Вам неприятно стоять рядом со мной? — она говорит спокойно, но в голосе всё равно слышится вызов. Савамуре почему-то вспоминается Кагеяма.       — С чего ты взяла? — удивляется Дайчи.       — Из-за роста. Мальчишки часто сторонятся меня, потому что я выше. Так было и будет, — пожимает плечами Сакура.       — Вовсе нет, — спешит заверить он. — Я не испытываю дискомфорта рядом с тобой.       «Из-за роста во всяком случае» — добавляет мысленно.       — Я этому рада, — кивает Сакура.       — Рост штука, конечно, важная. Но он не играет никакой роли, если как человек ты ну… не очень хороший.       — Вы так деликатно постарались не выругаться, — поддёргивает Сакура, улыбаясь совсем краешком губ.       — Я редко ругаюсь, — почему-то захотелось оправдаться Дайчи.       — Я слышала, когда проходила мимо спортзала. Да, очень редко.       — Не дразнись, — фыркает Дайчи. — И вообще, что ты там делала?       — Мне нужен был Кагеяма-кун.       — Вы одноклассники?       — Да.       — Не знал.       — Он тоже не знал.       Дайчи тихонько смеётся.       Дождь заканчивается. Одинокие капли падают на асфальт, разбиваются на хрустальные бусины. Небо на востоке постепенно приобретает чистый лазурный оттенок, отгоняя серые тучи подальше. Вскоре выглядывает солнце.       Ребята выходят из своего временного укрытия. Смотрят на небо, потом переглядываются.       — Ты домой? Могу проводить, — предлагает Дайчи.       — Не нужно, мне сегодня на подработку, — говорит Сакура, а потом спохватывается и дёргает собачку на замке чёрной олимпийки.       — Не надо, потом вернёшь, — останавливает её Дайчи.       — Точно?        Парень кивает.       Он не уверен, теплее ли так будет Сакуре. Скорее всего — да. Но Дайчи больше раздражает мысль, что на девушку будут пялится, пока сохнет рубашка.       Они прощаются. Сакура быстро перебегает через дорогу. Её хорошенькие ножки выхватывает солнечный свет, отражаясь в ещё не высохших каплях дождя. Савамура отмечает на одной из них ровный вертикальный шрам. И думает: под подачу Асахи стоит подставиться дважды, чтобы стереть ещё и его из памяти.